Читать книгу След Золотого Руна - Юрий Корочков - Страница 2

Александр Христофорович Бенкендорф не просто так решил покопаться в давно оконченном деле. Казалось бы, обстановка в стране и мире никак не располагала расследовать давно забытое преступление, справиться бы с огромным количеством срочнейших дел сегодня, да обеспечить завтрашний день, а большее и не в силах человеческих. Но граф Александр фон Бенкендорф, кадровый разведчик, партизан, боевой генерал, прошедший великую войну против Наполеона не в тёплом штабе, а в седле и окопе, а ныне начальник «Третьего отделения личной канцелярии» императора Николая первого был не из таких.

В прошлом году, уже после смерти императора Александра, но до воцарения Николая, из Америки прибыл фрегат «Крейсер» с грузом чистейшего золотого песка. Командовавший им капитан 2го ранга Лазарев настойчиво добивался аудиенции императора, чтобы лично доложить обо всех обстоятельствах путешествия и оправдаться в невыполнении изначального плана экспедиции. Именно тогда он, Бенкендорф, сумел замять скандал, предотвратил распространение слухов и побыстрее отправил Лазарева с повышением куда подальше от столицы – в Архангельск, строить и вооружать новый корабль. А сам начал очень осторожное расследование появления золотого запаса. И весьма быстро пришёл к выводу, что покойный император, отличавшийся невероятной скрытностью, как минимум догадывался об открытии компанией золота.

До 1803 года участие императорской семьи в делах Русско-американской компании было чисто номинальным. И вдруг, после выделения в прошлом 1802 году жалких 25000 на целых 8 лет, император из личных средств выделяет 100000 на строительство новой столицы компании на острове Ситха, а потом, в 1806 году ещё 200000, став крупнейшим акционером компании. Неслыханная щедрость для прижимистого императора. Так что же произошло в те, далёкие уже, годы? Общий ответ у Александра Христофоровича теперь был, но важны детали, важно, кто знает о золоте, не поздно ли ещё? Ведь как только секрет перестанет быть таким, на колонию как шакалы набросятся Англия, Франция, а возможно ещё и САСШ с Австрией. Удержать колонию в таких условиях не удастся – на тихом океане флота нет, нет и войск в Сибири, которые можно было бы быстро направить на земли компании.

Но кто ещё может быть причастен к тайне? Явно далеко не все даже из правления компании, слишком хорошо держится тайна. Выяснить это жизненно необходимо, как для дальнейшего сохранения тайны, так и для сбережения собственной головы.

3

Когда мне не работается, я одеваюсь так, чтобы не бросаться в глаза приметной полицейской формой на улицах и выхожу в город. Хожу по улицам, иногда что-то покупаю у попадающихся на пути лоточников, захожу в лавочки, слушаю о чём беседует простой люд, толкущийся на рынке, а в основном просто смотрю по сторонам.

«Изучаю жизнь». Всего два слова, но они подводят под моё безделье мощную оправдательную базу, и совесть успокаивается. Больше то успокаивать и нечего. Раньше, пока я не перешёл под крыло графа Бенкендорфа, нужно было отчитываться по начальству, а теперь я как бы предоставлен сам себе. Хотя и понимаю, что спросят, в случае невыполнения работы, с меня гораздо строже.

В таких многочасовых, без всякой цели и плана, прогулках иногда возникает пронзительное ощущение того, что вот-вот произойдёт нечто очень для меня важное, а то и происходит уже, но только не здесь…может за ближайшим углом, или в конце квартала, а может вообще на Васильевском.

Я охотно поддаюсь этой иллюзии, начинаю кружить по улицам, беспорядочно меняя маршрут, напряжённо всматриваясь и вслушиваясь, чтобы не пропустить, выражаясь высоким слогом, «Знака судьбы».

В этот раз, меня, однако, никакие предчувствия не посещали. Просто когда я, щурясь от летящей в лаза влажной мороси, бесцельно брёл вдоль Большого проспекта Васильевского острова, из туманной мглы вдруг возникла вывеска трактира и неудержимо повлекла к себе призывным теплом распахнувшейся именно в этот момент двери.

Сидя за стаканом горячего пунша в общей зале трактира, я размышлял, как же мне втереться в общество к заносчивым господам морским офицерам, которые единственно и могли сообщить мне хоть крохи информации о своих безвременно скончавшихся коллегах. Я прокручивал в голове десятки вариантов, но всё это было не то! И тут, взгляд мой упал на полового, в напряжённой позе пристроившегося неподалёку от столика, за которым сидела шумная компания подгулявших купцов. Половой стоял к купцам спиной, но я видел его лицо, напряжённую позу и бегающий взгляд и понял, что этот человек ловит каждое купеческое слово!

Не знаю, был ли то осведомитель грабителей или просто честно заинтересовавшийся интересным рассказом человек, но меня осенило! Бенкендорф неспроста запретил мне давать официальные запросы и допрашивать господ офицеров – он прекрасно знал, что они НИКОГДА не пойдут на сотрудничество с жандармом. Но вокруг всегда есть масса совершенно не замечаемых нами в обыденной жизни людей – людей, которых мы воспринимаем не более как вещь, функция. Это и многочисленные слуги, посыльные, чистильщики обуви, фонарщики и дворники в городах, и не менее многочисленные матросы на кораблях.

Да, за несколько лет плавания офицеры неизбежно знакомятся с матросами, но что это за знакомство! На линейном корабле более 800 нижних чинов на капитана, пятерых лейтенантов, и десяток мальчишек мичманов. На малых судах ситуация попроще, но субординация неизбежно ограничивает общение служебными темами. Исключение, пожалуй, составляют ординарцы офицеров и каютные слуги капитана. И вот эти то нижние чины, зачастую весьма неглупые и ещё более любопытные, могут стать тем источником информации, который мне так необходим.

Но кого же выбрать для беседы? Кто может знать хоть что то?! Ведь в полицейском отчёте не сохранилось даже имён крестьян, управлявших в ту злополучную ночь баркой, на которую якобы пытались перепрыгнуть офицеры!

И вот тут мне пригодилось моё прошлое сыщика. Так уж устроено, что профессия неизбежно накладывает на каждого человека неизгладимый отпечаток, который заставляет его думать определённым образом. Чем отличается от своих товарищей человек, внезапно ставший причастным к тайне? И не просто к тайне, а к тайне, для сокрытия которой явно не пожалели денег (один полицейский отчёт, составленный с массой нарушений чего стоит!). Да вот этим самым и отличается – внезапно появившимися деньгами.

Когда спустя три недели, проведённые в архивах морского ведомства, поисках выживших во всех последовавших войнах матросов, долгих бесед с ушедшими на покой, но не покинувшими столицы стариками, мои поиски увенчались успехом, я не поверил сам себе!