Читать книгу Суер-Выер и много чего ещё - Юрий Коваль - Страница 27

Никаких женщин мы не смогли различить поначалу даже в самую сильную телескопическую трубу. Да и то сказать: у трубы топталось столько матросов, что окуляры отпотевали.

Наконец на песчаный бережок вышли две дамы в резиновых сапогах, кашпо и телогрейках. Они имели золотые на носу пенсне.

Заприметив нашего «Лавра», дамы принялись раздеваться.

Мы крепились у телескопа, как вдруг боцман Чугайло содрал с головы фуражку, шмякнул ею об палубу и прямо с борта кинулся в океан.

Ввинчиваясь в воду, как мохнатый шуруп, он с рычаньем поплыл к острову.

Мы быстро сплели из корабельного каната лассо, метнули и вытащили боцмана обратно на «Лавра».

Тут неожиданно напрягся матрос Вампиров. Сжал губы, побледнел и вывалился за борт.

Мы мигом метнули лассо, но в момент покрытия Вампиров предательски нырнул, и лассо вернулось на борт пустым, как ведро.

Тщательно прячась за волнами, Вампиров приближался к женщинам. Мы метали и метали лассо, но находчивый матрос всякий раз нырял, и наш адский аркан приносил лишь медуз и электрических скатов. Правда, на семьдесят четвёртом броске притащил он и тарелочку горячих щей с профитролями.

Выскочив на песок, Вампиров, простирая длани, бросился к голым женщинам. В этот момент наше зверское лассо ухватило всё-таки за ногу находчивого матроса, проволокло по песку и задним ходом втащило обратно на корабль.

И вдруг на берегу рядом с женщинами объявились два подозрительных типа. Ими оказались мичман Хренов и механик Семёнов.

Втайне от нас дружки спрыгнули в океан с другого борта и, не дыша, проплыли к острову под водой. Не говоря лишнего слова, они увлекли хохочущих женщин в заросли карбонария и челесты.

Мы как следует навострили лассо и метнули его в эти заросли, надеясь, что оно само найдёт себе пищу.

И оно нашло.

Притащило на борт два золотых пенсне.

Как два тонколапых краба, пенсне забегали по палубе, корябались и бренчали, пока матросы не засунули их в банку с водой.

Им насыпали в банку хлебных крошек, и пенсне успокоились. Они плавали в банке, поклёвывая крошки.

Из зарослей же карбонария слышался неуёмный хохот. Это сильно раздражало нас, и мы снова метнули лассо. На этот раз петля притащила что-то плотное.

Какой-то бочонок, оснащённый десятком пробок, обмотанных проволокой, как на бутылках шампанского, хлопал себя по животу крылышками, подпрыгивал на палубе, и внутри у него что-то булькало.

– Что за бочонок? – сказал старпом. – Что в нём? Не понимаю.

– Э, да что вы, Пахомыч, – улыбнулся капитан. – Совершенно очевидно – это неуёмный хохот. Вы слышите?

В зарослях всё стихло.

– Ихний неуёмный хохот? – удивлялся старпом. – В виде бочонка?

– Совершенно очевидно.

– Отчего же мы не хохочем?

– Это же чужой неуёмный хохот. К тому же и пробки закупорены. Не вздумайте их открывать, а то мы с ног до головы будем в хохоте. Он такой шипучий, что лучше с ним не связываться. Отпустите, отпустите его на волю, не мучьте.

И мы отпустили крылатый бочонок.

Он пролепетал что-то крыльями, подскочил и барражирующим полётом понёсся к острову. Долетев до кустов карбонария, он сам из себя вышиб все пробки, хлынула пена, и взрыв хохота потряс окрестность.

– Уберите к чёртовой матери наше лассо, – сказал капитан. – Старпом, спускайте шлюпку.