Читать книгу Зелёный гамбит комбинатора - Юрий Леонидович Романов - Страница 7

Здесь было поспокойнее. Некоторые прохожие за определённую «мзду» фотографировались с двойниками руководителей разных эпох и революций, в том числе с «легендарными» образами Пьяньциня и его сподвижниками. …

При входе в одну из «книжек-высоток» по указанному адресу для приобретения ваучеров, весел транспарант на уровне двадцатого этажа «Дом народной ПРИХВАТИЗАЦИИ». У входа уже успела образоваться приличная очередь, но продвигалась она достаточно быстро. Не прошло и часа, как Оскар приблизился к посту с охранником.

– Прошу предъявить документ, – Иванов-Бендер протянул паспорт.

– Цель визита, что желаете? – поинтересовался охранник.

– Желаю пройти в банк БВСН.

– Идите в ЖОПу!

– Куда ты меня послал? Да я тебя… Пошёл сам туда!

– Что, вы? Как можно? Мы же интеллигентные люди! Это такая аббревиатура … нашего нового охранного предприятия (женское охранное предприятие). Кстати, ЖОПа пардон, перед вами, прошу прощения, – дверь в ЖОПу. Там у них такая начальница… в общем оправдывает название своей организации.

– Спасибо большое, – сухо произнёс Оскар и удалился в направлении, указанном охранником, но вдруг за спиной услышал недовольный голос:

– Лучше маленький доллар, чем большое спасибо. …

Открыв дверь Иванов оказался в большом предбаннике с секретаршей, которая занималась собой, так как пока не пользовалась большим спросом и поэтому ещё не знала себе цену. Напротив стола секретарши красовалась две массивные латунные таблички «Начальник ЖОП» и ниже «Чудо Творская», прикрученные латунными шурупами к двери, обитой коричневой натуральной кожей, и уточнявшие кто в доме хозяин. Видимо, меняя только нижнюю табличку, большим начальникам удавалось экономить на смене нижестоящих начальников.

Вдруг дверь резко открылась и из неё вылетел с истошным воплем посетитель – седой щуплый мужичок, логично, считающий себя непревзойденным интеллектуалом, а ее – законченной идиоткой:

– Дура!

И вместе с ним из магнитофона через открытую настежь дверь на просторы приёмной вырвались строки «не уставной» поэзии:

«Плавно опустился мой кулак могучий,

Фраера из кармана сдуло ветерком,

Все четыре зуба сразу сбились в кучу,

Ну и пару граждан с ними за одно.

Тихо и достойно он меня покинул,

Так что даже глазом не успел моргнуть.

Уши по асфальту в стороны раскинул,

Поперек кандалки лег он отдохнуть»

– Да, … этого посетителя так вежливо послали, что ему было невежливо не пойти, – мелькнуло у Иванова-Бендер, – у этого начальника мало знать себе цену, надо ещё пользоваться спросом.

Следом за посетителем появилось тело начальника этого интригующего заведения, и оно оказалось весьма объёмным: Чёрный французский парик, с наклеенными длинными ресницами и ярко-красной губной помадой, сразу переходил в импортный унитаз с большими ручками.

Это, к изумлению Остапа, была дама лет пятидесяти, с огромным бюстом, и исходя из магнитофонной записи, «интеллектуальной» увлекающейся натурой.

И для неё «интеллектуальной» натуры, это прозвучало как смертельная обида:

– Лева, почему-таки дура, а хотя бы ну, не бл…дь?

Лёва назидательно поднял указательный палец:

– Цилечка! Бл…дь – это же как звание народного артиста, его еще заслужить надо!

– Зинаида Киндилябровна, может чайку? – предложила секретарша.

– Я на работе не пью!

Наконец тело повернуло свою рассерженную физиономию в сторону Иванова-Бендера и вдруг расплылось в улыбке, напоминающее «белое солнце в пустыни» с багровым отливом:

– Какие люди и без охраны! Товарищ Бендер, ты ли это? Какими судьбами? Сколько лет?! Сколько зим?!

Оскар напрягся и с трудом в этом тяжеловесе узнал Новидворскую, некогда стройную женщину, отдавшую всю себя целиком борьбе с руководителями «золотого рубля», в качестве предводителя какой-то мутной организации «Отнимем и поделим», но не говорила, как? Похоже ей удалось что-то урвать, но не так много, как ей бы хотелось.

– Да кому я нужен!

– Будете с охраной, станете нужны!

Бендер вспомнил, как она однажды пыталась вместе с молодым специалистом Шайкиным, одной из лабораторий его отдела, уговорить его помочь им организовать марш геев – «за свободу половых отношений с заднего двора». Он тогда им отказал, стоя на натуральном дубовом полу, так как был всегда против больных фантазий, тем более что при таких отношениях человечеству грозит полное исчезновение.

– Видимо, плотное знакомство с этими фантазиями и привело её к таким существенным изменениям, – про себя подумал Оскар, но вслух произнёс:

– Но вы же тогда возглавляли какую-то политическую организацию и были Новидворской?

– Всё в прошлом, «старый двор» мы развалили и теперь строим «новый под себя», сейчас нам всё можно! А посему я стала Чудо Творской, то есть творю «чудеса». Наша организация, при поддержке друзей дикого капитализма, а также наших: «Меченного» и самовыдвиженца Пьяньциня, выполнила свою миссию первого этапа. Сейчас под их руководством занимаемся народной приватизацией!

– А почему на этой башне написано крупно «Прихватизация»? А не приватизация?

– Людишки Рыжего очень любят букву «Х» и вставляют её, где не попадя, да и посылают всех туда кто ниже рангом. Они русский язык не знают, но любят посылать всех на эту букву, а дорогу не показывают! Народ сам туда как-то дорогу находит. Эта власть тоже дерьмо. Многие из них очень плохо учились, но пишут, не читая! Оторвались они от народа. А Пьяньцинь уже давно живёт с подмоченной репутацией, не просыхая… Послушай, что об их русском говорит знаменитый сатирик:

«Сердцем чувствую: что-то не так.

Стало ясно мне, трезвому, грустному:

Я по письменной части мастак,

Но слабею по русскому устному.

В кабинетной работе я резв

И заглядывал в энциклопедии,

Но далёк от народа и трезв.

Вот причина подобной трагедии.

Нет, такого народ не поймёт,

Не одарит улыбкою тёплою…

И пошёл я однажды в народ,

С мелочишкой в кармане и воблою».

– Вы знаете, уважаемая, Чудо … я сильно спешу! – Оскар попытался остановить её поэтический порыв.

– Нет! Нет! Ты, послушай, как он их! Дослушай!.. Ляпота!..

«Потолкался в толпе у пивной,

Так мечта воплотилась заветная.

И, шатаясь, ушёл: Боже мой,

Вот где устная речь многоцветная!

Что ни личность – великий знаток,

И без всякой притом профанации.

Слов немного – ну, может, пяток…

Но какие из них комбинации!

Каждый день я туда зачастил,

Распростясь с настроеньями грустными,

Кабинетную речь упростил

И украсил словами изустными.

У пивной мне отныне почёт,

А какие отныне амбиции!

И поставлен уже на учёт,

На учёт в райотделе милиции».

– Как он … этих бездарей! Все они нули по жизни, но рвутся быть единицами и первыми при приватизации народного добра. Мы боролись с той властью, теперь боремся с этой. Вообще-то капитализм – это коммунизм для избранных за счёт остальных!

– То есть занимаетесь «борьбической борьбой». А что так?

– Мало «постов» нам выделяют, да и крупные предприятия раздают только своим! Мне повезло, так как за небольшие деньги удалось прихватить эту должность. Но она позволяет иметь информацию ко всем злачным местам! Короче, – я нашла своё место в жизни и наконец, дождалась, когда оно освободилось! Но мы и сами кое-что создаём. Товарищ, Бендер, помнишь Лейкина и его дядю Шайкина, – стеклодува из Запорожья, мы ему выделили стекольный заводик. Так вот они сооружают для народа дешёвые, компактные самогонные аппараты из кварцевого стекла и прямо в этом здании умудряются гнать самогон, а я им помогаю поставками дарового буряка с Украины и с реализацией этого «народного лекарства».

– Значит у вас организовалось новая «Шайка – Лейка».

– Точно! А как ты догадался?

– По вашей улыбке.

– Так вот, эта Западная компания «Нью Шайка-Лейка» создаёт и реализует свою продукцию народу, а заодно распространяют остроумную ложь в нашу пользу, так как люди охотнее верят ей, чем скучной правде. Понимаешь, это тонкая работа! Ложь сильна, пока её считают правдой. Я политик, – Чудо в перьях почесало свои самые выдающиеся места, – поэтому я берегу плохую память, чтобы не помнить своих предвыборных обещаний. А, вообще-то, я великодушна, так как иногда умею прощать чужие успехи! А ты, давай к нам! Войдёшь в наше будущее правительство! Как тебе моё заманчивое предложение?

– Нет, это не моё, – произнёс Оскар, – а про себя подумал, – да, глядя на этого, с воспалёнными мозгами, руководителя «аббревиатуры», обезьяна бы подумала: «Нет предела моему совершенству!»

– Сознавайся с чем пришёл? А то сама догадаюсь, – я ведь умная!

– В курсе. Ведь умных много, но мало тех, кто их понимает. Вообще-то, я в банк БВСН, а заодно мне требуется растаможка авто «Ranger Rower».

– Ого! Что разбогател?

– Надеюсь, но пока не успел – эта для нашей фирмы.

– Что касается растаможки, – это в моей власти. Давай документы и 100 баксов. Что касается БВСН, то учти, это банк наших новых Пьяньциньевских олигархов. Он, вместе с другими объектами «ваучеризации» наиболее значимыми в финансовом плане, этой ночью, почему-то тайно, переехал на Лубянку. Точнее в здание, что за этим зданием, … там вход со двора. Они ожидают большой наплыв покупателей и будут из них создавать толи какой-то шахматный клуб нового типа толи партию, короче устраивать какое-то Ток Шоу типа «Облако в штанах» по легендарному В. В. Маяковскому, но по сценарию в их духе.

– Это ещё что за дух такой?

– Сам там ощутишь по запаху. Ну, это загадочное здание с многочисленными лабиринтами, новичку в нём очень трудно ориентироваться. Точнее, раньше в этом здании, располагалось министерство машиностроения. Это сразу за правым крылом здания КГБ, на него ещё Феликс смотрит, а его задница повёрнута к старой площади. Вот так они всё это время живут и жили, – спали врозь, а дети были, – завершила чудо свой затянувшийся монолог.

– Понял! Убедили! Вот документы на машину и баксы. Через два часа к вам подойдёт человек от меня.

– Договорились.

– А я побежал! Может, что-нибудь «Феликсу» передать!

– Передай ему, что я желаю произнести прощальные слова на могилах его последователей.

– Ну, зачем такая чернуха! Вы так сильно к ним не равнодушны?

– Это всё ещё за меня говорят дела мои прошлые! Мне сейчас не за что их обожать, – и включила магнитофон:

«Я вам лучше песню пропою

Про блатную молодость мою.

Где родилась, родители не знают сами,

Я грек и турок в пополами…

Я за…мер…заю, вшей … ко…рмлю, на голых нарах сплю,

Но не желаю, я менять про…фессию … сво…ю…»

– Доходчиво излагает про её прошлое, жаль только, что магнитофон начал «жевать» плёнку, видимо такие шедевры он с трудом переваривает. Да, … вырвавшиеся вперёд нули унижают единицы!

Магнитофон смолк. Но уже на выходе, часть песни всё-таки его догнала:

«Мусора хотят меня поймать,

Раскрутить на полных двадцать пять.

Я ж сидеть так долго не смогу,

Снова от хозяина сбегу.

Сало, водка, черная икра…

Эй, готовьте бабки, фраера!

Вас играть в картишки научу,

А на утро в Сочи улечу. …

Знают и Одесса, и Ростов,

Мой куда девался весь улов:

Дорогие платья, кабаки,

А кефир пусть хряпают быки».

Навстречу Иванову-Бендер двигался народный поток, с надеждой получить свою долю, заработанную ими и их предками.

– Похоже все ринулись за ваучерами! Быстро публика отреагировала на рекламу с надеждой на своё светлое будущее, которое уже замаячило на горизонте! Надо срочно поймать такси и постараться возглавить эту гонку – мелькнуло у Оскара, и он машинально поднял руку. Но такси не спешило. Выручил частник на Запорожце:

– Куда?

– На Лубянку подбросишь?

– Раз туда надо, – подброшу…

Доехали молча, но быстро.

– Так сколько я вам должен?

– Со своих не берём!

– Не понял, – но его «палочка-выручалочка» уже покатила дальше.