Читать книгу Не потускнели витражи. Избранные стихи, циклы стихов, поэмы - Юрий Лифшиц - Страница 31

Наложил епитимью́ игумен:

десять раз переписать Писанье.

Старый хрыч воистину безумен —

подвергать такому наказанью.

Не добрался я и до пророков,

завозился на Второзаконье.

Будет мне и таска, и попреки, —

это все отца Кирилла козни.

Это все отца Кирилла дрязги:

слова сам не скажет без баклажки,

а меня за то подвел под розги,

что хлебнул я тихомолком бражки.

Бражка хороша! Нацедишь плошку —

благорастворение воздухов!

И, цедя из плошки понемножку,

грезишь всласть… до первой оплеухи.

Ты опять, Кирилл, старик спесивый,

уши мне надрал, инда опухли!

А не у твоей ли Ефросиньи

под рубашкой титечки набухли?

Не спущу я ей, попомни, отче,

завалю ее на сеновале.

Лучше б ты, Кирилл, следил за дочкой,

чтобы однова не потрепали.

Хорошо, что есть отец Мефодий,

не скажу о нем худого слова:

он и в службе, он и в огороде,

право же, походит на святого.

Весь в делах, в заботах благочинных,

в келье шагу не ступить от книжек;

спросит наколоть ему лучины

и до зорьки пишет, пишет, пишет.

И со мной Мефодий тоже ладит,

даже за провинность не ударит,

призовет, по голове погладит,

леденцом иль яблочком одарит.

Видит – плачу, оботрет полою

мне глаза – и все не так обидно.

Только покачает головою,

перекрестит, даже станет стыдно.

А порой к нему Кирилл приходит

и вопит, как будто слабоумен.

И чего с ним говорит Мефодий?

И чего их слушает игумен?

Говорит Кирилл, руками машет,

горячится, брызгает слюною,

а Мефодий кротко слово скажет

и глядит с улыбкой пред собою.

В чем их спор – не ведают и братья,

только знай кивают головами.

Мне же и вовек не разобраться,

что стоит за теми словесами.

Но уйдет Кирилл, и вот что странно:

сколько вздора он ни набуравит,

а Мефодий думает изрядно

и всю ночь написанное правит.

Эх, епитимья́ мне не по силам:

за всю жизнь исполню ли – не знаю.

И чего-то жаль мне Ефросинью.

Это что еще за наказанье?