Читать книгу Сирены и тернии Полудня - Юрий Монарха - Страница 3

Прочитав это, вы узнаете, что капитализм и социализм – близнецы братья; поймёте, куда исчезла невидимая рука рынка, и обнаружите в далёком прошлом тот взмах крыла бабочки, который вызвал массу войн, разрушил СССР и до сих пор не может успокоиться. 

В этом месте уместно сделать неожиданное утверждение: Капитализм состоит из множества локальных социализмов. Почему? Перефразируя приведенную выше цитату из книги Р. Уоррена, скажем так: потому что его больше не из чего сделать. Парадоксально, но это действительно так, если социализм определять, как административно-командное формирование, подобное тому, что было в СССР. Посмотрим на капитализм как бы сверху, а потом спустимся вниз, чтобы разглядеть важные детали. Вид сверху нам говорит, что капитализм состоит из фабрик, заводов, фирм и кучи мелких образований. Все они в той или иной степени конкурируют между собой. Спустившись вниз, мы обнаружим, что в каждой такой фирме или фабрике нет свободы и демократии: что начальник сказал, то и делай. Есть жесткое планирование. Прибылью распоряжается хозяин или локальное «политбюро». Работники, как правило, отчуждены от собственности на средства производства. И чем это отличается от социализма, построенного в СССР? Есть одно важное отличие: из советского социализма нельзя было уехать или сбежать; отдельные героические эпизоды только подтверждают практику. При капитализме с побегами всё иначе. Из локальных социализмов (фирм) можно свободно уходить в другие социализмы, где тебе больше нравится, где больше платят, где есть социальные льготы и тому подобное. Не смотря на естественную административную зажатость внутри своих ячеек-социализмов, капитализм основан на свободе производить и продавать то, что не запрещено. Отметим, что эти свободы являются необходимым условием для появления экономического чуда в стране, но не достаточным.

В принципе, никто ведь не запрещает сторонникам какой либо особой социальной теории создать при капитализме свою собственную фирму-социализм (коммуну). Со своим особым распределением прибыли и отношением к собственности на средства производства. Работайте, развивайтесь, докажите своё преимущество. Но ошибочные теории не любят конкуренции, поэтому им важно победить сразу в мировом масштабе.

Остановим на время наше слишком поверхностное наблюдение за современным капитализмом и вернёмся мысленно во времена Маркса. Коммунисты приписывали Марксу множество достижений в экономической науке. Мы не будем слишком детально рассматривать его экономические воззрения. Тем более что западные ученые считают его выводы недоказанными. Нам, путешественникам по времени, интересно найти тот самый взмах крыла бабочки, который вызвал потом огромные потрясения в мире.

Первая гипотеза Маркса. Чего конкретно хотели марксисты? Социализма! Что такое социализм никто не знал. Была мечта о справедливом обществе, где каждому – по труду, и нет эксплуатации.  Это главное! Поэтому, социализм надо бы определять как общественный строй, в котором нет эксплуатации, то есть распределение результатов труда является справедливым. При этом вопрос о частной собственности на средства производства является вторичным (если распределение справедливо, то какая разница?). В то время зарплаты рабочих вряд ли можно было считать адекватными, и это возмущало многих социалистов. У Маркса была замечательная идея: социализм должен появиться в результате естественного развития капитализма. Где-то на его высшей стадии должен произойти качественный скачок и возникнет общество справедливости. Это гениальная догадка. Здесь нет ошибки. Ошибка кроется совсем в другом месте.

Вторая гипотеза Маркса. Как ученые Маркс и, позже, Ленин понимали, что не доживут. «Быстро только кошки родятся». Поэтому вторая главная идея торопыжек марксизма заключается в том, чтобы подсмотреть, куда именно развивается капитализм, а затем толкать его в этом направлении искусственно. Подсмотрели: естественное укрупнение и концентрация производства значительно повышает производительность труда. Вот оно развитие, вот куда толкать нужно! «Коммуна, – писал Маркс, – должна была быть не парламентарной, а работающей корпорацией». Все дальнейшие социалистические гипотезы коммунистов базируются на этой ошибочной посылке. У них принудительное объединение в синдикаты есть подталкивание государством капиталистического развития (Ленин). Вот именно эта, вроде, безобидная гипотеза Маркса и есть тот самый взмах крыла бабочки, который прошелся ураганом войн и потрясений по XX веку, и всё никак не может успокоиться.

Не могу не привести ещё одну примечательную цитату из работы «Государство и революция»: «Один остроумный немецкий социал-демократ семидесятых годов прошлого века назвал почту образцом социалистического хозяйства. Это очень верно. Теперь почта есть хозяйство, организованное по типу государственно-капиталистической монополии. Империализм постепенно превращает все тресты в организации подобного типа.» В этих строках заключена вся суть социализма Маркса-Ленина. Собственность на средства производства отдать государству, конкуренцию запретить, государство отдать под контроль политбюро компартии. Всё остальное у Маркса и Ленина можно не читать. И всё-таки потерпим ещё чуть-чуть…

Маркс и Энгельс видели, что государство всё больше производительных сил берет в свою собственность и становится идеальным совокупным капиталистом. Поэтому сначала должно было появиться государство – единый совокупный капиталист. А потом пролетариат либо на выборах, либо с помощью революции должен был взять власть. Первым и последним актом нового государства должно было стать обобществление собственности на средства производства; потом оно отмирает вместе с пролетариатом (Энгельс, «Анти-Дюринг»). Что означает это обобществление, когда и так вся собственность принадлежит государству, не разъяснялось. По-видимому, право распределения богатства должно было перейти к пролетариату, который отомрёт. У Ленина был гениальный лозунг: фабрики – рабочим, земля – крестьянам. Надо сказать, что крестьян похоронили, как обещали, а фабрики так и остались у государства.

Интересно, что, вопреки Энгельсу, в СССР государственная собственность считалась высшей формой собственности и входила в основу экономической системы социализма. Другими словами, государство совокупный капиталист осталось и при развитом социализме, но национальный продукт распределялся согласно указаниям партии в пользу определённого класса. Это похоже на ситуацию, при которой один локальный социализм капитализма набрался сил и поглотил все остальные социализмы. При этом вроде всё хорошо: нет конкуренции (человек человеку – друг), частная собственность на средства производства отменяется, ведь нельзя допустить, чтоб кто-то конкурировал с государством. Машину иметь в частной собственности можно, а трактор – нет! Точно также как и в локальных социализмах, работник должен быть лишён собственности на средства производства, иначе им трудно будет командовать. Фактически, всё принадлежит единому «политбюро».

А что же на самом деле произошло с капитализмом? У артиллеристов есть такое понятие: гипотеза движения цели. Чаще всего предполагается, что объект (скажем, самолёт) будет продолжать двигаться в том же направлении и с той же скоростью. На малых временах подлёта к цели такое приближение хорошо работает. А на временах исторического масштаба, используя эту гипотезу, со стопроцентной гарантией мы попадём только пальцем в небо. Так и получилось у Маркса с Энгельсом. При увеличении такого параметра как концентрация производства, объем внутреннего продукта действительно сначала растёт, но затем достигает максимума, а далее начинает уменьшаться. При этом нарушается равновесие рыночных отношений (см. ниже). С дальнейшей концентрацией производства начинается монополизация экономики, которая разрушает систему. Ведь при этом выгодней производить меньше, а продавать дороже.

Роль Ленина в теории и практики марксизма. Ленин был очень наблюдательным, и в своей работе «Империализм как высшая стадия капитализма» прекрасно описал переход капитализма от стадии первоначального накопления капитала к стадии монополистического капитализма, или империализма. Его вывод: «Конкуренция превращается в монополию». Какими только эпитетами он не называл эту высшую стадию: «загнивающий, умирающий капитализм». Всё верно! Есть только одно но, ему следовало бы задуматься, а можно ли загнивающую и умирающую стадию капитализма называть той самой высшей стадией, от которой до социализма рукой подать. Только слепая вера в ту главную гипотезу развития капитализма, предложенную Марксом и Энгельсом, могла заставить его сделать такой вывод. Действительно, ведь всё идет, как предсказывали отцы основатели. Позже Ленин поймет эту свою фатальную ошибку, введёт НЭП, но осознание сделанного подорвёт его здоровье намного сильнее отравленных пуль.

Империализм, как неустойчивость капитализма. Если империализм (монополистический капитализм) не представляет собой высшую стадию капитализма, тогда что это такое? И как оно появилось? Ученые хорошо знают, что в сложных системах может возникнуть неустойчивость, когда некий параметр системы получает свободу. Удалите несколько заклёпок в нужном месте, и вот уже и Эйфелева башня падает, и ни один борец за свободу это падение остановить не сможет. Другой характерный пример, карточный домик устойчив к силе притяжения Земли. Можно даже несильно надавить на него в вертикальном направлении – не сломается. Но уже небольшого сдвигового усилия будет достаточно, чтобы его развалить. Приведенные простейшие неустойчивости являются механическими. Бывают неустойчивости более сложные, но всегда заканчивающиеся тем же результатом: полное разрушение системы.

Точно также и в экономике страны при появлении новых свобод, а для развития капитализма экономические свободы жизненно необходимы, могут возникнуть неустойчивости. Оказалось, что для экономики капитализма таким опасным параметром является степень концентрации производства. Его увеличение может развалить экономику, как ветер разрушает карточный домик. С одной стороны укрупнение производства увеличивает производительность труда, с другой стороны, по мере завоевания рынка, желание производить много, а продавать дёшево падает. Поэтому, монополизация представляет собой неустойчивость экономической системы капитализма. Получается, что за высшую стадию капитализма приняли его неустойчивую фазу, и подталкивали капитализм в пропасть. Нехилая ошибочка вышла. Нужно подчеркнуть, что речь идёт не об ошибке в расчетах (это для людей другого масштаба), данная ошибка касается изначально выбранной гипотезы (предположения) и интерпретации наблюдений.

Мне представляется, что это «умирание» капитализма на стадии империализма было принято за высшую фазу ещё и потому, что оно созвучно теоретическим прогнозам Маркса и Энгельса. У них на высшей стадии все умирало или отмирало: государство, пролетариат…

Здесь уместно немного отвлечься от грустных мыслей и привести коротенький диалог двух звездолётчиков из повести А. и Б. Стругацких «Полдень, XXII век»:

– Вы знаете, я застал ещё то время, когда в Северной Америке подвизались так называемые фирмы и монополии. И дольше всех продержалась небольшая фирма, которая сколотила себе баснословный капитал на матрасах. Она выпускала какие-то особенные шелковые матрасы – немного, но страшно дорого. Говорят, миллиардеры дрались из-за этих матрасов. На них ничего нельзя было отлежать.

– И секрет их погиб вместе с империализмом? –  спросил Горбовский.

Из этого примечательного диалога можно сделать несколько важных выводов об образе будущего в мире Полудня. Во-первых, империализм (монополистический капитализм) погиб в согласии с предсказаниями марксистов. Маленькая фирма продержалась дольше всех, но и её обобществили. Следовательно, свободного предпринимательства там больше нет, если даже самая успешная фирма с баснословным капиталом отошла в мир иной. Выходит, будущее, описываемое Стругацкими, развивается в полном соответствии с учением Марксизма-Ленинизма. Ничего нового мы не обнаруживаем.  Но для нас важным следствием этого диалога является то, что деньги и товарно-денежные отношения не исчезнут до начала межзвёздных перелётов, и о том коммунизме нам пока можно не беспокоиться.

Откуда возникает неустойчивость капитализма, и куда девалась невидимая рука рынка? С подачи Адама Смита термин невидимая рука часто используют для описания механизма влияния индивидуальных интересов на максимизацию общественного богатства. Если говорить проще: все блюдут свой интерес (никто не работает себе в ущерб!) и общество богатеет. Прежде всего, это означает, что никто не будет продавать товар по ценам, не окупающим затрат. Но человек хитёр и коварен, и, просчитав на несколько ходов вперёд, может начать продавать себе в ущерб, чтобы разорить конкурента. Такое поведение на рынке называют демпингом. Потом этот нехороший человек легко возместит убытки резким повышением цен. Это главный, но не единственный механизм неустойчивости.

Эволюция абсолютно свободного рынка к монополии подобна неизбежной эволюции абсолютно свободного общества к диктатуре. Неизбежной потому, что в абсолютно свободном обществе криминал самоорганизуется быстрее всех. В результате полная свобода оказывается только у одного, самого жестокого. Нужны ограничения некоторых свобод, чтобы народ стал действительно свободен. В этом и есть суть либерализма.

Почему нужно использовать термин неустойчивость? Дело в том, что основные экономические законы работают только при наличии сильной конкуренции между производителями. Рассмотрим самый важный для нас пример: закон стоимости. Его называют стихийным регулятором общественного производства при капитализме. Упрощая, его можно сформулировать так: цены на товары и услуги колеблются (отклоняются) от некой усредненной характеристики, называемой общественной стоимостью. Превышение цены над стоимостью стимулирует рост производства, что приводит к уменьшению цены. Если же цена падает ниже стоимости, производство сокращается, что ведёт к росту цены. Чем больше конкуренция в экономике, тем меньше отклонения цен от соответствующей стоимости и тем справедливее товарно-денежный обмен.

Соотношение между ценой и стоимостью меняется со временем, как схематически показано на рисунке в произвольных единицах. Вначале цена (кружок-символ) товара сильно завышена монополистом, а по мере появления конкурентов падает и затем слабо колеблется вблизи его общественной стоимости (сплошная линия).

Тем, кто не боится научных терминов, скажем так: равновесие и справедливость достигаются благодаря механизму отрицательной обратной связи (здесь слово «отрицательный» не следует понимать как «плохой», вспомните тесты на вирус). Для тех, кто не встречался с этим названием, в качестве простейшего примера отрицательной обратной связи часто приводят устройство сливного бачка: поплавок, плавающий на поверхности воды, закрывает или открывает кран с водой, в зависимости от уровня воды в бачке. Низкий уровень воды – кран открыт и уровень поднимается. В равновесии уровень воды постоянен, с маленькой поправкой на испарение. Для нас очень важно обратить внимание на то, что отрицательная обратная связь делает систему УСТОЙЧИВОЙ к случайному изменению параметров. Очевидно, что монополизация капитализма убивает конкуренцию и разрушает закон стоимости, монополии поднимают цену, пока не отберут у народа все деньги за самое необходимое. Отрицательная обратная связь исчезает, и, следовательно, рыночная экономика теряет устойчивость.

О принципе соответствия. С точки зрения методологии науки, теория социализма (вторая гипотеза Маркса) явно противоречит принципу соответствия (не путать с принципом дополнительности). Суть этого принципа заключается в том, что в новой теории старая не отбрасывается (не умирает!), а становится её частным случаем, как некоторый предел. Например, старая классическая механика Ньютона получается из новой специальной теории относительности как предельный переход к скоростям, много меньшим скорости света. Можно ли этот принцип применять к общественным наукам? Почему бы и нет. Например, в теории капитализма товарно-денежные отношения феодального строя и конкуренция  не отменяются. В административной зажатости заводов, фабрик и фирм можно усмотреть элементы феодальных отношений. А вот в теории социализма Маркса все главные свойства и элементы экономической теории капитализма умирают безвозвратно. Исчезает конкуренция и перестаёт работать экономический закон стоимости, умирает государство, частная собственность, пролетариат… Да что же это такое?! Чуть дальше мы обнаружим, что в новой теории социализма капитализм времён Маркса и Энгельса является лишь неким предельным случаем; кстати, в полном соответствии с первой гипотезой Маркса.

Может ли государство – единый совокупный капиталист возникнуть естественным путём, в результате развития капитализма? Обсудим кратко и этот важный вопрос. На первый взгляд, всё шло к тому. О неизбежности подобного сценария с печалью на устах говорили многие умы в Европе (призрак грозил материализоваться во всей красе). Но как эту неизбежность соотнести с неустойчивостью системы и разрушением товарно-денежных отношений? Когда капитализм развивается естественным путем, неустойчивость  в экономике проявляет себя на историческом масштабе времени. Поэтому она довольно легко распознаётся, так как ведёт к упадку производства, и вовремя купируется государством посредством ущемления лишних и опасных свобод. Это и есть, в главном, так называемое государственное регулирование рынка.

Естественно, что правительства передовых стран (прежде всего США) приняли меры, препятствующие разрушению экономики. По сути, законодательно убрали те свободы, которые вели к неустойчивости. Хочу напомнить, что свободолюбивый либерализм начинался, как движение, призывающее к ОГРАНИЧЕНИЮ СВОБОД сильных мира сего, ради свободы простых людей. Неудивительно, что новые либералы выступает за антитрестовское законодательство и контроль государства за рынком. Отметим только, что этот контроль полностью противоположен контролю государства – единого совокупного капиталиста (административного социализма). По указанной выше причине все так называемые социалистические государства не образовались естественным путём, и, по сути, являются некими искусственными образованиями, типа социального зоопарка.

Короче, государство – единый совокупный капиталист само развиться и возникнуть в рыночных отношениях не может, так как при его зарождении в естественных условиях разрушается производство.

О научной этике. В современной научной среде принято, что любая дискуссия должна вестись аргументированно, в вежливой форме, без перехода на личности; а целью научной дискуссии является установление истины. Отклонениями от этих правил чаще всего грешат творцы лжеучений. В этом смысле очень примечательна лексика Энгельса, которую он использует, критикуя Евгения Дюринга, немецкого философа, профессора механики:

По сравнению с «идиотом» Фурье, с его даже самыми безумно-смелыми фантазиями, и «грубым, плоским, убогим» Оуэном, с его даже самыми убогими идеями, – г. Дюринг, сам еще совершенно порабощенный разделением труда, представляется пошлым и дерзким карликом.

К сожалению, этот стиль ведения дискуссий стал очень популярным среди коммунистов. А больше других в нём преуспел Владимир Ульянов. Приведенная выше цитата Энгельса мне напоминает речи Сталина и, особенно, Андрея Вышинского, одной из ключевых фигур репрессий в СССР. Поэтому, если вы где-либо встретите подобные тексты, унижающие человеческое достоинство оппонентов, знайте: перед вами творцы лжеучений, шаманы и шарлатаны от политики.