Читать книгу Подонки истории. Самая зловещая тайна XX века - Юрий Мухин - Страница 33

И что же должен был делать Советский Союз с такой соседкой? Вы видите, что СССР делал все возможное, чтобы сохранить Польшу и в том территориальном виде, в котором она была до сентября 1939 г., и с тем же правительством во главе.

Советский Союз чуть ли не унижался, убеждая Польшу заключить с собою военный союз. «Гнуснейшие из гнусных» этот союз отвергли.

Тогда СССР попытался убедить Польшу расширить ее военный союз с Румынией против СССР – реорганизовать его так, чтобы эти страны вместе защищались и против Германии. «Гнуснейшие из гнусных» не согласились.

Тогда СССР принял меры для защиты суверенитета Польши без «гнуснейших из гнусных». Пожертвовал Литвой, чья территория опасным клином вдавалась в территорию СССР и что позволяло немцам ударить из Восточной Пруссии через Минск на Смоленск с заходом в тылы приграничным группировкам советских войск в Белоруссии. Вместо Литвы оговорил с немцами свою сферу влияния по линии старых русских укреплений вдоль рек Нарев – Висла – Сан. Этим СССР создал польской армии защищенный политически тыловой рубеж, на котором польская армия безусловно должна была удержаться и дождаться удара французов по Германии с запада.

По объявлении немцами мобилизации Советский Союз, вместо мобилизации со своей стороны, распространил слух о том, что он отводит свои войска от польских границ, и в дальнейшем, несмотря на настояние немцев, по сути, этот слух так и не опроверг. Этим он давал полякам снимать дивизии со своей восточной границы и перебрасывать их на запад, навстречу немцам.

Учитывая, что превратности войны могут быть самыми непредсказуемыми (скажем, польская армия не успеет отойти на рубеж Нарев – Висла – Сан), Советский Союз согласовал с немцами, что они вопрос «независимости Польского государства» самостоятельно решать не будут и что мнение СССР по этому вопросу будет равно немецкому.

Советский Союз сделал все, чтобы отстоять Польшу.

Бригада Геббельса каких только «экспертов» не привлекала, чтобы доказать агрессивность Советского Союза, – от члена Политбюро ЦК КПСС Яковлева через депутатов Съезда Советов СССР до преподавателя вычислительной техники Ю. Зори. Давайте и я для оценки договора между СССР и Германией привлеку злейшего врага СССР Уинстона Черчилля, который прекрасно знал текст секретного протокола, тем более что Гитлер, как я уже писал, открыто сообщил о нем в ноте о войне с СССР. Черчилль начинает: «Несмотря на все, что было беспристрастно рассказано в данной и предыдущей главах, только тоталитарный деспотизм в обеих странах мог решиться на такой одиозный противоестественный акт».[237]

Здесь сэру Уинстону несколько изменило чувство юмора – получается, что для всех стран Запада договора с Гитлером о ненападении естественны (жены они ему, что ли?) и только для Сталина такой договор противоестествен. Но по сути Черчилль, конечно, прав. Он продолжает и объясняет причину, которую я выделил в его мысли: «Невозможно сказать, кому он внушал большее отвращение – Гитлеру или Сталину. Оба сознавали, что это могло быть только временной мерой, продиктованной обстоятельствами. Антагонизм между двумя империями и системами был смертельным. Сталин, без сомнения, думал, что Гитлер будет менее опасным врагом для России после года войны против западных держав. Гитлер следовал своему методу «поодиночке». Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет.

В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».

Тут Черчилль передернул карты, забежав вперед: секретный протокол в части Польши исполнен не был, поскольку первоначальный его текст не предусматривал ввод советских войск в Польшу и Советский Союз не вышел на предусмотренные протоколом границы сферы своего влияния. Линия раздела между СССР и Германией была установлена позже – 28 сентября 1939 г. – и совершенно не соответствовала линии, оговоренной секретным протоколом к пакту о ненападении. Нам же ценно другое: тогдашнему союзнику Польши и вечному врагу большевизма и в голову не приходит то, что доказывает ныне бригада Геббельса, – Черчилль и близко не называет агрессией оккупацию не только Польши, но и Прибалтийских стран. Но мы вместе с Черчиллем несколько забежали вперед, поэтому вернемся к 1 сентября 1939 г.

На эту дату Советский Союз сделал все, чтобы спасти независимость Польши. Требовалось очень немного, – чтобы вонючая польская шляхта попробовала эту независимость отстоять. Но шляхта, как вы видели выше, осталась верной себе: сначала она не могла поверить в собственную глупость и считала, что немцы ее пугают, в связи с чем устроила резню мирного немецкого населения польских городов, а затем бросилась от немцев удирать.

Посол СССР в Польше, военный и военно-морской атташе могли и не знать, что Рыдз-Смиглы 3 сентября отдал директиву удирать в Румынию и что 5-го она ушла в войска. Но Румыния, получив просьбы поляков пропустить их во Францию, не могла не запросить согласия на этот враждебный Германии акт в Берлине (который, естественно, настоял, чтобы Румыния интернировала правительство Польши). Германия, в свою очередь, начиная с 29 августа приглашала СССР тоже войти в Польшу в свою сферу влияния, но правительство СССР это приглашение отклоняло на том основании, что Германия с Польшей еще могут заключить перемирие. Но когда немцы, которые не могли этого не сообщить СССР, проинформировали, что румыны уже ждут у себя «гнуснейших из гнусных», то стало ясно, что Польского государства уже нет, что немцам, даже если бы они и захотели, просто не с кем заключать перемирие. Поэтому только 9 сентября в СССР начали создаваться два фронта для похода в Польшу (сформированы 11 сентября)[238], и только 14 сентября эти фронты получили боевые приказы[239]. Представитель французской армии при польском Генштабе 10 сентября доложил в Париж, что «здесь царит полнейший хаос. Главное польское командование почти не имеет связи с воюющими армиями и крупными частями… Не имеет ровно никакой информации о продвижении неприятеля и даже о положении своих собственных войск информировано очень не полно или вовсе не информировано. Генеральный штаб распался на две части… Польская армия, собственно, была разгромлена в первые же дни».[240]

Так о каком планировании агрессии против Польши может идти речь, если даже первые приказы Красной Армии начали поступать только тогда, когда Польша и ее армия уже не управлялись, т. е. не существовали как государство и как единая военная организация? Что толку, что на эти даты правительство Польши и ее генералы тащили свои чемоданы в Румынию еще по дорогам Польши? Их что, польский народ для этого избирал? Как они могли управлять страной и армией, если даже польские послы в других странах не знали, где они?

Ведь почему Черчилль, объявивший в Фултоне в 1946 г. «холодную войну» СССР, даже в пропагандистском антисоветском угаре конца 40-х, когда в США сажали в тюрьмы не только коммунистов, но любого заподозренного в сочувствии к ним или к СССР, тем не менее не называет поход Красной Армии в Польшу в 1939 г. агрессией? Да потому, что если бы Советское правительство не вошло в Польшу, то это было бы подлейшим предательством не только советского народа, но и всей антигитлеровской коалиции. Черчилль писал:

«Но, во всяком случае, они (русские. – Ю.М.) не были нам ничем обязаны. Кроме того, в войне не на жизнь, а на смерть чувство гнева должно отступить на задний план перед целью разгрома главного непосредственного врага. Поэтому в меморандуме для военного кабинета, написанном 25 сентября, я холодно отметил:

«Хотя русские повинны в грубейшем вероломстве во время недавних переговоров, однако требование маршала Ворошилова, в соответствии с которым русские армии, если бы они были союзниками Польши, должны были бы занять Вильнюс и Львов, было вполне целесообразным военным требованием. Его отвергла Польша, доводы которой, несмотря на всю их естественность, нельзя считать удовлетворительными в свете настоящих событий. В результате Россия заняла как враг Польши те же самые позиции, какие она могла бы занять как весьма сомнительный и подозреваемый друг. Разница фактически не так велика, как могло показаться. Русские мобилизовали очень большие силы и показали, что они в состоянии быстро и далеко продвинуться от своих довоенных позиций. Сейчас они граничат с Германией, и последняя совершенно лишена возможности обнажить Восточный фронт. Для наблюдения за ним придется оставить крупную германскую армию. Насколько мне известно, генерал Гамелен определяет ее численность по меньшей мере в 20 дивизий, но их вполне может быть 25 и даже больше. Поэтому Восточный фронт потенциально существует».

В выступлении по радио 1 октября я заявил:

«Польша снова подверглась вторжению тех самых двух великих держав, которые держали ее в рабстве на протяжении 150 лет, но не могли подавить дух польского народа. Героическая оборона Варшавы показывает, что душа Польши бессмертна и что Польша снова появится как утес, который временно оказался захлестнутым сильной волной, но все же остается утесом.

Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть…

Я не могу вам предсказать, каковы будут действия России. Это такая загадка, которую чрезвычайно трудно разгадать, однако ключ к ней имеется. Этим ключом являются национальные интересы России. Учитывая соображения безопасности, Россия не может быть заинтересована в том, чтобы Германия обосновалась на берегах Черного моря или чтобы она оккупировала Балканские страны и покорила славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречило бы исторически сложившимся жизненным интересам России».

Премьер-министр был полностью согласен со мной».[241]

Складывается интересная ситуация: обжирающая российский народ Генеральная прокуратура РФ и ее отдел – Главная военная прокуратора – не способны понять, совершил ли Советский Союз 17 сентября 1939 г. агрессию или нет. И нанимает для этой цели «экспертов» – каких-то задрипанных профессоров и доцентов из московских институтов всех профилей. И эти деятели, не несущие никакой ответственности за свой словесный понос, вдруг объявляют СССР агрессором, подлежащим суду Нюрнбергского военного трибунала. А как же тогда быть с мнением действительно ответственных людей и действительно разбирающихся и в международных отношениях, и в международных законах?

Государство, подвергающееся агрессии, объявляет себя в состоянии войны с агрессором. Бригада Геббельса нас уболтала, что на 17 сентября 1939 г. правительство Польши находилось еще не под арестом в Румынии, а на территории Польши. Тогда покажите нам ноту, подписанную президентом Польши Мосцицким и министром иностранных дел Польши Беком, о том, что они объявляют Польшу в состоянии войны с СССР.

Главнокомандующий армии любого государства при вторжении на территорию этого государства войск агрессора дает команду своим войскам отразить эту агрессию. Главнокомандующий польской армии маршал Рыдз-Смиглы, как уверяет нас бригада Геббельса, такую команду дал 17 сентября: «Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и [Модлина], которые должны защищаться от немцев, без изменений. [Части], к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию. Верховный Главнокомандующий Маршал Польши Э. Рыдз-Смиглы».[242]

Я уже не говорю о том, что этот козел свои обязанности переложил на командиров рот и батальонов – это они должны были по его приказу ехать в Москву и договариваться с Ворошиловым о пропуске их в Румынию, поскольку, само собой, никакие другие советские командиры вести подобные переговоры не имели права и не стали бы. Покажите мне в этом приказе, где Рыдз-Смиглы дает команду на отражение «советской агрессии»? Про немцев сказано – вы там в Варшаве и Модлине деритесь, а я побежал в Румынию прятаться, – но где что-либо подобное сказано про Красную Армию?

Далее. Румыния была в военном союзе с Польшей именно против СССР. Покажите нам ноту, которой Румыния объявляет войну СССР. Где она?

Далее. Франция и Англия, союзники Польши, после нападения на Польшу Германии предъявили последней ультиматум, в котором требовали вывести из Польши немецкие войска, и только после этого 3 сентября объявили Германии войну. Покажите нам ультиматум Франции и Англии СССР, в которых они требуют от Советского Союза вывести свои войска с территории Польши.

И кстати. Красная Армия в сентябре 1939 г. вошла в города: Вильнюс, Гродно, Брест, Львов и т. д. Покажите нам на карте сегодняшней Польши, границы которой юридически признаны мировым сообществом, эти города. Или Главная военная прокуратура России вместе со своими академическими придурками уже отделила эти территории от Литвы, Белоруссии и Украины и передала их Польше?

Затем. До войны в мире существовал прообраз ООН – Лига Наций. Такой же безответственный дурдом, набитый законниками – знатоками международного права. В случае агрессии Лига Наций обязана была организовать тогдашних своих членов на отпор агрессии. Однако она Советский Союз агрессором не признала. Согласно ст. 16 Устава Лиги Наций, все страны обязаны были порвать с СССР торговые и финансовые отношения[243]. Этого никто не сделал.

Мне скажут мудрецы бригады Геббельса, что тогда все очень боялись Советского Союза и поэтому помалкивали.

Нет, не очень боялись и не молчали. Когда спустя два месяца между СССР и Финляндией возникла война, то Лига Наций признала СССР агрессором и исключила его из своих членов, несмотря на то что все соседи Финляндии – Скандинавские страны – отказались за такую подлую резолюцию голосовать.

Получается, что тогда, в 1939 г., юристы всех стран были настолько юридически безграмотны и запуганы, что не могли понять, что СССР совершает агрессию, а сегодня, на наше счастье, нашлись-таки бесстрашные умники из бригады Геббельса, которые всем открыли глаза. Причем они такие умные, что умнее самого Гитлера.

Уж кому-кому, а Гитлеру перед нападением на СССР, которое он выдавал за предупреждающее, было очень важно признать СССР агрессором, и Гитлер обвиняет Советский Союз в агрессии против Прибалтийских стран, Румынии и Финляндии – СССР «большевизировал» их. Но в отношении Польши даже Гитлер не написал, что СССР «большевизировал» часть Польши. В ноте от 21 июня 1941 г. он пишет, что Германия разрешила СССР «большевизировать» «находящиеся в состоянии разложения области бывшего Польского государства». Даже Гитлер не осмелился солгать в этом вопросе и заявить, что к моменту ввода советских войск Польша еще существовала. А бригаде Геббельса, гитлеровским последышам, это запросто. А еще говорят, яблоко от яблони недалеко катится…

Меня могут упрекнуть, что я незаслуженно оскорбляю достойных людей и истинных демократов, называя их гитлеровскими последышами. Мне скажут, что академик А.Н. Яковлев пролез на высшие посты КПСС, чтобы разрушить изнутри ее и СССР и тем самым спасти мировую цивилизацию от смертельной опасности коммунистической империи и расчистить дорогу к подлинному расцвету во всем мире.

И я про это говорю. Когда Гитлер нападал на СССР с целью его разрушения, то он в ноте о начале войны сказал не только о том, почему он это делает, но и закончил ноту словами о том, зачем он это делает: «Немецкий народ осознает, что в предстоящей борьбе он призван не только защитить Родину, но спасти мировую цивилизацию от смертельной опасности большевизма и расчистить дорогу к подлинному расцвету в Европе.

Берлин 21 июня 1941 года».[244]

На протяжении всей истории любая сволочь, которая разрушала или пыталась разрушить Россию, делала это исключительно с целью спасения мировой цивилизации. Пора бы уже к этому и привыкнуть.