Читать книгу По повестке и по призыву. Некадровые солдаты Великой Отечественной - Юрий Мухин - Страница 5

Вот Вы ставите в пример нашим маршалам немецкого фельдмаршала Манштейна, потомственного вояку, и свято верите всему, что он написал. Это опрометчиво. Манштейн действительно прекрасно чувствует военное дело, его анализ военного дела очень интересен, но у него есть дефект – его побил мой отец под руководством Сталина. Посему, когда, касается итогов операций с участием Манштейна, эта битая собака брешет как сивый мерин. А Вы, кадровый военный, к его брехне добавляете свою, причем такую, на которую и Манштейн не решился.

Вот Вы написали: «Про огромные потери на Курской дуге забыли. Но ведь там не было осуществлено немцами окружение. А вместе с тем 23 тысячи наших воинов оказались в плену, а немцев в нашем плену только 68 человек».

Как ни странно, в число «23 тысячи наших воинов» я поверил, читая Вас. Ну в самом деле, что стоило немцам нахватать 23 тысячи пленных из тех, кто «драпал до Волги и Эльбруса»? Но вот в число «68 человек» немецких пленных не верю, поскольку не только вы, кадровые военные, были на Курской дуге. Там был, к примеру, инженер 120-го стрелкового полка 69-й стрелковой дивизии 65-й армии старший лейтенант Мухин Игнат Федорович, и он, «неграмотный», заложил радиоуправляемое минное поле перед фронтом полка и взорвал его под немецкой атакой на глазах командарма П.И. Батова. А через несколько недель в атаках на город Севск мой отец был тяжело ранен, но Манштейну Курская дуга досталась ой как недешево! Манштейн наступал на Курск с юга с 5 по 24 июля. Так вот, в своих мемуарах, на стр. 545, он сообщает состав своих сил: «Поданным на 17 июля 1943 года, 29 пехотным и 13 танковым и мотодивизиям группы…»-то есть у него было в сумме 42 дивизии. А на стр. 546 он сетует: «К концу августа только наша группа потеряла семь командиров дивизий, тридцать восемь командиров полков и двести пятьдесят два командира батальонов!»

Александр Захарович! Что должно было остаться от немецких пехотинцев и танкистов, если в боях на Курской дуге выбыл из строя каждый шестой немецкий генерал и почти половина комбатов? Вы ведь в мемуарах, перечисляя огромные солдатские потери своей 38-й дивизии, ни разу не упомянули о потерях командиров дивизии. Они в тех боях, кровавых для советских солдат, оставались целехонькими!

Немецкие генералы сообщали Гитлеру заниженные («оперативные») данные о потерях своих войск, а потом «уточняли» их для генштаба. До 24 июля немецкая группа армий «Юг» только наступала, поэтому все поля боев оставались у немцев и подсчитать потери им ничего не мешало. Тем не менее 20 июля Манштейн сообщил Гитлеру, что у него в группе с 5 июля общие потери около 35 тысяч человек, из которых 1203 человека «без вести пропали». А это значит, что большую часть из этих 1203 немцев наши солдаты угнали с собой в плен, отступая! А что же тогда было, когда они начали наступать? А сколько немецких пленных было у Рокоссовского, который на северном фланге Курской дуги громил войска генерала Моделя? У какого урода Вы взяли «68 человек» пленных?

Повторю, Мантшейн брехун, когда речь идет о его заслугах, но он точен в своих военных размышлениях. Вы, Александр Захарович, пропустили его размышления о том, что является основой силы армии, а напрасно. Вы считаете, что когда Вашу дивизию укомплектовали таджиками и узбеками, то это были очень плохие солдаты. Тут два аспекта.

Первое. Вам, кадровым офицерам, бросившим под немцами 70 миллионов советского населения, нужно ноги целовать этим, тогда братским, народам, вставшим между вами, кадровыми офицерами, и немцами, и освободившим Украину.

Второе. Это были в основном крестьяне. А как солдаты, крестьяне всегда были сильнее горожан. В послевоенном СССР москвичей, к примеру, не посылали служить в те гарнизоны, в которых служба была особенно тяжела, – с ума сойдут от трудностей, болезные.

Манштейн, к примеру, обсуждая причины слабости румынской армии, тем не менее написал: «Правда, румынский солдат, в большинстве происходящий из крестьян, сам по себе непритязателен, вынослив и смел». Возникает вопрос, почему же вы, кадровые офицеры Красной Армии, не использовали то, что Манштейн считал достоинством, – то, что советские солдаты – русские, украинцы, белорусы, казахи, таджики, узбеки и т. д. – тоже происходили из крестьян, более того, из таких крестьян, которые, благодаря советской власти, по грамотности намного превосходили тех же румын?

Обратите внимание, Александр Захарович, что Вы, объясняя причины наших больших потерь крестьянским происхождением солдат Красной Армии, объявляете недостатком то, что Манштейн считал достоинством любой армии. Только вот почему-то в Ваших руках – в руках кадрового офицерства Красной Армии – это достоинство не сработало. Почему? Может, причина больших потерь кроется не в качестве солдатской массы, а в вас – в кадровых офицерах, соблазнившихся службой в армии только потому, что там уже первая должность давала зарплату, вдвое превышающую зарплату на гражданке? Ведь это очень важный вопрос – для чего кадровое офицерство шло в Красную Армию – Родину защищать или большую зарплату и пенсию получать? Это вопрос кардинальный, поскольку если офицерство шло в армию деньжат зашибить, то где же ему тогда было с немцами воевать? Тогда конечно, тогда понятно, почему кадровое офицерство, невзирая на приказ Сталина «Ни шагу назад», «драпало до Волги и Эльбруса». Ведь если немцы убьют, то как же тогда пенсию получить?

Давайте рассмотрим такой пример. В ходе той войны на советско-германском фронте немецкие армии трижды попали в окружение советских войск: под Демянском около 100 тысяч немцев попали в окружение в январе 1942 года и больше года (до февраля 1943 года) сражались в окружении или полуокружении, пока не прорвались из кольца; в ноябре 1942 года 6-я немецкая армия попала в окружение под Сталинградом и больше двух месяцев сражалась как единое целое; под Корсунь-Шевченковским в январе 1944 года были окружены около 90 тысяч немцев, которые три недели сражались как единое целое, а затем пошли на прорыв и частично прорвались.

Немцы окружали армии Красной Армии по моему счету восемь раз: под Минском, под Смоленском, под Уманью, под Киевом, под Вязьмой в 1941 году; 33-ю армию в ходе Ржевско-Вяземской операции, войска Южного и Юго-Западного фронтов под Харьковом, и 2-ю ударную под Ленинградом в 1942 году.

И только 33-я армия генерала Ефремова сражалась в окружении 3 месяца и 2-я ударная три недели. Во всех остальных случаях как только немцы окружали наши войска, кадровое офицерство практически немедленно прекращало управление ими, бросало солдат и сдавалось в плен либо пыталось удрать из окружения самостоятельно – без войск. Такие исключения из этого правила, как генерал Ефремов, отказавшийся бросить армию и вылететь из окружения, как генерал Сандалов, комиссар Поппель и другие, не бросившие своих солдат и продолжавшие с ними сражаться и в окружении, только подчеркивают правило.

А немецкие офицеры своих солдат не бросали ни при каких обстоятельствах! Вот Пауль Карелл описывает отступление немецких войск после Сталинградской битвы. «Они уже не являлись подвижными войсками, хорошо оснащенными моторизованными частями, это были лишь ослабленные маленькие танковые части 13-й танковой дивизии, а в основном – пехотные, стрелковые части, горные подразделения и артиллерия на конной тяге, которые за четыре недели прошли расстояние в 400 километров без машин, располагая только вьючными животными и лошадями, чтобы тащить орудия и снабженческие подводы. На большей части пути им приходилось вести бои. С ледяных склонов Эльбруса, Клухора и Санчара, из топей долины Гунайки они спустились в Кубанскую степь и повернули на северо-запад к «Гэлубой линии», последнему бастиону перед Кубанским плацдармом.

Это отступление тоже представляет собой подвиг, практически не имеющий аналогов в военной истории. Этот период войны отмечен геройством, верностью долгу и готовностью к самопожертвованию со стороны офицеров и рядовых, и не только с оружием в руках, но и с лопатой, рядом с лошадьми и мулами.

Здесь больше, чем когда-либо немецкий Вермахт пожинал плоды своей прогрессивной, современной структуры, отсутствия социальных барьеров и классовых предрассудков. Германская армия была единственной армией в мире, в которой офицеры и рядовые ели одинаковую еду. Офицер был не только командиром в сражении, но также и «бригадиром», «солдатом в погонах», который, не колеблясь, брал на плечи груз или вытаскивал застрявшие машины, подавая пример, помогающий превозмогать усталость. Никаким другим образом успешно осуществить это великое отступление было бы невозможно».