Читать книгу Гуттиэре - Юрий Пожидаев - Страница 4

1

Тур открыл глаза и посмотрел на часы, было 6—00 и спать больше не хотелось, рядом сопела Люба лёжа на правом боку, он смотрел на спящую жену заряжаясь позитивом и настраиваясь на хороший день. Ромина система, по которой он жил уже две недели работала превосходно и тело, почувствовав, что с ним правильно обращаются стало работать в унисон с головой. Виталий ощущал по утрам лёгкость, а по ночам перестали сниться кошмары. Они уступили место снам, от которых по словам супруги он ржал во сне как конь, но ей это нравилось, это было лучше, чем давать каждый вечер таблетки от давления, а потом прислушиваться к его дыханию. Методика, которую показал ему Рома была очень проста, стакан кефира на ночь и несколько дыхательных упражнений у открытого окна, а утром лёгкая гимнастика и ходьба пешком на работу, когда дороги ещё не забиты автомобилями и воздух чист. К этому прилагались рекомендации не смотреть телевизор, заниматься побольше сексом и стараться на ужин не есть мясо, а при встрече на улице с хорошенькой женщиной втягивать живот. Рома объяснил, что каждому возрасту необходим свой жизненный ритм и физические нагрузки, питание и своё восприятие окружающей действительности. Спокойствие и размеренный образ жизни Туру с его работой не подходит, поэтому Рома и придумал товарищу режим, способный справиться с каждодневным стрессом и отодвинуть надвигающуюся старость подальше.

Тур свесил ноги с кровати и вспомнил сон, который пришёл к нему под утро – министр обороны Сергей Шойгу водил его по своему парнику и показывал выращенные своими руками огурцы и помидоры, Виталий с видом знатока щупал овощи и делал свои замечания, а Шойгу с готовностью записывал всё это в блокнот. Туровский соскользнул с кровати и отправился в ванную приводить себя в порядок, а когда вышел оттуда, то услышал, как на кухне скворчит яичница, которую готовит его жена. Поставив на стол тарелку с глазуньей и кружку с какао и булочкой, она скрылась в ванной, давая понять, что её утренняя обязанность выполнена и больше её не надо беспокоить. Позавтракав Тур оделся и вышел на улицу, утренняя прохлада приятно бодрила, и он шёл, глубоко вдыхая свежий воздух, разминая на ходу руки и плечи, город уже давно превратился в мегаполис, главной отличительной чертой которого является то, что большинство людей поздно ложатся спать, а утром поздно встают. Редкие прохожие, которые встречались на его пути, не обращали внимание на машущего в разные стороны руками и крутящего шеей немолодого человека, они шли на работу и напоминали киборгов, которые живут по встроенной в них программе. Когда Тур начал ходить пешком на работу, он стал замечать какие изменения произошли с людьми в городе за последнее время, всматриваясь в прохожих он уже не видел улыбок и доброжелательных взглядов, многие люди не заботились о своём внешнем виде и горько было видеть молодую неопрятную женщину, которая спешила на работу с сигаретой в зубах. Его удивляло то, что в городе стали больше покупать сигареты, курили все – водители, взрослые, дети, мамы с грудными детьми, везде валялись окурки, которые дворники-азиаты не успевали убирать. Тур помнил времена, когда город-курорт был городом некурящих и за пристрастие к пагубной привычке даже штрафовали, если человек дымил в общественном месте. Он стал замечать, что в определённых местах утром собираются кучки алкашей, которые ищут взгляды прохожих, чтобы поклянчить у них денег на опохмелку. Туру пришла на ум его турпоездка в Стамбул, когда, зайдя вместе с Любой в какой-то квартал, они были атакованы уличными торговцами, наперебой предлагающими свой товар. Некоторые районы в городе рано утром и вечером напоминали Стамбул, только с той разницей, что здесь хозяйничали попрошайки обоих полов и всех возрастов, изобразив на испитых лицах страдания, тянущие к прохожим руки за подаянием. Увидев проезжающие мимо наряды ППС, алкаши приветливо махали руками им, как старым знакомым, эта публика знала, что полицейским они не интересны, с них нечего взять. Войдя в центральную часть города, Тур оказался среди бетонных высоток, обитатели которых ещё спали и ему показалось что он перенёсся в далёкое будущее, когда человечество будет жить в виртуальном мире и появляться на улицах будет не обязательно. Хотя в этих бетонных джунглях был один островок старого города – сталинский двухэтажный дом с большим зелёным двором, расположенный на Брестской улице. Когда-то это был престижный дом, в котором жили секретари райкомов и другие городские начальники, которым руководство предоставило здесь просторные квартиры с высокими потолками и большой прилегающей территорией. Шло время, менялось руководство страны, поменялся общественно политический строй, а на этом островке ушедшего социализма люди жили по старым традициям, про которые давно уже все забыли. В этом доме жил давний друг Гудова, бывший начальник ОБХСС города, а теперь пенсионер Дамир Тулеев; как-то на 9 мая начальник пригласил Тура с женой после демонстрации на празднование во двор этого дома. Весь город был одет в праздничное убранство, но то что они увидели здесь превзошло все их ожидания, казалось, что машина времени перенесла их на 30 с лишним лет назад и они молоды и полны энергии для работы на благо советской Родины. Из окон дома свисали красные флаги союзных республик СССР, во дворе дома звучали патриотические песни в исполнении хозяев и гостей, пришедших сюда на праздник. Бывший председатель ДОСААФ Ярослав Сапрыкин в наскоро организованном тире учил ребят стрелять из пневматических винтовок по мишеням, изображающих людей очень здорово смахивающих на российских олигархов. Председатель спорткомитета на пенсии Вилен Лукич Сазонов, человек атлетического телосложения показывал на борцовском мате приёмы самообороны без оружия, он ловко выбивал из рук нападающих деревянные ножи, пистолеты, а потом под восторженные крики зрителей проводил «удушение» смельчаков. Бывшая глава городских комсомольцев Муза Львовна Кутузова угощала гостей гречневой кашей с тушёнкой, к которой полагалось 100 г водки, она была одета в гимнастёрку и пилотку с красной звёздочкой. Около Дамира Тулеева собралось старшее поколение, которым хотелось попеть старых душевных песен; главный борец с расхитителями социалистической собственности виртуозно играл на аккордеоне и звуки этого инструмента сводили Гудова с ума. Начальник РОВД стоял и с завистью смотрел, как пальцы товарища бегают по клавишам аккордеона, и он с горечью понимал, что никогда не будет так играть, сколько бы он не мучил свой баян. После угощения Музы Львовны часть старшего поколения шло петь песни к Тулееву, а другие шли на лекцию к Густаву Пельшу – бывшему председателю райисполкома, который стоя на возвышенности и стараясь перекричать поющих под аккордеон, вещал с большевистской прямотой, что ждёт многострадальную Россию в будущем и к чему нужно готовиться. Бывший директор национального парка Геворг Кагосян показывал гостям свою уникальную коллекцию кактусов и ещё каких-то цветов, которые он выращивал в горшках и которыми очень гордился, а после показа каждый желающий мог приобрести любое из этих растений. Туру очень понравились жильцы этого дома, наплевавшие на скачки зарубежных валют, на нестабильность в мире, на разные пандемии, они жили так как хотели и им в своём мире было хорошо. В тот день Гуров рассказал Туру какому давлению со стороны застройщиков подвергаются жильцы этого дома, так как на этом месте давно запланировано строительство торгово-развлекательного центра для обитателей окружающих высоток, но пенсионеры не хотят уезжать отсюда и намерены стоять до конца. Однажды их пытались поджечь, присылали разных провокаторов, наконец просто предлагали им большие деньги, но всё без толку старая гвардия не сдаётся, в администрации города этот дом прозвали Брестская крепость. Сейчас, идя на работу пешком и проходя мимо этого дома, Тур улыбнулся, увидев, что местные обитатели уже на ногах и делают гимнастику во дворе под руководством Вилена Сазонова. Рядом с ним стояли два красивых добермана Гита и Ганг, несущие по словам Гудова охрану дома по периметру ночью и благодаря которым жильцы дома спали спокойно. Виталий замедлил ход и посмотрел на этих людей взглядом, как смотрит орнитолог на последних представителей исчезающих видов птиц, ему хочется, чтобы они жили как можно дольше и своим существованием делали этот мир интереснее. Подойдя к РОВД Тур посмотрел на часы и заметил, что путь от дома до работы он проделал за полчаса, утренняя ходьба настраивала на трудовые подвиги. Виталий вошёл в здание и поздоровался с начальником дежурной части Жорой Саряном, который пил кефир за перегородкой и одновременно разговаривал с кем-то по телефону. Когда Тур перестал опаздывать на работу и из него понемногу стал выходить скептицизм, Гудов встревожился, он не любил перемен и новый Виталий – активный и энергичный ему был непривычен. Начальнику сразу пришла в голову мысль, что тот нашёл новую работу – денежную и спокойную и скоро собирается уволиться, что означало катастрофу вселенского масштаба, так как убойный отдел оставался без руководителя, показатели раскрываемости падали и всё РОВД скатывалось в разряд отстающих, его – Гудова отправляли на пенсию и он отправляется в кругосветное путешествие по многочисленной армянской родне своей супруги, что не сулило для здоровья ничего хорошего. Но Тур спокойно объяснил начальнику, что он стал по-другому относиться к своему здоровью и оно теперь на первом месте, начальник успокоился, но всё равно подозрительно посматривал в сторону опера. Жора Сарян оторвавшись от трубки сказал, что Гудов уже на работе и ждёт его у себя, Тур заметил в словах Жоры что-то такое, что заставило его насторожиться и внутренне собраться.

Начальник в кабинете разговаривал с человеком, лица которого Тур не видел, волосы на затылке у него были чёрные и кучерявые, у Виталия закралось смутное нехорошее предчувствие, а когда начальник произнёс фразу: «А это ваш непосредственный начальник Виталий Иванович Туровский, прошу любить и жаловать», человек обернулся и старый опер почувствовал, как у него зашевелились волосы. Перед ним стоял негр и улыбался во весь рот белозубой улыбкой, он протянул руку и представился: «Ясон Иванов», Виталий машинально протянул руку и почувствовал крепкое рукопожатие. Многие годы расследуя различные преступления и видя такие вещи, от которых большинство людей упало бы в обморок, он, как и большинство коллег его профессии выработал в себе привычку ничему никогда не удивляться, но сейчас он попал в ситуацию, когда не знал, как себя вести и как реагировать на увиденное. Тур не был расистом, он не обращал внимание на цвет кожи или разрез глаз, ему было важно, что у человека в голове и под каким ракурсом он смотрит на окружающий мир. Он просто не мог представить, как чернокожий опер будет сидеть в засадах, участвовать в погонях и опрашивать свидетелей и что придётся испытать этому парню в общении с закоренелыми урками. Ясон словно читая его мысли так же улыбаясь своей карнавальной улыбкой сказал: «Я понимаю Виталий Иванович, вы удивлены и немного растеряны, но я родился в этой стране и давно уже не реагирую на пакости в мою сторону, просто представляю, как бы в Африке отнеслись бы мои сородичи к появлению белого человека у них в племени, и всё становится на свои места». Спокойная манера разговора и умение вести себя уверенно, не задевая самолюбия собеседника, очень понравились Туру и когда Ясон вышел он молча посмотрел в глаза Гудову. Они минуту смотрели друг на друга, а потом начали хохотать, успокоившись Тур сказал: «Сначала ты прислал мне товарища Надю с шестым размером бюста, теперь африканца, скажи мне кто будет следующий – трансвестит в мини юбке или представитель инопланетной цивилизации? Ты представляешь, что будет если кто-то сфотографирует его склонившегося над местом преступления и выложит в интернет, я уже знаю, как это прокомментируют там – людоед на службе закона или что-нибудь в этом роде». Гудов понимал, что Туру надо выговориться, поэтому он терпеливо слушал его и согласно кивал головой. А когда тот иссяк, сказал: «Виталий мы живём в сумасшедшее время, когда руководят нами душевнобольные люди, главная цель которых выслужиться перед своим начальством, у которого тоже с головой проблемы. Этого Ясона мне прислали из управления с формулировкой – „научитесь работать в новых условиях“, а потом добавили – „и чтобы это ни в коем случае не мешало раскрываемости преступлений“. Мы живём с тобой Виталий в крае, где руководство полиции смотрит на высокое начальство с открытыми клювами в ожидании новых распоряжений, установок, а получив их начинают интерпретировать по-своему, вот и получаем мы такие подарки вроде Ясона, только я не знаю плакать нам или смеяться. В общем бери этого нового опера и вводи в курс дела, а дальше посмотрим, на происшествия сам не езди, пусть твои опера привыкают к самостоятельности, ты только анализируй и составляй план оперативно-розыскных работ. Теперь по делу – под утро экипаж ППС обнаружил дорогую иномарку, стоящую в проходном дворе, в ней два тела, водитель и пассажир рядом с ним, оба застрелены в затылок в упор. Все твои сейчас там, ты извини, что не поставил тебя в известность, просто я полагал что тебе с твоим чернокожим опером довольно на сегодня стрессов. Когда ребята вернутся с вызова и доложат тебе о результатах осмотра ты заодно и познакомишь их с нашим новым сотрудником».

Выйдя от начальника Тур с улыбкой попытался представить, как он будет знакомить своих ребят с Ясоном и как те будут реагировать, но его мысли прервал шум со стороны кабинета оперов и крики Жоры Саряна, который кого-то призывал к порядку. У открытой двери толпились сотрудники РОВД и весело подбадривали двух катающихся по полу людей, перевёрнутый стол и стулья свидетельствовали, что схватились они не на шутку. В одном из драчунов Тур признал своего опера Чурсина, а другой был Ясон, на стороне которого было большинство болельщиков, наконец африканец поймал Чука на болевой и заломил ему руку. Появление Тура остудило пыл болельщиков и дерущихся и через минуту они уже стояли перед ним виновато улыбаясь, Чук тёр больную руку, а Ясон вытирал платком разбитый нос. Тур минуту смотрел на них, а потом сказал, что через пятнадцать минут ждёт их у себя в кабинете, потом набрал телефон Лёвы и пригласил его вместе с Феликсом на планёрку. Когда все собрались Виталий обвёл их взглядом и понял, что сотрудники смотрят в одну сторону – на улыбающегося африканца и ещё он заметил, что у всех присутствующих посветлели лица. Куда-то на задний план ушли убийства и другие ментовские дела, перед ними был живой вождь африканского племени, который сейчас встанет и передаст им привет от жителей знойного континента, а потом начнёт бить в тамтамы и весь их отдел пустится в пляс. На их землю опустил Чурсин, он поднял руку прося слова и не дожидаясь разрешения произнёс: «Когда я увидел гастарбайтера, который сидел за столом в моём кабинете, я не знал, что это наш новый сотрудник, поэтому хочу извиниться за инцидент». Чурсин иссяк и устало опустился на стул, очень болела рука, но он был горд своим поступком, он ещё никогда ни перед кем не извинялся, а теперь понял, что поднялся ещё на одну ступень своего развития. Тур удивлённо посмотрел на Чурсина, он подумал, что, если так пойдёт дальше, тот выучит новые слова и когда-нибудь будет говорить «пожалуйста» и «спасибо», определённо в появлении африканца в их коллективе есть и свои плюсы. Обращаясь к Феликсу и Лёве, он сказал: «Как вы поняли знакомство Чурсина с нашим новым опером уже состоялось, теперь хочу вам представить Ясона Иванова». И обращаясь уже к новичку представил Феликса, как судмедэксперта и Лёву, как криминалиста, пока Тур говорил Ясон улыбался своей белозубой улыбкой, он чувствовал, что своим появлением внес какое-то разнообразие в повседневную рутину этих людей, уставших от убийств, крови и давления начальства. Тур сделал знак Лёве, и он поставил на стол пять стаканов с кипятком, но чайных пакетиков оказалось четыре, и криминалист в нерешительности стоял и держал их за верёвочки, пакетики смешно болтались на них и это походило на сеанс гипноза, все присутствующие завороженно смотрели на них и воцарилась тишина. Чурсин первый вышел из ступора и объявил, что не хочет пить чай и после паузы добавил, что лучше выпьет растворимого кофе, банка которого стояла у Тура на подоконнике и про которую начальник давно забыл. Когда все начали отхлёбывать из своих стаканов и Виталий уже хотел приступить к делу, Феликс молчавший всё время и не сводивший подозрительного взгляда с Ясона, вдруг попросил того рассказать, как он очутился в полиции. Все опять уставились на африканца, а тот ничуть не удивившись сказал: «Моя мама работала врачом в Анголе, а папа был бойцом народной милиции и воевал с многочисленными бандами, терзавшими тогда его родину. В одном из боёв он погиб, а мама, вернувшись в Россию родила и воспитывала меня одна, я ещё в школе мечтал после её окончания пойти в полицию и после учёбы я направлен в ваше РОВД, опыта у меня никакого, кроме практических занятий, вот собственно и всё».

Подозрительность во взгляде Феликса пропала, и он пододвинул Ясону печенье, невесть откуда появившееся вдруг на столе, пока новичок раздумывал несколько рук потянулись к угощенью, через минуту в пачке осталась только одна печенюшка. Африканец взял её и с улыбкой произнёс: «В большой семье клювом не щёлкай». Чурсину хотелось показать перед новичком свою компетентность, поэтому прожевав печенье он начал первый: «Автомобиль «Toyota Camry» представительского класса была обнаружена экипажем ППС в 5—30 утра, но скорее всего стояла там с вечера, место безлюдное, свидетелей нет. В машине два тела, убиты выстрелом в затылок, личности установлены, это исполнительный директор крупной строительной фирмы «Аркан» Эмиль Каневский и его водитель и охранник в одном лице Игорь Кузнецов». Чук неожиданно замолчал, все знали, что такое с ним случалось, в середине разговора он вдруг зависал и что влетало в этот момент ему в голову трудно было представить, может он вдруг представлял себя несущегося в нартах с косоглазым каюром в погоне за оленями по заснеженным просторам тундры или неожиданно вспомнил о предстоящем походе к проктологу, который он затягивал до последнего. Мозг Чурсина представлял собой незащищённую атмосферой планету, которую постоянно бомбардировали метеориты в виде идиотских мыслей, оставляющих там кратеры различной глубины. Видя, что пауза затянулась на помощь Чуку пришёл Лёва, он попросил продолжить начатый доклад и заглядывая в свой блокнот сообщил: «Убийца стёр отпечатки, или был в перчатках, но уже ясно, что это человек, которому покойные доверяли, иначе бы не пустили на заднее сиденье машины. Очень интересно орудие убийства – это какой-то мелкокалиберный пистолет, точнее будет, когда Феликс извлечёт пули из тел. Водитель и он же охранник Игорь Кузнецов был вооружён, но в кобуре пистолета нет, телефоны, часы, бумажник, всё отсутствует, унёс скорее всего киллер. Похоже на заказное убийство, тем более, что Эмиль Каневский исполнительный директор крупной строительной компании «Аркан», как вы знаете что компаньоны часто становятся смертельными врагами, поэтому я думаю стоит поговорить со вторым руководителем предприятия, неким Робертом Аркадьевым». Лёва тоже замолчал и уставился в свои записи, но было видно, что он потерял нить разговора и никак не может собраться. Тур настороженно посмотрел на Ясона и ему в голову пришла мысль, что тот владеет чёрной магией и может по желанию вводить людей в ступор, а мёртвых превращать в зомби. Тур встал, подошёл к окну и когда открыл его сильно запахло ацетоном, на улице старый водитель по прозвищу Герасим красил из баллончика диски полуубитого ГАЗика, до того старого, что в отделе со смехом говорили будто во времена Берии на этой машине возили врагов народа на расстрел. Жора Сарян острый на язык дал старому водителю это прозвище, потому что тот был неразговорчив, и когда служебная овчарка Шелли принесла кучу щенят от какой-то дворняги, чтобы спасти потомство Герасим забрал их, сказав, что повёз топить. На самом деле Герасим, являясь членом правления садово-огороднического товарищества, под страхом отключения воды вручил соседям по даче по щенку и уже через полгода его появление на своём участке встречалось весёлым гавканьем и визгом. Крикнув Герасиму, чтобы он занялся покраской подальше от окон РОВД и закрыв окно Тур обратил внимание, что Феликс нетерпеливо ёрзает на месте и поглаживает свою козлиную бородку, это означало что ему в голову пришло что-то интересное и он собирается поделиться с окружающими. Судмедэксперт кашлянул и обвёл всех присутствующих хитрым взглядом, Тур понял, что Феликс рисуется и терпеливо ждал, когда тот наконец начнёт говорить. Виталий не мог понять, что происходит с его подчинёнными, то ли это появление Ясона, или ацетон просочившийся в кабинет, но все были какие-то заторможенные, чтобы ускорить процесс разморозки Феликса Тур хлопнул рукой по крышке стола, и это сработало, тот дёрнул бородкой и сказал: «Сразу после планёрки я пойду на вскрытие, но сейчас уже могу сказать. Что пули будут калибра 5,6 мм, я с такими уже сталкивался, и судя по окоченению, их застрелили поздно вечером, и они находились всю ночь в этой машине мертвые, окна в машине тонированные, поэтому они там могли быть ещё бы бог знает сколько, если бы не экипаж ППС». Феликс опять начал теребить свою бородёнку, а потом выдал: «Мне пришёл на память Ювелир, которого так и не нашли, его любимым оружием был мелкокалиберный пистолет Марголина, и работа его очень напоминает наш случай. Стрелял с близкого расстояния и никаких свидетелей, этим киллером занимались даже спецы из столицы и всё без толку, не могли понять почему жертвы подпускают его так близко к себе, даже была версия что это женщина, которая не вызывает ни у кого подозрений. Стоит рассказать о первом эпизоде, когда он получил своё прозвище Ювелир, это было давно, когда у нас стали появляться богатые люди, которые подражая западным миллионерам устраивали всевозможные тусовки, на которых показывали свою исключительность. В нашем доме моды устроили показ новой коллекции какого-то известного модельера с одновременной демонстрацией эксклюзивных ювелирных изделий, которые специально для этого привезли из столицы. Показ прошёл на «Ура» – красивые девушки ходили в красивых платья и дорогих украшениях, богатые дяди в костюмах, сидящие рядом со своими жёнами, делали вид, что они что-то понимают в этой красоте, рекой лилось шампанское, на подносах стояли бутерброды с икрой и сёмгой. Но тут в самый разгар зазвенела пожарная сигнализация и раздались крики – «пожар», началась паника, в результате которой в кабинете администратора был обнаружен мёртвый сопровождающий, который привёз эти цацки из столицы и пустой дипломат, где эти украшения хранились. Но это ещё не всё, две девушки не успели сдать свои украшения и при ближайшем рассмотрении это оказались хорошие подделки, то есть на демонстрацию привезли эти стекляшки, а настоящую ювелирку спёрли ещё в Москве, и наш преступник унёс липу. Скандал намечался большой, богатые дяди привыкли сами обманывать окружающих, а тут их выставили лохами, которым можно втюхать разную дешёвку, начались разборки, дело это вёл Виталий Иванович, но недолго, москвичи забрали его дело и расследование держали в тайне. Им было наплевать на убийство человека, главное было узнать на каком этапе произошла подмена и где настоящие украшения, сумма там фигурировала солидная. Пока господин Туровский вёл дело он выяснил, что ограбление спланировал и совершил один человек, хорошо информированный о предстоящем показе и знающий план здания, кроме того он установил около кабинета администратора кулер с водой, тогда еще бывший диковинкой для всех. Но фишка была в том, что вода содержала сильное слабительное, и тот, кто выпивал хотя бы один стакан уже вскоре думал только об одном, как добежать до унитаза. Таким образом злоумышленник вывел из строя всю охрану, которая не отходила от туалета, сопровождающий воду не пил, потому что страдал отёчностью и был убит из пистолета Марголина выстрелом в голову. Камер там не было, но все опрошенные уверяли, что никого постороннего они не видели, в общем история покрытая мраком. Самое интересное случилось позже, в номере гостиницы, где два бизнесмена совершали сделку и один другому передавал крупную сумму, появился наш киллер и уложил обоих на месте, забрал все деньги, а уходя кинул на тела два фальшивых украшения, которые он вынес из дома моды. Как показали дальнейшие события эта бижутерия стала его визитной карточкой, как и пистолет Марголина, правда работал он редко, но никогда не было свидетелей. Последнее его дело было очень похожее на наш случай, бизнесмен в машине передавал взятку чиновнику из мэрии, оба застрелены в затылок с заднего сидения автомобиля и у обоих в ушах серёжки со стекляшками. Вот такой был у нас в городе Ювелир, я не знаю жив ли он, столько времени прошло, Феликс замолчал, задумчиво уставившись куда-то вверх, так он стал ещё больше похож на Дзержинского, казалось ещё минута и он отдаст приказ о расстреле саботажников, сидящих в ЧК. Тур обратил внимание, что во время всего повествования Ясон смотрел на Феликса с открытым ртом, он только начинал свою работу в полиции и для него всё было интересно и необычно. Для Виталия наоборот служба подходила к концу и он, наблюдая за Ясоном вспоминал себя молодого, полного рабочего энтузиазма и ждущего от жизни только хорошего, этот парень ещё узнает равнодушие начальства, предательство коллег, косые взгляды обывателей. Быть чернокожим в России не просто, а ещё и полицейским, Тур подумал, что Ясон выбрал не лучшую для себя профессию в этой стране, где для большинства населения полиция не правоохранительный орган, а карательный, которого следует не уважать, а бояться и держаться от него подальше.

Планёрка была закончена, Лёва и Феликс пошли к себе, Чурсин направился опрашивать живущих в близлежащих домах от найденной машины, а Тур с Ясоном решили посетить руководство фирмы «Аркан», офис которой находился в пентхаузе красивого высотного здания, расположенного в центре города. Идти было недалеко, и они решили пройти пешком, солнце уже набрало силу и наполнило улицы теплом и светом, но встречающиеся им люди не радовались хорошей погоде, зелени цветов, какой-нибудь жизнерадостный европеец сказал бы что они идут с похорон или на похороны, лица людей не выражали никаких эмоций, только когда их взгляд падал на чернокожего Ясона, идущего рядом с Туром, появлялось выражение удивления, которое вскоре проходило. Виталию пришло в голову, что города на его родине выглядят серыми в глазах иностранцев не из-за архитектурной убогости, а из-за людей, живущих в этих городах, считающих улыбку проявлением слабости. Дорога вела вверх по склону и Тур увидел местного участкового, который шёл на встречу им в компании молодой девушки с погонами лейтенанта. Сидор Прокофьевич Горбенко был единственным участковым в городе, который всю жизнь проработал на одном участке и которого уважали все – и коллеги, и правонарушители, и жители его района. Он уже отправлялся на пенсию пару раз, и каждый раз его просили вернуться, чтобы разрулить бардак, который начинался после его ухода. Невысокий, полный человек имел такое доброе лицо, что при первой же встрече незнакомый человек хотел ему поплакаться в жилетку, и Сидор Прокофьевич слушал, он слушал пенсионеров, алкашей, наркоманов, гастарбайтеров, всех тех, на кого его коллеги даже не смотрели. Но он не только слушал людей, но и помогал, благодаря его усилиям в районе появился медпункт для иностранных рабочих, благотворительные обеды для бездомных, на детских площадках регулярно проводились ремонты и многое другое, а самое главное, он всё время находился на своём участке и был доступен гражданам, в отличии от его коллег, целыми днями просиживающих за закрытыми дверями своих опорных пунктов и играющих в компьютерные игры. Сидор Прокофьевич давно понял, что главное в его работе это профилактика правонарушений и работа с людьми, и те отвечали ему тем же, он владел такой информацией по своему участку, какой не владел ни один опер в городе и благодаря его наводкам Тур за свою карьеру закрыл много дел. Но как часто бывает у хороших людей не всё сложилось в его личной жизни как надо, сын давно жил где-то своей личной жизнью, а в прошлом году у Сидора Прокофьевича умерла от онкологии жена и за короткое время его волосы стали белые от седины. Он не любил ментовские посиделки и разные корпоративы, поэтому друзей среди коллег не имел, кроме судмедэксперта Феликса, с которым дружил скорее по-соседски – играли в шахматы, иногда пили пиво с воблой по выходным. Участковый обладал очень полезным качеством, приобретённым за долгие годы работы, он хорошо разбирался в людях и никогда не спешил вешать ярлыки на кого-либо. Понимая, что сегодняшний преступник завтра может стать большим начальником, он относился ко всем уважительно, хотя в глазах можно было заметить искорку иронии.

По длинным ногам, красивой фигуре и смазливому личику лейтенанта, идущего рядом с Сидором Прокофьевичем Тур предположил, что в участковых эта девушка долго не задержится, а вскоре окажется в Управлении, где закружится в вихре сплетен, интриг и поклонников. После приветствия участковый представил девушку, как своего приемника по участку, которую он вводит в курс дела, и которая рвётся в бой. Последние слова произвели на девушку такое впечатление, как будто ей дали в руку жабу, она скривила губы и обречённо наклонила голову набок, но глаза её были прикованы к улыбающемуся Ясону, который стоял за спиной Тура и рассматривал красавицу. Виталий представил его как нового опера в его отделе, от чего девушка открыла рот от удивления, а участковый крепко сжал челюсти, чтобы не рассмеяться, потом выдохнул и сказал: «Ты знаешь Виталий Иванович у меня с утра было предчувствие, что сегодня будет хороший день, так оно и случилось – вот ввожу в курс дела нашу Наташеньку, будущую грозу преступности в районе и мою преемницу. Правда пока мы шли по тротуару чуть не случилось два ДТП, водители вместо дороги засмотрелись на неё, но думаю на районе её полюбят и не дадут в обиду». Наташа слушала и не знала обижаться ей или радоваться, на всякий случай она засмеялась и в её смехе преобладал слог «Га-га-га». За спиной Тура послышалось «Гы-гы-гы» – это смеялся Ясон, чтобы поддержать девушку, Сидор Прокофьевич грустно посмотрел на молодых людей и подумал, что они чем-то напоминают гусей, которые всю свою жизнь летают с Севера на юг и обратно. Обменявшись с Туром взглядами, он продолжил, кивая головой в сторону Ясона: «Тебя тоже можно поздравить с новым сотрудником, теперь твой отдел напоминает старые «Жигули» после тюнинга – едут плохо, но смотрятся хорошо. Участковый мог так пошутить, что смысл сказанного понимал только тот, к кому он обращался и напустив серьёзность он сказал: «Ты извини меня Виталий Иванович, что вчера не присутствовал на месте убоя этих двоих, с утра так болели ноги спасу нет, годы дают о себе знать. Как я понял ты сейчас направляешься в офис этого «Аркана»? – увидев удивление на лице Тура, он усмехнулся и продолжил, – я всю жизнь топчу эту землю, и ты даже не представляешь с какой скоростью доходят до меня последние новости, если бы так летали наши ракеты мы бы давно уже вышли в большой космос. В общем когда у тебя будет время найдёшь меня, и я думаю, что сообщу тебе кое-что интересное, а теперь извини, надо смену готовить». Повернувшись к Наташе он серьёзным тоном сказал: «Сейчас, товарищ лейтенант, пройдёмся по наркопритонам и обиталищами местных бомжей». Увидев неподдельный ужас на лице девушки, Сидор Прокофьевич смягчился: «Шучу, сейчас идём в опорный пункт смотреть бумажки, которые в нашем деле главное, – и увидев, что она улыбается, он тихо добавил, – а притоны я покажу завтра».

Тур с Ясоном пошли дальше, новоявленный опер, обернувшись вслед уходящей парочке произнёс: «Я никогда не мог предположить, что в российской полиции работают такие интересные люди как Феликс, этот участковый, я таких ещё не встречал, только я не понял шутку по поводу тюнингованных «Жигулей». Тур промолчал, они уже подходили к высотному зданию, где у входа с важным видом стоял охранник с лицом, как будто его вырубал топором пьяный плотник, Виталий вспомнил, что такие лица у деревянных богатырей в детском городке, где они иногда гуляют с внучкой. Подходя он знал, что сейчас произойдёт, парень долго будет рассматривать их с Ясоном удостоверения, потом будет куда-то звонить, что-то с кем-то согласовывать, в России все, кто скучают на работе при удобном случае пытаются показать значимость своей должности путём выматывания нервов оппоненту и получения при этом глубокого удовлетворения. Тур сунул охраннику под нос своё удостоверение и твёрдо сказал: «Мы расследуем убийство, и чтобы не произошло второе, нам, необходимо не теряя ни минуты встретится с руководством строительной фирмы «Аркан», прошу сопроводить нас до лифта». Парень слушая стоял как курсант на параде войск на Красной площади, глаза его округлились и смотрели то на Тура, то на стоящего с ним негра, ему казалось, что это представитель Интерпола, наделённый особыми полномочиями. Охранник с готовностью проводил их до лифта, нажал на нужную кнопку и вытянувшись хотел отдать им честь, но вспомнив, что без головного убора, просто помахал им рукой на дорожку. В пентхаузе их уже ждала не молодая молчаливая женщина, похожая на сухую корягу, видимо охранник успел позвонить и сказать, что к ним направляются полицейские. Женщина жестом пригласила их следовать за ней, а когда шли объяснила, что такие встречи надо согласовывать по телефону, потому что Роберт Ефимович Аркадьев очень занятой человек и его рабочий день расписан по минутам.

Тур по собственному опыту знал, что если секретарь так говорит о своём патроне, то тот скорее всего балуется наркотой или просто бухает и не хочет, чтобы его застали во время этого занятия. Но Роберт Ефимович на деле оказался очень приятным человеком средних лет, в дорогом костюме, с тщательно уложенными тёмными с сединой волосами, общий вид портили только полные и мокрые губы. Когда он увидел вошедших, то изобразил на лице улыбку, напоминающую гримасу человека, съевшего целый лимон, его лицо съёжилось, губы увлажнились ещё больше и Туру показалось, что он собирается в них плюнуть и он на всякий случай спрятался за Ясона, который стоял и смотрел на приближающегося к нему человека. Роберт долго тряс руку чернокожему оперу, а когда очередь дошла до Тура, то ему показалось что во время рукопожатия губы директора «Аркана» бормотали: «Чтоб вы сдохли суки». Он пригласил их присесть в удобные кожаные кресла, а когда секретарь принесла кофе, подождал пока гости сделают по глотку, только после этого Роберт пожевал свои губы и сказал приятным голосом: «Вы извините моего секретаря, Мелиса великолепный работник, но к сожалению, иногда её подводят манеры».

Туровского удивило, что смерть компаньона не потрясла Роберта, он не паниковал, говорил спокойно и заглянув в визитную карточку Тура продолжил: «Я так понимаю, что вы по поводу убийства Эмиля Каневского и его охранника, но прежде чем мы перейдём к этой теме, я бы хотел, чтобы вы имели хоть какое-то представление о нашей фирме. Мы уже довольно долго работаем на строительном рынке в этом городе, уже возведены несколько высоток в этом районе и есть большие планы на будущее. Мы с Эмилем исполнительные директора, я отвечаю за правовую сторону нашего бизнеса – договора, суды, работа с местной администрацией и всё такое, а мой компаньон занимался непосредственно стройкой, на нём висел весь производственный процесс. Но самое интересное, что истинный владелец „Аркана“ господин Рудольф Штруфф и живёт он в Германии, изредка приезжая в Россию, это довольно молодой и влиятельный господин, если возникают сложные вопросы, которые нам не по плечу, он берётся за дело и вскоре всё решается как по велению волшебной палочки. Каждую неделю мы по скайпу отчитываемся перед ним о проделанной работе и получаем новые задания, мне кажется, что у него здесь существуют и другие источники информации, потому что он всегда в курсе всех событий в „Аркане“, мне даже кажется, что Мелиса потихоньку стучит ему и я уверен, что он будет вскоре знать всё о нашей беседе». Туру нравилась их простота общения и то как этот человек объясняет всё необходимое им для следствия, Роберт был опытным юристом и знал все нюансы общения с представителями закона. Он не ждал вопросов от опера, а сам взял инициативу в свои руки и повёл беседу по нужному ему руслу, обтекая неудобные для него темы. Виталий не перебивал его понимая, что тот скажет только ту информацию, которая не сможет повредить репутации «Аркана», поэтому он слушал, попивая кофе, а Роберт продолжал: «В процессе работы мы научились не обращать внимание на козни конкурентов, на давление некоторых городских чиновников, на открытые угрозы, поступающие от не вполне адекватных людей. Времена меняются и меняется облик города, на месте бараков строятся красивые дома удобные для проживания, кстати люди из бараков все получили без исключения квартиры на выбор и от них жалоб не было, за небольшим исключением. Мы, кстати, одни из немногих застройщиков в городе, которые в своих проектах предусмотрели парковки для личных автомобилей, спортивные площадки и детский садик для детей нашего микрорайона. Это я вам говорю, чтобы у вас была полная картина проделанной нами работы, к сожалению, есть у нас и головные боли, главная из которых это двухэтажный дом сталинской постройки на ул. Брестской, обитатели которого ни в какую не хотят покидать свои квартиры и уже долгое время пишут на „Аркан“ во всевозможные инстанции, начиная с участкового инспектора, кончая президентом России. Что мы им только не предлагали: и деньги, и жильё в любом месте города, даже хотели построить для них коттеджи, но там живут старые коммунисты, а коммунисты как вы знаете не сдаются, – Роберт усмехнулся и продолжил, – ситуация не очень приятная, дома построены и заселены, а торгового комплекса нет, вот и ходят люди за продуктами в другие районы. Я пытался несколько раз поговорить с этими пенсионерами, но они на контакт не идут, мало того один из них обещал пристрелить меня, если я там появлюсь, а другой хотел спустить собак, двух ужасных доберманов. Я понимаю, что глупо подозревать пенсионеров в смерти моего компаньона, но мне честное слово в голову не приходит, кто мог его убить, тем более, что семьи у него не было, иногда он встречался с мужчинами, Эмиль был голубой и особо не скрывал этого, строители над ним подшучивали, но уважали за профессионализм. Строитель он был от бога, контролировал поставки стройматериалов и саму стройку, умел работать с людьми и самое главное ни с кем никогда не конфликтовал. Жил он в этом доме ниже этажом, занимал три комнаты, но дома бывал редко, к себе никого не водил, алкоголем и наркотой не злоупотреблял. Мы не были с ним друзьями, нас связывали только деловые отношения, но насколько мне известно он был близок с Игорем Кузнецовым, своим водителем-охранником, который тоже мёртв. Этот парень воспитанник детдома, служил в ВДВ, остался на сверхсрочную по контракту, где-то воевал, хороший был человек, но замкнутый и был предан Эмилю». Роберт Ефимович замолчал и посмотрел на часы, давая понять, что у него мало времени, Тур получил первую обзорную информацию и был доволен разговором, но попросил на прощание показать им квартиры Каневского и Кузнецова. Когда уходили Роберт весело подмигнул Ясону, на что чернокожий опер с улыбкой сказал: «В моём племени подмигивание считается приглашение к интиму, если хотите я могу вернуться позже». Роберт удивлённо уставился на негра, а потом разразился смехом и когда за ними закрылась дверь всё ещё был слышан его хохот, видимо директор «Аркана» представил себя в кровати с чернокожим опером.

Мелиса с недовольным видом проводила их на этаж ниже и открыв две двери, удалилась, давая им понять, что присутствие во время осмотра не входит в её должностные обязанности. Квартира Эмиля Каневского была обставлена в стиле минимализма. Здесь жил холостой мужчина, которому не нужен был ни домашний уют, ни шик обеспеченного мужчины – спальня, рабочий кабинет с компьютером и гостиная, в котором стоял велотренажёр. То же самое было и в квартире его водителя, за тем исключением, что там не было рабочего кабинета, но в обеих квартирах стояли собранные чемоданы, как будто их хозяева собирались вскоре уехать. Ясон сел за компьютер Каневского и вскоре отметил, что кроме строительной документации и мужского порно ничего интересного для них нет, хозяин являлся трудоголиком и не разменивался на пустяки. Когда они вышли из здания Ясон предложил зайти в кафе и поесть пончиков, Тур со своим гастритом в кафе ел очень редко, но не хотел расстраивать новичка и согласился. Пончики оказались очень вкусные, а в сочетании с кофейным молоком навеяли на Тура ностальгию по тем временам, когда он был молод и вместе с Любой часто посещали подобные заведения, чтобы полакомиться выпечкой. Во время еды Ясон спросил, что он думает о этом Роберте Ефимовиче и о его фирме в целом. Тур вытер салфеткой рот, а потом задумчиво сказал, глядя в окно: «Рано ещё делать выводы, но в большинстве случаев друзья и компаньоны по бизнесу становятся в дальнейшем злейшими врагами, где крутятся большие деньги там люди теряют человечность и превращаются в хищников, которые пытаются оторвать кусок побольше. Вполне возможно, что этот Аркадьев причастен к смерти компаньона, но мы сейчас находимся на первой стадии расследования – сборе информации, а выводы будем делать потом, когда у нас что-то будет. Давай доедай и пойдём проведаем Сидора Прокофьевича, он всегда в курсе всех новостей на районе, и может помочь нам в нашем деле».

Опорный пункт полиции располагался в цокольном этаже высотного здания, рядом с которым находилась детская площадка, на которой резвилась детвора. У входа, в живописной позе, стояла лейтенант Наташа с сигаретой в руках, короткая юбка и ярко накрашенные губы придавали ей сходство со жрицей любви в полицейской форме, но это её ничуть не смущало, она радовалась молодости, своей привлекательности и была уверена в своём безоблачном будущем. Извинившись перед Ясоном, Тур попросил его остаться на улице, а сам спустился в дебри опорного пункта, откуда пахнуло сыростью и плесенью, Виталий понимал, что старый мент Сидор Прокофьевич некоторые вещи просто не скажет в присутствии новичка. Участковый сидел в своём кабинете за столом и что-то писал, увидев вошедшего Тура широко улыбнулся и сказал: «Правильно сделал, что пришёл один, не завидую я этому парню, трудно будет ему среди нашей публики. Сидел бы у себя в Африке под пальмой, ел бы бананы и время от времени устраивал революции у себя дома, в перерывах между карнавалами и народными гуляниями». Услышав, что Ясон родился и вырос в России, Сидор Прокофьевич прошептал что-то про себя, пригладил седые волосы и весело блеснув глазами промолвил: «Ну что ж, теперь пусть учится пить водку и материться, по-другому никак нельзя, просто могут не понять. Теперь о вчерашнем убое, я тут поспрашивал кое-кого, никто не в курсе, может позже найдётся свидетель, а пока послушай по поводу этого „Аркана“. Как они смогли отодвинуть столичных строителей и получить разрешение на застройку моего района, я не знаю, но ребята они шустрые и за дело взялись рьяно. Они пришли ко мне и попросили поговорить с жильцами домов старого фонда, который шёл под снос, и я стал убеждать обитателей этих сараев переехать в новые квартиры и не мешать строительству. Ты помнишь какой контингент обитал в этих развалюхах – алкаши, наркоманы, антисоциальные типы, я, когда шёл к ним пистолет запирал в сейф, могли дать по голове и забрать табельное оружие. Застройщики мне предлагали приличные деньги, но я поставил условие, чтобы они предусмотрели в новостройках соответствующую инфраструктуру – стоянки, детские площадки, и всё такое. Те поскрипели зубами, но согласились, я сам видел проекты, вскоре выросли высотки и всё вроде бы нормально, но посредине района стоит этот двухэтажный дом с заслуженными пенсионерами, которые не хотят никуда переезжать и готовы умереть, но не допустить строительство здесь торгового комплекса. Остальные жильцы этого дома давно получили от „Аркана“ новую жилплощадь и съехали, только эти шесть квартир держат оборону и в этом противостоянии прослеживается уже какая-то паранойя. Однажды два парня забрели в этот двор ночью, чтобы распить бутылку, Вилен Лукич Сазонов спустил на них своих доберманов, которые здорово покусали ребят, был большой скандал, дело дошло до суда, где жильцы дома заявили, что их хотели поджечь и они защищались. Я уже много лет знаю этих пенсионеров, это хорошие люди, и я их понимаю, они всю свою жизнь строили справедливое общество, где не будет ни бедных, ни богатых и тут в мгновение ока страна развернулась и потопала в другом направлении. Послушай, Виталий Иванович, ты бы не смог поподробнее рассказать об убийстве этих двоих в машине, чтобы мне на районе проще было говорить с людьми».

Тур стал рассказывать участковому о происшествии, тот слушал очень внимательно, а потом сказал: «Ты, когда сказал про пистолет Марголина, мне почему-то на память сразу пришёл Ювелир, мы, когда играем дома с Феликсом в шахматы, иногда его вспоминаем. Феликс до сих пор придерживается мнения, что это была женщина, а мне кажется, что этот парень из спортсменов, как раз в то время произошла кража оружия из арсенала ДОСААФ, там были и пистолеты Марголина и винтовкаСМ-2, я хорошо помню. Самое интересное, что председателем ДОСААФ в то время был Ярослав Николаевич Сапрыкин, один из пенсионеров, проживающих на Брестской улице, ходили слухи, что он каким-то боком причастен к краже оружия, но это только слухи, доказательств не было». Виталий слушал участкового, а потом ему в голову пришла мысль, которую он озвучил: «К тебе просьба Сидор Прокофьевич, организуй мне завтра встречу с этими ветеранами у них дома, хочется самому поговорить с этой публикой, узнать, что к чему. Понимаешь не даёт мне покоя этот проклятый пистолет Марголина, чувствую, что надо искать здесь, но не представляю как. Участковый согласился, и они договорились на завтра встретится после обеда у входа дома на улице Брестской, Тур собирался уже уходить, как Сидор Прокофьевич тихо сказал: «Послушай Виталий Иванович, нас никто не слышит, скажи мне откровенно, как ты относишься к происходящему вокруг нас сегодня, ведь я уверен, что где-то глубоко внутри ты так же, как и я на стороне этих ветеранов, которые не хотят, чтобы город-курорт превращался в бетонные джунгли. Я поймал себя на мысли, что с большинством молодого поколения меня связывает только то, что мы говорим с ними на одном языке и то их язык не всегда мне понятен. Это абсолютно чужие мне люди, с которыми непросто общаться, взять хотя бы эту Наташу, которая курит на улице, у неё интеллект пятилетнего ребёнка, и она говорит, что была отличницей во время учёбы. Мне в голову сегодня пришла идея отвести её в подпольную бордель и оставить там насовсем, вот где ей самое место для самореализации».

Оставив участкового наедине со своими мыслями Тур направился к выходу, а когда вышел на улицу, то увидел живописную картину – чернокожий опер Ясон сидел на дереве, а его фотографировали, смеясь, прохожие, тут же стояла Наташа, заливаясь смехом, только теперь слышалось не гусиное «Га-га-га», а воронье «Кар-кар-кар». Увидев начальника, новичок быстро слез с дерева и отдал игрушечный вертолёт заплаканному малышу, который с ужасом смотрел на чёрного дядю, протягивающего ему любимую игрушку. Стоящая рядом мама молча таращилась на здоровенного негра, не зная, как вести себя в этой ситуации, но быстро справившись с волнением сказала по-немецки: «Danke schön!», а когда уводила малыша на площадку, где он запускал свой вертолёт, обернулась и произнесла по-французски: «au revoir». Попрощавшись с Наташей, они отправились в отдел, немного пройдя Тур предложил Ясону присесть на минутку поговорить по душам. Когда они присели на автобусной остановке, с еле заметным раздражением Виталий сказал: «Я понимаю ты молодой сотрудник и тебе хочется произвести на всех хорошее впечатление, через это проходят все, но тебе надо запомнить, что любой маломальский хороший поступок не всегда будет выглядеть для окружающих так, как бы тебе хотелось. А чтобы ты понял, что это правда, то завтра, а может уже сегодня мы увидим тебя в Интернете, сидящим на дереве, но это не так страшно, стыдно и горько будет за те комментарии, которые мы прочтём под этим видео. Давай договоримся, ты не будешь лазить по деревьям, доставая игрушки детям, спускаться в канализацию, чтобы спасти котёнка и переводить за руку старушек через дорогу. Твоя работа – это сбор и анализ информации, а также задержание преступника, по возможности без погонь и перестрелок». Тур сказал всё, что хотел и с чувством выполненного долга встал и направился в райотдел, догнавший его Ясон, чувствуя свою вину, и чтобы хоть как-то разрядить натянутость, которая между ними возникла неожиданно сказал: «А меня Наташа пригласила на свидание». Виталий остановился, обернулся и посмотрев в глаза Ясону, коротко сказал: «Не ходи».

Тур шёл по тротуару и вспоминал те времена, когда по городу ходили тысячи туристов разного цвета кожи и говорящих на всех языках мира, когда автобусы Интуриста возили этих гостей по заповедным местам побережья и в городе всегда была атмосфера праздника. Он думал о завтрашней встрече с людьми из того другого мира, которые не хотели принимать сегодняшнюю действительность, наверно это и была главная причина того, что они не хотели покидать свой дом, последний осколок прошлой эпохи, который они превратили в крепость.

2

Старый рыжий кот медленно обходил двор, где жильцы дома организовали стоянку для своих машин, он помнил те времена, когда здесь ещё не было автомобилей и он, молодой и сильный иногда охотился здесь на зазевавшихся голубей. Маленьким котёнком он попал в семью людей, но вскоре они куда-то переехали, и он оказался на улице среди таких же брошенных и никому ненужных животных. И началась каждодневная борьба за жизнь, он голодал, мёрз, был бит другими котами, пока не превратился в тигра, готового перегрызть горло любому вставшему ему на пути. Это было золотое время, он был хозяином округи и другие коты при его появлении старались куда-нибудь спрятаться, ни одна кошка не смела ему отказать, и вскоре кошачья округа окрасилась в рыжий цвет. Но время никого не щадит, и рыжий кот стал слабеть, меньше двигался, он не мог уже самостоятельно добывать еду и каждый день приходил к окнам высотного дома в надежде, что кто-то из жильцов выкинет ему что-нибудь съестное. Кот сидел и смотрел слезящимися глазами вверх и думал о том времени, когда он заберётся куда-нибудь в глухое место и будет ждать, когда жизнь покинет его, ему хотелось, чтобы это наступило побыстрей, потому что он устал от этой старости и никчёмности своего существования. Рядом упал кусок варёной колбасы, кот посмотрел в сторону окна, откуда кинули угощение и увидел там человека, который задумчиво смотрел на него, казалось он понимал, что чувствует старое животное и ему очень жалко его. Роме действительно было жалко старого рыжего кота, как и большинству немолодых людей, которые начинают задумываться о конце своих дней. День не задался с утра и вид старого облезлого кота не прибавил настроения, а вогнал в какую-то меланхолию, ничего не хотелось делать и на душе было пасмурно. Сначала утром он вконец разругался со своим знакомым дантистом, который один зуб лечит уже вторую неделю, после каждого посещения он болел всё больше, хотя у него не было нерва. Купив игрушечного дятла и написав на нём фломастером имя Валера, он оставил его в кабинете стоматолога, пообещав: «Больше сюда ни ногой». Придя домой, он обнаружил свежую царапину на своей машине, которая стояла под окном, видеокамера смотрела в другую сторону, поэтому виновник обнаружен не был. Потом позвонила мама его ученицы и объявила, что они с дочерью едут в теннисную академию в Бельгию на год, и чтобы он не волновался за них. Он вспомнил своего ученика, который не так давно побывал в Хорватии, где с ним занимались тамошние тренеры, когда парень вернулся и Рома его увидел, то ему показалось, что тот провёл год на кондитерской фабрике и дегустировал её продукцию. Мама с восторгом показывала фотоальбом, где её сын катается на яхте, сидит на лошади, празднует свой день рождения, плавает в море, несётся с горки в аквапарке и везде с ним молодой, загорелый тренер-хорват и весёлая мама. Удивляло одно, в альбоме не было ни одного фото, где бы мальчик стоял с тренером на корте с ракеткой, складывалось впечатление, что эта поездка в Хорватскую академию больше была нужна маме. Рома давно старался выработать в себе спокойное отношение к подобным вещам, но где-то в глубине души всё равно давала знать о себе обида за зря потраченное в упорных тренировках время. У внучки второй день не спадала температура и Анна ночевала у сына, помогая невестке, которая сама чихала и сопливила. Под Роминой квартирой у соседа снизу заработала дрель, он надел наушники и стал случать свой любимый Led Zeppelin, размышляя, когда ремонт внизу наконец закончится. Раньше там жил тихий алкоголик Илюша, который пил в одиночестве, оставаясь потом наедине со своими мечтами, он никогда не буянил, был вежлив с соседями и побаивался Рому. Правда иногда в его двухкомнатную квартиру влетала бабочка в лице какой-нибудь местной алкоголички, но изредка появлявшаяся здесь мамаша Илюши изгоняла коварную обольстительницу и в квартире опять воцарялось спокойствие. Но однажды Илюша тихо умер, родственники его похоронили и в квартире появился его дядя – очень энергичный дед с бегающими глазками и сразу приступил к ремонту. Денег у него не было, и он делал всё своими руками и своими инструментами, но потому как к строительству он имел отдалённое отношение, ремонт превратился в череду постоянных постукиваний молотком и жужжание дрели. У дома хоть и были толстые стены, но затянувшиеся работы начали понемногу нервировать жильцов, особенно тех, кто находился постоянно дома. Никанора – так звали деда, сначала прокляли пожилые обитатели Роминого дома, среднее поколение желало набить морду нарушителю спокойствия, а молодые предлагали подмешать ему в стакан снотворное и пурген одновременно, чтобы дед заснул и обосрался во сне. Никанор, зная, что может пострадать, старался не встречаться с соседями, он проникал в квартиру очень рано, пока все спали, а покидал её, когда уже все спали, его жизнь походила на будни секретного агента, засланного в стан врага и ждущего неминуемого провала. Правда один раз, когда Рома рано утром отправлялся на рыбалку, столкнулся с Никанором, который под покровом темноты пробирался в квартиру; увидев двухметрового Рому тот стал прощаться с жизнью и со слезами на глазах поведал гиганту свою историю – историю пожилого человека, оставшегося на старости лет на улице из-за своих детей и живущего где попало, получившего наконец свой угол от матери умершего Илюши, но с условием, что сделает там ремонт. Роме стало жаль этого несчастного человека, который не понимал, что по окончанию ремонта сестра выгонит его на улицу, а может понимал, поэтому так затягивал ремонт. Этот человек принадлежал к той многочисленной группе людей, которым всю жизнь приходится выживать в этой жизни.

В наушниках Роберт Плант что-то пел о неверности любимой женщины, а Рома пройдя в комнату набрал номер Тура и голосом, не терпящим возражения, объявил, что сегодня вечером придёт в гости на ужин, Виталий согласился, но предупредил, что без выпивки, потому что у него завтра много дел в связи с новым происшествием. Последняя информация улучшила Ромино настроение, потому что он давно понял одну истину – чтобы забыть о своих неприятностях, надо поучаствовать в обсуждении чужих. Вся страна садилась вечером у телевизора, чтобы насладиться «сенсационными» признаниями известных людей о своей паскудной родне, которая хочет сжить их со света. Иногда на экране появлялись бомжеватого вида личности, которые со слезами на глазах объявляли себя незаконнорожденными детьми именитых родителей, и зрители потирали руки в предвкушении большого скандала. Когда знаменитости заканчивались, приглашалась семья алкашей и ведущий со зрителями в студии публично стыдили папу-алкаша, который пьёт в одиночестве или с собутыльниками, не принимая никакого участия в воспитании детей. Его потасканная супруга и отпрыски со следами раннего алкоголизма на лице, брызгая слюной обвиняли своего папашу во всех смертельных грехах, а он сидел одиноко на диване и пускал сопли, обещая больше не пить и взяться за ум. В древнем Риме люди ходили на бои гладиаторов и наблюдали, как те убивают друг друга, в средневековье и во время французских революций обыватели собирались на площадях и затаив дыхание наблюдали как палач на эшафоте лишал жизни другого человека, а сейчас для этого существуют различные шоу, где его участники с упоением поливали грязью друг друга. Конфликт на экране иногда перерастал в склоку, очень похожую на разборки в коммунальных квартирах за конфорку на общей плите, женщины пытались плюнуть в лицо оппонентки или вцепиться в её волосы, а мужчины старались врезать со всего размаха по морде обидчику. Это был апогей всех передач, то ради чего они задумывались, публика хотела зрелищ, и она их получала, а потом довольный и удовлетворённый народ страны выключал телевизор и готовился ко сну с чувством, что не так всё плохо в жизни, если уже артисты и политики матерятся и чистят друг другу физиономии на экране. Рома телевизор не смотрел, ему нравилось слушать рассказы Тура о своей работе и о тех делах, которые он расследует, анализировать и сопоставлять все факты, а потом выдавать товарищу результат своих умозаключений. Многие люди учатся, работают, воспитывают детей и не предполагают до конца своих дней, какие таланты в них заложены и которые уйдут с ними в могилу, по улицам ходят несостоявшиеся Ньютоны, Чеховы и Менделеевы. Многое зависит от самого человека и от той среды в которой он растёт, от тех людей, которые его окружают и с которыми он общается, так думал Рома пока шёл в гости к Туру, неся в пакете купленного цыплёнка, которого хотел сам приготовить на ужин. Позвонив жене, он сказал, что идёт к товарищу бухать и предаваться разврату, в ответ Анна пожелала успеха в этом и попросила передать привет супруге Тура. У подъезда товарища на лавочке сидела группа подростков с крашеными волосами и смешных одеждах, один из них попросил у Ромы закурить, не вставая с места. Великан полез рукой в карман, парень вскочил и подошёл ближе, из кармана Рома достал ириску и вложил в руку удивлённому акселерату, друзья парня прыснули со смеху, а тот закинул с недовольным видом конфетку в кусты. Рома пожал плечами и пошёл дальше, он всегда носил в кармане пару конфет для подобных случаев, это было что-то вроде тренинга, зная ответную реакцию человека на подаренную ему ириску, великан должен был пропустить хамство мимо ушей, не вступая в перепалку. Люба была дома одна и он, пройдя на кухню принялся готовить, иногда на него находило желание удивить близких людей своими кулинарными способностями, вот и сейчас он, одев фартук занял место у плиты, а Люба была на подхвате. Он отбил и поставил под пресс цыплёнка, жариться на сковороде, тонко нарезал картофель для гарнира, чтобы приготовить пай, сделал соус со сметаной, аджикой и чесноком и начал шинковать пекинскую капусту для салата. Когда ужин был готов они сели с Любой поговорить о жизни, а заодно выпить чай с жасмином, который Рома очень любил.

Когда появился хозяин и подозрением посмотрел на гостя, который любезничал с его женой на кухне, Рома состроил скорбную гримасу заявил, что его выгнали из дома и он теперь некоторое время будет жить у них и они должны быть этому несказанно рады, потому что вместе с ним в их квартире поселится гармония и спокойствие. Рома был в ударе и ещё долго бы рассуждал о собственной исключительности, если бы Тур не перебил его известием, что у них в отделе появился новый опер – негр, Виталий сказал и сразу же пожалел об этом. После минутного молчания, во время которого Рома собирался с силами и благодарил богов за посланную свыше новую тему для подшучивания над товарищем, он начал вещать: «Ты не поверишь, я очень долго в свободное время разговаривал с Высшими силами, чтобы они ниспослали тебе достойного сотрудника, и они услышали меня, теперь ваш отдел по толерантности лучший в городе. Вам с этим Ясоном надо не расследовать убийства, а ходить по разным международным форумам и совещаниям, сидеть на них с важным видом и принимать комплименты восторженных коллег со всего мира. Вы будете вместе выглядеть как Мел Гибсон и Денни Гловер в фильме „Смертельное оружие“, как Брэд Питт и Морган Фриман в триллере „Семь“, все злодеи в нашем городе попрячутся по щелям, потому что никому не хочется быть съеденным новым опером, возможно людоедом. А на день полиции этот Ясон под волшебные звуки баяна Гудова в набедренной повязке и с копьём в руках спляшет какой-нибудь танец своего племени, издавая при этом воинствующий клич, от которого у зрителей будет идти мороз по коже».

Чтобы прекратить Ромину тираду, Люба воспользовавшись секундной передышкой, пригласила всех к столу, Тур с благодарностью посмотрел на супругу, он очень хотел есть, а жареный цыплёнок с чесноком издавал такой аромат, что слюни могли потечь из носа и ушей. За едой Рома угомонился, первая волна его шуточек прошла, и он ждал подхода второй, которая обычно накатывала во время десерта, но Виталий опередил его, рассказав об убийстве строителя и его водителя. Было забавно наблюдать, как заметно изменился его товарищ, это был уже не остряк самоучка, он больше смахивал на охотничьего терьера, который почувствовал дичь. Пока Люба ставила на стол выпечку и конфеты Рома молча думал, и это никак не вязалось с тем, каким его видели пять минут назад, наконец он посмотрел на Тура и медленно начал говорить: «Ключевым в твоей информации по делу является способ убийства, личность убитых и собранные чемоданы в их квартирах, – видя непонимание в глазах товарища Рома пояснил, – выстрел в затылок больше смахивает на казнь, на наказание за какой-то проступок, я не думаю, что это связано с нетрадиционной половой ориентацией этого строителя, скорее мотив убийства лежит в профессиональной деятельности. И то, что он убит вместе со своим водителем-охранником не случайно, что-то их связывало и человек, сидевший на заднем сидении их машины и стрелявший в них имел целью убить их обоих. Понятно, что убийца их хороший знакомый и они ему доверяли, раз усадили за собой, настораживает другое, никто ничего не видел и оружие допотопное – пистолет Марголина, навевает на ретро-убийства этого Ювелира, которого ты так и не нашёл или на его подражателя. Очень важный момент – собраны чемоданы, покойники хотели уехать и сделать это как можно быстрее и тайно, потому что компаньон не в курсе отъезда, по крайней мере тебе так показалось во время разговора с ним. Если этот Роберт заказал своего компаньона, то это очень трудно будет доказать, у него наверняка есть алиби и, по твоим словам, этот юрист не дурак, но я не думаю, что это он, тем более, по твоим словам, фактический хозяин фирмы немец, живущий в Германии. Не сбрасывай со счетов и пенсионеров-революционеров с этой Брестской улицы, я лично знаю бывшего председателя спорткомитета Вилена Лукича Сазонова, крутой мужик, подчинённых держал в ежовых рукавицах, мог и по морде врезать если это помогало делу. Один раз на глазах сотен людей отметелил тренера футболистов, которого заподозрил в организации договорного матча, а потом разогнал всю команду, с ним пытались бороться, но он чемпион Спартакиады народов СССР по борьбе и имеет большие связи в столице. В общем еле-еле проводили на заслуженный отдых, и я так понял, что и остальные старички в этом доме „не пальцем деланы“, поэтому ты правильно делаешь, что хочешь сними встретиться, надо иметь своё представление обо всём. Только тебе мой совет, не бери на эту встречу своего негра, люди там старой формации и чернокожий опер это для них нонсенс, разговор может не получится».

Позвонил телефон, и Анна сообщила, что приехала домой и ждёт его, Рома торжественно обвёл всех взглядом победителя и произнёс: «Я возвращаюсь домой, супруга молит о пощаде и я как воспитанный и порядочный человек закрываю глаза на все принесённые ею мне обиды и прощаю эту заблудшую овечку». На Рому накатила следующая волна шуток и острот и он продолжал свой монолог даже тогда, когда Люба выталкивала его из квартиры. Тур обнял жену и поцеловав её задумчиво сказал: «Ты не поверишь, но я прислушиваюсь к его словам больше, чем к мнению своих сотрудников». Они подошли к окну и увидели внизу, как Рома предлагает конфетку курившим на лавочке ребятам, а те энергично машут головами в знак отказа от угощения.

3

Славик уже второй день находился в состоянии глубокой депрессии, которая проходила у него своеобразно, он сидел дома, ничего не делал, ничего не говорил, а только грустными глазами смотрел на Гертруду, которую это бесило, у неё всё валилось из рук, она даже порезала палец, когда готовила борщ. Состояние, в котором он находился было вызвано не творческим вакуумом, который иногда случался у художника, просто в очередной раз Славик столкнулся с человеческой неблагодарностью, предательством и цинизмом по отношению к себе и очень страдал от этого. Он давно знал, что от людей ничего хорошего ждать не следует, но ему очень хотелось верить, что в этом жестоком мире есть открытые и светлые люди, способные только на хорошие поступки. Как-то Славик, выбрав безлюдное место за городом в прибрежной полосе, рисовал выступающий в море мыс с расположенным на нём зданием старой лечебницы, построенной ещё до революции. Место было живописное, над мысом в небе виднелись седые облака, которые в воображении Славика были какими-то невиданными зверями из параллельных миров, а мыс омывало лазурное море, сверкающее в ярких лучах солнца, которое давало понять, что оно сегодня главное действующие лицо и его надо уважать. Славик сидел у мольберта в широкополой шляпе, пёстрой рубашке и белых парусиновых штанах, длинные седые волосы, свисающие до плеч, делали его похожим на старого закоренелого преступника, который скрывается от правосудия где-то на далёком острове и от нечего делать рисует окружающие его пейзажи. Никто не мешал и писалось очень легко, вдохновение захватило художника, и он не заметил, как уже долго сзади стояли две девочки лет пятнадцати и наблюдали за его работой. Оглянувшись он увидел восторженные глаза смотревших и ему стало очень приятно, как приятно бывает любому творческому человеку, когда его работу оценивают по достоинству незнакомые люди. Девочки были из разряда дурнушек, которые держатся в школе отдельно, потому что на них никто не обращает внимания, обе были среднего роста, только одна была очень полная, а вторая наоборот слишком худая. Они разговорились и Славик узнал, что полную зовут Анфиса, а её подругу Белла, ещё он узнал от новых знакомых, что они начинающие художницы и восхищены его техникой рисования, то как он передаёт в рисунках своё видение окружающего мира. В уши Славика полился поток лести, и он почувствовал, как по телу растекается приятная истома от хороших слов в его адрес, художник понял, почему каждый уважающий себя руководитель всегда держит у себя в штате профессиональных подхалимов, готовых в любое время вознести своего патрона в разряд святых. А девочки всё говорили и говорили, когда замолкала Анфиса, хвалебную эстафету подхватывала Белла и так продолжалось до того времени, пока Славик не спросил у них прямо: «Что вам нужно девочки?». Подруги без смущения сказали, что хотели-бы взять у него несколько уроков рисования, но у них нет денег и они не знают, как расплачиваться с мастером. Слово «Мастер» вдохнуло в художника столько творческого энтузиазма, что он сказал, что будет сюда приезжать рисовать каждый день, а если позволит время и погода, то позанимается с ними. На прощание Славик сказал девочкам что они должны иметь для уроков, а потом долго смотрел на их удаляющиеся фигуры, общение с молодёжью внесло разнообразие в его каждодневную рутину и роль педагога и наставника манила своей неизвестностью. Гертруде он решил ничего не говорить о его новых знакомых, но дома она всё равно заметила изменения в его поведении, Славик был непрерывно весел, говорил комплименты и даже сам вызвался вынести мусор. На другой день Славик уже объяснял девочкам основы рисования – компоновку листа, построение, определение пропорции предметов и другие премудрости изобразительного искусства. Он видел, как его ученицы впитывают каждое его слово и это предавало дополнительный стимул, художнику было очень легко и хорошо с этими девочками. Славик неожиданно для себя стал рисовать пустынный пляж с набегающими на него волнами, чаек парящих над светящимся на солнце морем, старый заброшенный причал с облюбовавшими его бакланами и ещё многое другое, а начинающие художницы в немом восторге наблюдали как его карандаш бегает по белой поверхности листа. Славик давно уже забыл о своей картине, он рисовал всё, что ему попадалось на глаза, а рисунки дарил своим новоявленным поклонницам и это доставляло ему огромное удовольствие. Художник почувствовал, что теряет голову и на третий день не поехал на натуру, очень хотелось увидеть снова глаза этих девочек, услышать их похвалу в его адрес, но Славик знал, что есть черта, которую нельзя переступать, ибо там ждёт грязь, от которой никогда не отмоешься.

В городском парке, в художественной галерее проходила выставка знакомого художника и он решил посетить её, каково же было удивление Славика, когда на парковые аллеи он увидел своих девочек, торгующих его рисунками. Художник стоял и смотрел на своих учениц и чувствовал, что на него накатывает такая обида, что на глаза выступили слёзы. Он смотрел на свои работы, над которыми висела вывеска «Работы молодых художников», видел людей, которые восхищались молодыми талантами и понимал, что в очередной раз стал жертвой жестокого обмана и весь мир приобрёл для него тёмные тона. Когда он попытался подойти к ним и поговорить, толстая Анфиса вдруг громко сказала: «Мужчина, не приставайте, я сейчас позову полицейского и вас заберут». Люди вокруг стали обращать внимание на них, а пожилая дама с маленькой внучкой, зло посмотрела на художника и сказала, чтобы все слышали: «Проклятые извращенцы, прохода не дают уже детям, стрелять таких надо на месте без суда и следствия».

Славик втянул голову в плечи и пошёл по аллее под осуждающие взгляды гуляющих в парке людей, а придя домой впал в глубокую депрессию и на все вопросы Гертруды молча смотрел на неё грустными глазами. Зазвонил телефон Славика, он не спешил к нему подходить, его мучило нехорошее предчувствие, видя это Гертруда поставила на громкую связь и нажала кнопку ответа. В комнате зазвучал уверенный голос Беллы: «Привет художник, не спрашивай где мы узнали твой номер телефона, но если ты не хочешь сесть в тюрьму за совращение несовершеннолетних, то советую принести завтра нужную нам сумму. В случае отказа мы с подругой несём заявление в полицию, и ты едешь на зону лечить геморрой, урки тебе это сделают с удовольствием. Сумму, место и время ты увидишь на экране своего гаджета, советую не затягивать, начнут капать проценты, в парке ты понял, что мы шутить не собираемся, бай». Голос смолк и в наступившей тишине были слышны только всхлипывания Славика, который был близок к нервному срыву, на экране высветилась информация, о которой говорила худая Белла. Гертруда, увидев требуемую сумму свистнула и зло посмотрев художника сказала: «Давай рассказывай, куда ты опять влип, дебил старый, а твой МЧС слушать будет, только говори всё без утайки».

Славик начал рассказывать, пряча глаза, ему было очень стыдно, обидно и жутко хотелось выпить, чтобы забыть этот бред. Когда он закончил Гертруда улыбнулась и сказала: «Этим сыкухам мало было твоих рисунков, они решили с тебя ещё и деньги снять, будут им и деньги, и урок на всю жизнь, а тебе, жертва обстоятельств, давно уже пора повзрослеть и перестать смотреть на мир через розовые очки. Сколько тебе можно напоминать, где мы живём и в какое время, здесь если немного расслабиться, то или на помойке ковыряешься или в тюрьме сидишь. Теперь слушай внимательно, что будем делать». Она начала объяснять его роль в будущем представлении, а он слушал её и любовался своей избранницей, она сейчас напоминала какую-то богиню, которая собирается покарать злодеев. Потом Гертруда взяла телефон и начала кому-то звонить, а Славик думал, что давно бы пропал без своей защитницы, ему даже показалось, что от неё исходит свет и проникает во все уголки их жилища. На другой день в условленное время Славик со свёртком в руках подошёл к лавочке в парке, на которой сидели ухмыляющиеся подруги. Они посматривали по сторонам, но кроме гуляющих по дорожкам парка людей ничего подозрительного не замечали и когда Славик протянул им пакет, девочки с нетерпением развернули его и обнаружили дорогую женскую сумку. Они переглянулись в недоумении и тут заметили, что художник исчез, а вместо него перед ними стоит взлохмаченная нервная женщина и во всё горло кричит: «Сумочку, суки украли, обворовали средь бела дня, держи воровок, где эта полиция, помогите люди добрые! Женщина между тем крепко держала Анфису и Беллу, которые от неожиданности потеряли дар речи. Вокруг них стали собираться люди, откуда-то возник высокий полицейский со строгим лицом, который сразу включился в разборки. Молодая пара, которая стояла рядом уверяла стража закона, что они всё видели и могут быть свидетелями того, что эти две девочки вырвали сумочку у женщины и пытались скрыться, но та их нагнала и задержала. А потерпевшая заявила, что во время прогулки по парку к ней подошли эти две девочки и толстая ударила её по голове, а худая вырвала сумочку и побежала, но те не на такую напали, она в прошлом разрядник по бегу, а когда дело касается её сумочки, то и мастер спорта от неё не убежал бы. Полицейский попросил перечислить всё что было в сумочке и выслушав перечень сравнил с содержимым, а потом заявил Анфисе и Белле, что они задержаны по подозрению в ограблении. В толпе раздался одобрительный гул, а пожилая дама с маленькой внучкой, которая всегда была в центре событий громко сказала: «На улицу выйти невозможно, кругом одно жульё, за такие вещи руки надо на месте отрубать, как это делают на Востоке». Полицейский не обратил на высказывание старухи внимание, а только заметил, что наконец задержаны преступницы, которые долгое время действовали в парке и теперь им не отвертеться, получат по полной катушке. Анфиса и Белла не проронили ни слова, их трясло от страха, они были из небогатых семей и будущее маячило перед ними трудно предсказуемое, к своим пятнадцати годам они уже знали, что это жестокий мир и выживает в нём только те люди, которым наплевать на всех. Но впервые попав в сложную ситуацию они стали похожи на двух ободранных бездомных кошек, которых никому не жаль, люди смотрели на Анфису и Беллу с откровенной брезгливостью и от этих взглядов им стало очень страшно. Взяв девушек под локти полицейский повел их в отделение, следом шла потерпевшая и парочка свидетелей, остальные зеваки стали расходиться, обсуждая между собой увиденное. Полицейский вёл воровок молча, а потерпевшая вслух расписывала все прелести отбывания наказания в колонии для малолетних преступников и последующую судьбу тех, кто прошёл через это. У девочек наконец пришло полное понимание происходящего, было ясно, что их подставили, но сделали это очень профессионально, со знанием всех тонкостей уголовно-процессуального кодекса. За свою короткую жизнь они уяснили одну истину – попав за решётку выбраться оттуда будет уже невозможно, поэтому они решили бежать и когда во время шествия по дорожке парка полицейский слегка ослабил хватку, они что есть силы рванули в кусты и побежали, не разбирая дороги в разные стороны. Сзади слышались крики – «держи вора», «стой буду стрелять», которые наоборот ещё больше прибавляли прыти в их стремлении убежать от этого кошмара, в котором они оказались. Когда девочки убежали, полицейский стал снимать рубашку с погонами и фуражку, приговаривая: «Сниму, а то настоящие менты появятся», потерпевшая, а это была Гертруда снимала ваткой с лица грим, молодая пара свидетелей просто стояли и смеялись довольные представлением. Появившийся Славик с виноватым видом молча наблюдал, как Гертруда раздаёт конверты с гонораром нанятым артистам и как благодарит их за помощь в этом спектакле. Когда все разошлись, они сели на лавочку в тихом уголке городского парка и Гертруда, обняв своего избранника тихо сказала: «А ты знаешь Славик, я заметила, что мне нравится вытаскивать тебя из разных передряг, это постоянное ожидание что ты влипнешь в какую-нибудь историю, держит меня в хорошей форме, как пантеру, которая должна оберегать своё потомство. Я давно задавала себе вопрос, что удерживает меня около тебя, и теперь точно это знаю – в каждой женщине заложен ген заботы о ком-то, ей нужно кого-то опекать и лелеять, то ли это дети, престарелые родители или муж дебил – у меня последний случай, это очень странно. Меня не заводят мускулистые красавцы или бородатые самцы с волосатой грудью демонстрирующие напоказ свои телеса, меня почему-то возбуждает твоя беспомощность и вот это твоё придурковатое выражение лица». Славик слушал её беспомощно улыбаясь, чувствуя, что у него вдруг начинается эрекция, он тихо сказал: «Пойдём скорее домой любимая». Гертруда всё поняла озорно сверкнув глазами, потащила своего избранника в ближащие кусты. Гулявшая по парку пожилая женщина с маленькой девочкой, увидев колыхающиеся кусты и услышав звуки, которые раздавались оттуда ничего не сказала, она стала с улыбкой вспоминать, как много лет тому назад ещё молодой девушкой ждала из похода своего возлюбленного моряка Гаврилу и как ходили ходуном все кусты поблизости Севастопольского порта, когда моряки сходили на берег. Гаврила уже давно лежал в могиле, а его внучка держала её за руку недоумевая, глядя на бабушку, чему она улыбается, когда смотрит на густую зелень парковых насаждений.

4

Тур шёл на встречу с обитателями дома на Брестской улице и чувствовал, что разговор со старыми коммунистами будет нелёгкий, он хотел подключить Гудова, как товарища бывшего начальника ОБХСС Дамира Тулеева, но тот наотрез отказался, сославшись на занятость. Одна надежда была на участкового Сидора Прокофьевича, который там был своим человеком и очень здорово мог ладить с людьми, особенно со старой гвардией, которая зависла в прошлом и не собиралась признавать новую жизнь. По совету участкового он пошёл один, понимая, что люди в возрасте будут охотнее разговаривать со зрелым полицейским, чем с чернокожим Ясоном или придурошным Чурсиным. Было и другое, что тревожило Тура – все эти пенсионеры в прошлом занимали ответственные посты и были уважаемые люди, не привыкшие к визитам полиции, поэтому Тур решил провести общение в виде беседы и посмотреть, как те будут реагировать на известие о смерти одного из застройщиков. А если они уже в курсе, то послушать что они об этом думают, хотя их реакцию уже сейчас можно было предположить. За многие годы работы в убойном отделе Виталий уяснил для себя одну главную истину, только личный контакт с тем или иным подозреваемым или свидетелем является определяющим фактором в расследовании преступлений. Никакие слухи, кучи различной документации никогда не заменят простое человеческое общение, во время которого появляется своё, отличное от других мнение об этом человеке, которое в конечном счёте направляет следствие по правильному пути.

Подходя у дому, Тур увидел Сидора Прокофьевича беседовавшего с женщинами, сидящими в тени кипариса на лавочке, увидев Виталия, тот поздоровался и представил своих собеседниц, он весело сказал: «Вот Виталий Иванович хочу познакомить вас с госпожой Кларой Сапрыкиной, Фаиной Тулеевой, Лаймой Пельш и Ларисой Сазоновой. Женщина, которую участковый представил, как Сапрыкину, поморщилась и неожиданно низким голосом промолвила: «Мне как-то не по себе, когда меня называют «госпожой», мой дед в армии Будённого рубил шашкой этих господ в революцию, правда его в 37 году репрессировали, но сути вопроса это не меняет. Россия опять впряглась в карусель истории – господа, потом товарищи, теперь опять господа, я уверена, что в будущем нас опять ждут товарищи». Женщина, которую участковый представил, как Ларису Сазонову перебив подругу, сказала: «Зачем же ты Кларочка агитируешь гражданина полицейского, он и сам всё прекрасно понимает в каком бардаке живёт, да и возрастом он ненамного младше нас, стало быть, поэтому в случае чего мы можем на него рассчитывать. Ведь правда товарищ?». Туру стало как-то не по себе, когда почувствовал, что все смотрят на него, наступила тишина, в которой он услышал собственное сопение, а потом послышался заразительный смех. Виталий, как опер давно уже классифицировал смех по видам – смех от тупых шуток начальника, когда подчинённые вынуждены показывать своё веселье, смех гламурных дурачков и дурочек, которые скалятся по любому поводу, только, чтобы скрыть своё скудоумие, детский смех – весёлый и заливистый, в котором чувствуется радость молодости, когда малыш еще не знает, какие испытания ждут его впереди, есть смех сквозь слёзы. Но сейчас смех был другой – откровенный и заразительный, как после удачного анекдота или на концерте Аркадия Райкина, Тур стоял посреди этого веселья и чувствовал, что сам смеётся. Неожиданно эти незнакомые женщины стали напоминать девчонок из его юности, с которыми он бегал на море, а вечерами не давал спать соседям, бренча для них на гитаре. Когда смех стих Фаина Тулеева сказала, вытирая слёзы смеха: «Не обращайте внимание на них Виталий Иванович, это ещё цветочки, вот если бы здесь была Муза Львовна Кутузова, то я уверена, что после часа общения с ней вы бы вступили в компартию, а ещё через час размахивали бы красным флагом перед зданием мэрии. Мы все её побаиваемся, энергичная женщина, они сейчас вместе с Геворгом и Анжелой Кагосян понесли цветы к памятнику Ленина, это традиция, два раза в неделю возлагать цветы к памятнику вождя». Молчаливая Лайма Пельш тоже решила поучаствовать в разговоре и с лёгким прибалтийским акцентом медленно изрекла: «Но вы ведь пришли не нас слушать, а поговорить с нашими мужьями, у них сегодня турнир по шахматам, и они все собрались в нашей квартире, Сидор Прокофьевич вас проводит». Лайма Пельш говорила так, как она разговаривала с людьми рангом пониже её мужа, бывшего в былые времена председателем райисполкома, Виталию в голову пришла мысль, что какой бы высокий пост не занимал мужчина, жена всё равно для его подчинённых будет главнее. Его мысли прервал хлопок, прозвучавший со стороны дома, потом второй и через секунду третий, Тур посмотрел на участкового, который с растерянным видом смотрел на открытые окна второго этажа. Не сговариваясь они побежали на эти звуки, влетели в подъезд и прыгая через ступеньки оказались на втором этаже, оружия не было ни у Виталия, ни у участкового, поэтому Тур не спеша заглянул в открытую массивную дверь. Он увидел просторную прихожую из которой вели в комнаты несколько дверей, одна была приоткрыта, и они последовали туда, то что они увидели повергло их в шок, даже видавшего виды Туровского. В большой комнате были установлены два стола с шахматными досками на каждом, по фигурам было видно, что игра была в самом разгаре, но игроков не было за столами, три пожилых человека лежали на комнатном паласе в самых неестественных позах. Тур сразу определил, что все трое застрелены в голову, всё произошло очень быстро и неожиданно для них, сзади послышался стон, обернувшись Виталий увидел участкового, который держась за сердце медленно садится на стул. Он пулей побежал на кухню за водой и вскоре вернулся со стаканом воды, Сидор Прокофьевич, маленькими глотками её выпил, а затем вынул таблетку нитроглицерина и положил под язык. Тур отвернулся, чтобы вызвать бригаду, как вдруг со стороны квартиры напротив раздался ещё один приглушённый хлопок. Участковый тяжело дыша пояснил, что напротив располагается квартира Вилена Лукича Сазонова, но туда лучше без хозяйки не соваться, там два добермана – Гита и Ганг, и в подтверждение они услышали собачье гавканье, приглушённое толстыми дубовыми дверями. А потом начался кошмар, в комнате появились жёны убитых и не слушая предостережений Тура и участкового кинулись к своим мужьям, только Лариса Сазонова стояла с глазами полными ужаса у входа и шептала губами молитву, ей хотелось, чтобы её Вилен был жив. Тур попросил женщину открыть её квартиру и убрать собак, чтобы они не мешали, Лариса, не сводя взгляда с тел на полу сказала, что у собак своя комната и муж днём её запирает, и отпирает, когда гуляет с ними, а ночью они охраняют дом. Они проследовали к квартире напротив и дёрнув за ручку Тур увидел, что дверь открыта, войдя во внутрь он сразу почувствовали запах псины и пройдя мимо двери, за которой бесновались доберманы очутился в комнате, где за столом сидел крупный мужчина, опустив голову на грудь. Правая рука человека свешивалась почти до пола, а на полу лежал пистолет Марголина, окна были закрыты, поэтому сильно пахло пороховыми газами и в сочетании с запахом псины получалось такое амбре, что у Виталия закружилась голова. Он видел, как Лариса подошла и крепко прижала к своей груди голову мужа, её не смущало, что из раны в правом виске ещё вытекала кровь, она хотела последний раз в жизни ощутить уходящее тепло его тела и запомнить этот миг до конца своих дней. Подойдя ближе Тур увидел на столе залитой кровью лист бумаги, это было заявление на имя прокурора их района, которое начиналось словами: «Я, Сазонов Вилен Лукич…» на этом оно обрывалось, Виталий осмотрелся и увидел простую обстановку, было видно, что семейство Сазоновых не любило роскошь и излишества, но Тура удивили размеры комнат в этом доме, здесь всё было больше в два раза, чем у него дома: двери, потолки, площадь жилых помещений. В голову пришла нелепая мысль, что в таких квартирах надо селить таких гигантов как Рома или многодетные семьи и странно, почему люди, ратующие за социальную справедливость и равноправие, себе никогда ни в чём не отказывают и это правило существует и поныне. Его внимание привлёк огромный шкаф чёрного дерева ручной работы, подойдя ближе Тур увидел замысловатые узоры и какие-то вензеля, вещь была антикварная и работа скорее всего начала прошлого века; на лестничной клетке послышались голоса и в комнате неожиданно появился чернокожий Ясон. Лариса, прижимавшая голову супруга к своей груди, увидев негра в своей комнате закатила глаза и рухнула на пол, а Ясон виновато улыбнувшись Туру, доложил, что они прибыли в полном составе и приступают к работе. Виталий с горькой усмешкой махнул головой, тяжело вздохнул, и они начали приводить в сознание хозяйку квартиры.

5

В кабинете Гудова сильно пахло лекарствами, смерть Дамира Тулеева с которым они дружили очень долго, подкосила его, но он старался держаться и начал планёрку как обычно, хотя говорил очень тихо и медленно: «Смерть четырёх заслуженных людей – это происшествие о котором говорит сейчас весь город, и чтобы исключить разного рода слухи, мы должны чётко знать, что произошло, и кто в этом виновен». Гудов вдруг покраснел и начал заваливаться набок, Тур сидел ближе всех, поэтому он успел подхватить начальника, а потом с помощью подчинённых уложить его на диван. Феликс, пощупав пульс, сказал, что нужно вызывать скорую, он подозревает что у их начальника гипертонический криз. Врач скорой, которая приехала очень быстро, подтвердил диагноз судмедэксперта и Гудова увезли в больницу, в кабинете наступила тишина, было только слышно, как Тур барабанит пальцами по крышке стола какой-то военный марш. Наконец он нарушил молчание и сказал: «Николай Николаевич временно выбыл из строя, но это не повод для расслабления, продолжаем работать, чтобы знать все подробности случившегося. Начну я, поскольку стал невольным свидетелем драмы, хотя и для меня там не всё ясно, много вопросов на которые нужно найти ответы, и как можно быстрее, пока кто-нибудь ещё не оказался в больнице». Говоря это Тур имел в виду и Сидора Прокофьевича, которого с сердечным приступом увезла скорая с места трагедии, Феликс был у него и говорит, что тот вроде оклемался. Хуже дела обстояли с жёнами погибших, ехать они в больницу наотрез отказались, но чувствовали себя неважно и Гудов организовал круглосуточное дежурство врачей в доме на Брестской улице, теперь это была не крепость, а скорее лазарет. Тур понимал, почему эти женщины отказались ехать в больницу, большую часть жизни они были вместе, а когда их постигла общая беда, они решили, что справиться с этим будет легче общими усилиями.

Виталий заметил, что подчинённые внимательно смотрят на него, ему показалось даже с каким-то сочувствием, прогнав посторонние мысли, он начал планёрку: «Вчера, после обеда я намеревался поговорить с обитателями дома на Брестской улице с целью прояснения их роли в убийстве Эмиля Каневского с водителем, помогал мне в этом местный участковый Сидор Прокофьевич Горбенко. Пока на улице я разговаривал с женской половиной обитателей дома, мужчины в квартире Густава Пельша играли в шахматы. Когда мы с участковым были ещё на улице услышали три хлопка, похожие на выстрелы, поднявшись на второй этаж увидели, что дверь в квартиру открыта, а в комнате обнаружили тела Ярослава Сапрыкина, Дамира Тулеева и Густава Пельша. Не успели мы как следует осмотреться, как услышали ещё один хлопок в квартире напротив, где жил Вилен Сазонов. Я направился туда с его супругой Ларисой, где мы застали хозяина, который сидел за столом с раной в правом виске, на полу валялся пистолет Марголина. Судя по всему, покойный собирался написать какое-то заявление на имя прокурора нашего района, но видимо передумал или что-то ещё помешало ему. Теперь я бы хотел послушать вас, общая картина ясна, похоже, что Вилен Сазонов застрелил своих соседей, а потом покончил с собой, но абсолютно не ясны мотивы, которые им двигали, прошу Феликс ты первый».

Сколько Тур помнил судмедэксперта, у того всегда была тяга к выпендрёжу, он принимал красивые позы, задумчиво теребил свою козлиную бородку и всегда выдерживал театральные паузы, во время которых собеседнику хотелось огреть его чем-нибудь по голове. В последнее время ко всему этому прибавился ленинский прищур и медленное покачивание головой, словно он хотел сказать: «То, что вы сейчас жуёте, я давно уже спустил в унитаз». Сегодня участники планёрки увидели и в полной мере оценили актёрские способности своего судмедэксперта – сначала он картинно опёрся подбородком о кулак, задумчиво смотря в окно, потом начал теребить бородку и с прищуром оглядывать присутствующих и наконец начал покачивать головой. Наблюдая за всеми этими манипуляциями Феликса у Виталия возникло желание швырнуть в него чем-нибудь увесистым, Лёва с улыбкой смотрел на часы, определяя на сколько затянется клоунада, а Чук с Ясоном ничего не замечали, их головы были заняты другим – что сказать, если им предоставят слово. Наконец Феликс кашлянул, вытер платком нос и сказал: «Входные отверстия у двоих находятся в области лба, а у третьего на затылке, выстрелы произведены с близкого расстояния и скорее всего неожиданно для погибших, никакого сопротивления они не оказывали. Они сидели, когда убийца убивал их, причём по траектории полёта пуль видно, что он в это время стоял, то есть сначала двоих подряд, которые перед ним сидели – в лоб, а потом третьего, который сидел к нему спиной – в затылок. Это всё по квартире Пельша, в соседской хате банальное самоубийство, этот Сазонов покончил с собой после того, как застрелил своих товарищей, как я слышал он был довольно вспыльчивый тип, может нервишки не выдержали. Ещё один момент, во время убийства они играли в шахматы, и я как человек неплохо знающий эту игру скажу, что шахматисты они были никакие, это видно по положению фигур на досках. Зная, что дело неординарное, я допоздна работал с телами и мои заключения можете прочитать на досуге, только знайте, что стрелок, этот Сазонов был хороший, когда палил рука у него не дрожала. Изъятые из тел пули я передал Лёве, у меня собственно всё, если что-то обнаружу обязательно доложу». Феликс замолчал и посмотрел на Лёву как-бы передавая ему эстафету, но тут Тур неожиданно обратился к Ясону: «Для тебя, Ясон, это так сказать боевое крещение, и я хотел бы послушать твоё мнение о том, что ты увидел необычного на вызове, что произвело на тебя впечатление». Ясон хотел встать, но Тур остановил его жестом и тот пожав плечами начал говорить: «Для меня всё там было необычно, но больше всего меня удивил сам дом со ставнями на окнах, с толстыми стенами, большими дверями и огромными квартирами, как будто обитатели приготовились к длительной осаде от врагов. Общую картину дополняет проволока по периметру дома, по которой на цепи по ночам бегают доберманы и я заметил, что все эти меры предосторожности существуют уже давно, хотя там нет камер и заборов. Жильцы этого дома до сих пор считают себя сливками общества и не собираются скрывать этого, они хоть и коммунисты, но я не мог не заметить косые взгляды в мою сторону. Я чернокожий и давно привык к разного рода проявления расизма здесь в России – одни смотрят со смехом, другие с ненавистью, третьи с сочувствием, а эти женщины только что потерявшие своих мужей смотрели на меня с чувством брезгливости. Потом я понял, что это было, обитатели этого дома всё новое воспринимали в штыки – дорогие иномарки, новоявленные миллионеры, частная собственность и всё такое, с этим они как-то смирились, но вот, что негра возьмут на работу в убойный отдел и он будет участвовать в расследовании убийства их мужей – это для них был как гром среди ясного неба. Хотя может это всё мне показалось, и я драматизирую неуважение ко мне, которое я увидел на лицах этой публики». Пока говорил Ясон, Виталий краем глаза видел, как тень обиды опускается на лицо опера Чурсина, он всё больше становился похожим на ребёнка, у которого отняли любимую игрушку. Из жизненного опыта Тур знал, что для посредственности появление нового толкового работника всегда было страшным потрясением, вот и сейчас он без удовольствия наблюдал как Ясон наживает себе смертельного врага в лице своего напарника, а новичок между тем продолжал: «Не знаю, пригодится это или нет, но под лестницей я обнаружил закрытую дверь чёрного входа, которая выходила на другую улицу. Хочется отметить, что всё то о чём я говорил плод совместных наблюдений с моим напарником, который на первом для меня вызове делился со мной своим опытом». Лицо Чурсина прояснилось, плечи расправились, и он уже не был похож на обиженного мальчугана, теперь он напоминал двоечника, списавшего диктант у соседа и получившего долгожданную тройку. Лёва спокойно сидевший в начале совещания, теперь беспокойно ёрзал на стуле и вертел головой, Туру даже показалось, что ему срочно надо в туалет, но как потом оказалось он был переполнен информацией, что она как разбухшие дрожжи распирала его изнутри и боялся, что может вскоре лопнуть. С горящими глазами, всматриваясь в коллег, словно хотел определить по их реакции насколько они поражены его талантом криминалиста, он сказал: «Сначала хочу поблагодарить Феликса за его оперативно представленные мне пули из тел убитых, потому что благодаря этому я определил, что все убийства совершены из одного пистолета». Он замолчал, чтобы насладиться впечатлением, какое произвела его информация на окружающих, присутствующие не кричали «Ура» и не подбрасывали шапки, а молча смотрели на него. Энтузиазм у Лёвы слегка поубавился, и он продолжил: «Эмиль Каневский с водителем и четыре человека с Брестской улицы убиты из пистолета, найденного в квартире Вилена Сазонова. Пули и гильзы, найденные на месте убийств, соответствуют пистолету Марголина МЦМ калибра 5,6 мм. Но все выстрелы в доме на Брестской крепости были произведены из пистолета без глушителя, и как я его ни искал нигде не нашёл, зато в доме Вилена Сазонова находился целый арсенал оружия, кроме мелкашки СМ-2 и охотничьих ружей разного калибра там был даже мощный арбалет. Я воспроизвёл у себя в лаборатории реконструкцию убийств и пришёл к одному и тому же выводу – Вилен Сазонов во время игры в шахматы встал, выстрелил в своего соперника в голову, потом в двух других, сидящих рядом за другим столом. Может он увидел, что кто-то жульничает в игре и так среагировал на обман? – Лёва пошутил, но поняв, что шутка не получилась, смущённо откашлялся и продолжил, – покончив с тремя соседями, он пошёл в свою квартиру и начал писать заявление прокурору, но потом передумал и пустил себе пулю в висок. Характерно, что именно Вилен Сазонов был инициатором того, чтобы женщины не присутствовали во время их мини турнира по шахматам и игра проходила в полной тишине. Я успел сделать сравнительный анализ почерка этого Сазонова и могу ответить со всей ответственностью, что неоконченное заявление писал он, в папке все результаты экспертиз по этому делу, работал всю ночь, не смыкая глаз».

Очередную шутку Лёвы Тур пропустил мимо ушей и обратился ко всем присутствующим с вопросом: «Среди присутствующих есть, кто сомневается в виновности Сазонова? Хотя все улики не в его пользу, и если есть, то пусть аргументирует свою позицию». Он обвёл всех взглядом и увидел, что только Ясон неуверенно тянет руку, Тур кивнул головой, показывая, что тот может высказаться, а Ясон сказал очень просто: «Мотив, мне непонятен мотив этих убийств, ясно, когда он застрелил застройщика и его водителя Сазонов защищал свой дом от сноса, но зачем надо было убивать соседей, с которыми бок о бок прожили много лет, а потом стреляться самому, мне что-то не верится в приступ необоснованной ярости, тем более что Сазонов не был клиентом ПНД».

Неожиданно дверь кабинета открылась и на пороге появилась пожилая худощавая женщина с короткими седыми волосами, брючном костюме и решительным лицом, по которому было ясно что она пришла на войну, за ней виновато улыбаясь стоял Жора Сарян, всем своим видом говоря: «А что я могу сделать?» Тур вежливо, но твёрдо попросил посетительницу подождать в коридоре, так как они уже заканчивают совещание, и он будет в полном её распоряжении. Женщина со злостью выдохнула воздух и с силой хлопнула дверью, когда она выдыхала, то всем присутствующим показалось, что у неё из ноздрей пошёл дым, как у Змея Горыныча во время боя с Иваном-дураком, подчинённые с сочувствием посмотрели на Тура, ему предстояло нелёгкое испытание и они ему не завидовали. Когда получив задание каждый из членов команды выходил из кабинета, то проходя мимо этой женщины у него возникало желание осенить себя крестным знамением, а потом пойти к бабке, чтобы снять проклятие. Эта дама так смотрела на проходивших мимо неё полицейских, как смотрит боевой генерал после перепоя на парад солдат стройбата, марширующих мимо него с лопатами наперевес. Последним из кабинета выходил Феликс, для которого в отличии от других эта дама показалась забавной, он любил бунтарские натуры, поэтому еле сдержался чтобы не спросить: «Мадам, а что вы сегодня делаете вечером» и улыбнулся, представив её ответ: «Не твоё дело козёл старый». Увидев, что в кабинете кроме Тура никого нет, женщина влетела туда и остановилась, гипнотизируя взглядом сидящего на месте начальника Виталия, по мнению дамы под её взглядом этот полицейский должен был принять позу эмбриона и позвать маму на помощь. Но Тур спокойно смотрел и думал, что эта мадам очень похожа на террористку-лесбиянку, работающую в ветлечебнице, любимым занятием которой является кастрация животных. Женщина, поняв, что не произвела должного впечатления на этого мента, заговорила очень громко низким голосом, какой свойственен курящим представительницам прекрасного пола: «Я Муза Львовна Кутузова, наверно слышали и пришла я сюда, чтобы требовать от властей беспристрастного проведения следствия по раскрытию убийств по улице Брестской. Мне известна основная версия, будто бы Вилен Сазонов застрелил всех, а потом покончил с собой. Так вот это полная чушь, я знаю этого человека давно, как облупленного и он не мог пойти на убийство, тем более убийство своих друзей с которыми жил в этом доме ещё со времён СССР. Это все известные в прошлом люди, ушедшие на заслуженный отдых, но сохранившие влиятельных друзей, которые сделают всё, чтобы заставить вас докопаться до истины. Тур понимал, что надо дать ей выговориться и терпеливо слушал нравоучения бывшего лидера комсомольцев города, он очень хорошо помнил её молодую, деятельную и верящую в светлые идеалы коммунизма. Муза Львовна носилась по городу организуя сборы макулатуры и металлолома и различные фестивали политической песни, на митингах клеймила империалистов, которые постоянно угрожали миру, громче всех кричала: «Ура!» на демонстрациях и комсомольских тусовках. Она так была захвачена общественной работой, что на личную жизнь не оставалось времени, правда случались быстротечные романы, но они продолжались так быстро, что даже не запоминались, времени не хватало ни для создания семьи, ни для отношений. Когда развалился СССР, на время угомонилась, но поняв, что без борьбы не может, Муза с головой ушла в борьбу со всеми подряд, кто не любил красных флагов. Вместе с бывшим секретарём райкома Густавом Пельшем она курировала выпуск прокоммунистической газеты «Красный курорт» и участвовала в организации различных митингов, на которых присутствовали в основном пенсионеры, которым было нечего делать дома. Люди давно уже перестали верить в светлое будущее, им нужно было безбедное настоящее, поэтому чтобы завлечь народ на свои тусовки, они выдавали пришедшим сухие пайки, состоящие в основном из просроченных продуктов, и со стороны все эти мероприятия выглядели как раздача продовольствия бедствующим пенсионерам под красным флагом КПРФ. И сейчас, слушая вполуха Музу Львовну, Тур думал сколько ресурсов и времени было потрачено на строительство коммунизма к которому у большинства людей было отношение как к изображению святого на иконе – вроде бы он существует, но никто его не видел. Когда Тур почувствовал, что первый запал у посетительницы прошёл он мягко сказал: «Муза Львовна, я не начальник РОВД, а глава убойного отдела, Гудов сейчас доставлен в больницу с приступом гипертонии, потому что погибший Дамир Тулеев был его старым другом. Следствие только в начале пути и никакой официальной версии у нас пока нет, вы женщина авторитетная, поэтому я хочу вас попросить, чтобы вы убедили ваших соседей не оказывать давление на следствие, а мы сделаем всё что требуется от нас». Слова Виталия и уважительный тон сделали своё дело, взгляд Музы слегка померк и перестал посылать молнии, плечи её поникли, она опустила голову и теперь превратилась в одинокую пожилую женщину, которая не может долго заснуть в своей огромной квартире и от тех мыслей, которые лезут в голову, в это время она часто плачет от своего бессилия перед временем, потому что его нельзя повернуть вспять. Потом она начинала мечтать о том, что, если бы начать всё сначала сколько бы у неё было ребятишек, какой бы был муж и только после этого засыпала на своей узкой кровати, сделанной по заказу на одного человека, который уже не собирается делить с кем-либо своё ложе.

Туру стало очень жаль эту женщину, которая подняв на него грустные глаза сказала: «Вы знаете, как тяжело терять на старости лет друзей, мы жили там как одна семья и теперь это бабье царство, потому что Геворг Кагосян уезжает с женой жить к сыну в Армению, они сломались первые. Я думаю, что и остальные скоро разъедутся, мне вот только ехать некуда, разве только на кладбище. Она встала и шаркающей походкой направилась к двери, а Тур подумал, что какой бы не была сильная и неординарная личность – это всё равно человек, которому присуще все человеческие качества и с которыми он ничего поделать не может. Не успев оправиться от визита Музы Львовны, как зазвонил телефон, и секретарь из управления сообщил, что сейчас с Виталием будет говорить главный полицейский города. Тур понял, что только стоит сесть в кресло начальника РОВД, как сразу переносишься в другой мир, мир телефонных звонков, различных директив, согласований и межведомственных интриг на которые у него аллергия. Глава управления голосом, каким Юрий Левитан объявил всему миру о взятии Рейхстага, сообщил что руководство знает о болезни Гудова, и чтобы не отвлекать начальника убойного отдела от расследования трагедии на Брестские улицы присылает в райотдел Руфляева Григория Фёдоровича, который временно заменит Гудова, ещё большой начальник выразил уверенность, что дело, которое вызвало большой общественный резонанс, вскоре будет закрыто и пресса, которая беснуется наконец-то заткнётся. Виталий коротко ответил: «Так точно» – и положил трубку; когда он услышал о беснующийся прессе от генерала то улыбнулся, вспомнив старую историю, из-за которой глава Управления возненавидел писак. Не так давно какой-то папарацци сфотографировал его, жарящего шашлыки на пикнике за городом – цветные семейные трусы до колен, огромный живот нависающий над нижней частью тела и красная от выпитого физиономия, всё это сопровождала красноречивая подпись – «генерал на привале». С тех пор иначе как «суки проклятые» он не называл представителей СМИ и во время общения с ними еле сдерживался, чтобы не сорваться в «штопор» и не высказать им всё, что он о них думает.

Его размышление прервало «сияние», которое вошло в кабинет без стука, Руфляев Григорий Фёдорович с обворожительной улыбкой и с разведёнными в стороны руками для объятий, напоминал ангела, которого Бог послал на землю, чтобы сделать людей ещё счастливей. Вся его жизнь была похожа на житие святого, за тем исключением что святым себя считал только он сам и его блаженная супруга. С детства Гриша, сын известного в столице модельера, был примерным учеником в школе, вёл здоровый образ жизни и никогда никому не грубил. Он до того был безупречен, что его возненавидела вся школа – хорошо одетый, причёсанный и культурный мальчик, который не выражался и не хулиганил, стал раздражать даже учителей. Гриша хорошо рисовал, и когда однажды классная руководитель попросила его нарисовать стенгазету, он с радостью согласился и вскоре у входа в школу толпились учащиеся, шумно обсуждая шедевр. Стенгазета, которая должна высмеивать недостатки в школе выглядела как иллюстрация к святому писанию, рассказывающему о жизни в раю. Красивые ученики с кротким выражением лица слушали учителей, которые были ещё красивее, а на всю эту идиллию сверху взирал директор школы с двумя завучами по бокам. Классная руководитель, увидев себя в стенгазете отдалённо похожую на богоматерь, восприняла это как издевательство, на её шее сидел сын-алкоголик и больная мать, она давно перестала верить в добро и еле сдерживалась, чтобы не плюнуть в святое Гришино личико. Но она была учитель, а для хорошего педагога главное – это не сорваться и не сделать с учащимися то, что иногда рисует в голове их учительская фантазия, она просто во время проверки тетрадей пририсовала скобку к фамилии Гриши и получилось очень забавно – Фуфляев. Именно с того времени и по сей день он носил своё постоянное прозвище Гриша – Фуфло, о котором знал, но ему было абсолютно наплевать, что о нём думают окружающие, ещё в детстве он определил своё жизненное кредо – жить только для себя. Встретив девушку, такую же, как и он, они договорились ещё до свадьбы не заводить никогда детей, потому что это связано с кучей проблем и не иметь близких друзей, с которыми надо делиться сокровенным или выслушивать их нытьё. Зачем он пошёл в полицию, этот вопрос Гриша задавал себе много раз и не находил ответа, его отец предлагал ему пойти по его стопам, но наглядевшись в раздевалках на обнажённых и вульгарных красоток, которые демонстрировали на подиуме отцовские наряды, сын наотрез отказался жить в этом мире. Бизнес был тоже не для него, там надо работать, идти в политику – это быть на виду у множества людей, и быть под прицелом фотоаппаратов себе дороже, можно было конечно стать каким-нибудь блогером, но перспектива сидеть всю жизнь у компьютера и отрываться от экрана, чтобы посмотреть на свой растущий живот его не прельщала. В полиции тоже были свои минусы, но плюсов было больше, возглавляя отдел по связям с общественностью Гриша был представлен самому себе и имел кучу свободного времени, за тем исключением когда надо было сделать перед прессой пару непонятных заявлений, ещё в его обязанности входило посещение различных форумов и конференций, но после того как генерал увидел Гришу в зрительном зале, который не обращая внимания ни на кого ловко орудовал пилочкой для ногтей, то его явка на эти мероприятия стала необязательной. Папа Гриши одевал жён всех столичных начальников, поэтому Руфляев был в числе неприкасаемых, но коварный генерал всё-таки взвалил на хрупкие Гришины плечи одну обязанность – подменять на время болезни и отпуска начальников районных ОВД. Неожиданно это понравилось Григорию, приезжать в новое место и тоже ничего не делать, хотя походы по массажным салонам, соляриям и фитнес-центрам он считал тяжёлым и изнурительным трудом. Отношения с женой больше напоминали дружбу двух хороших подруг, которые делятся друг с другом самыми откровенными секретами, но при удобном случае готовы расцарапать друг другу физиономии.

Когда Тур оказался в объятиях Гриши, то в нос ударил запах дорогого парфюма, и приятный запах изо рта нового начальника, потом тот уселся в кресло Гудова и весело спросил: «А бассейн поблизости есть какой-нибудь, хочу немного поплавать, а если там ещё и тренажёры, вообще будет супер». Видя, что Тур задумался, пропел: «В здоровом теле – здоровый дух, вот что не хватает нашим органам, в общем я здесь сидеть весь день не собираюсь, мой номер телефона я оставил дежурному, когда будешь уходить Виталий Иванович, то ключ отдашь ему, я уехал, сегодня меня не будет».

Дверь хлопнула, Тур стоял, смотря вслед Гриши и очень завидовал этому человеку, у которого вся жизнь проходит в позитиве и которому глубоко наплевать на все эти убийства, страдания людей, мировые катаклизмы и реформы в МВД, он шагает по жизни улыбаясь и жизнь улыбается ему. В дверь кто-то робко постучал, а потом на пороге возник Рома, закрывая собой весь дверной проём, Тур подумал, что гости ещё продолжают прибывать и до конца дня ещё далеко. Рома поздоровался и сказал: «На входе столкнулся с набриолиненным мужиком, очень похож на эстрадного певца в форме полицейского, Жора сказал, что это новый начальник, не уберегли Гудова изуверы. У меня все заболели, работы нет, вот думаю зайду к товарищу, поддержу морально, слышал про события на Брестской улице, жуткая история, может расскажешь, а я тебя угощу пирожными». Открылась дверь и Жора Сарян внёс поднос с чаем и коробкой с пирожными, которая была уже наполовину пуста, подозрительно посмотрев на Жору, Рома ничего не сказал, но многозначительно наклонил голову словно пытаясь сказать: «Менты, есть менты».

Тур рассказывал и замечал, как внимательно слушает его товарищ, он даже перестал есть эклер и забыл слизать крем с губ, это был первый признак того, что у Ромы в голове заработал реактор, который вскоре начнёт выдавать что-то интересное. Когда Тур закончил говорить, Рома так и остался сидеть с недоеденным эклером в руках и губами, измазанными кремом, потом спохватился, засунул остатки пирожного в рот и запил большим глотком чая, который уже остыл, вытер платком губы и сказал: «Я раньше много слышал о теории Чезаре Ломброзо, но познакомился с ней только недавно, так вот он жил в XIX веке и его называют основоположником криминальной антропологии. Ломброзо пришёл к выводу, что преступления совершают люди с определённой внешностью и характером. Речь идёт о аномалиях внутреннего и внешнего анатомического строения, то есть преступниками не становятся, а рождаются. Ломброзо выделил ряд физических признаков, которые, по его мнению, характеризуют личность с рождения наделённую преступными наклонностями. Я не буду много умничать, но он пошёл дальше и выделил отличительные черты во внешности насильников, воров, убийц, мошенников по отдельности и даже выявил особенности почерка у разных типов преступников. К чему я это тебе рассказываю, когда я сегодня шёл к тебе, то по пути вглядывался в лица прохожих, применяя к ним теорию Чезаре Ломброзо и пришёл к неутешительному выводу, все встречавшиеся мне люди, кроме детей, являются потенциальными преступниками, способными на любое злодейство. Мы живём в XXI веке, когда у большинства людей произошла мутация сознания, потеря страха перед наказанием и спокойное отношение к чужой беде, ты представляешь какой-бы шум вызвала смерть четверых людей в былые времена. А что теперь, короткая заметка в газете о том, что один пенсионер застрелил троих товарищей, потом застрелился сам в состоянии аффекта и просьба к населению, чтобы оружие держали в железных шкафах под замком. Я хорошо знал бывшего председателя спорткомитета Вилена Сазонова, это был вспыльчивый человек, который заводился с пол-оборота, и как этот коварный пенсионер мог так аккуратно и точно выстрелить двоим в лоб, а другому в затылок? Нет тут чувствуется холодный расчёт профессионала, мастера на такие вещи. Но даже не это главное, что меня смущает в этом деле, модифицированный пистолет Марголина выпускался с глушителем, который отсутствует у найденного вами оружия, получается он хотел, чтобы его услышали на улице, а потом пошёл к себе и застрелился. Вопрос – где глушитель? Зачем такая сложность, если человек захотел грохнуть товарищей, а потом покончить с собой? Потом убийство застройщика с водителем, неужели ты в самом деле думаешь, что эти ребята позволили бы Сазонову сесть на заднее сиденье и убить себя, как ты говоришь они враждовали, а к врагам никогда спиной не поворачиваются. И если вы покопаетесь, то наверняка обнаружите алиби у этого Вилена Сазонова на момент смерти этого Каневского и его водителя. Во всех этих событиях мне видится тонкий расчёт и главная улика – это пистолет Марголина, из которого совершены все убийства, подозреваемый покончил с собой, не выдержав угрызения совести, можно дело закрывать – вот что нужно настоящему злодею».

В дверь постучали и появилась чёрная голова Ясона, он хотел что-то спросить у Тура, но осёкся, увидев Рому, который встал со стула и со строгим лицом произнёс: «Очень много наслышан о новом сотруднике убойного отдела, сам не называюсь, потому что ту структуру, которую я представляю не принято афишировать. Вы вливаетесь в краснознамённый убойный отдел под командованием Виталия Ивановича и должны ясно представлять какие испытания вас ждут в будущем – засады, погони, бессонные ночи, а в последствии возможно и работа под прикрытием в одной из банд». Тур представил чернокожего Ясона, внедрённого в банду гопников из Татарстана и не смог сдержать улыбку, парень тоже догадался, что гигант своеобразно шутит и щёлкнув каблуками, подняв подбородок выпалил: «Рад стараться ваше высокородие». Рома сказал: «Вольно» – и с улыбкой пожал Ясону руку, знакомство состоялось и было ясно, что этот афрорусский обладает острым умом и коммуникабельностью, редким качеством у молодых полицейских в наше время. Рома повернулся к Туру и сказал: «Если ты занят Виталий, то позволь мне с Ясоном посетить место преступления и осмотреться на месте, уж больно дело интересное, аж под ложечкой сосёт». Тур задумался о том, как воспримут обитатели дома на Брестской появление Ромы в сопровождении чернокожего опера, может разразиться скандал, который ударит по репутации всего управления, поэтому он коротко ответил: «Можно всё осмотреть, только в моём присутствии». Пропустив Ясона вперёд и подождав, пока он отойдёт подальше, Тур спросил у товарища: «Рома, а под какой тип преступника подходит моя внешность по теории этого итальянца?» Рома внимательно посмотрел на него и прищурив глаза ответил: «Лицо бледное, глаза маленькие, суровые, нос кривой, голова с залысиной, в общем довольно добродушная внешность характерная для типичного мошенника, по теории Чезаре Ломброзо». Тур хмыкнул и стал запирать кабинет начальника, удивляясь способности Ромы никогда не падать духом и поднимать настроение окружающим, ни смотря ни на какие невесёлые обстоятельства.

6

Около дома на Брестской стояла машина скорой помощи, а во дворе пожилой армянин укреплял на дереве красный флаг с чёрной траурной лентой, узнав о причине прихода полицейских он попросил: «Пожалуйста, ведите себя деликатно, эти женщины потеряли самых дорогих людей и сами чувствуют себя не очень, скорая дежурит здесь постоянно, – немного помолчав, он добавил, – если бы я не пошёл к памятнику Ленина, то лежал бы сейчас с ними, это сделал кто-то другой, Вилен бы никогда до этого не додумался, он хоть и вспыльчивый, но быстро отходил и потом сильно переживал за свою горячность. Я, Геворг Амаякович Кагосян, прошу Вас от лица всех этих вдов, найдите убийц и очистите имя Вилена от необоснованных подозрений. Сейчас с вдовами их дети, которые приехали оплакивать своих отцов, мы готовимся к похоронам, после которых, мне кажется, дом опустеет, тяжело жить дальше в месте, где всё напоминает о погибших». Геворг отвернулся, давая понять, что разговор окончен, Тур увидел слёзы в глазах пожилого человека и тому не хотелось показывать их. Они поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру Сазонова, дверь открыл молодой крепкий мужчина, оказавшийся сыном Вилена и после того, как узнал цель визита полицейских молча пропустил их во внутрь. Тур прошёл вперёд, указывая Роме дорогу к комнате, где было найдено тело Вилена, замыкал процессию Ясон, который почему-то двигался на цыпочках. В квартире было очень тихо, только слышно было как слегка поскрипывает дубовый паркет, когда они шли по большому коридору с занавешенными зеркалами. В комнате Рома остановился и начал осматриваться, Туру даже показалось, что он принюхивается, потом уверенной походкой подошёл к огромному чёрному шкафу ручной работы и стал осматривать его. Высотой шкаф был около трёх метров, поэтому взяв стул и сняв ботинки, он забрался на него и стал осматривать верхнюю крышку, потом найдя что-то там, спрыгнул на пол и показал остальным свою находку. В руках у него была картонная оболочка китайской петарды с дистанционным управлением, которая была опалена взрывом и ещё пахла серой. Показав свою находку Рома опять стал на стул, положил её на место, потом одел ботинки и показал Туру, что можно идти, но тут в дверях показалась хозяйка квартиры. Тур сразу не узнал Ларису Сазонову, бледная женщина в чёрном одеянии стояла и молча смотрела на них и было в этом взгляде такое, от чего у присутствующих в горле появился ком и пересохло во рту. Женщина молча смотрела на них минуту, а потом так же молча ушла, всё это было похоже на сцену из какого-то фильма, где по залам старого замка бродит приведение женщины в чёрном. Когда они, попрощавшись с сыном хозяйки вышли на лестничную площадку, Рома сказал, что это не всё и надо посетить ещё квартиру напротив, где были найдены тела. Дверь квартиры Пельша открыла молодая миловидная блондинка, которая была дочерью Густава Бруновича и увидев удостоверение заявила, что они могут делать что угодно, только не заходить в спальню, где лежит её мама в плохом состоянии. Войдя в комнату, где произошла трагедия, Рома сразу подошёл к окну, выходящему во двор и на подоконнике, на котором стояли горшки с кактусами и алое, стал внимательно осматривать это место. Потом попросив Ясона убрать на время растения, вытащил из кармана белый платок, аккуратно собрал в него мелкие частички с подоконника и сложив платок, передал его Туру. Тот хотел его спросить, но Рома приложив палец к губам, глазами показал на выход, а когда закрылась дверь за ними, Виталий заметил, как Ясон дрожит от нетерпения и как его длиннобудылый друг наслаждается этим состоянием чернокожего опера. На улице Рома сказал им, чтобы они шли в отдел, а он скоро там тоже появится, только забежит в магазин. Всю дорогу Тур не проронил ни слова и зайдя в свой кабинет, попросил Ясона сделать три чашки чая; в дверь постучали и вошёл Рома с каким-то пакетом, отхлебнув из чашки чай, он подошёл к окну и уставился на горшок одиноко стоящий на подоконнике кабинета товарища. Очень давно супруга поставила Виталию на окно горшок с каким-то растением, чтобы обогатить частичкой природы суровые ментовские будни супруга, но Тур не поливал этого представителя флоры и растение мутировав превратилось в какой-то пустынный организм, который не рос и не умирал, а питался влагой из воздуха. Этот организм даже не смущало то, что некоторые посетители Тура во время курения у окна, засовывали окурки в горшок, и сейчас Рома стоя у окна и смотря на коричневый пенёк, торчащий из земли думал, что жизнь многих людей похожа на это полуживое растение, которое устраивает их существование в своих городских склепах и для которых главное, чтобы их не беспокоили. Рома открыл окно, а рядом с горшком положил картонную коробочку китайской петарды, потом под удивлённым взглядом Ясона, вторую положил на шкаф, где Тур хранил всякий хлам. Виталий уже давно понял, что происходит, поэтому молча встал и последовал за Ромой на улицу, за ними следовал афрорусский с открытым ртом, когда они проходили мимо дежурной части, Жора Сарян видя, что происходит что-то интересное, увязался за ними. Сержант с автоматом, скучающий у входа в РОВД, бросил свой пост и присоединился к процессии, со стороны всё это выглядело как подготовка расстрела негра перед зданием полицейского участка, прохожие тоже останавливались посмотреть, что здесь происходит, некоторые вытащили свои гаджеты и принялись снимать происходящее. Отойдя на достаточное расстояние от раскрытого окна кабинета Тура, Рома достал маленький пульт похожий на автомобильный брелок и сказав Виталию: «Слушай внимательно», нажал на кнопку. После этого раздался хлопок, Рома посмотрел на друга, который молча кивнул головой и процессия, разочаровав зевак, пошла обратно в здание РОВД, сержант с автоматом занял своё место у входа, а Жора Сарян пошёл за перегородку дежурной части доедать свой бутерброд. Не доходя до закрытой двери кабинета Рома опять сказал Туру: «Слушай», нажал на кнопку, и они услышали приглушённый хлопок петарды, которую он оставил на шкафу, и опять Виталий утвердительно кивнул головой. Зайдя в кабинет Рома допил свой холодный чай и обращаясь к Ясону сказал: «Виталий Иванович давно всё понял, объясняю для вас, на улице Брестской произошло убийство, и этот душегуб очень умный и изобретательный человек, но сделал одну большую ошибку во время реализации своего плана». Рома замолчал и начал тянуть время, наслаждаясь реакцией Ясона, который от нетерпения начал постукивать ботинком по полу, как делают люди, когда хотят в туалет, а кабинка занята. Рома встал, подошёл к чайнику, налил кипятка, кинул туда пакетик зелёного чая, потом вернулся на место и сделав маленький глоток закрыл глаза от удовольствия, Ясону вдруг захотелось взять клавиатуру компьютера, которая находилась неподалёку и врезать ею по голове этого двухметрового паяца. В отличии от Ясона, Виталий с улыбкой наблюдал за фиглярством своего друга, конечно до игры Феликса ему далеко, но на какую-нибудь роль в будущем спектакле, который мечтал поставить Гудов силами своего отдела, Рому можно порекомендовать. Наконец вытянув свои длинные ноги и приняв живописную позу, Рома продолжил: «Главная ошибка убийцы заключалась в том, что неопытный человек, в данном случае Вилен Сазонов, не мог так идеально выполнить убийство троих человек. Я знал его лично, он был сильный, вспыльчивый человек, а такие люди не способны так хладнокровно тремя профессиональными выстрелами расправиться с друзьями. И этот шахматный турнир, когда всех женщин отправили подышать воздухом, чтобы не мешали, присутствие Виталия с участковым вовремя якобы стрельбы в квартире Пельша – всё это гениально режиссированная постановка человека, который привык манипулировать людскими жизнями и которому это очень нравится. И Вилен и три его соседа уже были мертвы, когда Виталий и услышал хлопки во дворе этого дома, сначала три у Пельша, а чуть позже один в квартире Сазонова. Мы сегодня провели так сказать следственный эксперимент, во время которого Виталий подтвердил похожесть звуков от китайских петард с теми, которые он слышал во дворе. Одну такую использованную петарду я и нашёл на шкафу в комнате Сазонова, к сожалению, три в квартире Пельша убийца успел убрать, но в моём платке остатки, которые я собрал с подоконника и которые ты Ясон отнесёшь Леве для анализа. Но я и без Лёвы скажу, что это остатки от взрыва петард – сера, древесный уголь и селитра, я аллергик и запахи чувствую лучше, чем обычные люди. Порох в патронах мелкокалиберного пистолета схож по составу с начинкой этих петард, поэтому, когда Виталий с участковым забежали в комнату они почувствовали запах пороха. После осмотра на выходе из этого дома вы не заметили, как я немного отстав быстро добежал до чёрного входа и проверил щеколду двери и вернулся, это был путь отхода нашего убийцы, как мне кажется. Но всё это только версия, когда поймаете злодея узнаете подробности, но всё нужно делать очень аккуратно, только в этом деле на его счету шесть жизней и этому типу терять нечего. Но у вас есть козырь – это использованная петарда на шкафу в квартире Сазоновых, убийца человек пунктуальный и обязательно придёт за ней, и я даже знаю когда. Завтра похороны и скорее всего прощание пройдёт в агентстве ритуальных услуг, а не в церкви, беря во внимание, что покойные при жизни были атеистами, все обитатели дома будут там, вот тогда он и придёт за этой уликой. Надо поговорить с сыном Сазонова и всё объяснить ему, и чтобы этих ужасных собак закрыл получше, могут помешать, а дальше всё дело за группой захвата».

Ясон с восхищением смотрел на Рому, а когда тот закончил спросил: «А почему вы не думаете, что это кто-то из обитателей этого дома, ну, например, Кагосян или эта Муза Львовна». Рома спокойно ответил, глядя на Ясона: «Всё может быть, но если бы это был кто-то из них, то у него была куча возможности забрать эту петарду со шкафа и сделать это незаметно. И ещё, убийство врага на войне – это одно, а лишение жизни человека в мирное время в цивилизованном обществе это не простая вещь, и я разделяю убийц на три типа. Первые – это обычные люди, совершившие преступление по неосторожности или будучи в состоянии аффекта, они переживают, раскаиваются и могут сойти с ума, как у Достоевского. Вторые —это отморозки вроде „пехоты“ 90-х, они жестоки, глупы и не способны осознать ужас содеянного ими, поэтому для них неведомо раскаяние. Третьи – очень редкий тип людей, которые на первый взгляд кажутся добропорядочными гражданами, ведущими тихий образ жизни и стараются ничем не выделяться. Очень трудно под такой маской увидеть хладнокровного и изобретательного душегуба, который считает людей расходным материалом на пути к своей цели. Вот с таким человеком мы имеем сейчас дело – умным, дерзким, для которого убийство часть его жизни, оно его притягивает и манит».

Слушая Рому, Туровский переместил Феликса на второе место по артистизму, а своего товарища на первое, его рассуждения о убийцах довели Ясона до того, что он уже смотрел на гиганта, как на основоположника какой-то религии, казалось, что ещё немного и афрорусский опер попросит у Ромы автограф на память. Тур даже почувствовал что-то вроде ревности и только когда товарищ ушёл, он, вздохнув свободно, попросил Ясона позвать Чурсина и стал думать о завтрашнем дне, который обещал быть не простым. Позвонил телефон, Руфляев спрашивал всё ли нормально в РОВД, и как они справляются без него, пока он плавает в бассейне, Тур ответил, что люди работают не покладая сил во славу порядка и спокойствию в районе, Гриша поблагодарил за службу и продолжил заниматься любимым делом – обожать себя.

7

Запах в квартире Сазоновых состоял из смеси лекарств, псины и ещё чего-то не очень приятного и Тур первое время старался не дышать носом и сидел в кресле с кислым выражением лица. Вторым в комнате был Ясон, который прижимал платок к носу, сидя у окна и наблюдая за улицей, он не понимал, как можно держать в квартире двух здоровенных собак, которые издают только вонь. Ганг и Гита, чувствуя чужих сначала нервничали и царапали дверь комнаты, в которой были заперты, но вскоре успокоились и тихонько поскуливали. Тур завидовал омоновцу Нестору, который находился в прихожей квартиры напротив, и ждал сигнала, обе квартиры, как и весь дом пустовали, потому что все ушли на похороны и было необычно тихо для этого места. Тур попросил в поддержку одного Нестора, потому что знал этого парня как порядочного и исполнительного человека, который не любит болтать и относится ко всем заданиям с одинаковой ответственностью. Ходили слухи, что он с востока Украины, имеет боевой опыт и потерял близких, когда снаряд угодил в автомобиль, на котором они хотели уехать из зоны боевых действий, но он сам не любил распространятся об этом, был одинок и жил своей жизнью. На улице в машине сидел Чурсин, который должен был первый заметить чужого и подать сигнал остальным, Чук не любил засад и был благодарен Туру, что посадил его в наблюдение. Из-за занавешенных штор в комнате царил полумрак и когда Виталий услышал шелест, он вздрогнул от неожиданности, а потом понял, что это Ясон разворачивает батончик, чтобы подкрепиться. Новый опер так сливался с окружающим полумраком комнаты, что его было почти невидно, Тур понял, что Ясон принадлежит к тому типу людей, на которых нападает зверский аппетит, когда они чувствуют опасность. Отказавшись от предложенного батончика Виталий почувствовал, что напряжение ожидания понемногу спадает, перестал даже беспокоить неприятный запах в квартире и по телу стала разливаться какая-то истома, глаза стали слипаться и он начал мостится в кресле, в последнее время возраст давал уже о себе знать, ему днём надо было обязательно подремать минут 20, потом он опять чувствовал себя бодрым и полным сил, вот и сейчас в этом полумраке навалилась на него эта дремота и он, убеждая себя что это не надолго, незаметно уснул. Проснулся он от какого-то чувства тревоги, глаза разомкнулись с трудом, и он неясно увидел в дверном проёме человека в полицейской форме, который держал в руках пистолет с глушителем, направленным на него. У человека было очень доброе лицо, и он, склонив голову набок ласково сказал: «Доброе утро Виталий Иванович, пора вставать, а то зло восторжествует и в городе начнётся хаос. Что-то вас мало – в машине этот идиот Чук, омоновец Нестор в квартире напротив, и ты один в квартире Сазонова, какая-то жиденькая засада на опасного преступника, мне даже как-то обидно. Ты меня извини Виталий Иванович, я тебя уважаю как порядочного человека, но ты стал у меня на пути, а преграды я привык устранять раз и навсегда, человек поднял пистолет, а Тур закрыл глаза, ожидая выстрела. Он заметил, что не абсолютно не боится, в голове появился какой-то вакуум или может ещё остатки сна мешали оценить происходящее, но он был абсолютно спокоен, его даже не удивляло что стоящего перед ним человека он знал много лет. Послышался шум упавшего тела, Тур открыл глаза и увидел человека, лежащего на полу, а перед ним с канделябром в руке стоял чёрный ангел, стоял и улыбался во весь рот, показывая белоснежные зубы. Когда они выводили задержанного, то задержались у открытой двери квартиры Пельша, в прихожей лежал омоновец Нестор, тоненькая струйка крови стекала из раны на лбу, глаза были устремлены вверх, а на губах застыло какое-то подобие улыбки, словно он давно ждал этого случая, чтобы присоединиться к своей семье, которая давно ждала его в другом мире.

8

В кабинет, где проходил допрос арестованного постоянно заглядывали сотрудники, чтобы посмотреть на легендарного киллера, вскоре Туру это надоело, и он поставил Ясона и Чурсина у дверей, чтобы они гнали всех подальше. Только один раз получилось неудобно, когда в кабинет хотел зайти Руфляев, а Чук, исполняя приказ Виталия, не пустил его, тот немного повозникал для порядка, а потом поехал в фитнес-центр. Когда в кабинете воцарилась тишина, Виталий посмотрел на человека, сидящего перед ним и позавидовал его выдержке, Сидор Прокофьевич был абсолютно спокоен, на его добром лице застыла еле заметная улыбка, казалось это добрый дядя, который сейчас расскажет сказку и все дети заснут крепким сном. Во время обыска у него дома был обнаружен пистолет Игоря Кузнецова и целый арсенал мелкокалиберного оружия, Феликс, как сосед, был понятым и стоял столбняком, не веря, что его друг и сосед и есть неуловимый Ювелир, которому он во время игры в шахматы сливал, не подозревая всю оперативную информацию по работе убойного отдела. Для судмедэксперта это было такое потрясение, что Тур дал ему три дня отгулов, чтобы тот пришёл в себя и осмыслил происшедшее. От жильцов дома на Брестской пришла в отдел Муза Львовна Кутузова, чтобы поблагодарить сотрудников за их работу и в качестве презента принесла бутылку дорогого коньяка, прочтя тут же лекцию о вреде алкоголя и его тяжёлых последствиях. Позвонил Гудов, поздравил с раскрытием дела и пообещал скоро выйти на работу, генерал из управления пробубнил в трубку какие-то высокопарные слова о долге и отваге сотрудников полиции, которые должны что-то блюсти и постоянно с кем-то бороться.

Тур сидел отрешённо в своём кабинете, смотрел на сидящего перед ним убийцу и ощущал внутри такую пустоту, что захотелось укрыться одеялом и заснуть, а потом проснуться и узнать, что всё происходящее было кошмарным сном. Сидящий перед ним, с перевязанной головой Сидор Пркофьевич, словно читая его мысли первым нарушил молчание: «Наверное удивлён, Виталий Иванович, что лучший в городе участковый оказался душегубом со стажем? Ты знаешь я чувствовал то же, когда огромная держава распалась и люди начали превращаться в демонов. Я тогда был ещё молодым участковым и видел кем стали наши городские начальники, громче всех ратующие за построение коммунизма во всём мире. Ты сидел здесь и работал по убийствам, а я ходил по своему участку пришибленный происходящим вокруг меня. Ты не в курсе, но у всей этой публики в доме по улице Брестской «рыльце в пушку» и я абсолютно не раскаиваюсь, что отправил их на тот свет.

Ярослав Сапрыкин – председатель ДОСАФ в начале девяностых продавал братве оружие со складов своей организации, маскируя всё под хищения и пожары; глава ОБХСС Дамир Тулеев ещё при Совдепии крышевал цеховиков и брал мзду с точек общепита города; директор национального парка Геворг Кагосян организовывал вырубку реликтовых пород древесины и вывоз её в Турцию; Густав Пельш – председатель райисполкома был консультантом у бандитов, указывая на самые прибыльные предприятия в городе, которые стоит приватизировать первыми; Вилен Сазонов сделал всё возможное, чтобы на месте стадионов и спортивных площадок строили жилые микрорайоны; ныне здравствующая Муза Львовна Кутузова организовывала группы из славянских девушек для переправки в Турцию и последующей работы в борделях. Я бы мог тебе ещё многое мог рассказать про ныне неплохо устроившихся людей города, но не буду, потому что тебе это не нужно, ты, как и большинство людей живёшь вроде страуса, засунув голову в свою работу и ничего не хочешь видеть вокруг себя. Но я другой человек и поняв в девяностых что происходит начал делать то, что делали большевики в своё время – грабить награбленное, и вскоре заметил, что у меня это получается, мало того я испытывал огромное чувство удовлетворения от своих действий. Все эти новоиспечённые нувориши в одночасье превратившиеся в хозяев мира и распускавшие на публике павлиньи хвосты, после моей работы превращались в гниющие куски плоти с дыркой в черепе. Ты не поверишь, Виталий Иванович, но у меня нет ни капли раскаяния в своих делах, я избавлялся от пауков, которые превратили простых людей в свои жертвы и сосут у них все соки, а когда есть возможность то и друг у друга. Ты вспомни тот показ в доме моды, когда один паук украл у другого брюлики ещё в столице, а сюда привезли фуфло. Когда я узнал, что моя добыча – стекляшки, отпали последние сомнения в своих действиях, для меня стало ясно в каком обществе я живу и выживают здесь только пауки. Работая участковым, я старался, чтобы хоть на моём участке люди почувствовали, что на земле есть хоть какая-то справедливость, ты помнишь Виталий Иванович что происходило с наркодилерами и остальной шушерой, которые пытались делать дела на моей земле. Я так хорошо изучил свой район, что даже знал клички собак, которые здесь обитали и для меня как гром среди ясного дня стало известие, что на эту землю положили глаз иногородние застройщики. Деньги у меня были, и я не хотел свою землю отдавать этой саранче, которая после себя оставляет одни бетонные коробки, люди в которых чувствуют себя, как обитатели тюремных камер. Покойная моя супруга Урсула была по национальности немка и мы решили нашего сына Рудольфа отправить к её родне в Германию, он парень молодой, но смышлёный сразу понял, что к чему и стал помощником в моих делах. С иногородними застройщиками я потихоньку разобрался, и на строительном рынке появилась новая фирма «Аркан», хозяин которой был немец Рудольф Штруфф и руководил ею из Германии. Этих директоров Аркадьева и Каневского мы наняли через третьих лиц, и они не знали, кто контролирует их работу, это было не трудно, так как на фирме были осведомители, которые регулярно докладывали сыну о ходе работ. Я помогал с расселением из старого фонда, подсказывал кому и из чиновников и сколько надо дать на лапу ради отмены многочисленных согласований и передавал это всё сыну, а тот уже этим исполнительным директорам. Ты видел сам Виталий Иванович какой красивый и благоустроенный район мы выстроили на моём участке: детский садик, спортивные площадки, зелёные насаждения, даже планировали бассейн и детский оздоровительный центр. Но столкнулись с жильцами этого дома на Брестской улице, которые только на вид идейные коммунисты, борцы со злом, на деле это старые номенклатурные работники, которые загнули такую цену за свой переезд, что даже мы, люди не бедные не могли столько дать. Пока я раздумывал, что делать с этими пенсионерами, поступили сведения от информатора, что один из исполнительных директоров собирается сбежать с подельником, прихватив с собой крупные средства фирмы. Аркадьев и Каневский подворовывали и раньше, но это были маленькие суммы, которые мы списывали как представительские расходы, но теперь у этого педика Эмиля созрела схема обуть фирму на хорошие деньги и мне пришлось пресечь зло в самом его зарождении. Я пожилой участковый, который принимает мелкие подачки у населения не вызвал у Каневского подозрения, когда попросил его подвести меня по одному адресу, а когда мы заехали в безлюдный переулок я их обоих и кончил. А потом в голове созрел план, как это убийство можно спихнуть на кого-нибудь из жителей дома на Брестской, и я стал действовать, ты представить не можешь Виталий Иванович какой кайф планировать акцию, это как состояние влюблённых перед сексом. Это я предложил провести шахматный турнир среди жильцов этого проклятого дома, потом в двери чёрного хода отогнул незаметно доску так, чтобы щеколду можно было открыть с улицы. Купил петарды и в день, когда мы с тобой решили повидаться с мужской половиной жителей дома, пришёл немного пораньше и зайдя через чёрный вход поднялся в квартиру Пельша. Там уже шла игра и они пыхтели над досками, извинившись, я сказал Вилену Сазонову, что открылись новые обстоятельства и ему срочно надо написать заявление на имя прокурора нашего района, чтобы оградить жильцов дома от нападок застройщиков. Женщин они отправили на улицу, чтобы не мешали, поэтому пройдя в квартиру Сазонова я начал диктовать заявление, а когда он начал писать, то выстрелил ему в висок из Марголина с глушителем, потом, закинув одну петарду на чёрный шкаф, отправился в квартиру Пельша. Там я их всех и кончил по очереди, до сих пор помню их удивлённые лица, когда наводил на них пистолет, после, открыв окно, расположил между горшков с цветами остальные три петарды и вернувшись в квартиру Сазонова, всунул ему пистолет без глушителя в руку, затем вышел через чёрный ход на другую улицу. Обойдя вокруг подошёл к женщинам, которые судачили на лавочке и завёл с ними беседу, позже подошёл ты, ну а дальше всё знаешь. Я привёл в действие сначала три петарды и когда мы забежали в квартиру Пельша, я сымитировал сердечный приступ, а когда ты направился на звук четвёртой петарды в квартире Сазонова, быстро убрал с окна использованные хлопушки. Всё было сделано чисто, кроме последней петарды на чёрном шкафу, на ней были мои пальчики, поэтому её надо было забрать как можно быстрее. После больницы я сразу направился в РОВД и стал свидетелем, как твой длинный друг проводит следственный эксперимент с этими петардами, из всех зевак только я понял, что происходит и мне ужасно захотелось грохнуть этого Рому на месте. Мне было известно, когда будут похороны и знал, что меня будут ждать в квартире Сазонова, я всю жизнь в полиции, поэтому знаком с правилами организации засад. Видел Чурсина в машине на улице, войдя через чёрный вход убрал омоновца в квартире напротив, а войдя к Сазонову и увидев тебя спящем в кресле, удивился, что с тобой не было Ясона. Уже потом, когда пришёл в себя и увидев его стоящего надо мной с канделябром, понял почему не заметил его в тёмном сумраке комнаты, он же негр и ещё в тёмной одежде, вот и дал промашку на ровном месте. Да, досадно!» Сидор Прокофьевич потрогал повязку на голове и посмотрев Туру в глаза сказал: «Я знаю, ты меня не пишешь, и всё что ты сейчас услышал – это разговор двух старых ментов, я ещё не решил какую выбрать стратегию защиты, включить дурака или пойти в полный отказ, но за своё будущее я не беспокоюсь. Сейчас время денег, и, если они есть нигде не пропадёшь, даже на зоне, жалею только, что не смог спасти жену, отправить её на лечение в Германию, онкология была быстротечная и мы не успели. А когда облегчил душу и исповедался, то скажу тебе честно Виталий Иванович не завидую я тебе и удивляюсь как ты выдерживаешь этот бедлам вокруг, работая с придурками, подчиняясь идиотам. Мы все уже давно достигли дна и теперь бредём по этому дну, не решаясь смотреть вверх. Девочка эта, Наташа, моя сменщица на место участкового, предложила сделать мне минет, только чтобы я не водил её по участку, знакомя с людьми».

Сидора Прокофьевича увели, а Тур сидел в кабинете и слушал вполуха болтовню взволнованного Ясона, рассеяно глядя на этого чернокожего парня, который по сути спас ему жизнь. Ясон замолчал и внимательно посмотрев на начальника тихо сказал: «Вы бы шли домой отдыхать Виталий Иванович, на вас лица нет, а мы с Чурсиным сами всё разрулим».

Придя домой, Виталий позвонил Роме и сказал, что всё произошло как тот и говорил и преступник в камере, подробности он опустил, потому что рядом стояла супруга и подозрительно смотрела на него. Она чувствовала, что муж устал, накормив его, постелила постель и уложила его спать, но сон не шёл и Тур включил телевизор, посмотреть последние городские новости. На экране Григорий Руфляев, стоя в красивой форме, на которой были нацеплены награды вроде значка ГТО и памятной медали за прыжок с парашютом; он вещал с мужественным лицом, на котором была видна вся забота правоохранительных органов о простом народе: «Спешу сообщить всем гостям и жителям нашего прекрасного города, что убийство на Брестской улице раскрыто и преступник задержан и заключён под стражу. Сотрудники РОВД под моим руководством разработали план мероприятий и осуществили захват злоумышленника в кратчайшие сроки, время поджимало, поэтому мы дни и ночи проводили на работе, разрабатывая многоходовую операцию. Что касается меня лично, то я, как и прежде готов трудиться на непростом поприще охраны правопорядка и работать там, где мой бесценный опыт работы будет востребован».

Люба подошла и выключила телевизор, но уснуть Тур не успел, позвонил Гудов и сообщил, что завтра он выходит на работу и будет ждать Виталия утром. Люба взяла телефон и унесла в другую комнату, он остался один в полумраке, как совсем недавно в квартире Сазоновых, когда сидел и смотрел, как его убивают. Неожиданно Виталий заплакал, ему стало жалко себя, Любу, жалко всех хороших людей у которых уходит столько сил и энергии, чтобы не стать в этой жизни в одну шеренгу с мерзавцами. С другой стороны двери стояла Люба и слёзы текли по её щекам, она знала, что мужу плохо и ему нужно дать волю своим переживаниям, поэтому стояла и слушала, успокоилась только тогда, когда услышала тихое сопение заснувшего супруга.

9

Утром по пути к кабинету Гудова, Лёва вручил ему результаты анализа остатков частиц порошка с подоконника которые собрал Рома в квартире Пельша, как и говорил тот это были несгоревшие остатки начинки петарды, состоящие из селитры, серы и древесного угля. Второй документ был о результате дактилоскопической экспертизы, которая показала, что отпечатки пальцев на использованной петарде со шкафа в квартире Сазоновых принадлежат Горбенко Сидору Прокофьевичу. В кабинете начальника с обворожительной улыбкой сидел Гриша-Фуфло и уверял Гудова, что он готов всегда помочь, если будет завал или какое-нибудь трудное дело. Пожав всем руки на прощанье, Гриша сообщил, что очень устал за эти дни и они с женой решили поехать на горнолыжный курорт. После его ухода Гудов только усмехнулся, он не хотел тратить времени на разговоры об этом прощелыге, а сразу приступил к делу; поздравив с задержанием подозреваемого, начальник, пряча глаза в сторону сказал, что сегодня нужно отвести задержанного на место преступления, чтобы тот на камеру показал свои действия в присутствии понятых. Тур уставился на начальника с удивлением, он не понимал к чему такая спешка, тем более что нет признательных показаний под протокол, есть только задержание во время покушения на сотрудника полиции и подозрение в убийстве бойца ОМОН, а также беседа с Сидором Прокофьевичем, на которой он заявил, что ни в чём не собирается признаваться. Гудов ответил, что он и сам ничего не понимает, но есть директива сверху и они должны её выполнять, какой бы абсурдной она не была.

Ехали молча – Ясон с камерой в руках, Чурсин беспокойно вертящий головой в разные стороны, Сидор Прокофьевич, с ухмылкой на добром лице и с перевязанной головой и Тур за рулём, сзади них ехал УАЗ с экипажем ППС с понятыми. Прибыв на место Тур пошёл вперёд договориться с Сазоновой, но поднявшись на второй этаж обнаружил, что у двери своей квартиры стоит Лариса Сазонова в чёрном платье и остальные женщины, похоронившие недавно своих мужей. Тур не успел открыть рот, как Лариса тихо сказала, что она всё знает и они могут проходить делать своё дело, никто мешать им не будет. Туру пришла в голову мысль, что он является свидетелем действия, какого именно он не мог понять, какое-то нехорошее предчувствие не покидало его с момента разговора с начальником. Наконец в большой комнате, где произошло задержание Сидора Прокофьевича собрались все участники: Ясон с камерой, Чук держащий под руку ухмыляющегося Сидора, двое понятых – муж с женой, которым пообещали быстрее предоставить какую-то справку, если они выполнят свой гражданский долг. Тур стоял перед работающей камерой и уже открыл рот, чтобы начать, но так и остался с открытым ртом, потому что увидел дуло пистолета, который был направлен ему в голову. В голове мелькнула мысль, что это второй раз его хотят убить в этой комнате, но каково же было его удивление, когда он увидел кто держит оружие, пистолет был в руках у Музы Львовны Кутузовой, которая показала стволом всем присутствующим стать в угол комнаты. Ясон перестал снимать и растерянно смотрел на Тура, Чук, бросив Сидора поспешил в угол за спины понятых, а Виталий, прочтя в глазах Музы решительность, подал знак остальным, чтобы делали то, что им говорят, потом в комнате появились все вдовы в чёрных одеждах и не мигая смотрели на Сидора, лицо которого уже не источало благодушие и доброту, он побледнел и стал пятится к стене, где стоял большой чёрный шкаф. Была такая тишина, что Виталий слышал стук своего сердца, а потом вдовы расступились и из-за них выскочили два добермана и набросились на Сидора, на всю жизнь Тур запомнит эту картину, на него смотрит дуло хромированного пистолета Музы, а за её спиной две собаки рвут на куски живого человека. Но самое ужасное из происходящего – это был крик жертвы, звуки, которое издаёт живое существо в последний раз в жизни, сначала это была мольба о помощи, потом ужас боли и наконец хрип прощания с жизнью. Когда всё было кончено Лариса Сазонова увела собак, а стоящая перед Туром Муза Львовна, вытащив из кармана пачку сигарет, засунула одну себе в рот и чиркнув, наведённым на Виталия пистолетом, прикурила с улыбкой. Обернувшись Тур увидел Ясона, стоящего с выпученными глазами и смотрящего на растерзанное тело только что живого человека, казалось, что вот-вот его глаза выскочат из орбит и запрыгают по комнате. За ним на полу, прислонившись к стене сидел Чурсин с белым лицом и потерянным взглядом, а рядом блевали понятые, проклиная про себя тот момент, когда они согласились помогать полиции.

10

Они сидели в маленьком кафе, окружённом зеленью и очень уютном, Тур заказал хинкали, а Рома принёс с собой бутылку хорошей водки и попросил буфетчицу дать три стакана и графин сока. Буфетчица, предупредив, что приносить и распивать спиртные напитки запрещается, стаканы всё же дала, а когда Рома отпустил ей комплимент, то графин был под завязку наполнен яблочным соком. Рядом за столиком сидели два пожилых грузина, ели хинкали и пили красное вино, за другим столиком сидели три женщины бальзаковского возраста с бутылкой шампанского на столе, они делали вид, что заняты беседой, но изредка посматривали на мужчин в торговом зале. Владелец кафе не мог выбить лицензию на продажу спиртного, поэтому пользуясь этим люди приносили с собой горячительные напитки, несмотря на запрещающую табличку у буфетной стойки. Пока варились хинкали Тур рассказывал о событиях последних дней и было видно, как это потрясло Рому, в глазах пропали насмешливые искорки, лицо застыло и стало походить на высеченный из мрамора бюст римского полководца. Когда Тур закончил, Рома задумчиво сказал: «Да, интересное дело и окончание необычное, а вообще этот Сидор мог тебя грохнуть легко, спасибо Ясону, не растерялся, может теперь вместо пистолета пускай с канделябром ходит на задание». Рома посмотрел на водку и стаканы, словно раздумывая наливать или подождать закуску, а потом продолжил: «Я нашёл информацию про этого Рудольфа Штруфа молодого предпринимателя из Германии, который вскоре станет зятем одного из российских олигархов, теперь ты понимаешь почему погиб Сидор. Сыночку, да и будущему тестю не нужно было доводить дело до суда, который обещал быть громким, произошёл несчастный случай, во время которого главный подозреваемый погиб. Довольны все и руководство ГУВД, под носом которого долгое время работал киллер и вдовы убитых пенсионеров, отомстившие за своих мужей и Рудольф Штруфф, которого не будут попрекать отцом, сидящим в тюрьме. Вот увидишь, скоро дом на Брестской опустеет и там начнётся строительство торгового центра, стороны наверняка пришли к согласию и убийство Сидора скрепило их договорённость». В дверях кафе появилась сначала чёрная физиономия Ясона, а потом он сам лучезарно улыбаясь, в руках он держал пакет, в котором виднелся контур бутылки. Все посетители замолчали и провожали его взглядом, пока он направлялся к столику друзей. Тур с недоумением посмотрел на Рому, а тот ответил, что посчитал своим долгом пригласить на их застолье спасителя Виталия. Когда хинкали были готовы Ясон принёс две большие дымящиеся тарелки с этим блюдом, а Рома, разлив водку поднял тост за здоровье всех – и врагов и друзей, объяснив, что, если не будет врагов, жизнь будет скучна и неинтересна. После третьего тоста Тур вспомнил, что очень давно в этом месте играл один старый музыкант на гармонике, который ходил по залу и пел песни на заказ и люди сюда ходили поесть хинкали и послушать этого артиста, который пронёс свою гармонь через всю войну. Неожиданно в кафе зазвучал очень чистый и приятный голос, который сначала тихо, а потом всё громче пел песню: «Ой мороз, мороз, не морозь меня…». Ясон пел старую русскую песню уставившись куда-то вверх, ему стали подпевать сначала два грузина, а потом и дамы бальзаковского возраста, даже буфетчица тихо гнусавила себе что-то под нос. Через некоторое время сдвинув столы люди весело общались друг с другом, чернокожий Ясон был в центре внимания, всем понравился его голос и люди просили его спеть ещё что-нибудь. И он пел, а в перерывах между песнями отвечал на вопросы его поклонников. Один грузин спросил не является ли он родственником известного американского боксёра Майка Тайсона, а дама бальзаковского возраста с томным взглядом тихо поинтересовалась у всех ли негров большое мужское достоинство, на что Ясон скромно ответил, что он не может сказать, потому что не был с ними в бане. Рома слушал рассуждения второго грузина о перспективах развития российского футбола и способах выхода из глубокого кризиса в этом виде спорта, после очередного тоста способ был найден и очень понравился всем присутствующим. Надо просто заслать российских спортивных функционеров в страны, где хорошо играют в футбол, чтобы они там всё развалили, только тогда наша сборная сможет играть на равных на международном уровне.

Пока шло веселье Тур слегка запьянев с улыбкой смотрел на окружающих его людей, ему было очень хорошо, не хотелось думать о смертельной опасности, которая совсем недавно угрожала ему, но всё равно время от времени, даже сейчас перед глазами всплывал Сидор с направленным на него пистолетом. Виталий налил себе водки в стакан и выпил, а потом посмотрев на пустой стакан подумал какой огромной силой обладает этот напиток, целые народы исчезали из-за пристрастия к горячительным напиткам, почти все бытовые убийства происходят по пьянке, но в тоже время при разумном потреблении водка сближает людей, помогает хоть на время забыть о жизненных неурядицах. Посмотрев на Ясона, которому уже бальзаковские дамы казались эталоном женской красоты, и он уже раздавал им комплименты, Тур поднялся, поблагодарил всех за компанию и побрёл домой по пустым вечерним улочкам курортного города.