Читать книгу Шла с учений третья рота - Юрий Потапов - Страница 6

Эта история часто возвращает меня и моих боевых друзей в далекие годы курсантской юности. Она не дает забыть нам те, в общем-то, беззаботные времена, когда мы, безусые юнцы с курсантскими галунами на погонах, избрав военную стезю, постигали премудрости профессии… Обойдемся, однако, без патетики. События тех лет были вовсе не безоблачными, хватало в нашей службе и печальных историй, и всякого рода недоразумений.

С тех пор прошло лет тридцать с гаком, но отдельные подробности до сих пор вызывают споры – кто виноват, кто прав – у имевших к данному делу отношение. И чем дальше безжалостное время уносит нас от тех событий, тем, как ни парадоксально, больше новых неожиданных подробностей выясняется. Могу лишь подтвердить одно: история, как пишут в титрах кассовых фильмов, основана на реальных событиях.

Итак, начало 1980-х. Славный город Львов, где нам довелось учиться. Военное училище, расположенное, что весьма символично, на улице Гвардейской рядом со знаменитым Стрыйским парком. Там, где есть, как в мушкетерской балладе, черный пруд и где, как вы уже догадались, лилии цветут. А еще – белые лебеди, величаво рассекающие водную гладь. Высокие раскидистые каштаны, ивы плакучие, журчащие фонтанчики… Гуляющие с детьми молодые мамочки. Одна сплошная романтика.

Мудрому московскому генералу, принявшему прозорливое решение разместить в бывшей австро-венгерской кадетской школе советское военно-политическое училище, надо низко поклониться.

В соседнем парке культуры и отдыха, носившем имя запорожского гетмана Богдана Хмельницкого, располагался дворец молодежи с вызывающим сегодня необъяснимое чувство тоски по ушедшей юности, а тогда казавшимся невероятно притягательным названием – «Романтик». Эдакий местный танцпол, куда на дискотеку в поисках приключений, а возможно, и будущей судьбы по узким мощеным улочкам дружными стайками слетались львовские красавицы…

Местные парни туда тоже наведывались, в том числе и для того, чтобы помериться силой с курсантами, увозившими самых лучших невест в далекие гарнизоны.

Зная, какой притягательной силой для военнослужащих обладает этот очаг культуры, комендант гарнизона направлял в парк усиленный патруль. Однако экстремальные обстоятельства – сойтись в рукопашной и быть доставленным на гауптвахту – не останавливали красных курсантов, желавших весело провести время, а заодно и показать удаль молодецкую.

Сделать это было просто, сущий пустяк: всего-то перемахнуть через забор и скрыться в густых зарослях, чтобы через несколько минут, задвинув на макушку фуражку и слегка отпустив ремень с пятиконечно-звездной бляхой, неспешно выйти из кустов на тенистые аллеи. Конечно, «самоходчиков» среди любителей острых ощущений значилось меньше, чем «законно увольняемых» курсантов.

Установка, как правило, у всех была одна: оторваться по полной после изнуряющих марш-бросков, бесконечного рытья окопов и штурма высоты «Курники» на полевом выходе в Старичах. Некоторые училищные острословы окрестили такие учения половым выходом. Как, впрочем, и преуспевший в разговорном жанре наш командир роты.

При этом ротный сопровождал свою проникновенную речь характерным жестом: постукиванием правой кистью руки по левой ладошке. Его неизменно хитрый взгляд с прищуром не сулил ничего хорошего. Хотя надо отдать ему должное: попробуй, управься с этой мужской – под 140 душ – компанией. Каждый со своими неведомыми мыслями, кипучей энергией и фонтанирующими идеями. А с учетом интернационального состава (в одном строю стояли горец – «горячая кровь», внук сибирского шамана и московский генеральский сынок) командиру, помимо военной косточки, надо было быть и психологом, и полиглотом, и теологом, если хотите, одновременно.

Долгожданное воскресное увольнение курсанты проводили по-разному: кто-то спешил домой (львовских ребят, а затем и женатиков среди нас было немало), другой отправлялся на телефонный переговорный пункт, чтобы позвонить любимой девушке, а иные предпочитали веселую компанию в пивбаре (вкус превосходного пенного напитка многие помнят до сих пор). Такие места наш ротный для профилактики и привития отвращения к ним живописно называл злачными, чем множил ряды их почитателей.

Два первокурсника-тезки, З. и Б., в недавнем прошлом – мотострелок из белорусских Печей и морпех из заполярного Спутника (военного гарнизона, где базировалась в то время отдельная бригада морской пехоты) решили отметить очередную годовщину со дня призыва на срочную службу. В танцевальный зал «Романтика» они вошли неспешной походкой. Вели себя вполне дружелюбно, знакомились с девушками, танцевали, шутили. Изредка, как гайдаевские киногерои, выходили «освежиться». Ничего не предвещало беды.

Как «зацепились» военные с местными, с какой перебранки все началось, доподлинно установить не удалось (даже военному следствию). По одной из версий, драку спровоцировали подвыпившие старшекурсники, проверяя крепость лба оппонентов каблуком казенной обуви. Вскоре все мужское население горящего неоновыми огнями очага культуры, оставив танцы, сошлось в кулачном бою. Силы были неравные, никого не трогавшие курсанты-первогодки оказались в меньшинстве. Видя, что в этой заварухе старшим товарищам несдобровать, морпех потащил в сторону одного из них – сержанта-четверокурсника. Да только будущий офицер все время что-то терял: фуражку, облик и подвижность. Вызволив сослуживца, курсанты угодили из огня да полымя. В очередной раз поднимая с земли головной убор, экс-водитель БРДМ получил подлый удар по затылку. Как потом оказалось, приличным брусом от парковой скамейки. А дальше – провал, кромешная тьма… Один из нерастерявшихся бойцов метнулся за подмогой.

В это время в училищном клубе только что завершился вечерний киносеанс, и народ высыпал на плац.

– В «Романтике» наших бьют! – едва преодолев препятствие в виде железного забора, прокричал посыльный.

Парни из роты почетного караула (под два метра ростом, косая сажень в плечах), как олимпийские чемпионы в барьерном беге, перемахнули заграждение и скрылись в темноте парка. Словно получившие сигнал SOS и поднятые по тревоге, другие курсантские роты тоже ринулись в опасный район.

Не успел дежурный по училищу доложить о происшествии по команде, как увидел из окна штаба мчащуюся в сторону КПП толпу второкурсников. Подполковник пулей выскочил на улицу. Пытаясь остановить вышедший из-под управления батальон, он достал пистолет, вскинул руку вверх и прокричал:

– Стоять! Назад! Сержанты, ко мне!

Однако применить табельное оружие не решился… Взбунтовавшиеся курсанты едва не разнесли стеклянно-металлические двери контрольно-пропускного пункта, когда с неодобрительным гулом пронеслись мимо ошалевшего дежурного прапорщика. Спрыгнув со ступенек, возмутители спокойствия моментально скрылись за поворотом. Топот яловых сапог раздался в окрестностях гулом приближающего урагана. Гвардейцы-старшекурсники, словно полчища разъяренных циклопов, помчались далее по аллеям парка на выручку младшим братьям.

Далее показания свидетелей расходятся. Одни участники сражения говорят, что успели хорошенько поддать уносившим ноги местным парням. Другие вспомнили, что приехавшие по вызову в парк военные патрули и наряды милиции остудили пыл дерущихся, и направлявшаяся туда толпа курсантов по чьей-то команде вернулась обратно в казенные квартиры. Аккурат к вечерней поверке.

Морпеха Вовку Б. в бессознательном состоянии в карете скорой помощи увезли в окружной военный госпиталь. Остальные гусары особо не пострадали, отделавшись легкими ушибами и царапинами. Во всяком случае, за медицинской помощью никто не обращался.

В казармах и кубриках в тот злополучный вечер долго не могли уснуть…

Естественно, массовая драка попала в сводку криминальных происшествий (ближайший отдел милиции располагался на соседней улице Коперника). Неподалеку от парка большим кораблем на углу улицы Дзержинского стояло здание областного управления всевидящего ведомства. К едва очнувшемуся в реанимационной палате курсанту срочно прибыл дознаватель. Так что службы правопорядка владели оперативной информацией и, разбираясь, пытались погасить вспыхнувший конфликт.

Наутро все училище построили на плацу для опознания нарушителей. Сам грозный военный комендант Львовского гарнизона вместе с заместителем начальника училища полковником Кобозевым и несколькими потерпевшими гражданскими парнями обходил строй курсантов в надежде изобличить хулиганов.

Внимательно всматриваясь в лица, внушительного роста полковник, «включив» экстрасенсорные способности, пытался определить, был ли курсант в тот вечер на «поле боя» или смотрел кинофильм в клубе, как чаще всего отвечали заподозренные в драке нарушители дисциплины. Кого-то, отмеченного рассеченной бровью или ссадиной на лице, все же вывели из строя для дальнейших разбирательств (они тоже давали показания дознавателю). Как гласит народная молва, одного курсанта-нарушителя все же вычислили. Свидетели распознали его по… золотым зубам. Долго с ним разговаривать не стали, отправили солдатом в войска.

Конечно, громкий скандал о непримиримом противостоянии военных и гражданского населения был невыгоден властям – ни армейским, ни партийно-советским. Поэтому дело вскоре само собой рассосалось, как фурункул на мягком месте. Однако, по версии военного следствия, главным зачинщиком драки был определен военнослужащий, как раз больше всего пострадавший в этом майском побоище и побывавший, кстати говоря, после полученного коварного удара по голове в состоянии клинической смерти. Это вполне достоверно констатировали медики.

Володька, наш приветливый рыжеволосый товарищ, не обидевший и мухи, отправившись на воскресную дискотеку, чудом вернулся с того света. После выписки из госпиталя бывший морпех готовился к худшему. Хотя… что может быть хуже для человека, побывавшего на волоске от смерти? Тем не менее переживал наш однокурсник очень здорово, ему грозила высшая мера наказания – отчисление из училища.

О спасении оклемавшегося курсанта никто из командиров не говорил, но каким-то чудом Вовку не отчислили. Кто за него вступился – неизвестно. Имя этого доброго человека, к сожалению, виновник событий не узнал до сих пор и вряд ли теперь уже узнает доподлинно. Однако предчувствие, что за него вступился уважаемый всеми курсантами полковник Кобозев, не покидает Владимира все эти без малого сорок лет.

Давая парню шанс, фронтовик-танкист, отстаивая его в высоком кабинете, на фразу начальника «о несмываемом пятне позора» возразил, что оно смывается службой.

Морской пехотинец завершил обучение, флоту не изменил. Правда, на государственном экзамене он, сын офицера-фронтовика, орденоносца, старшего батальонного комиссара, выдал такой фортель, что от него никто не ожидал: отказался отвечать на вопросы билета по учебной дисциплине «История КПСС». Видимо, предчувствовал скорый и неминуемый закат коммунизма в стране.

На выпуске Владимир Б. вместе с дипломом получил золотые лейтенантские погоны и офицерский кортик. И предписание прибыть в Баку, в штаб Каспийской флотилии.

Первая «перестроечная» пятилетка прошла в морских походах и учениях. Несколько раз офицер писал рапорты о переводе на родной Северный флот, но начальник их неведомым образом «терял»… В начале 90-х начались испытания на выживание. И не только корабля и флота, но и всей страны. Вооруженные силы, раздираемые недальновидными политиками, влачили жалкое существование: денежное довольствие не платили месяцами, полки магазинов «Военторга» враз опустели, семьи служивых перебивались в прямом смысле с хлеба на воду…

Брошенные в национальных республиках на произвол судьбы, советские офицеры обращали свои взоры на Москву, но столичные кадровики, похоже, не спешили с их переводом в Россию. Да и местные начальники не слишком-то торопились помочь людям.

Не умевший плести интриги, Владимир решился пойти на личный прием к командиру. В процессе «беседы» им, не задумываясь и не глядя в текст, был подписан документ. Невдомек доверчивому лейтенанту, что хитрый начальник подсунул ему «липу» с выводом: «Увольняется по несоответствию… и по нежеланию служить…» И предыдущие характеристики и аттестации, исполненные преимущественно в превосходной степени, не в счет!

И все же Володе в какой-то степени в очередной раз повезло. В министерстве справедливость восторжествовала: уволили старшего лейтенанта Б. «по сокращению штатов», не посмотрев на отрицательный отзыв начальника.

Завершив службу, уехал офицер запаса вместе с семьей в Сибирь – на родину жены, долго искал работу, часто менял место жительства. Обо всех перипетиях и не расскажешь…

А вчера вдруг раздался телефонный звонок. Володя, старый морской волк, обрадовал, сообщив, что едет в Питер на главный военно-морской парад. Так что встретимся на набережной Невы!