Читать книгу Биография души - Юрий Сбитнев - Страница 1

Юрий Сбитнев

БИОГРАФИЯ ДУШИ

Стихи

СЛОВО ОБ АВТОРЕ

О себе как о поэте Юрий Сбитнев говорит скромно, считает себя прежде всего прозаиком. Прозаик, пишущий стихи. Писал их всю жизнь, читал друзьям, а печатать не собирался. Даже оправдание придумал:

В общем, это совсем не большие грехи,

И меня не осудят за это:

Ежедневно в душе умирают стихи,

Не увидевши белого света.

Но не были равнодушны к его стихам друзья-литераторы. Сначала из издательства «Молодая гвардия» предложили ему выпустить сборник, позже нашёлся ещё один заинтересованный издатель. Так появились два сборника – «Высота» (авторское название «Звонница», 1968 г.) и «Святая Русь» (1998 г.)

Теперь вот перед нами собрание стихов, появлением которого мы обязаны поклонникам автора, почитателям его таланта – пустили шапку по кругу и собрали деньги на издание. Знаменательный факт!

Первое, что хочется сказать, прочитав эту книгу: «Нет, дорогой Юрий Николаевич, не прозаик Вы, пишущий стихи, а поэт, пишущий прозу. Оттого и проза у Вас такая поэтическая». Стихотворцев у нас пруд пруди, а настоящих поэтов мало. Бывает нередко: читаешь стихи – вроде бы всё в них на месте: рифма, ритм, размер. А поэзии нет! Попадаются случайные фразы, случайные слова, притянутые лишь для рифмы. Иное у Сбитнева:

Загораются окна, как жёлтые соты,

Солнце капает в них, как расплавленный мёд…

* * *

Теряют травы по лугам

Пыльцу, похожую на порох.

И к травам никнут облака,

Коснутся их, и долгий шорох,

Как вздох, как первое «прости»,

Как отголосок дальней битвы,

Той, полыхнувшей на Руси

Под кличем ратным: «За обиду!»…

Ни зауми, ни эквилибристики! Всё ясно, всё по-русски. Свято обращается он с русским словом, лелеет его. «Мне вручена родная речь не ради словоблудья»… Всё написанное им – написано словом выверенным, чистым. Не изменяет он своей заповеди: «Доколе речь моя жива, дотоле буду вечен».

Главное в основе поэтического творчества – личность поэта. Если читая стихи, не видишь автора, не чувствуешь душу его – нисколько не тронут они тебя. А когда: «Всё, что есть во мне доброго, переплавлю в стихи…» – ты уже доверительно следуешь за автором, и это «доброе» входит в тебя, вливается.

В стихах Сбитнева – осмысление Родины, русского начала. Поэт возвращает нас к нашему прошлому – и давнему, к полю Куликову, к Ермаковой рати, и к Великой Отечественной… Связь с днём нынешним: «О чём нам говорить с тобою, старый друг?//Нам, снова повстречавшимся в мирской юдоли?//О боли Русской?//Как всегда, не вдруг//она приходит к нам…//И нет больнее боли».

По стихам Юрия Николаевича можно проследить всю его жизнь, его чувства и переживания, понять его характер, отношение к окружающим, всему сущему на земле. И название книги «Биография души» как нельзя лучше тому соответствует.

Скиталец я!..

Тугое стремя

Да хрип коня…

А в кровь мою степное семя

И вкус огня

Вошли с рожденья, и доныне

В душе костёр.

И к неизведанной пустыне

Зовёт простор.

И жажда вечная свободы

В моей груди,

А я из той степной породы —

Всегда в пути…

Аркан с руки, и на колени

Валю коня!

Я русский в каждом поколеньи,

Скиталец я!

Так писал он в свои младые годы. За этими строками – медвежьи тропы дальневосточной тайги, Нижняя Тунгуска, Памир, Урал, Средняя Азия, Брянщина… Куда только не забрасывала его судьба! «Жадно смотрел, в два уха слушал любых мне и не любых людей, жадно жил и во всём искал любовь», – скажет он потом о себе. Более двадцати книг написал о сибирском Севере, которые выходили в своё время 100-тысячными тиражами, их читала вся страна, до дыр зачитывали. На всю жизнь полюбил он эвенков с их непосредственностью, необыкновенной страстью держаться за леса и тундры, с их скрытой привязанностью к земной красе, к природе.

Подобно гусляру, поэт наш бродит просторами страны, всюду сея доброе. Писал и о ташкентских дождях в начале лета, которые, «как добрые вожди, приходят редко», тянул зелёный чай и «целый час, не зная языка, беседовал с друзьями»; о Грузии писал и об Италии – всё от чистой русской души! Нести людям добро, любить их – в этом видит он суть жизни.

У каждого из нас порок,

У каждого своя превратность,

Но есть величие дорог,

Когда приносишь на порог

Людскую радость…

Главное в поэзии Сбитнева – состояние души, поиск истины, сомнения… А за этим виден и человек, будь то сам поэт, древний богатырь-оратай, солдат-современник или «матери, принесшие победу». К женщине у него особый пиетет, тепло поклоняется ей, воспевает тружениц наших: («Ходят лугом русские мадонны, //сушат травы, дух стоит медовый»), любуется бабами, везущими в столицу продавать грибы – с запахом леса и осиновых листьев, «с тяжёлыми руками, с обличием святых». Многие его стихи – как гимн Женщине, любовь к которой – «предначертанье свыше, //Благая весть, //которую даровано услышать». Ей, женщине, – самое нежное слово:

Из Света и Добра

Ей суждено родиться,

Из утренней росы,

Из тёплого тумана,

Из бархатной косы

На бреге океана…

* * *

К твоим я падаю ногам,

Прости, родная,

К тем чистым, радостным снегам

Я припадаю.

Матери:

Знаю я, случись со мной такое,

Что и сердцу не стучать в груди,

Тёплой материнскою рукою

Подтолкнёшь его, шепнёшь ему: «Иди!»…

Но иные ноты берёт поэт, когда говорит о бедах, которые преследуют нас:

Метёт в Руси невиданная вьюга

Со всех сторон…

Опять в стране раздор

Подъемлет род на род,

И снова на костёр

Восходит мой народ…

Остановись! Молю!..

К нам, ныне живущим, обращены его слова-упрёки:

Не Божий посланец, но Господа отступник

Вершит твоей судьбой, твой русский дух круша.

Ужель не отличишь слова от словоблудья?

Сердечный крик души от шепотка льстеца?

Поэзия и проза Юрия Сбитнева – неразделимы, в его повестях и романах – всюду отзвуки стиха. Вот как рисует он в книге «Родная земля и в горсти мила» работу старушки-вязальщицы Аграфены Ильиничны: «Кружева пели. Пели причудливые птицы в сказочном оперении – скворцы, соловьи, иволги, зяблик пел, травы, цветы…Пели руки кружевницы». Описание белых ночей в северных повествованиях и путешествия на шитике по бурной, с шиверами, Авлакан-реке к далёкому селению Нега – это стихотворения в прозе, иначе не назовёшь.

А вот из романа-дилогии «Великий князь»: «И пошли они, стар и млад, оба-два пилигрима, ничем не разнящиеся из тысяч постоянно бредущих по дорогам Руси вестников и сказителей, певцов и побирушек, искателей правды и бегущих от лжи, радетелей и бездельников, но одинаково жаждущих пути, свободы и воли».

Вспоминаются строки из его пронзительного стихотворения «Ведуны»:

Они идут в пыли дорожной

Под тенью уличных ракит,

Их шагом бредит подорожник,

Их голосом поёт родник…

Знать, оттого так чисто слово

Моей земли, моей родни,

Что властно, преданно, сурово

Несли его в сердцах они.

И там, и здесь – чистая, высокая поэзия.

Юрий Сбитнев одарён каким-то необыкновенным поэтическим слухом. Есть среди нас экстрасенсы, есть ясновидящие, а он – «яснослышащий». Это от Неба! Благодаря этому дару, думается мне, и сумел он раскрыть неясные, «тёмные» места в «Слове о полку Игореве», исследованием которого занимается всю свою жизнь. Читая внимательно древний текст, тонко улавливает, где появляется не свойственный гениальной поэме ритм – тут и ищи «разрыв»! Где-то разъединяет слова, где-то, напротив, сливает – появляются новые фразы, новые слова, иные сразу понятны, иные надо разгадывать. И тут включается его поразительная память на слова, приходит на помощь собственное уникальнейшее собрание слов, дошедших до нас из древности, – плод его многолетнего труда. Даже имя Автора раскрыл, коим оказалась выдающаяся женщина ХII века, высокообразованная, одарённая редким литературным талантом летописица княгиня Болеслава – дочь великого князя киевского Святослава. Она близкая родственница князя Игоря и его жены Ефросиньи Ярославны, потому поэма и наполнена любовью – сестринской к Игорю и дочерней к Святославу. Смолоду слышал Юрий Николаевич женский голос в поэме и шаг за шагом шёл к вековой (двухвековой!) разгадке. Очень убедительно рассказывает он об этом в своей книге «Тайны родного слова», скрупулёзно поясняя, как в течение десятилетий шло, вершилось исследование.

Таков наш «прозаик, пишущий стихи».

Алексей Широков

Родная речь

Мне вручена родная речь

Не ради словоблудья,

Она мне хлеб и ратный меч,

Она – дорога к людям.

Всё потеряю,

Мир сгорит

В моём потухшем взоре,

Но если сердце говорит,

Так горе мне – не горе.

Доколе речь моя жива,

Дотоле буду вечен…

Не славу нянчу,

но слова

Родной, любимой речи.

***

Всё, что есть во мне доброго,

Переплавлю в стихи.

Пронесу их до гроба,

До сосновой доски.

Нет надгробья для памяти

Персональных заслуг —

Будут памятью замети

Из сиреневых вьюг.

Прорастёт первоцветом

Сердца тёплый комок.

Всем, что в жизни не спето,

Всем, что в жизни не смог.

И не добрым покойником,

Тем, которого нет, —

Жизни вечным поклонником

Остаётся поэт.

Родники

Василию Фёдорову

Меж купырей и молочая,

В сыром урочище тайги

Свой путь нелёгкий начинают

Зелёной жилкой родники.

Они баюкают, качают

Жаркоголовые цветы,

И пахнет горьким иван-чаем

От родниковой той воды.

И даже студною зимою,

Когда кругом снега и льды,

Росою пахнет и землёю

И солнцем пахнет от воды.

Вот так и в песнях у поэта —

Как у истоков родников, —

Пахнёт большим и добрым летом

От настоящих русских слов…

Русь древняя

Вдыхает Русь подовый жар степей,

До моря Русского лежат её границы.

И нет над ней бояр, и нет над ней князей,

Лишь воля дикая в её крови струится.

Могучий дар – Великий дар Богов —

Дар солнца вечного и дар земного свода.

Бескрайна во плоти, в сердцах без берегов,

Велит и правит Руссию свобода!

И бешеная меть арабских жеребцов,

И скифских кобылиц невзнузданная сила,

Победный клич и плачи беглецов —

Всё-всё на ней сошлось, и всё в ней опочило.

Свободна Русь – душою не объять!

Свободна Русь – и глазом не измерить!

Вобрав в себя любую сыть и рать,

Смиряет их и Мокш, и Вять, и Меря.

И далее идёт, свободна и вольна.

Как жить и быть, указывает Небо!

И сладок мёд, и солона волна

У моря Русского, где запах хлеба

Втекает в трюмы греческих фелюг —

Русь кормит Древний мир с своей ладони…

Ещё не скован меч, ещё не стягнут лук,

И мирные в лугах ещё пасутся кони.

О первом москвиче

Опять собирают Кучковы дары

Во славу могучего князя —

В медовой опаре грузнеют дворы

За Яузой и за Клязьмой.

Ковши ястребами к бочонкам плывут,

И пенится пиво густое —

Для Суздаля собран великий полюд —

Челом бьёт селище лесное.

Лишь только б Господь проносил наперёд

Немилость и княжье вниманье.

На Суздаль боярин обозы пошлёт

С отменной и щедрою данью…

А сам, за собою сынов поманив —

Якима и младшего Ваню, —

Серьёзный, суровый, не в час горделив,

Боярин отправится в баню…

Курится над банею сизый дымок,

А в чанах вода закипела,

И охает тяжко дубовый полок,

Сгибаясь под тяжестью тела.

И веники ходят вдоль белой спины —

За парою новая пара.

Над старым боярином млеют сыны

От рыхлого хлебного пара.

И любит старик, отхлебнув из ковша

Янтарного знобкого пива,

Старинку поведать сынам не спеша

Про русское ратное диво.

И нет ему больше забот и тревог,

Чем тешить гордыню богатством,

Забыл он, как кличет дружинников рог,

Сзывая на ратное братство.

И меч, и кольчугу, и звонкий шелом

Помянет не раз он в рассказе.

И чару осушит с медовым вином

За царство небесное князя:

«Не ведомы князю ни робость, ни страх,

Зело тороват в ратном деле!

Был грозен, правдив и велик

Мономах,

А ныне князья оскудели…»

Гусляр

Гусляр Я – чудится

Мне снова, снова.

От озера Чудского

Несу златое слово,

От Чуди до Сулы

Пылит моя дорога,

Ведут меня волхвы,

Слепого и седого.

На землю похожу —

Обличьем схожий с нею.

Я Русью прохожу

И слово в души сею,

В кореньях жил рука,

Лицо изъели ветры…

Дорога далека,

Дорога нелегка,

И нету пуще веры,

Чем к слову.

И пою —

Правдив и громоглас…

Мне бабы подают

И хлеб, и квас.

А в бороду мою

Росинки слёз роняют.

Не зря всю жизнь пою —

Всё люди понимают!

Спасский собор

За рощами на выполье,

За Яузой-рекой

Седые росы выпали

На разнотрав густой.

Косой не тронут вострою,

Считай, с каких уж пор

Над выпольем, над росами

Зелёный косогор.

А там следит с опаскою

Глазницами бойниц

Стена собора Спасского

За тишиной границ.

Московской стольной отчины

Надёжи Руси всей,

А иноки нарочные

Нудят своих коней.

И не ленивым заспаньем

Жизнь на Руси течёт,

А так вот – ветры за спину,

И вся душа – в полёт!

А в голубень небесную,

Считай, с которых пор

Всё рвётся, вольный песнею

И сказкою, Собор.

Оратаи-богатыри

Теряют травы по лугам

Пыльцу, похожую на порох,

И к травам никнут облака,

Коснутся их, и долгий шорох,

Как вздох, как первое «прости»,

Как отголосок дальней битвы,

Той, полыхнувшей на Руси

Под кличем ратным: «За обиды!

Свершится бой!» Да будет так…

Костры сигнальные, дымите!

Сзывает под высокий стяг

Дружины храбрые Димитрий.

Да будет так!

Терпеть разор?

Гнуть спины перед палачами?

Высок и праведен костёр

Народной мести и печали!..

Не богатыри – оратаи —

За пояс топоры.

На них доспехи ратные —

Рубахи да порты!

Над ними солнце, посвисты

Весёлых птичьих крыл.

Густой, зелёной полостью

Их русский лес укрыл.

Свершится бой.

Да будет свят

Его высокий сполох!..

Века, как птицы, просвистят,

И я услышу шорох,

Как вздох, как первое «прости»,

Услышу бой ваш правый.

Кричат в траве коростели,

Пыльцу теряют травы…

Идти, идти так далеко вам,

В сердца…

оратаи-богатыри…

Плывёт над Полем Куликовым

Багряный колокол зари.

Ведуны

Познав хмельную ярь рассветов, —

Не сразу каждому видны —

По голубым дорогам лета

В России бродят ведуны.

Они идут в пыли дорожной,

Под тенью уличных ракит,

Их шагом бредит подорожник,

Их голосом поёт родник.

Им всё открыто, всё подвластно,

И потому который год

В твоих лесах зеленовласых

Их песни иволга поёт.

О них и сёла, и деревни

Судачат с давних-давних пор.

Им захотеть – поют деревья!

Им повелеть – запляшет бор!

Их Ярославна привечала,

Слезою бабьей поделясь.

Им та же кровь в виски стучала,

Что там, за Доном, пролилась.

Знать, оттого так чисто слово

Моей земли, моей родни,

Что властно, преданно, сурово

Несли его в сердцах они.

И в том залесье, заозерье

В рубахе красного сукна

Встречали люди Святогорья

С клюкой тяжёлой ведуна.

Ему нехитрые дороги

Ложились под ноги пыля,

И повторяла тихо строки

Им полная его земля.

Ах, ведуны, в другие лета

Творить и вам свои пути,

Познав хмельную ярь рассвета,

Дорогой русскою идти…

От рощ Москвы до Пятигорска,

До дымной мари Машука…

Гроза бушует над Загорском

Хмельною пляской мужика…

Гроза бушует над Рязанью,

И просыпается ведун

С такими чистыми глазами,

До слёз застенчивый колдун,

Родных полей и вёсен вестник

Колдует над цветком зари,

И тихо-тихо вторят песне

И купыри, и глухари…

Познав хмельную ярь рассветов —

Не сразу каждому видны, —

По голубым дорогам лета

В России бродят ведуны…

И сколько их прошло! Дороги

Спешат в нехоженую даль.

О, дайте силы им, не боги —

Народ мой русский, силы дай!

А их пытали, убивали,

Ссылали их, а им не впрок…

Не те душой повелевали,

Кто гнал на Юг их, на Восток!

А что им Юг да иноверцы,

А что Восток им, страж-тайга?

У ведуна вся Русь на сердце,

У ведуна везде рука…

Она его поднимет властно

(Не до чиновничьих высот),

Он будет ей всегда обласкан,

У ведуна рука – народ!

Знать, оттого так чисто Слово

Моей земли, моей родни,

Что честно, праведно, сурово

Несли его в сердцах они.

И если может в жизни статься,

Всем сердцем, кровью и трудом

Я заплачу, чтоб называться

Руси любимой ведуном!

Пройду любой твоей дорогой,

И хлеб, и боль с тобой деля,

Возьми меня, пытай и пробуй,

Родная Русская Земля!..

***

Снова я вернусь на Русь,

Поклонюсь всевидящему Трою,

На шеломный берег поднимусь

Конною заросшею тропою.

Память о Поле Куликовом

От робкого и до лихого

Вздыбится пусть

И выйдет в Поле Куликово

Святая Русь.

Скидай монашеские рясы,

Рукав сучи!

Пусть басурманы точат лясы.

Точи мечи!

Ужели силушка ослабла

И мочи нет?

Где твой воительный Ослябя?

Где Пересвет?!

Довольно сора и разора,

По-волчьи выть!

Довольно русского позора,

На Поле выйдь!

Довольно распрей кулаковых,

В карманах – фиг…

Настало Время Куликово,

Настал тот миг!..

За все обиды и неправды

В родном дому

Сойдёмся, братья, у Непрядвы

На том Дону!..

Звонница

Молчит седая звонница

Уже который срок…

Молчит, и не обронится

Звон у семи дорог.

Лишь колокольцы во поле

Звенят меж буйных трав.

Да что-то ропщут тополи,

К оконницам припав…

Огнём, мечом и конницей

Пришла лиха беда.

Стоят одни лишь звонницы,

Где были города.

И всё вокруг порубано,

Поломано копьём!

И всё вокруг поругано,

Потоптано конём!

Молчит седая звонница,

Но только до поры…

Молчит, да вдруг обронится

Клич:

«Братья, в топоры!»

И Русь рекою тронется —

И мал, и стар, и млад!

Зовёт к отмщенью звонница

На свой особый лад.

Воспоминание о Мамаевой орде

Сидит Мамаева орда

По русским градам,

Без совести и без стыда —

Вдали и рядом.

Слетелось тучей вороньё

Со всех улусов.

С чужих земель ползёт ворьё

На земли руссов!

Грозят жестокою войной,

Пугают гладом.

Течёт молва одной бедой

По русским градам.

Пойди, у Господа спроси:

– За что всё это?

Несётся вопль по всей Руси,

Что Руси нету!

– Нет больше русичей! Толпа

Не может быть народом.

В своём беспамятстве слепа,

Без племени, без рода … —

Вещает Запад и Восток,

Ссылаются с ордою.

И вот уже назначен срок.

Как справиться с бедою?!

Ужо, речистый, помолчи,

Нечистого соузник…

Звенят под молотом мечи

На каждой русской кузне.

И пламя есть! И племя есть!

И память предка славит!

В колоколах благая весть:

– Господь нас не оставит!

Пока ещё горит свеча

И образа светятся,

Скидай нечистого с плеча,

Ступай на праздник братства.

Бунин

О, русская дорога! Сызначала

Ты полюбил её так неспроста —

Тебя, как в люльке, медленно качала

Орловская и курская верста.