Читать книгу Не кончайся, осень. Рассказы - Юрий Сыров - Страница 20

Ранним воскресным утром бабушка Елена, стоя метрах в ста от своего дома с веником в руках, шептала какую-то молитву: крестилась, кланялась, крестила дом. Постояв с минуту, будто собираясь с силами, побрела к своему домику, сосредоточенно помахивая веником в его сторону. Подойдя, крикнула в открытое окно:

– Миша-а?! Миша, ну как?!

Высунувшаяся физиономия, отёкшая от похмелья, прохрипела:

– Плохо. Ничего нету. Машете не так, Елена Петровна. Надо сверху, снизу, слева, справа – будто крестишь. И так раз пять, не меньше. Давайте-ка сначала.

Бабка потрусила на исходную позицию. На этот раз она старательно махала веником на дом и сверху, и снизу, и слева, и справа…

Миша любил выпить. Очень. Но пьяницей его никто не считал. А если и считал, то не признавался в этом даже себе самому. Не могли односельчане называть Михаила таким нехорошим словом – уважали и обидеть боялись. Уважали за то, что был он по всяким радио и телеящикам мастер – каких поискать. А обидеть боялись потому, что мог ведь не прийти чинить-то. И только бабушка Елена не боялась обидеть Михаила – зятем он ей был…

Телевизор у Елены Петровны сломался несколько дней назад. Чуть ли не неделю ждала она прихода «уважаемого мастера». И вот он пришёл… Утром. Со страшного похмелья. Войдя, сразу обозначил свою принципиальную позицию:

– Елена Петровна! Мама! Будете меня суропить – уйду сразу. А окромя меня телек ваш никто не починит – потому, как некому. И берите во внимание, что руки мои трясутся от натруженности. Как у кажного трудолюбивого и мастерового работника. А также, следуя правилу, «зять любит взять», будьте любезны, поднесите стаканчик. Я, мама, здоровье, загубленное тяжким умственным трудом и невыносимыми муками от жизни с вашим чадом, должён поправить.

Вспыхнувшая гневом старушка бросилась за печку, схватила веник и замахнулась им на несчастного больного:

– Я те, каянный..! Ирод! Супостат!

Михаил, защищаясь, выставил перед собой руку, – Елена Петровна! Стоять! Спокойно! Тихо, тихо… – попятился назад, присел на скамейку и, не опуская руку, тихонько, будто гипнотизируя, продолжил, – Проанализируйте, мама, всё, изложенное мною выше. Вы женщина разумная, сделайте правильный вывод. Самогонку вы, мама, гоните, знаю. А вот участковый – не знает. Пока. Пока не знает, мама! Давайте не будем идти на конфликт. Вам, как всем нонешним бабам, – синематограф первое дело. А вы, мама, уж сколь дён телек не глядели? Потому и в меланхолии. Отсюда вывод – полечим друг друга.

Бабка снова замахнулась на зятя, выматерилась, сунула веник под мышку и полезла в шкафчик за бутылочкой. Налила граммов сто самогонки и, обложив ещё раз зятя крепким матом, протянула ему стакан…

Поправив здоровье, Михаил быстренько поменял в телевизоре перегоревший предохранитель, не забыв заприметить, куда тёща спрятала бутылку и, состроив скорбную гримасу, покачал головой:

– Пробле-ема. Ох, кака проблема, мама…

– Да что ты… А батюшки… Чё ёво топерь, в район везти? Миша, чё делать-то, а? – испуганно запричитала бабушка.

– Что-то с эфиром. Видимо, волны не доходят. Надо гнать.

– А батюшки… Кого гнать-то?

– Волны, говорю тебе! Давай бери свой веник и ступай отсель метров за сто. Развернешься, и к дому – маши в его сторону веником – волны гони. А я буду настраивать.

Оставшись один, мастер извлек из бабкиного тайника заранее запримеченную им бутылочку, закуску, и радостно приступил к лечению…

После пятого сеанса своей «волновой» деятельности бабка Елена, не докричавшись зятя в окно, влетела в дом. Мастер сладко посапывал, положив голову на стол, прижавшись щекой к опустошённой бутылочке…

Разбуженный ударами веника Михаил сразу подскочил, бросился к телевизору, опустился для удобства на четвереньки, мощно дыхнул на экран и закричал:

– Елена П-пет-тровна! Ст-тоять!

Бабка замерла с поднятым веником. Миша ещё раз дыхнул на экран, потёр его энергично рукавом и торжественно нажал на выключатель:

– Ну! Видите? Волны н-не брал он. Ник-как. Но я! Я, мама, м-мастер! Вы их о-очень хорошо п-пригнали. А я их спиртовым п-паром п-примагнитил. Хорош-шо что сам-могонка была. Это, мама, Ел-лена П-петровночка, к-кибернетика…

Елена Петровна всплеснула руками, восхищенно глядя в экран телевизора:

– А ба-а… Миша-а. Ну, мастер! Да-а, кибинетька…