Читать книгу Солнца трех миров - Юрий Соколов - Страница 6

Джунгли медленно пробуждались от своего долгого мокрого сна, наполненного дождями и туманом. Вместе с ними оживали мы. Рыба все еще держалась у дна, где на залитой водой земле для нее было много корма, и ловилась лишь на закидушки, да и то неохотно. Однако теперь в лесу появились самые разные птицы, охотившиеся на расплодившихся лягушек, а мы, естественно, открыли охоту на птиц. По берегам болота рылись в грязи многочисленные свиньи, и скоро мы истратили на них все патроны. Зато в нашем сарайчике для припасов снова висели под потолком полоски вяленого мяса.

Земля в поселке просохла и перестала напоминать трясину. Лысый поспешно восстановил свою печку и вырыл в земле яму для приготовления древесного угля. С углем ковать лучше будет, сказал он, вот нажгу запас, вы у меня увидите!.. Какие чудеса кузнечного мастерства мы увидим, он из осторожности уточнять не стал.

Поглядев на яму Лысого, я задался вопросом: а почему мы до сих пор не роем ловушки на звериных тропах? Никто ответить мне не смог, зато все согласились, что да, рыть надо. Машка тут же развила мою мысль, предложив устраивать ловушки на вырубках колючки, где мы добывали клубни и куда вслед за нами обязательно приходили свиньи. Они беззастенчиво пользовались результатами наших трудов после того, как мы прорубали переплетение корней наверху и добирались до клубней. Теперь пришла пора получить со свиней компенсацию. Вскоре мяса у нас оказалось просто завались, мы в очередной раз ограбили знакомое пчелиное дупло, Машка наставила медовухи, которая у нее получалась куда приятнее мерзкой бурды из фруктов, и было решено отпраздновать условную годовщину нашей жизни на планете. А кроме того, помянуть Васю как полагается, раз мы не сделали этого сразу.

В день запланированного пира Валера с утра отправился проверять ловушки, но почти тут же прибежал обратно невероятно возбужденный и с вытаращенными глазами.

– Там люди! – доложил он срывающимся голосом, когда мы все к нему сбежались. – В лесу люди, ребята!

– Кто?.. – недоуменно переспросила Таня, совершенно отвыкшая от мысли, что по лесу могут ходить какие-то люди, кроме нас. Скажи Валера, что встретил гоблинов с эльфами, она бы так не удивилась.

– Люди! – повторил он. – Их трое. Идут сюда по нашей старой дороге от обрыва.

Меня прохватила такая дрожь, что аж затрясло всего. Остальных тоже.

– Видно, дыра опять открылась, – сказал Лысый, нервно теребя свою курчавую бородку.

– Вряд ли, – возразил Валера. – Они здесь давно, по ним сразу заметно.

– Пойдем встречать? – спросила Даша с сомнением.

– Зачем, раз они идут к поселку, – сказал я. – Наверно, нашли нашу надпись. От обрыва сюда на каждом дереве зарубки.

– Они уже на подходе, близко, вот-вот!.. – подтвердил Валера.

На всякий случай мы вооружились, не зная, чего ждать от незнакомцев, но на вышки к арбалетам все же не полезли, а вышли за изгородь. Чужаки выбрались из зарослей и остановились: чернявый человечек среднего роста и неопределенного возраста, красивая светловолосая женщина и крепкий мужик, подстать Лысому, только выше. Все трое – в поношенных камуфляжных брюках и жилетах, с рюкзаками, а мужик сжимал в руках охотничий карабин. Даже издали было видно, что снаряжение у странников дорогое и отменного качества. Они и мы стояли так минуту, а потом все как-то сразу поняли: напротив – не враги. Женщина пошла к нам, а я бросил лук и пошел навстречу. Мы все прибавляли шагу, пока не бросились бегом; остальные тоже побежали, и вскоре уже тискали друг дружку в объятьях, не разбираясь, где свои, где чужие, плакали и обменивались нечленораздельными возгласами, позабыв, что можно общаться с помощью слов. Когда первые восторги немного поутихли, а это случилось нескоро, мы затащили пришельцев в поселок и стали знакомиться.

Чернявого человечка звали Борис Эпштейн. На Земле он когда-то был видным ученым и разрабатывал темы, важность которых для науки могли оценить лишь мэтры теоретической физики, да еще он сам. Профессиональные изыскания привели Эпштейна к выводу о существовании хоулов – дыр, подобных той, через которую мы попали сюда год назад. Расчеты показывали, что хоулы могут быть двух видов: нестабильные и стабильные. Дальнейшее исследование вопроса неожиданно завело Эпштейна в сомнительные лабиринты мифологии, но он не остановился и вскоре безвозвратно сгубил свою репутацию в научном мире. После этого он не остановился тоже и сосредоточился на поисках реально существующих хоулов. Их наличием он объяснял присутствие в преданиях народов Земли множества сказочных персонажей необычного вида и непонятного происхождения. По мнению Эпштейна, они были вовсе не плодом воображения землян, а реальными существами, попадавшими время от времени на нашу планету через хоулы из других миров.

– В какой-то момент я убедился, что хоулы неоднократно связывали миры с похожими свойствами, – объяснял он нам. – В такие периоды на Земле начинались эпидемии, которые быстро распространялись среди людей и против которых не находилось лекарств. Вспомните хотя бы эпидемию Черной смерти в средневековой Европе. Одновременно с этими событиями исследователями обычно отмечается всплеск нового мифотворчества и возрождение старых мифов и легенд, хотя традиционно это объясняют другими причинами: общим падением культуры и ростом суеверий.

Говорил Эпштейн тихо и вкрадчиво, словно боялся ненароком кого обидеть. Выглядел здравомыслящим. Слова его звучали убедительно. Однако научное сообщество заочно похоронило бывшего физика-теоретика за такие предположения еще несколько лет назад.

– Не исключено, что массовые вымирания животных, случавшиеся в далеком прошлом Земли, например, вымирание динозавров, также были связаны с воздействием чужих экосистем на нашу, – продолжал Эпштейн. – Однако одновременно экосистемы разных планет и адаптировались бы друг к другу, приспосабливались – понимаете? И если взаимное влияние началось в те времена, когда на Земле и связанных с ней планетах жили только микроорганизмы или вообще не было жизни, экосистемы этих планет не могли эволюционировать во что-то, абсолютно чуждое друг другу. Они должны быть во многом родственны. Что косвенно подтвердилось, когда мы сюда попали. Будь мы совершенно чужие здесь, не смогли бы питаться местной пищей. Но я и раньше был убежден в правильности моих выводов, хотя и не мог ничего доказать. Лишь обнаружение хоулов подтвердило бы мою правоту. Но самое главное, это открыло бы широчайшие возможности для путешествий в другие миры без затрат на дальние космические полеты, которые пока только в проектах. И не менее широкие возможности для колонизации множества планет без затрат на их терраформирование.

Отчаявшись найти понимание у коллег, Эпштейн обратился к любителям таинственного и непознанного.

Здоровяк Витя был геологом, увлекавшимся уфологией. Потом пошел в бизнес и заработал миллионы, но к уфологии не остыл. Идеи Эпштейна он воспринял с энтузиазмом, и они пять лет подряд выезжали на природу в разные страны. Два года назад к ним присоединилась светловолосая красавица Инга. И вот наконец команде охотников за хоулами повезло. Или не повезло – это уж как посмотреть. Троица оказалась здесь за три месяца до нас, в разгар сезона дождей, и выжила только благодаря смекалке и охотничьей сноровке Вити, а также необычным талантам Инги, умевшей каким-то внутренним чутьем определять съедобные растения.

– Она либер, – сказал Витя. – Надеемся, ребята, вы ничего не имеете против либеров.

Я, Лысый и Машка остались спокойны. Валера, Таня и Даша заметно напряглись.

– Нет, ничего не имеем, – ответил я за всех, хотя смысла в этом не было. Если Инга либер, она сама уже знает, кто имеет, а кто нет.

– А правда, что вы можете читать мысли? – осторожно спросила Даша.

Инга грустно улыбнулась.

– Не можем. Мы просто чувствительны к информационным потокам. Да и в этом не уникальны. Просто разбираемся в них лучше, чем остальные. Человечество никак не хочет признать, что информация – так же реальная субстанция, как материя и энергия. Мы пытались объяснить людям, кто мы такие, как делаем то, что делаем, и откуда взялись наши способности. Но нас не захотели слушать.

Да, подумал я, а ведь могли бы узнать много нового. В том числе и о себе самих. Но вместо этого либеров стали истреблять, объявив опасными выродками, стремящимися подорвать основы цивилизации. «Выпусти либеру ливер»… У нас в области самым известным случаем было убийство шести человек в Михайловском лесу. Их распяли на столбах заброшенной линии электропередач, откуда давно сняли все провода. Внизу развели костры. Преступников не нашли, да и не очень искали. Страшное это дело: преследование неугодных с молчаливого одобрения властей.

Появление либеров напрямую связывали с массовым распространением вживляемых в мозг компьютерных имплантатов. По крайней мере использование и производство последних строжайшим образом запретили во всех странах одновременно с началом гонений – не считаясь ни со страшным ущербом глобальной экономике, ни с общественным мнением, ни с чем. Мир еще не знал такого единодушия ни по одному вопросу; средства массовой информации перешли от бешеной рекламы имплантатов к расписыванию ужасов их применения так слаженно и быстро, что пропагандистская машина Геббельса в сравнении с этим показалась бы медлительной и страдающей излишним плюрализмом мнений. Технология из надежнейшей, всесторонне проверенной и крайне полезной для общества моментально превратилась в потенциально опасную, не прошедшую серьезных испытаний и открывающую безграничные возможности для манипулирования людьми. Носителей имплантатов обязали удалить их в обязательном порядке в течение года, попутно внушая гражданам идею, что наличие имплантата в голове равносильно хранению ржавой ядерной бомбы у себя под кроватью. Что же до либеров, на них обрушился такой шквал противоречивых, но одинаково негативных экспертных оценок, что вскоре даже вдумчивым людям оказалось абсолютно невозможно разобраться, чем же бедняги так не угодили правительствам, причем всем сразу.