Читать книгу Эликсир Купрума Эса - Юрий Сотник - Страница 6

После пятого урока в кабинет вошла Дина Коваль. Она произнесла маленькую речь о значении сбора макулатуры для нашей страны. Затем она предложила ребятам разойтись по домам, пообедать, а к трем часам собраться в школьном дворе.

Как только речь зашла о сборе макулатуры, Родя вспомнил разговор с Зоей у ворот школьного двора. Он вспомнил, как Зоя назвала его человеком умным, «со всякими идеями в голове», что было, конечно, очень лестно; вспомнил, как она попросила его придумать что-нибудь такое, что помогло бы отряду выйти на первое место. Вспомнил Родя и устремленные на него Зоины глаза, большие, черные, с длиннющими ресницами. Вспомнил и стал думать.

Как всегда, Маршев и Рудаков шли домой вместе. Веня говорил все о тех же зашторенных окнах, о странном поведении Купрума Эса. Родя машинально поддакивал ему, а сам ломал себе голову над тем, где еще, кроме жилых квартир, можно раздобыть старую бумагу. Потом Веня заговорил о том, как они пойдут завтра во Дворец пионеров записываться в общество «Разведчик». Родя по-прежнему поддакивал ему, а сам продолжал думать все о той же макулатуре, все о той же бумтаре.

Стоп! Почему у него в голове возникло это странное слово «бумтара»? И что оно означает? «Бумтара… Бумтара…» Ведь это похоже на сокращенное «бумажная тара»! Где, когда, каким образом это слово попало в его, Родину, память?

Приятели вошли в подъезд. Веня поднялся в лифте на пятый этаж, Родя поехал к себе на девятый. Отца дома не было. Он пошел к Рудаковым играть в шахматы с Вениным папой. Мать принялась кормить Родю обедом. Временами она хлопала себя ладонями по бедрам и говорила примерно так:

«Ну! Опять застыл! Опять на стенку уставился! Опять изобретаешь что-нибудь, горе ты мое!»

А Родя действительно временами застывал с непрожеванной котлетой во рту, глядя на кафельную стену. Если бы он мог взглянуть на себя со стороны, он бы убедился, что глаза его в подобные минуты чем-то напоминают глаза Купрума Эса – такие же широко открытые и такие же невидящие.

Итак, «бумажная тара». Неожиданно Родя обнаружил, что в голове у него звучит не одно только существительное – «бумтара», к нему откуда-то прибавилось и прилагательное: «проклятая бумтара». Где он слышал это выражение? Стоп, стоп!.. Теперь откуда-то выплыли еще и другие слова: «Мы пропадаем от этой проклятой бумтары».

– Вот что, товарищ Маршев! – сказала в этот момент мама. – Будешь ты есть наконец или мне убрать тарелку?

И едва только мама сказала «товарищ Маршев», как Родя полностью вспомнил фразу, услышанную им вчера: «Товарищ Ершов! Мы пропадаем от этой проклятой бумтары!»

– Все, мам! – сказал Родя. Он показал матери большой палец и с невероятной быстротой стал набивать рот кусками котлет и жареной картошки.

– Изобрел что-нибудь? – спросила мама. Родя только помотал головой и снова поднял большой палец. Теперь он помнил все до малейших подробностей. Вчера после школы он зашел в магазин «Хозтовары» купить клей для своей трубы и, стоя у прилавка, услышал сердитый женский голос, доносившийся из служебного помещения. Кто-то говорил там по телефону:

«Товарищ Ершов! Мы же погибаем от этой проклятой бумтары! У нас килограммов двести ее скопилось, нам повернуться негде из-за нее, а вы – машина в ремонте да машина в ремонте! Как до вторника?! Да не можем мы ждать до вторника! Товарищ Ершов! Алло! Товарищ Ершов!..»

Чем окончился этот разговор, Родя, конечно, ждать не стал: ведь тогда это его нисколько не интересовало. Теперь он, чуть не подавившись, проглотил второе, выпил стакан киселя и, не отвечая на вопросы матери, бросился к двери. Было без двадцати пяти два. Через десять минут магазин, который находился недалеко от школы, должен был закрыться на обеденный перерыв.

Почти всю дорогу Родя мчался бегом, а метров за пятьдесят до магазина перешел на шаг. Он понимал, что будет несолидно вести деловые разговоры, пыхтя как паровоз.

Магазин был небольшой. В нем работали только две продавщицы да кассирша. Родя обратился к одной из продавщиц:

– Скажите, можно видеть заведующего?

– А зачем она тебе?

– По одному вопросу. Меня из школы прислали. Из двадцать восьмой, – соврал Родя.

Продавщица указала ему на дверь за прилавком, и он очутился в небольшом коридоре. Ему сразу бросились в глаза картонные коробки, громоздящиеся вдоль одной из стен. Нетрудно было догадаться, что это и есть бумажная тара: полуразвалившиеся коробки стояли друг на друге в несколько рядов, и из всех щелей между рядами и в углах коробок торчали куски плотной бумаги – белой, коричневой, голубой…

Родя легко нашел маленький кабинет завмага и увидел за столом полную женщину с розовым лицом и очень высокой ярко-желтой прической.

– Зачем пожаловал, мальчик? – довольно строго спросила она, перебрасывая кружочки на счетах.

Волнуясь, Родя пролопотал заранее отрепетированную фразу. Мол, у них сегодня в школе сбор макулатуры, и не может ли магазин отдать ребятам бумажную тару.

Заведующая сразу забыла про счеты. Она откинулась на спинку стула и секунды две смотрела на Родю широко открытыми глазами.

– Ах ты солнышко мое! – сказала она ласково, вскочила, взяла Родю за руку и вывела его в помещение магазина. – Тоня! Валя! – сказала она громко. – Глядите, какой спаситель у нас явился! Школьники тару заберут!

И заведующая провела Родю по всем местам, где у нее хранилась бумажная тара. Кипы бумаги и картонные коробки, набитые ею, лежали у нее в подвале на складе, там же, где на стеллажах хранились коробки еще не распечатанные, с товарами. Кучу «бумтары» Родя увидел во дворе возле задней двери магазина… Показывая Роде все это богатство, заведующая говорила о том, как ей грозит штрафом пожарная охрана, какие неприятности у нее с домоуправлением из-за того, что она загромождает своей тарой двор.

– Даешь слово, что все сегодня заберете? – спросила она Родю на прощание.

– Даю! – ответил он и помчался домой.

Вбежав в квартиру, он позвонил Вене, сказал, чтобы тот немедленно явился к нему. Веня пришел и сразу оценил значение сделанного Родей открытия.

– Только тут надо с умом действовать, – сказал он. – А то другие классы узнают и нагрянут в магазин.

– А я о чем говорю? Эту операцию надо молниеносно провести. Во-первых, нужно мобилизовать других ребят, а во-вторых, нужно о транспорте подумать. Старыми методами тут ничего не сделаешь.

Под старыми методами Родя подразумевал авоськи, в которых ребята обычно таскали собранную макулатуру, да шпагат, которым они перевязывали пачки старых газет и журналов.

– Николаевы детскую коляску выкидывать собирались, – сказал Веня. – Старомодную. Может, не выкинули еще.

Он отправился за коляской, а Родя позвонил Лешке Павлову. Тот в свою очередь обещал позвонить другим ребятам и как-нибудь решить проблему транспорта.

Так уж получилось, что в первый же год существования двадцать восьмой школы сбор старой бумаги и металлического лома стал здесь занятием увлекательным, тогда как в иных школах он являлся довольно скучной повинностью. Пожалуй, в этом заслуга Надежды Сергеевны – заместителя директора школы по воспитательной работе, которой часто приходилось заменять больную старшую вожатую. С самого начала она внесла дух соревнования в такие дела и всячески поддерживала его.

Вот и сегодня во дворе школы, словно первого сентября, собрались несколько сот ребят. Их уже поджидали вожатые, с тем чтобы построить свой отряд, подсчитать, сколько человек пришло, и рапортовать об этом Надежде Сергеевне. Все знали, что она появится на каменном крыльце школы ровно в три часа, а сейчас перед крыльцом толпились специально выделенные учетчики. Каждому завхоз выдавал безмен, чтобы взвешивать принесенную макулатуру, и каждый прикалывал себе на грудь тетрадочный листок с обозначением класса, достижения которого ему предстояло учитывать.

Когда почти все были в сборе, во двор гуськом втянулась кучка мальчишек из пятого «Б».

Первым шел Веня с допотопной детской коляской на высоких железных колесах, с кузовом, сплетенным из потемневших ивовых прутьев. За Веней шел Родя со старым отцовским рюкзаком за плечами. Рюкзак был так велик, что низ его болтался у Роди где-то под коленками. За Веней следовал Валерка Иванов. У него тоже был рюкзак, но уже поменьше, зато на плече, как лассо у ковбоя, висела свернутая кольцом бельевая веревка. Предпоследним был силач Леша Павлов, который толкал перед собой деревянную тачку. Шествие замыкал Леня Марков. Он шагал налегке.

Это шествие очень развеселило собравшихся ребят.

– Во дают! Во комики! – закричали в хохочущей толпе, а Дина Коваль нахмурилась. Все знали, как трудно стало теперь собирать бумаг у, и все были уверены, что мальчишки из пятого «Б» просто хотят подурачиться. Одна только Зоя догадалась, что это неспроста.

– Придумал что-нибудь? – тихо спросила она Родю.

– Похоже, – так же тихо ответил тот. – Лишь бы только не сорвалось.

Появилась Надежда Сергеевна – маленькая круглолицая женщина лет тридцати пяти. Ребята обратили ее внимание на коляску, тачку и рюкзаки. Голос у маленькой Надежды Сергеевны был удивительно чистый и звонкий, и она сказала без всякого усилия на весь двор:

– Ну что ж, родненькие мои, шутка – вещь хорошая. Теперь посмотрим, как шутники умеют работать.

Она зачитала список, и тут выяснилось, что пятому «Б» предстоит идти на Логовую, а не на улицу Нинели Калачевой, где находится магазин «Хозтовары».

– Ну, это дудки! – сказал Веня.

– Придется орудовать на чужой территории, – проворчал Павлов.

– Победителей не судят, – закончил Родя. Наша пятерка прибегла к обманному маневру. Сначала они вместе с другими ребятами пошли на Логовую, а когда сборщики рассосались по жилым домам, быстро повернули назад.

Через полчаса они явились на школьный двор в том же порядке, в каком вошли первый раз. Только у Вени коляска была наполнена бумагой и кусками картона, а сверху еще стояли две коробки, наполненные тем же добром. Рюкзак у Роди был так набит бумагой, что самого Родю даже трудно было заметить: казалось, что это идет сам рюкзак на ножках в джинсах, шатаясь от собственной тяжести. Валерка Иванов, помимо рюкзака, тащил в обнимку еще одну коробку, а тачку везли вдвоем Леша Павлов и Леня Марков. Сама тачка, как и детская коляска, была наполнена бумагой, а сверху, привязанные к тачке веревкой, возвышались уже не две, а пять коробок.

Нечего и говорить, какое впечатление произвело все это на окружающих. Даже Дина Коваль, давно утратившая интерес к своим пионерам, просияла и побежала в школу звать Надежду Сергеевну. Нашу пятерку обступила изрядная толпа: тут были вожатые, свободные от работы учетчики, были ребята, уже притащившие макулатуру. Все смотрели, как учетчик пятого «Б», восьмиклассник Митя Борин, взвешивает доставленное мальчишками богатство. А тот совсем запарился: его безмен мог взвешивать только до десяти килограммов, но почти каждая коробка и каждый рюкзак весили больше. Пришлось делить «бумтару» на мелкие порции, перевязывать их веревкой и каждую порцию взвешивать отдельно.

– Пятьдесят два килограмма! – объявил Борин, кончив взвешивать содержимое тачки. Он вытер пот со лба рукавом, извлек из кармана список пятого «Б» и устало взглянул на Павлова с Марковым. – Это вы привезли? Говорите фамилии! По двадцать шесть килограммов на каждого.

Но тут Лешка с Леней благородно запротестовали: они сказали, что основная идея принадлежит Маршеву, поэтому большая часть добычи должна быть записана на его имя. Родя в свою очередь благородно запротестовал, и в конце концов было решено разделить всю доставленную макулатуру на пять равных частей.

– Всего, значит, сто одиннадцать килограммов, – объявил учетчик, закончив взвешивание.

И тут все услышали голос Надежды Сергеевны:

– Родненькие мои! Как же вы это умудрились?

Она стояла, склонив голову набок, прижав сложенные ладони к пухлой щеке, и во все глаза смотрела на груду бумаги и картона.

Веня ухмыльнулся:

– Военная тайна, Надежда Сергеевна.

– Голубчики! Да я ведь спать сегодня не буду! Я ведь заболеть могу от любопытства!

Тут «голубчики» не выдержали, рассказали всю правду, и вожатая шестого «А» вознегодовала:

– Надежда Сергеевна! Это же… это же вроде браконьерства получается! На улице Калачевой наш отряд собирает, а они… Нет, это настоящее браконьерство!

Надежда Сергеевна подняла голову. Она была меньше ростом, чем вожатая.

– А твой отряд, лапушка, додумался заглянуть в «Хозтовары»?

Ответа не последовало.

Ребята снова пустились в магазин, где осталось примерно половина того, что они уже притащили. Когда мальчишки сгружали очередную добычу, во двор уже вернулось много других сборщиков. Каждый принес килограмма четыре бумаги, самое большее – шесть. Пришла и Зоя вместе с сестрами Мухиными.

– Что, Ладошина, неплохие у Родьки появляются идейки? – весело спросил Веня. Он подвел Зою к учетчику и показал цифры, записанные у того на листке.

Ладошина была потрясена, но ничем этого не выдала.

– А я и так знала, что Маршев что-нибудь придумает, – сказала она и с удовольствием заметила, что веснушки на лице у Роди побледнели, потому что он покраснел.