Читать книгу Индейцы Дикого Запада в бою. «Хороший день, чтобы умереть!» - Юрий Стукалин - Страница 5

Понятие подвига и его моральная сторона у индейцев Равнин значительно отличались от взглядов европейцев, потому этот раздел крайне важен для понимания действий краснокожего на тропе войны. Лишь подробное изучение шкалы воинских ценностей и относительно гибкой градации подвигов дает возможность понять, что стояло за тем или иным поступком дикого воина Равнин в зависимости от внешних факторов и его племенной принадлежности.

Убийство мужчины или женщины из враждебного племени оценивались практически равнозначно. Многочисленные утверждения о том, что определенные действия ценились особенно высоко, потому что исполнение их было сопряжено с особой опасностью, хотя и верны в целом, зачастую не выдерживают критики. Как это ни покажется странным, но данные свидетельствуют как раз о том, что для индейцев гораздо более важен был именно сам факт совершения определенного деяния, а не обстоятельства, при которых оно было совершено. Любая хитрость, дающая возможность нанести урон противнику, не подставляя себя, приветствовалась соплеменниками. Хорошим примером может послужить убийство черноногими членов мирной делегации кри весной 1869 г. Знаменитый вождь кри Маскипитун (Сломанная Рука) решил положить конец кровопролитной войне между племенами. Он отобрал 10 человек, в числе которых были его сын и внук, и отправился вместе с ними в страну заклятых врагов. Обнаружив лагерь черноногих, храбрые кри сели полукругом на вершине ближайшего холма и, когда к ним подскакали воины черноногих, предложили им трубку мира. Кри знали, что черноногие легко могут перебить их, но полагались на их благоразумие. Но они не могли предположить, насколько коварен окажется враг. Здесь стоит упомянуть, что величайшим подвигом у черноногих считалось отобрать у противника оружие, особенно ружье. Верховный вождь черноногих Много Лебедей решил пойти на хитрость. «Я собираюсь отобрать все их ружья», – хвастливо заявил он своим соплеменникам. Вскочив на коня, он подъехал к сидящим с трубкой мира кри, вытянув перед собой руки, что означало мирные намерения. Он сказал, что не вооружен и если кри хотят заключить мир, то им следует отдать свое оружие. Маскипитун согласился, и через несколько мгновений Много Лебедей собрал все ружья. Затем он повернул коня и поехал прочь. «Вперед! Убейте их!» – закричал он своим воинам, и множество вооруженных до зубов черноногих ринулось на беспомощных посланцев мира. Победители скальпировали трупы, сорвали с них одежды и, распевая военные песни, вернулись в лагерь. Миссионер Джон Макдугалл писал, что индейцы «изрубили старика (Маскипитуна. – Авт.) на куски и, привязав его останки к хвостам лошадей, поскакали в свой лагерь». Черноногие были восхищены деянием вождя. Как сказал один из них: «Много Лебедей совершил свой величайший подвиг. Он был единственным в племени, кто когда-либо захватил сразу столько ружей – более десяти за раз. Это был хороший бой, потому что в нем не пострадал никто из наших соплеменников». Индеец не только высказал всеобщее восхищение поступком вождя, но и назвал «боем» резню, в которой многочисленные воины огромного лагеря черноногих вырезали горстку безоружных людей, а Много Лебедей, совершивший «величайший подвиг», не подвергался абсолютно никакому риску. Безудержная храбрость черноногих никогда не ставилась под сомнение их белокожими и краснокожими врагами, но дело в том, что в убийстве безоружного или беспомощного врага, по индейским понятиям, не было ничего предосудительного. Напротив, сам факт того, что враги – несомненно, не без помощи магической силы его духов-покровителей и амулетов – попали в руки безоружными, не имея возможности причинить вред, только повышали статус предводителя. Предводителя, с которым без опаски можно отправляться в военные походы под защитой его магических сил.

Битва с солдатами Кастера. Худ. У. Херберт

Одним из наиболее интересных и необычайных явлений в системе подвигов индейцев Равнин был «ку». Этот подвиг практически у всех племен оценивался наиболее высоко. Сиу, пауни, шайены, кроу и воины других племен нередко мчались к врагу наперегонки и ударяли его, даже не делая попыток убить или ранить.

Вождь кри Маскипитун (Сломанная Рука). Худ. Дж. Кэтлин

Обычно для подсчета «ку» индейцы использовали специальные шесты. По словам Гамилтона, эти «шесты сделаны в основном из ивы и достигают в длину от двух до трех метров. Кора счищается, и дерево раскрашивается красной киноварью… Воины неизменно берут их с собой в бой, и, когда противник падает, тот, кто коснется его, засчитывает «ку» – одно храброе деяние… Иногда с полдюжины индейцев ударяют (такими шестами. – Авт.) одного и того же врага, и каждый засчитывает «ку».

Вождь кроу. Худ. Дж. Кэтлин

У всех племен на одном враге могли сделать «ку» сразу несколько воинов. Количество допустимых прикосновений у каждого племени было разным – от двух до четырех, но самым престижным был первый «ку». У сиу, ассинибойнов, черноногих, арапахов, кайовов, кроу, хидатсов, манданов, арикаров и банноков обычай позволял посчитать четыре «ку» на одном враге, у шайенов и пауни – три, а у команчей, омахов, ото и, вероятно, миссури – всего два. Если же врагу удавалось посчитать «ку» на воине, это было неудачей и не делало воину чести. Кеннет Бордо, в чьих жилах текла кровь оглалов и брюле-сиу, рассказывал: «Если вы подскакали к противнику и коснулись его шестом или стрелой, это считалось великим подвигом. Если вы смогли приблизиться к вражескому воину и дотронуться до него, после чего вам удалось ускакать и остаться в живых, это говорило о вашей храбрости. Вы действительно совершили нечто стоящее. Но если этот человек был слишком крут для вас и, дотронувшись до него, вам пришлось его прикончить, на вас смотрели как на труса». Сделать «ку» на враге и остаться в живых было действительно очень сложно. Например, кроу Молодой Лохматый Волк за свою жизнь побывал в 70 военных походах, но первый подвиг совершил в возрасте около 40 лет. Как правило, это действительно было сопряжено с огромной опасностью, и множество великолепных бойцов заканчивали жизнь именно при попытке посчитать «ку». Часто воин в одиночку под шквальным огнем мчался к сотне поджидавших его врагов, врывался в их ряды и ударял шестом или луком, считая «ку», после чего разворачивал коня и, уворачиваясь от ударов палиц, томагавков и копий, скакал прочь, осыпаемый вдогонку тучами стрел. Иногда ему удавалось выжить, иногда нет.

«Хвост» головного убора кроу

Жестких правил, регламентирующих как, чем и при каких условиях следовало касаться врага, не было, и, несмотря на утверждения, что это деяние всегда показывало, насколько смел оказался воин, – «ку» на полном сил воине, слабой женщине или беспомощном старике считались равнозначными. Кроу Красное Крыло, например, заработал свои первые «ку» благодаря смекалке и, вероятно, большому чувству юмора. Служа разведчиком в американской армии, он однажды сопровождал кавалеристов, преследовавших отряд враждебных сиу. Когда последние сдались, Красное Крыло, подобно белому офицеру, пожал каждому из пленников руку, а затем заявил соплеменникам права на первые «ку», поскольку первым из кроу коснулся врагов. И они были засчитаны!

Головной убор кроу

Возможно, в ранний период эта военная заслуга регламентировалась более жестко, но к середине XIX в. подсчет «ку» стал скорее неким формальным элементом боевых действий, чем реальным проявлением храбрости в наиболее опасной для жизни воина ситуации. Как верно заметил Роберт Лоуи: «Хотя коснувшийся врага первым заслуживал большего признания, чем тот, кто убил его, удача сопутствовала ему благодаря скорости его скакуна, а не его доблести или мастерству». Известен случай, когда опытный воин и мальчишка неожиданно атаковали шайена, отдыхавшего на краю своего лагеря. Отчаянный юнец поскакал за ним в самый центр лагеря – в гущу врагов, надеясь посчитать первый «ку» в начинавшейся битве, но его умудренный опытом соплеменник сделал это первым, ударив кого-то из обитателей крайних палаток. Тем самым воин удостоился высшей чести, практически не рискуя, а едва выживший мальчишка не заслужил ничего. В другой ситуации воин посчитал «ку» на кроу, засевшем в пещере, спустив с вершины хребта веревку и коснувшись ей ничего не подозревавшего врага. И здесь находчивый индеец заработал славу, не подвергая себя опасности, в то время как его соплеменники находились под обстрелом. «Ку» можно было посчитать и на мертвом враге, и, кто убил его, значения не имело. Эти и другие подобные случаи показывают двойственность, существовавшую в индейском восприятии и понимании подвига. Реальной опасности во время боевых действий чаще подвергали себя стремившиеся приобрести известность молодые и малоопытные воины, в то время как люди среднего возраста были более осмотрительны.

Разгром индейцами солдат Феттермана. Худ. Ч. Расселл

Члены каждого племени объединенного военного отряда считали на одном враге «ку» независимо от членов других племен, участвующих в той же схватке. Так, в бою, где с одной стороны участвовали шайены и арапахо, на одном враге могли посчитать семь «ку» (три «ку» шайены и четыре «ку» арапахо). Если воин нагонял двух врагов, скачущих на одной лошади, то одним ударом он мог посчитать сразу два первых «ку» на обоих противниках.

«Ку» засчитывалось не только при прикосновении к врагу, но и при прикосновении к вражескому укреплению, например: к краю оврага, где засели враги; завалу; брустверу или военной хижине, которые сооружали члены вражеского отряда, чтобы переждать непогоду или переночевать. Воину, сумевшему во время атаки ударить вражеское типи, также засчитывалось «ку». Говорили, что таким образом он «захватил» типи, за что получал право воспроизвести его детальный орнамент на следующем новом типи, которое будет изготовлено для нужд его семьи.

Во время набегов за лошадьми индейцы редко делали «ку», потому что цели отряда были иными и его участники старались избежать встречи с врагами. В действительности подсчет «ку» часто ограничивался схватками, где возможность получить добычу исключалась. Именно бои давали возможность показать свою храбрость, захватить ружье, щит или военный головной убор. Хотя кража привязанной у палатки лошади считалась военным подвигом высокой степени, она, например у черноногих, не шла в сравнение с выхватыванием ружья из рук врага. Однако в более поздние годы престиж, достигнутый в результате выполнения этих деяний и церемониального перечисления своих подвигов, затмевался престижем имеющегося богатства.

Пауни Белый Конь

К сожалению, приходится признать, что индейцы Равнин, несмотря на несколько десятилетий войн с таким жестоким противником, как армия США, до конца свободных дней так и не смогли осознать всей порочности практики подсчета «ку». Возможно, она и находила некое оправдание в межплеменных столкновениях, где противоборствующие стороны вели бой в крайне жесткой игровой манере, по одинаковым для обеих сторон правилам. В схватках с солдатами, основной целью которых было полное истребление врага, эта практика от боя к бою приводила к большим потерям и гибели наиболее храбрых воинов. Удивительно, но мысль об отказе от нее индейцам практически не приходила, и воины раз за разом продолжали кидаться под пули врагов и погибать, проигрывая сражения там, где были все условия для победы. Более того, те немногие, кто пытался убедить своих воинов начать воевать по-другому, натыкались на всеобщее непонимание. Даже такой признанный и пользовавшийся огромным авторитетом лидер сиу, как Бешеный Конь, призывавший к отказу от подсчета «ку», так и не смог добиться от своих воинов результатов.

Много Подвигов, вождь кроу

Помимо «ку», подвигами считались и многие другие воинские деяния. Для примера можно рассмотреть градацию подвигов у кроу, которая, согласно исследованиям Роберта Лоуи, предусматривала четыре основных подвига.

1. Первый «ку» на живом или павшем враге рукой или предметом. По словам Желтой Брови, воин получал право носить волчьи хвосты, прикрепленные к пяткам мокасин, а по словам Серого Быка – украшать человеческими волосами рубаху. Кроме того, воин мог полностью выкрасить в черный цвет накидку или рубаху. По словам Много Подвигов, самым почетным подвигом было сделать первый «ку» на живом, вооруженном враге. За каждый «ку» воин получал право носить в волосах орлиное перо. Если при этом он был ранен, перо окрашивалось в красный цвет, показывая, что он истекал кровью. Однако это считалось менее почетным, чем улизнуть невредимым. Два Леггина также сообщал, что первый «ку» считался величайшим подвигом и за него воин получал право прикрепить к пятке мокасина хвост койота. Если он дважды совершал этот подвиг, то мог прикрепить по хвосту к каждому из мокасин.

2. Отобрать лук или ружье у врага в рукопашной схватке. По словам Желтой Брови, воин получал право украсить свою рубаху хвостами горностая, а по словам Серого Быка – право украшать волосами только рубаху. Кроме того, воин мог полностью выкрасить в черный цвет накидку или рубаху. Однако Два Леггина ставил этот подвиг на третье место.

3. Увести лошадь, привязанную у типи врага. Два Леггина ставил этот подвиг на второе место. По его словам, об этом подвиге свидетельствовала завязанная узлом веревка, свешивавшаяся с шеи скакуна воина, и определенная раскраска этого животного.

4. Быть предводителем в успешном набеге. По словам Желтой Брови, воин получал право украсить свои леггины бахромой из шкурок горностая или скальпов. По словам же Серого Быка – украсить волосами свои мокасины и рубаху. Два Леггина не упомянул это деяние среди четырех высочайших подвигов.

Шест для счета «ку». Пауни

Человека, совершившего хотя бы одно из вышеперечисленных деяний, по данным Лоуи, называли прославившимся, и он мог претендовать на роль предводителя. В 1910 г. в Лодж-Грассе жило всего два таких человека – Магическая Ворона и Серый Бык, а в Прайоре всего несколько старых воинов, включая Колокольную Скалу и Много Подвигов. Самым «прославленным» среди кроу большинство индейцев считали друга вождя Много Подвигов – Колокольную Скалу. Он отобрал у врагов пять ружей, увел не менее двух привязанных у типи лошадей, сделал 6 первых «ку» и был предводителем более чем в 11 военных походах. Серый Бык, чья храбрость почиталась всеми, совершил не более трех деяний из каждой категории. Склон Холма не стал вождем только потому, что враги отбили у него лошадь, украденную им от вражеской палатки. Некоторые кроу говорили (например, Серый Бык), что в принципе все четыре типа деяния имели равную значимость, а Синяя Бусина отдал предпочтение предводительству и первому «ку». При этом Серый Бык считал заслуги Колокольной Скалы выше деяний Много Подвигов, несмотря на то что последний сделал семь «ку» (против шести) и увел четырех лошадей (против трех). Он объяснял это тем, что Колокольная Скала на два раза больше был предводителем военного отряда.

Лоуи указывал, что другие деяния, кроме указанных четырех, засчитывались как похвальные и их тоже можно было перечислять на публике, рисовать на накидке и т. п. Но все они считались второстепенными. Однако приведенные им деяния кроу по имени Без Большеберцовой Кости показывают, что это утверждение не совсем верно. В 1907 г. он перечислил свои подвиги в таком порядке:

1) я захватил ружье;

2) я захватил лук;

3) я вел военный отряд, который убил врага;

4) я был подстрелен;

5) я убил лошадь;

6) я застрелил мужчину;

7) я привел домой 10 лошадей;

8) я ходил в военные походы около 50 раз;

9) сиу преследовали меня, и я застрелил одного из них.

Свое ранение, убийство врага и лошади противника он оценил выше, чем кражу лошадей. Несомненно, в данном случае большую роль играла ситуация, в которой был совершен тот или иной подвиг. Кроме того, Два Леггина определил четыре высочайших подвига несколько иначе: первый «ку»; увести лошадь от палатки врага; в бою отобрать у врага оружие; сбить врага наземь своей лошадью. По его словам, человек, совершивший все четыре подвига, мог украсить свою военную рубаху четырьмя полосами, вышитыми бисером или иглами дикобраза, – две вдоль рукавов и две вертикально на груди.

Из вышесказанного видно, что кроу, в отличие от большинства равнинных племен, не считали снятие скальпа делом, заслуживающим упоминания. Однако Эдвин Дениг сообщал, что величайшим знаком воинских заслуг бойца кроу была бизонья накидка, отороченная бахромой из вражеских скальпов, и носить ее мог только тот, кто убил множество врагов.

Но рискованное деяние еще не было подвигом в строгом смысле слова. Только должное общественное признание превращало деяние в подвиг, иначе оно оставалось всего лишь достоянием личной памяти. Пауни Гарланд Дж. Блейн вспоминал, что, если воин возвращался домой и говорил, что убил врага, кто-нибудь мог спросить его: «Может быть, он отвернулся, а ты подкрался сзади и прикончил его?» Говорилось это с насмешкой и означало, что человек мог быть не настолько храбр, как ему хотелось, чтобы о нем думали. Иногда по этой причине воины даже отказывались от совершения рискованных действий.

Часто бывало так, что в пылу сражения подвига не замечали. Иногда подвигу не доверяли или на него претендовали другие воины. Вскоре после боя воины собирались вместе, и каждый из них заявлял право на совершенное им деяние. Человек, веривший в то, что он имеет право претендовать на подвиг, должен был стойко бороться за его признание, рассчитывая при этом на поддержку друзей и родственников. Другие свидетельствовали в его пользу или оспаривали. Он же должен был формальным образом дать клятву, что утверждение его истинно. Несомненно, что в суматохе и неразберихе сражения многие могли приписать себе достижения других. Именно поэтому воин, совершивший в бою какое-либо действие, старался привлечь внимание к себе и своему поступку, чтобы потом было меньше вопросов. Команч, первым коснувшийся поверженного врага своим оружием или рукой, издавал крик «А‑хе!» – «Я притязаю на это!». Шайен восклицал: «Ах-хай!» – «Я первый!». Следующий кричал: «Я второй!» – и так далее. Сиу, посчитавший «ку», громко выкрикивал свое имя, добавляя: «Я победил этого врага!» Скиди-пауни, посчитавший первый «ку», кричал: «Татики!» – «Я ударил его!», а посчитавший второй или третий: «Витару-хукитаса!» Кроу озвучивал любое свое действие в бою: «Я, Красный Ворон, сейчас убил врага и посчитал на нем первый «ку»!» Или: «Я, Медведь в Реке, посчитал второй «ку» и захватил ружье!» Несомненно, именно из-за этого обычая белые очевидцы настойчиво утверждали, что каждый раз, когда воин убивал врага или сдирал с него скальп, он издавал боевой клич.

Арапахо верили, что, перечисляя свои боевые деяния, люди говорили правду. Считалось, что, если человек солжет, его обязательно вскоре убьют враги. Они даже отклоняли подвиги, которые по ошибке им приписывали другие люди. Шайены полагали, что, если человек даст фальшивую клятву, вскоре, несомненно, умрет он или кто-то из его семьи. Они боялись этой клятвы, и если человек сомневался в своем деянии, он не выходил вперед, когда произносили его имя. Ложное объявление подвига, по всеобщему убеждению команчей, также влекло за собой несчастье и смерть.

Воин шайенов. Худ. Ф. Ремингтон

Пожалуй, сложнее всего приходилось воину пауни. Деяние засчитывалось только в том случае, если было конкретное свидетельство. Например, если кто-то ударил мертвого сиу, но при этом рядом не было ни одного соплеменника, пауни прятал труп, а затем приводил туда свидетелей. Или показывал следы лошадей и крови, что доказывало наличие схватки с врагом. Тем не менее, даже если такое свидетельство было предоставлено позже, когда бывшие враги встречались мирно, пауни могли вспомнить конкретный случай, чтобы противники подтвердили деяние воина. Индейские племена были невелики по численности, и люди зачастую знали своих врагов по именам. Знаменитые воины были тем более хорошо известны. Когда заключалось перемирие, мужчины обоих племен проверяли заявления соплеменников об их воинских заслугах и «ку», а будучи спрошенными, честно свидетельствовали о подвигах своих врагов. Так, если один из сиу утверждал, что в бою ранил арикара, то во время перемирия его соплеменники могли попросить этого арикара показать шрам и убедиться, что их воин говорил правду. Иногда они спрашивали, как погибли их соплеменники, если отряд был вырезан полностью и некому было сообщить, что произошло. Порой воины обсуждали даже битвы прошлых лет. Так, спустя некоторое время после захвата шайенами большого лагеря кроу, у их лагеря появился всадник кроу. Он ездил вперед-назад, и люди не могли понять, плачет он или поет. Несколько воинов бросились за ним в погоню и попали в засаду. Спустя 30 лет во время заключения перемирия бывшие враги встретились, и шайены спросили этого кроу – плакал он или пел. «И то, и другое. Я плакал по тем, кто был убит, и пел военную песнь, взывающую к мести», – ответил старик.

Благодаря тому или иному подвигу индеец мог претендовать на определенные должности или действия во время проведения церемоний и иных, важных для племени, мероприятий. Кроме того, существовал еще один важный аспект, на который, к сожалению, практически не обращают внимания историки и этнографы. Наличие воинских заслуг приносило человеку и определенную экономическую выгоду. Успех на тропе войны, по мнению индейцев, свидетельствовал о значительной магической силе духов-покровителей и амулетов воина. Часто бывало, что юноши, отправлявшиеся в военный поход, получали от бывалого воина защитные амулеты, расплачиваясь впоследствии частью добычи. Помимо этого, знаменитых воинов приглашали для оказания ряда услуг, например наречения ребенка, за что одаривали лошадьми.

Воин черноногих в форте. Худ. Ч. Расселл

Индейское общество предоставляло воину много возможностей напоминать соплеменникам о своих боевых заслугах. Помимо их перечисления на различных церемониях, пиктографического изображения на типи и одежде, а также ношения знаков отличия, боец имел право раскрашивать лицо своей жены, она могла ехать на его лучшем коне, везя на луке седла его щит и т. п. Кэтлин отмечал: «В этой стране, где из всех стран, в которых я побывал, мужчины наиболее ревностны в отношении своего ранга и статуса, а также в таких небольших сообществах, где военные заслуги каждого человека известны всем, непочетно и даже небезопасно для жизни воина надевать на себя изображения битв, в которых он никогда не участвовал». Это могло коснуться даже жены воина. У кроу молодой женщине, чей муж никогда не уводил вражеских лошадей, запрещалось ездить на лошади во время любых племенных церемоний. «Я видела женщин, которых воины стаскивали с коней, когда они забывали об этом законе», – вспоминала одна из них.

Наличие воинских заслуг давало человеку возможность претендовать на те или иные посты в племенной организации. Мандан Сердце Вороны говорил: все воины, которые были очень удачливы в военных походах, имели большие шансы хотя бы раз в жизни получить честь стать предводителем летней племенной охоты на бизонов, что было очень почетно и повышало значимость человека в племени. Глашатаем в лагере кроу выбирали только того человека, который отличился на военной тропе и имел на своем счету достаточное количество героических деяний или хотя бы раз был предводителем военного набега за лошадьми или рейда за скальпами. В 1911 г. на праздновании Дня независимости в резервации кроу глашатаем был Белый Человек Гонит Его, которому удалось лишь послужить разведчиком у генерала Кастера. Роберт Лоуи стал свидетелем того, как один из стариков с сарказмом заметил: «В прежние времена мы никогда бы не выбрали глашатаем такого, как он».