Читать книгу Пути русской любви. Часть I – Золотой век - Юрий Томин - Страница 6

Поэт и любовь. Гений чистой красоты. Созвучия божественных гармоний. Лирический герой. Трагедия одиночества. Опустошенное сердце. Наука страсти нежной. Судьбоносный жребий

Александр Пушкин еще до встречи с Натальей Гончаровой, судя по собственноручному «донжуанскому списку», неоднократно восхищался проявлениями божественной красоты, которые он отмечал в знакомых женщинах, и тому, какие удивительные чувства они вызывали в его душе («и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь»). В двадцать пять лет он пишет знаменитое стихотворение:

Душа поэта как уникальный музыкальный инструмент настроена на созвучия божественных гармоний. Порождаемое созерцаемой красотой вдохновение соединяется с любовью. При этом все грани любви – влечение, близость, привязанность, понимание, восхищение, наслаждение – осеняются вдохновением, как самым высоким трепетом души. Неслучайно влюбленные пишут и читают друг другу стихи. Возведите все это в высокую степень остроты ума и художественного таланта, сопоставьте с окружающей поэта реальностью – и вы получите картину судьбы, обреченной на трагедию одиночества.

Александр Сергеевич Пушкин (1799—1837)

«Романтическая концепция человека исходит из представления о его единственности, изолированности, вырванности из всех земных связей», – отмечал известный культуролог Ю. Лотман в аналитическом эссе о поэтах XIX века и указывал на суть трагедии их лирических героев, которая «заключается в противоречии между попытками прорваться к другому „я“, стремлением к пониманию, любви, дружбе, связи с народом, апелляции к потомству и невозможностью подобного контакта, поскольку он означал бы утрату для „я“ своей исключительности».

В таком ключе становится понятной глубина переживаний, возникающих из опустошения сердца в результате череды увлечений и разочарований, выраженная в стихотворении Александра Пушкина, написанном в 1821 году.

Несомненно, гений Пушкина облек все грани романтической любви – божественный восторг, «ревнивую печаль», «тоскующую лень» – в «золоченую скорлупку» и преподнес в подарок своим потомкам, соотечественникам, которые вольны только полюбоваться блестящей оберткой или вместе с поэтом разделить ядреную сладость и горечь любовных переживаний. Вместе с тем наряду со способностью откликнуться всей душой на сердечные чувства с их радостью божественных вдохновений от «глупости несчастной» и боязнью разочарований от «пламенной заразы» Александр Пушкин удивительно подробно описал и присущее «молодому повесе» Евгению Онегину, которого он считал своим другом, умение хладнокровно и лицемерно манипулировать чувствами по правилам «науки страсти нежной»:

Казалось, что земной путь подлинной искренней любви поэта завершен. В 1828 году он делится своим новым душевным состоянием со старой знакомой: «Признаюсь, сударыня, шум и сутолока Петербурга мне стали совершенно чужды – я с трудом переношу их». Друзья также замечают перемену, видя, как прежде неутомимый Пушкин «проводит целые дни молча, лежа с трубкой во рту на диване». О том, какие «волны, стихи и лед» сходились в его душе с какими «камнями, прозой и пламенем», можно только догадываться, например, отталкиваясь от упоминания в письме к другу между делом о «гении чистой красоты» мадам Керн, «которую с помощию божией я на днях…». Раздумья пришли к решению о женитьбе. Удивительным образом эти хладнокровные соображения были подхвачены любовью, которая неожиданно явилась в жизни поэта теперь уже как судьбоносный жребий.