Читать книгу Днище - Юрий Валерьевич Мороз - Страница 4

Пиня сидел на скамейке у подъезда, провожая прохожих взглядом, которого не было видно из глубины лица, опухшего, как надутая кожаная грелка. Он был матёрым жителем улицы, с помощью алкогольных излишеств исключившим себя из бытовых дрязг и четырехугольника семьи, состоявшего из жены и двоих детей. Благоверная, в силу неверных представлений о жизни терпевшая его восемь лет, в один прекрасный день просто поменяла в двери замки, отравив бандеролью в форточку Пинины пожитки.

Сколько он так жил, неизвестно, но никто не знал, что написано в его паспорте в графе «имя, фамилия, отчество», и был он просто Пингвин. Пиня. За время такой аскетической жизни его мировоззрение и приоритеты сильно поменялись. Трезвость ума и бодрость духа были теперь равноценны мучительной гибели. Поэтому, не найдя в себе никаких талантов и способностей, Пиня стал доставлять оральные удовольствия своим более удачливым коллегам, которые иногда подшаманивали на погрузке-разгрузке чего угодно за еду, алкоголь и даже деньги. Это была каста, от которой веяло сытостью и хмелем, и к которой было выгодно примазаться. Способы же интеграции значения давно не имели, поэтому Пиня был всё время под мухой и даже иногда чувствовал приятную тяжесть в желудке от яств, щедро бросаемых ему прямо на землю.

К скамейке подошёл Лёня Куц, которого все называли Куций, подсел к Пине и, не здороваясь спросил:

– Слушай, ты Валерку не видел?

– Не, – сказал Пиня, мотнув головой, от чего его повело в сторону, и стал изображать Пизанскую башню, хоть никогда не был за границей.

Куций с завистью покосился на Пиню, потому что сам он ещё не перешагнул ту невидимую грань, за которой было уже не дно, не самое дно, а полная, огромная, бездонная чёрная дыра, называемая в народе просто: «жопа». Чёрная дыра, втягивающая в себя время, пространство и нормы морали.

Лёня стал вымещать свою злость на более слабом и обеспеченном, как это испокон века принято у революционного класса.

– Слышь, пидар, тебе сколько лет-то? А? – задал он первый пришедший в голову вопрос. Логика таких тестов оставляла желать всего наилучшего, а вот результат ещё никогда не подводил. Ещё пара вопросов, и можно отвести душу, попинав незадачливого собеседника, который всё равно ничего не примет на свой счёт.

Пиня пожал плечами, продолжая с философским упорством созерцать улицу.

– Слышь, чё молчишь? Не уважаешь меня, что ли? А, сосало распухшее?

Будь Пиня буддистским ламой, медитировать много лет подряд для него не составило бы особого труда. Реакции с его стороны не было настолько, что это могло вывести из себя и более чувствительного собеседника. Оставался вопрос №3 про остроту слуха с последующим вызовом на дуэль, где у Пини было столько же шансов одержать победу, как у сборной России по футболу на чемпионате мира.

Из подъезда вышли два подростка, испуганно глянули на Куцего и ускоренным шагом продефилировали мимо.

– А ну стопэ! – скомандовал Лёня, – ходь сюда, пацаны.

– Мы? – дрожащим голосом спросил Сашка.

– Нет, бля, дядя Петя из Самары. Вы, вы.

Ребята медленно подошли, усердно выискивая глазами что-то в районе кедов.

– Слышь, господа, вы Валерку знаете?

– Из 7-го «б»? – с надеждой спросил Пашка, который рад был отвести от себя тень подозрения в попытке сыграть в футбол предметом, к спорту не относящимся.

– Гэ, бля. От дебилы. Дядю Валеру из соседнего подъезда. Бородатый, как пират, и шатается вечно, как на палубе в шторм.

– Так, это, его ж вчера похоронили вроде, – Пашка глянул на Сашку, ища поддержки, но тот продолжал изучать носки своих кедов, ни о чём другом, казалось, не думая.

– Как так? Он чё ж это, умер, что ли?

– Ага, совсем.

– Во, бля! – Куций на секунду задумался, – так. А деньги у вас есть? На венок всеми любимому дяде Валере.

– Не, денег нету. Откуда у нас? – пролепетал Сашка, которому жгли карман две свёрнутые десятирублёвки.

– Слышь, а ну не жадничай, – и Куций стал подходить, смотря на мальчиков в упор, – там сиротки бедные голодают, а ты жлобишься. Доставай бабки, клоп, а то щас сниму ремень и пропишу по первое сентября. Понял?

Так как беспочвенность угроз в виде полного отсутствия ремня не была видна из-за пальто, Сашка дрожащей рукой отдал Куцему неосуществлённый обед в Макдональдсе, прощаясь взглядом с деньгами, как с лучшим другом.

– А ты хули как засватанный, – повернул куц к Паше подобревшее от купюр лицо, – есть чё? А?

– По-по-понима-мает-те, это мне м-м-мама на кроссовки…

– Ах ты, недоросль меркантильная, – Лёня взял протянутую пятидесятирублёвку, – там деточкам жрать нечего, а ему кроссовки. В этих походишь, тефлон. И чтоб никому, ясно? Благотворительность должна оставаться в тайне. А теперь валите галопом. Ну! Пшли!

Ребята так быстро исчезли из поля зрения, что Пиня, даже если бы понял, что это были его спасители, вряд ли бы успел их поблагодарить. Куций, забыв о его существовании, твёрдым шагом направился в «Любушку», чувствуя превосходство платежеспособного человека. О Валере он так и не вспомнил, потому что, помедли Лёня ещё чуть-чуть, и отправился бы в тот же санаторий, где у Валерки была теперь вечная прописка.