Читать книгу Как я был в немецком плену - Юрий Владимиров - Страница 8

В начале июля 1939 года я отправился в родную деревню на летние каникулы. На серьезные события, разворачивавшиеся в то время внутри страны и вне её, я, как и многие молодые люди, тогда не обращал особого внимания и сильно не задумывался над ними. А между тем надвигалась война, и руководство страны усиленно готовилось к ней, укрепляя, но и, к несчастью, также ослабляя из-за репрессий Красную армию, точнее – Рабоче-крестьянскую Красную армию (сокращенно – РККА). Одновременно оно усиливало трудовую дисциплину, обучало население военному делу, а главное, увеличивало выпуск военной техники.

15 марта 1938 года И. В. Сталин после соответствующего судебного фарса расстрелял своих бывших главных соратников – Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова и других. А только за три дня до этого Германия присоединила к себе Австрию. Летом того же года на Дальнем Востоке у озера Хасан шли сильные бои наших войск с японцами. В сентябре 1938 года Мюнхенскими соглашениями Германии была отдана пограничная с нею Судетская область Чехословакии, а в декабре в нашей стране вышло постановление, согласно которому за три опоздания на работу виновнику полагалось увольнение.

В начале 1939 года в Испании установился диктаторский режим генерала Франко, а в марте Германия полностью оккупировала Чехословакию и начались переговоры представителей Великобритании и Франции с правительством нашей страны о гарантировании безопасности Польше, Румынии, прибалтийским и другим государствам от возможной германской агрессии. Летом в Монголии произошли упорные бои советских войск с японскими у озера Халхин-Гол (там сложил тогда голову мой однодеревенец Николай Гладков).

…Часть июля и первую половину августа 1939 года я в последний раз в своей жизни поработал вместе со сверстниками на поле родного колхоза при уборке урожая: вязал снопы, укладывал их в скирды и привозил их на общее гумно. Много купался, гулял, ездил на велосипеде, общался с друзьями и особенно много – со старшим двоюродным братом Александром Егоровичем Наперсткиным, обучавшимся на последнем курсе Марийского (Йошкар-Олинского) лесотехнического института.

А пока я находился в деревне на летних каникулах, в августе 1939 года руководство нашего государства приняло судьбоносное решение о заключении с Германией договора о ненападении, а позже имели место секретные договоренности о разделах сфер влияния обоих государств, о судьбе Прибалтики и Бессарабии.

1 сентября 1939 года осталось известным тем, что в этот день Германия напала на Польшу, после чего Великобритания и Франция объявили войну Германии, и так началась Вторая мировая война.

17 сентября наши войска вступили на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Для проведения этой операции были мобилизованы даже несколько наших студентов-старшекурсников, отслуживших ранее в армии, и особенно – имеющие командирские звания.

В институте у нас большое значение стали придавать изучению предмета «военное дело», занимавшего 140 учебных часов. По этому предмету, посвященному в основном действиям пехоты, нам пришлось летом 1940 года держать экзамен, который я сдал на пятерку. Кафедрой военного дела в те годы руководил авиатор майор Осинцев, преподавал предмет пожилой полковник – артиллерист Горин, который был очень интеллигентным и добрым человеком. Забегая вперед, отмечу, что на занятиях по военному делу мы хорошо изучили трехлинейную винтовку образца 1891/1930 годов конструкции С. И. Мосина (калибра 7,62 мм) и даже стреляли из неё боевыми патронами. Это происходило тогда, когда осенью 1939 года у нас принимали нормы на значок «Ворошиловский стрелок», для чего мы специально посещали тир на физкультурном стадионе кондитерской фабрики «Ударница».

Однажды в один из прохладных, но сухих дней конца апреля 1940 года полковник Горин повёз нас на электричке с Курского вокзала до станции Битца, где местность была хорошо пригодной для военной учебы, и Горин провёл здесь с нами практическое занятие по отработке тактики боя, включая перебежки, лазания по-пластунски и пр. Всё проходило очень весело.

Еще одним незабываемым для меня и моих друзей событием, связанным с изучением предмета «военное дело», была сдача норм на значок ПВХО. В один из теплых майских дней 1940 года нас привели в Нескучный сад и заставили спуститься в глубокий овраг. В этом овраге находился деревянный барак, предназначенный специально для сдачи норм на значок ПВХО. В том бараке, хорошо загерметизированном, нас заставили надеть противогаз и «противоипритный костюм», усадили на скамейки и заполнили помещение ядовитым газом (по-видимому, хлорпикрином). Через некоторое время нас выпустили. Так мы все благополучно сдали нормы на значок ПВХО.

В апреле 1940 года в институте организовали курсы пулеметчиков, которые вел один из студентов, отслуживших ранее в армии, третьекурсник Котов. Я очень хотел записаться на них, но Степан Кадышев, еще ранее «уполномоченный» моим покойным отцом всячески следить за мной, не дал мне это сделать.

Комсоргом нашей группы был тогда Боря (Борис Сергеевич) Денежкин, родом из Армавира. Отец его погиб в Гражданскую войну, и мать вышла снова замуж за друга отца, но вскоре умерла. Однако отчим очень хорошо относился к Боре и вырастил его. В 1940–1941 годах мы с Борей активно занимались в кружке по дзюдо. После окончания пулеметных курсов он летом 1941 года ушел добровольно на фронт и осенью того же года под Вязьмой попал в плен. В апреле 1945 года где-то под Берлином Боря был освобожден из плена и в составе Советской армии принял участие во взятии этого города, за что получил соответствующую медаль и медаль «За победу над Германией». Осенью 1945 года он вернулся в Москву для продолжения учебы в Институте стали, который и окончил в конце 1947 года. В конце 60-х годов его взяли на работу в ЦК КПСС, а оттуда – в Министерство черной металлургии СССР и в руководство аппарата стран СЭВ. Он умер от инфаркта в июне 1990 года.

В середине ноября 1939 года в институте состоялась лекция молодого полковника о международном положении. Она была для нас очень интересной. При этом лектор лихо прогнозировал для СССР блестящие военные перспективы. Он заявил, что вскоре Финляндия будет в составе СССР, так как «вот-вот начнется война с этим мелким государством, а после того, как болота на границах и внутри Финляндии замерзнут, наши танки легко домчатся до Хельсинки».

И действительно, 30 ноября началась Финская война. Некоторые студенты и аспиранты нашего института, как и других вузов, предприятий и организаций, подали заявления с просьбой о включении их в состав лыжных батальонов, направляемых на фронт против «белофиннов». Я подумал было сделать то же самое, но Степан решительно отверг моё намерение.

По окончании зимней экзаменационной сессии в январе 1940 года я получил от профкома института бесплатную путевку «за хорошие показатели в учебе и активность в общественной жизни» и отправился на 12 суток в Дом отдыха «Ильинское» на берегу Москвы-реки.

Примерно в середине марта 1940 года война с Финляндией закончилась миром. А в апреле немцы оккупировали Данию и Норвегию и внезапно начали молниеносное наступление на границах Нидерландов и Бельгии. Захватив оба эти государства, они ворвались с севера на территорию Франции и вступили в Париж.

7 мая 1940 года в Красной армии ввели генеральские звания. Генералы не имели тогда погон, но их мундиры делались с петлицами на воротнике, на которых были предусмотрены от одной до четырех звездочек в зависимости от звания генерала: майора, лейтенанта, полковника, армии. Разумеется, большой интерес вызвал у всех список, фотографиями генералов и сведениями о них.

…Третий семестр учебы на втором курсе у нас завершился на месяц раньше, чем на других курсах: в мае мы сдали все положенные зачеты и экзамены и перешли на третий курс. Это произошло потому, что всех второкурсников направляли в июне на первую месячную ознакомительную практику на предприятия. Многих послали на юг – на Украину. Моя группа, как и еще две группы, специализировавшиеся по прокатному производству, поехала на Днепровский металлургический завод (позже комбинат) имени Ф. Э. Дзержинского в Днепродзержинске. Конечным пунктом для нашего поезда оказался Днепропетровск. Я тогда не мог вообразить, что через два года именно в этом городе будет решаться вопрос моей жизни и смерти и что позднее многое в моей судьбе будет связано с Днепропетровском.

В то время на заводе начинал свою карьеру Л. И. Брежнев. Главным инженером предприятия был Ф. С. Таранов, а главным энергетиком – В. А. Герасименко, которые сразу после войны переехали жить в Москву и заняли руководящие должности в Министерстве черной металлургии СССР.

Тогда в Днепродзержинске из громкоговорителей мы узнавали о событиях в нашей стране и в мире. Нас особенно потрясали вести об успехах германской армии на французском фронте. 22 июня 1940 года мы узнали, что Франция капитулировала.

В то лето в нашей стране её руководство, готовясь к неизбежной войне, приняло ряд новых, очень серьезных мер. Началось создание специализированных по профессиям ремесленных (РУ) и профессионально-технических (ПТУ) училищ и школ фабрично-заводского обучения (ФЗО), куда стали направлять подростков. Они получали форменную одежду – шинели, пиджачки с петлицами и фуражки с соответствующими эмблемами.

26 июня вышло постановление об упорядочении трудовой дисциплины, введении семидневной рабочей недели и о переходе на 8-часовой рабочий день с семичасового, установленного в 1927 году. За опоздание на работу на 20 минут полагалось удержание в течение полугода 25 % месячной зарплаты, а прогул без уважительных причин – отдача под суд и удержание 25 % зарплаты, за самовольный уход с работы грозило тюремное заключение на срок от 2 до 6 месяцев.

Летом 1940 года наши войска вступили на территорию Бессарабии и Западной Буковины, отняли их у Румынии и присоединили к СССР. В августе произошло официальное принятие Литвы, Латвии и Эстонии в состав нашего государства.

В августе я закончил свои летние каникулы и снова выехал в Москву. В этот день ни я, ни мои родные не предполагали, что я возвращусь домой только через 6 лет и больше не увижу многих своих земляков. Из нашей деревни ушли на войну около 250 мужчин, из которых 110 погибли.

Мама вручила мне маленький чувашский «талисман», который должен был уберечь меня от возможных больших бед, болезней и других несчастий и, конечно, от смерти. Он представлял собой тоненький бумажный пакетик размером 2×3 см, внутри которого находились несколько черных зернышек от цветов местного ядовитого и наркотического растения (не знаю, как оно называется по-русски) и кусочки суровой некрашеной нитки из конопляной пеньки.

Но эта нитка была необычной. Дело в том, что когда в нашей деревне, а также в соседних чувашских деревнях и селах кто-нибудь умирал, то сразу же после предания покойного земле всем присутствующим раздавали непосредственно на кладбище отрезки упомянутой нитки. Так вот, в моем «талисмане» были кусочки от такой нитки, которые вручались при похоронах отца и маминой мамы – бабушки Феодосии. Кроме того, говорили, что накануне мама продержала эту нитку одну ночь намотанной вокруг отцовского надгробия и бабушкиного креста.

При возникновении большой опасности или перед необходимостью преодоления сложного препятствия (например, перед сдачей экзамена, визитом к начальству с серьезной просьбой) следовало, как наставляла мама, вынув данный талисман, положить на него пальцы и решительно сказать про себя или вслух слова «Я одержу победу», «Я выздоровею», «Я останусь цел» или другие в зависимости от конкретной ситуации. При этом требовалось вспомнить своих близких покойных и просить у них помощи.