Читать книгу Казак в океане - Юрий Волошин - Страница 3

Три человека осторожно пробирались по тропе, недавно прорубленной в густом лесу, напоенном дождем и ароматами многочисленных цветов.

Впереди шагал мальчик с мачете в руке, за ним мужчина, опираясь на палку, и замыкала шествие женщина.

Все они были обессилены, истощены и оборваны. Они не разговаривали, часто останавливались, прислушивались, отдыхали, пили воду и снова шагали. Шагали трудно, медленно, обходя валуны и поваленные деревья.

– Все, – сказал мужчина. – Больше нет сил. Голова раскалывается.

– Я говорила, Люк, что еще рано пускаться в такой трудный путь, – сказала смуглая женщина.

Это была Катуари и ее спутники.

Они молча сидели на влажной земле, пили воду и обтирались от пота и капель дождя, недавно прошедшего. После него тропа раскисла, и ходить по ней стало еще труднее.

– Надо день отдохнуть, Люк, – безвольно молвила Катуари. – Так мы не дойдем – или с голоду околеем, или помрем от усталости.

Лука не отвечал. Сил даже на это недоставало.

– Смотри, Жан едва держится, – не унималась Катуари. – А без него нам и дня не пройти.

Лука молча кивнул, опрокинулся осторожно на спину и прикрыл рукой глаза.

Сутки отдыха пошли всем на пользу. Даже на следующий день они не спешили в дорогу. Лишь после полудня тронулись, немного подкрепившись тем, что нашли в окрестностях. Благо воды было достаточно.

– Так мы и за две недели не дойдем, – ни к кому не обращаясь, говорил Лука, когда они сидели у костра, грызли корешки и листья, улиток, которых Лука и в рот-то смог взять лишь после долгих уговоров Катуари. Она и Жан ели еще и толстых гусениц, а ящерицы, иногда попадавшиеся Жану, были верхом наслаждения и доставались только Луке.

– Мы проходим за день не больше шести миль, – еще раз заметил Лука вечером. – А до усадьбы не менее двадцати. Сколько это нам надо шагать?

– Но ведь немного мы уже прошли, Люк, – отвечала бодро Ката. – Обязательно пройдем и то, что осталось. Главное – не спешить. Так будет надежнее.

– Так это сегодня мы столько прошли, – не сдавался Лука. – Потому что отдохнувшие, да и с едой повезло. Завтра хорошо если четыре мили одолеем.

– Не расстраивай себя, Люк. Все самое страшное уже позади. Смотри, я хорошо себя чувствую. И ты с каждым днем поправляешься.

– Да, но мы уже идем почти неделю!

– Ну и что из этого? Еще немного, и мы будем в усадьбе.

Лука вздохнул, продолжать разговор не хотелось. Только спать, чтобы избавиться от этой проклятой изнуряющей его головной боли. Уже и рана почти зажила, а голова все продолжает болеть. Не так, как раньше, но сильно. Особенно от усталости.

Еще три дня трудной дороги, и они вышли в предгорье. Тут тропа была почище, уклон не такой извилистый и крутой, и настроение у всех улучшилось.

Наконец вышли к месту, где Лука и Жан отпустили лошадей.

– Вот теперь я верю, что мы дошли! – радостно воскликнул Лука. – Еще день – и мы дома! Скорее бы!

С каждой милей идти становилось все легче, хотя это не ощущалось из-за сильнейшей усталости и голода.

Они не дошли всего две мили и повалились уже в коротких сумерках на землю, проклиная все на свете.

Ночь прошла в возбуждении. Все часто просыпались то от холода, то от укусов москитов, то от смутного ощущения опасности.

Последние мили прошли с огромным желанием перейти на бег. Сил на это у них не было, лишь мечта побыстрее оказаться дома.

Негры, заметив их, бросили работу на плантации. Прибежали, помогли, дали немного еды и отвели в усадьбу.

– Господи! – воскликнул дед Макей, увидев Луку. – На тебе лица нет, сынок! И где ж ты столько времени пропадал? Мы давно похоронили тебя! Ну здравствуй, бродяга ты этакий!

Макей нежно обнял Луку, облобызал, слезы выступили у него на глазах. После недолгих расспросов их накормили и уложили спать в самом прохладном месте дома.

Назар, вернувшись с верфи, узнал о возвращении Луки и бросился к нему.

– Погоди, Назар! – остановил того дед Макей. – Пусть поспит. Намаялся он за эти дни, ранен был в голову. И сейчас еще не очухался. Малец спас его. И эту, его индианку. Никак не могу запомнить ее мудреного имени.

– Катуари с ним пришла? – Назар остолбенел от этого известия, хотя прекрасно знал, что же заставило его друга мчаться в горы, в самое пекло.

– Заявилась! На сносях девка, должен тебе сказать, – лукаво промолвил дед Макей и весело захихикал. – Видать, скоро тут ребенком запахнет. А крику от него сколько! Но дети – это дело доброе, как же без них-то, – серьезно заметил Макей.

– Ты так говоришь, словно уверен в отцовстве Луки, – с тоской в голосе ответил Назар.

– А как же? Это все знали, что Лука таскается с этой бабой. Один ты не замечал или не хотел отчего-то замечать.

– Да-а! – протянул Назар в растерянности. – Ну и дела! Он же женат!

– Э, парень! Дело молодое, и не нам судить их проделки. Пути Господни неисповедимы. И все, что ни делает Бог – все к лучшему!

– Не примешивай всякое непотребство Богу, Макей! Не богохульствуй!

– Сам-то ты как поглядывал на эту бабенку? Сердишься, что не получилось? А и верно! Не про тебя эта бабенка. Староват ты для нее. Ищи себе постарше, постепеннее!

Назар отмахнулся и ушел переживать в одиночестве.

Пока Лука спал, колдун Эфу сумел осмотреть его и принялся лечить, бормоча заклинания, хотя Назар ругался и протестовал.

– Да пусть колдует, Назар! – вступился Савко. – Что он, повредит, что ли?

– Бесовское это дело! Христианину это негоже, Савко! Стыд, да и только!

– Поглядим, что получится. Я верю этому чернокожему кудеснику.

С утра все собрались в усадьбе. Ожидали пробуждения прибывших. Тихо переговаривались и обсуждали новости из поселка. Савко сказал:

– Я недавно был там. Слышал про пару убитых в лесу. Тоже подумал про Луку. И теперь понимаю, что случилось на самом деле.

– И что ж ты понял? – неприветливо спросил Назар.

– Это наверняка были они! Только французы говорили, что женщина была белой. Все в крови! Я не хотел вас огорчать и промолчал. И хорошо сделал.

– Так она и не похожа на индианку, – заметил Назар.

– Ну и хорошо! – воскликнул Колен. – Я вот живу с негритянкой, и ничего хорошего. Никуда с нею не появишься. Смотрят на тебя, как на чумного!

– А куда тебе выходить с твоей пиратской рожей? – взвился дед Макей, с трудом подбирая нужные французские слова.

– Будто ты, дед, не пират? – обиделся Колен. – Вместе грабили испанцев.

– Ладно, ребята, не шумите, – предупредил Савко. – Вон Лука вроде бы появился. Поспешим узнать новости.

– Дайте умыться, ребята! – отбивался Лука. – Не приставайте сильно, а то голова у меня расколется. Хотя сегодня не так болит. Это дом помогает!

– Да не дом, Лука, а колдун Эфу, – Савко весело осклабился и добавил: – Он часа три выплясывал вокруг тебя, когда ты спал. Значит, помогло. Назар тут разорялся, протестовал против бесовских наваждений. Да я не дал знахаря прогнать!

Лука немного рассказал свои мытарства. Появилась Катуари. Она была завернута в простыню, совершенно не стеснялась этого, и Лука заметил строго:

– В каком виде ты пришла, Ката?

– Не в лохмотьях же мне ходить? – усмехнулась она. – Ты бы приготовил мне платье, раз уж я в вашем обществе.

– Олухи! – завопил дед Макей. – Колен, тащи платье своей чернушки! Надо же одеть бабу, а то и впрямь срам один.

Колен с веселым смехом умчался и вскоре вернулся с платьем, выбрав самое красивое и новое.

– Бери, Ката! Дарю! Потом тебе Лука купит лучшее, но и это сойдет пока!

Индианка благодарно взглянула на Колена, кивнула и вышла переодеться.

– Лука, у тебя появились новые заботы! – хохотнул Савко. – Справишься ли? Ведь и жену надо ублажить. А двоих-то потруднее будет.

Лука стрельнул глазами на балагура и подумал, что тот по сути прав. И настроение испортилось.

– Вот это действительно великая забота и головная боль! – согласился Лука. – С нею и Эфу не справится.

– Насчет Эфу ты не очень-то сомневайся, Лука, – не унимался Савко. – Я с ним много говорю. И смотрел, как он колдует. Вроде одни глупости и несуразности, а как помогает! И в своем деле он мастак.

Появилась Катуари. Она причесалась, в волосах алел цветок, и выглядела женщина в подаренном платье очень привлекательно. Фигура и осанка были гордыми, грациозными, беременность нисколько этому не мешала.

А Лука подумал неожиданно: «Вот бы ей научиться держаться по-европейски! Никто бы и не заметил, что она метиска. С ее-то глазами!»

А вслух заметил, немного смущаясь:

– Ката, я не ожидал, что ты будешь так здорово смотреться в платье. Оно тебе очень идет. Немного широковато, но мы купим лучшее, и ты будешь неотразима. Вот немного отдохнем и поедем в поселок покупать тебе туалеты.

– Смотрите, как он заговорил, – хохотнул Савко. – Прямо-таки настоящий француз! Этак ты скоро сможешь посещать лучшие дома Бас-Тера!

– Брось ты, Савко! Вон Назар всеми премудростями этикета овладел, а что толку? Кто хочет его принимать? А со мною еще хуже будет.

– Не горюй, Лука! Все утрясется.

– Лучше скажите, как строятся корабль и мой дом?

– Да что они?! Ты поведай нам про свои приключения, Лука, – не унимался Савко. – Мы уже битый час ждем твоего пробуждения именно для этого. Начинай.

Лука хоть и отнекивался, но пришлось уступить. И они с Катой принялись рассказывать про свои мытарства и несчастья.

Это продолжалось и за завтраком, который устроили в их честь отменным.

Лука все порывался поехать на верфь и к дому. Пришедший Эфу настаивал на полном покое. И Ката с готовностью присоединилась к нему.

– Тебе никак нельзя много говорить и тем более двигаться, Люк. Эфу прав. С головой шутить опасно. Скажи ему, Эфу, – вскинула она голову на негра.

Тот энергично закивал, а потом бесцеремонно стал выплясывать по комнате, выкрикивать заклинания, вопить, греметь, и все это не прекращая отплясывать замысловатый танец. Весь мокрый от пота и запыхавшийся, он заставил Луку проглотить отвар странного вкуса и запаха.

Потом колдун стал что-то тихо бормотать, делать руками пассы вокруг головы раненого, и Лука, ощутив приятное тепло и сонливость, погрузился в забытье.

Колдун оглядел Луку, подул ему в лицо и на цыпочках ушел, забрав амулеты.

Ката с интересом смотрела на эту процедуру, потом проводила колдуна до дверей.

Лишь через несколько дней Луке разрешили выйти погулять, а потом и отправиться на верфь.

Он удивился, углядев, что судно уже с мачтами и якорями, добытыми на перешейке, куда Самюэль направил людей за ними и всякими другими железками. Изнутри слышались перестук молотков и топоров, визг пил, крики и ругань Самюэля. Луку приятно поразило то, что на стройке много людей. И работали они интенсивно и добросовестно.

– О, Люк! – приветствовал того Самюэль. Он появился из люка трюма и теперь с раскрытыми объятиями приглашал хозяина на борт. – Быстрей на палубу, Люк! Я покажу, как много мы успели сделать!

Лука поднялся по длинным шатким сходням на палубу. Она была вся завалена стружками, щепками, досками и канатами. Негры работали усердно, завидев хозяина, кланялись, скалили белые зубы и старались еще сильнее.

– Самюэль, дружище! Как я рад, что дела спорятся! Это Назар побеспокоился о работниках?

– Не только, Люк. И Савко, и Колен посодействовали. Так что через месяц я буду готов выйти в море в пробный рейс.

– Поздравляю, Самюэль. Сколько кают устроили?

– Четыре, Люк. Как ты и просил. И реи поставили на два фута длиннее. Ход должен быть хорошим. Соотношения для этого подходящие.

– А сам-то изучаешь премудрости навигации? Я вот больше месяца книжки не брал в руки. Надо наверстывать время, друг ты мой!

Самюэль избежал ответа, а Лука был слишком увлечен осмотром. Настроение его разом подскочило. Он улыбался и не мог наглядеться на свой корабль.

– Я смотрю, ты и мачты поставил выше, чем обычно. Не будет ли это влиять на остойчивость?

– Все будет зависеть от силы ветра. А в ураган мало какое судно может устоять. Будем надеяться, что мы успеем убрать верхние паруса. И на бизани поставили рею для дополнительного паруса. Одного латинского, как мне показалось, будет маловато, а мачта позволяет это.

– Что ж, через месяц поглядим, что за корабль ты отгрохал. А шлюпки построил? Я их что-то не вижу.

– Две у нас уже имеются. Если понадобится – построим третью. Пока обойдемся двумя.

Лука обошел еще раз судно, заглянул в трюм, в каюты, где заканчивалась отделка, и заметил Самюэлю:

– Я хотел бы вооружить судно пушками. Время неспокойное, и на море это не помешает. Пусть устроят пушечные порты. Не более трех с каждого борта.

– Так ведь пушек нет, Люк!

– Будут. Это дело достаточно важное, и я не собираюсь отказываться от вооружения. Так что и пороховой погреб потребуется устроить надежный.

– Как скажешь, хозяин. Сделаем.

– До скорого, Самюэль, – закончил осмотр Лука. – Гляну на дом. Скоро жену надо будет привозить.

– А как же индианка, Люк? – не преминул напомнить старый рыбак.

– Не знаю, Самюэль. Все ломаю голову и ничего придумать не могу. Подожду, когда само что-то прояснится. До рождения ребенка я ничего не хочу предпринимать. Впрочем, время покажет…

С домом дела обстояли еще лучше. Он был практически готов, и внутри производились отделочные работы.

Лука обошел все пять комнат для хозяев и три для слуг. Ему было приятно сознавать, что это его собственный дом, что он ни от кого не будет зависеть и что друзья окажутся поблизости.

Он оглядел окрестности. Дом стоял в двухстах шагах от моря на невысоком бугре. Верфь видна не была, ее закрывал скалистый мыс с башнеобразным возвышением на самой оконечности.

Лука легко поднялся по ступеням, вырубленным самой природой, и оказался над пенными волнами, яростно лизавшими каменное основание мыса. С высоты в семьдесят футов волны не казались столь грозными, но грохот их отчетливо долетал сюда. Брызги пронизывали лучи солнца, и этот каскад расцвечивался обрывками радуги. Все это было величественно и очень красиво.

Лука спустился вниз, на тропу, вьющуюся среди кустарника и редких пальм. Он подумал с сомнением, а понравится ли Луизе это уединенное место? А Катуари?

Он задумал привести ее сюда и показать дом, где он хотел бы жить с этой немного необычной женщиной, так волновавшей его. Но как это будет, ведь есть еще и Луиза, которая вряд ли согласится на такое.

Потом Лука вспомнил, что жена его не католичка и с разводом у протестантов дела обстоят проще. И все же он сильно волновался, сомневался и злился. Злился на самого себя, сам не зная за что.

Катуари долго в задумчивости стояла на узкой площадке утеса над бушующими внизу волнами – ветер был свежим. Почти отвесный обрыв блестел от влаги, манил своей тайной и страшил одновременно.

– Ты что так задумалась, Ката? – спросил Лука, осторожно обняв ее за талию и заглядывая вниз. – Не стоит так близко подходить к краю. Высоко, а ветер сильный и порывистый.

Она повернула к нему задумчивое лицо, улыбнулась, затем промолвила:

– Здесь так одиноко и величественно. Я раньше никогда здесь не бывала.

– Согласен, Ката. Место красивое и грозное одновременно. Здесь ты будешь высматривать наш корабль в ожидании моего возвращения. Романтично, не так ли? Что скажешь на это, любимая?

– Это меня не устраивает, Люк. Я хочу постоянно быть рядом с тобой.

– Это не очень удобно для женщины, Ката. К тому же скоро появится наш ребенок, и ты не можешь оставлять его на такое длительное время.

– Первое время да, но потом смогу, Люк!.. Меня всегда тянуло к морю. Я не испытываю никаких неудобств в пироге, а на этом судне и каюты есть. Полное удовольствие плавать на таком судне. Мне постоянно завидно, когда вижу вдали парус.

– Я рад, что твои стремления могут осуществиться не так скоро, как ты хотела бы, – ответил Лука, нежно прижал женщину к себе и поцеловал, ощутив ее трепетное желание.

Она требовательно притянула его к себе, просительно глянула в его глаза. Лука задышал бурно, с трудом и тут же ответил страстными поцелуями, торопливо расстегивая крючки платья.

Это были восхитительные минуты! Тугой ветер, теплый и влажный, грохот волн и неистовые ласки, слегка сдерживаемые ее положением.

– Милый, ты не покинешь меня? – спросила она покорно, когда они отдышались и сидели под струями ветра на краю пропасти.

– Зачем такие глупые мысли заполняют такую милую головку? – ответил Лука слишком поспешно, смутился в душе, но ничего больше не добавил.

– Ты как-то странно ответил, Люк. Что у тебя на душе? Поведай, прошу.

– Что у меня может быть на душе, Ката? Просто вспомнил про всевозможные приключения, если французы дознаются про мою помощь вам с оружием.

– Разве для этого имеются основания? Ты меня пугаешь.

– К сожалению, поиски того, кто это сделал, продолжаются. Мне вчера говорил Савко. Он вернулся из поселка, там ходят слухи, что это житель острова, и его все еще разыскивают. Ты понимаешь, что будет?

– Конечно, милый! Может, нам уехать на другой остров? Например, на Доминику или даже на Мартинику, как вы ее называете.

– Если они докопаются до меня, то уходить надо будет очень далеко. Дальше Сент-Мартена, дорогая моя.

Катуари сильно опечалилась. Она затихла и долго молчала. Молчал и Лука, задумавшись о своих запутанных делах, разобраться с которыми он пока не мог.

– Я бы хотела на Доминику, Люк, – наконец промолвила она неуверенно.

– Это слишком близко, Ката. Там легко нас обнаружат. Кстати, ты ничего нового не можешь мне поведать о своих родителях? Откуда была твоя мать?

Она помолчала, как бы собираясь с мыслями, ответила тихо, с грустинкой:

– Мне ничего не говорили о ней. Только и узнала, что она англичанка и захватили ее в плен наши карибы больше двадцати лет назад. И с тех пор на шее у меня этот медальон. Колдун и жрец, который мог об этом рассказать, уже умер и захватил с собой в могилу мою тайну.

– А отец? Он ведь мог тебе что-то говорить?

– Не знаю, Люк. Но он ничего мне не говорил. Никогда не вспоминал о ней. Да я и сама только несколько лет назад узнала правду о своем рождении. Отца уже не было в живых.

– А муж? Ты его любила? Как вы жили?

Женщина задумалась, пощурилась, но ответила:

– Муж погиб в стычке два года назад. Я не чувствовала к нему ничего, но должна была уважать и слушать. А он был довольно груб, и я только теперь стала понимать, что это от ненависти к белым, к моему происхождению.

Они долго молчали, пока Лука не спросил:

– Почему у тебя не было детей, Ката?

– Не знаю, Люк. Меня и муж постоянно спрашивал, ругал, пытался бить. Теперь знаю, что не во мне дело. И я так довольна, Люк!

Он услышал в ее тоне так много теплоты и любви, что разволновался, представив, что ей придется пережить, когда он привезет сюда Луизу. Стало тоскливо на душе.

А Ката продолжала ворковать, хотя Лука почти не вникал в это. Понимал лишь, что женщина, сама не зная, что ее ожидает, мечтает и радуется.

И чтобы охладить ее пыл, спросил:

– Что слышно о твоих карибах, Ката?

Она быстро глянула на него расширенными глазами, ответила в раздумье:

– Какие вы странные, белые. – Она помолчала немножко, потом сказала: – Плохие вести принес один кариб.

– Что за вести? Я не знал, что здесь был кариб.

– Зачем волновать людей. Он был тайно, и я с ним говорила.

Лука вопросительно глянул на индианку.

– Мало нас осталось. Зовет на свой остров.

– На Лимагуигу, как ты его называешь?

– Нет. На Доминику, так этот остров теперь называется, – усмехнулась Ката и прислонила голову к груди Луки.

– И что ты решила? – в волнении спросил Лука.

– Я долго думала над твоими словами, вспоминала, что произошло с моим народом здесь. Так будет и на Доминике. И ничего мы не сможем сделать. Противостоять белым у нас нет возможности, Люк. Ты был прав. У меня есть ты… и наш ребенок. Я вдруг захотела, чтобы он был белым и не испытал того, что мой народ.

– Его народом будем мы с тобой, Ката.

Она взглянула на него странным взглядом и промолчала.

Наконец судно можно было отправлять в пробное плавание.

Самюэль, разодетый по такому случаю в праздничный камзол с кружевной сорочкой, короткие штаны и белые чулки, постукивал новыми башмаками по новенькой палубе, горделиво оглядывал свое детище и ждал лишь приказа хозяина поднимать якоря.

Лука явился с Жаном, взошел на палубу, сходни убрали, он задрал голову, глянул на реи, где ждали команды матросы. Он кивнул, паруса упали, развернулись, ветер потрепал их и слегка надул. Якоря медленно вынырнули из воды, корпус слегка качнулся, и судно сдвинулось с места.

Рулевой Колен орудовал штурвалом, выводя судно в море. На берегу стоял Назар, негры скалили зубы.

– Вот мы и в море! – воскликнул Лука, вдыхая полной грудью свежий влажный ветер. – Все же приятно снова ощутить под ногами родную палубу, не так ли, – посмотрел он на Савку и деда Макея.

– Не знаю, не пробовал, сынок, – хохотнул Макей и добавил: – Это ведь твое судно, а мы лишь матросы.

– У нас, Лука, кишка тонка. Не по нашим грошам корабли себе заводить, – поддакнул Савко.

– Погодите вы! И у вас может быть такой корабль, друзья! Придет время.

– Держи шире карман, Лука! – Савко не сдавал позиций. – Где нам найти такую богатую жену, как у тебя? И где взять такую любовницу, как твоя Ката с ее кучей драгоценностей? Это только тебе так повезло. А что до нас, то я буду рад и просто работать рядом с тобой!

И хотя Савко говорил в шутливом тоне, Лука слышал в его голосе сожаление. Он хлопнул друга по плечу, улыбнулся добродушно и ответил:

– А ты не грусти, Савко. Быть и тебе богатым! Работай, жди и надейся!

Глаза казака заблестели, заискрились. Он пробормотал себе под нос:

– Вот бы сбылись твои слова, Лука! Я бы поставил тебе такую выпивку, что ты и за неделю не осилил бы!

– Я ж не пью, Савко! Может, что другое поставишь?

– Забыл, друг! Но обещаю, что поставлю обязательно. Лишь бы твои слова сбылись, осуществились!

– Не сомневайся, Савко! Так и будет!

Через сутки путешественники вернулись. По общему мнению, корабль получился вполне сносный. Руля слушался, ход давал хороший, но Лука все же предложил:

– Хорошо бы прорезать отверстия ниже палубы для весел. Больше четырех пар не надо, будет в самый раз. И весла вытесать.

– Люк, на кой черт это тебе сдалось? – возмутился дед Макей.

– Что-то ты, дед, меня по-французски назвал, – улыбнулся Лука.

– Так все тебя здесь так величают. Вот и сорвалось, – смутился дед.

– Ладно, не горюй! Все правильно.

Судно стало на якорь в сотне саженей от берега в ожидании груза и выхода по намеченному маршруту. Все знали, что первым делом Лука отправится на Сент-Мартен на встречу с Луизой.

На него поглядывали с чувством некоторой жалости. Как он выкрутится из этого положения? Всех это занимало, и хотя говорить вслух при Луке никто особо не решался, но вопросы отражались на лицах.

Сам Лука только и делал, что возвращался к этому вопросу, и ничего до сих пор придумать не мог.

Покидать Луизу было бы постыдным делом, но и оставить Кату он не мог. К тому же его бросало в жар при мысли, что может устроить Ката, узнав, что он женат и что жена ждет ребенка. А от нее можно ждать всего. И самого ужасного. Она достаточно решительна и целеустремленна. Лука побаивался за нее.

И все же он отправлялся на Сент-Мартен, так и не выяснив отношения Катуари к предполагаемому знакомству с Луизой. С тяжелым сердцем он покидал берега Гваделупы.

Груза было мало, но это его не интересовало. Главное, побыстрее покончить с двусмысленностью, вернуться с чем-то определенным.

Луиза встретила Луку так же, как и в прошлый раз. Она не упрекнула в столь долгом отсутствии, а Лука был нежен и предупредителен. Показал рубец на голове, заметив значительно:

– Вот что меня задержало, Луиза. Индейцы напали. К тому же я потерял у берегов Гваделупы свой корабль и пришлось строить новый. Сама понимаешь, как я переживал все это время.

– Господи, Люк! Что это на тебя валятся все невзгоды?! Как приятно снова видеть тебя рядом. А скоро ты станешь отцом. Осталось не больше месяца. Ты будешь со мною? – И глаза женщины просительно улыбнулись.

В них Лука прочел мольбу, покорность и много еще такого, что трудно было распознать умом. Чувства его потеплели, хотя он заметил, что Луиза постарела, расплылась и уже не казалась ему столь желанной. Мелькнула мысль, что он так и не смог распознать ее, когда познакомился.

Он маялся в этом городке, не понимал здешней речи, а французский звучал редко.

Лука поехал на французскую часть острова. Ему хотелось поговорить с бывшим пиратом и зятем его друга Якима, который не смог приехать по причине беременности жены. Да и жили они отдельно, в пяти милях ближе к Бас-Теру. Встречались довольно часто, но эти встречи не давали больше того удовольствия, как прежде. Яким тоже не испытывал особой потребности в дружбе Луки. Он это ощущал.

И все же поговорить с пиратом, передать привет от дочери с мужем, рассказать про их жизнь ему хотелось. Да и общество французского городка ему больше нравилось.

Он взял с собой только Жана. Мальчишка подрос, возмужал, в европейском костюме мало отличался от густо загорелых поселенцев-работяг.

Легкая таратайка быстро неслась по уже знакомой пыльной дороге. Лука с интересом поглядывал на плантации и прикидывал, как у себя можно использовать тот опыт, который уже накоплен на этих северных островах, давно заселенных французами, голландцами и англичанами.

Жан вертел головой, восторгался красотами местных пейзажей. С высоты острова было видно скалистое побережье с несколькими маленькими островками в окружении рифов. Они были покрыты буйной растительностью, манили к себе уединением и красотой.

А Лука все размышлял о своем незавидном положении, о том, как он запутался в отношениях к Луизе и к Катуари. Он так и не решился рассказать им правду.

Опрятный городок Мариго показался Луке необычайно симпатичным. Раньше он этого не замечал, но сейчас ему чудилось, что он давно живет здесь и все ему знакомо с детства.

Дома богатых поселенцев прятались в тени развесистых сейб и пальм, покачивающих сейчас своими перистыми султанами из жестких шуршащих листьев. Везде было много цветущих деревьев и кустарников, и в голове Луки мелькнула мысль о том, что люди здесь думают не только о достатке и барыше, но и о красоте, которая обязательно должна окружать их жизнь.

Эта мысль почему-то заставила его взгрустнуть.

Бывший пират мессир Таран встретил Луку настороженно, с недоверием. Оглядев прибывшего гостя и ответив на приветствие, он спросил, не обращая внимания на выглянувшую жену:

– Чем обязан столь неожиданному визиту, господин?

– Зовите меня Люком, господин Таран. Я привез привет от вашей дочери и от моего друга Якима. Должен сказать, что их жизнь вполне удается. Они довольны почти всем, а дела идут сносно.

Все это Лука выпалил на одном дыхании. Боялся, что хозяин, встретив его так настороженно, не захочет выслушать.

– Спасибо за привет и сообщение, господин Люк. Заходите, коль приехали. Жене будет интересно побольше узнать о дочери и ее муже.

Жена, довольно дородная женщина со следами былой привлекательности, появилась в дверях с кувшином вина и кружками.

– Промочите горло, месье, – предложила она и заискивающе посмотрела на мужа, потом на Луку.

– Спасибо, мадам. Я не пью вина. Если можно, то сока. Вы позволите? – И он несмело ступил в гостиную.

Лука с Тараном вели неторопливую беседу о делах, о дочери и видах на ближайшее будущее. Жена бывшего пирата сидела рядом и нетерпеливо ожидала момента, когда можно будет задать вопрос Луке.

– Ладно, я пойду по делам, сударь, а вы располагайтесь. Жене будет любопытно поговорить с вами о дочери.

Лука приподнялся, кивнул и откровенно обрадовался уходу хозяина, с которым он собирался поговорить позже.

Атмосфера в доме сразу изменилась. Женщина и еще две ее дочери быстро накрыли стол и засыпали гостя вопросами о житье-бытье молодых людей.

Пришлось долго и обстоятельно пересказывать то, что он знал о ее дочери и Якиме. Девочки из кожи лезли, стараясь показать себя с наилучшей стороны, и Лука улыбнулся, подумав, как сам даже сейчас стремится выглядеть более респектабельным, чем это есть на самом деле. Обычаи обязывали, а он не хотел слыть деревенщиной.

Когда к вечеру хозяин вернулся, Лука уединился с ним на веранде и спросил, делая беспечный вид:

– Вы не обидитесь на меня, если я осмелюсь передать привет от старого вашего друга?..

– Что за друг? – встрепенулся хозяин и пристально глянул на гостя. – Выкладывайте, коли так!

– Вам привет от Алавуана. Он помнит о вас и желает вам спокойствия. Говорил, что это ваша давняя мечта.

Таран долго молча созерцал свою кружку с пуншем, потом спросил:

– Где вы его встретили, сударь?

– Где ж еще! В море. Он остановил мое судно – так мы и встретились. Должен заметить, что обошелся он с нами весьма благосклонно. Ничего не взял.

– Гм! Это похоже на него. Французов он никогда не трогал. И что же он?..

– Выразил удовлетворение тем, что вы довольны жизнью, и обещал навестить вас.

– Этого еще не хватало! К чему это мне?

– Не знаю, сударь. Я лишь передаю его слова. Он больше ничего не сказал.

– Вы, надеюсь, никому не говорили про эту встречу, сударь?

Лука заметил откровенное недовольство в глазах собеседника и ответил спокойно:

– Я не любитель вмешиваться в жизнь других, месье. Это ваше личное дело. И я хорошо понимаю, что это для вас значит. И будьте спокойны – я никому о вашем друге не говорил.

– Спасибо, сударь. Мне здесь нет никакого резона распространять сведения про собственное прошлое. Надеюсь, вы меня понимаете и не осуждаете.

– Я все прекрасно понимаю, месье.

Неожиданно Лука с помощью Тарана договорился о выгодной сделке по доставке на Гваделупу нужных там товаров.

– К тому же у меня свое судно, и я легко доставлю на место все здесь закупленное, – заверил Лука. – Дня через три я пригоню корабль сюда под погрузку.

– Я могу рассчитывать на комиссионные? – глянул на Луку Таран.

– Конечно, месье! О чем речь! Это законно.

Лука отправил судно с грузом на Гваделупу, а сам остался ждать рождения ребенка.

Луиза была рада его решению. Но через несколько дней прибежал посыльный с известием о тяжелой болезни ее отца.

– Как это некстати, дорогой! – воскликнула Луиза. – Я едва передвигаюсь, а тут такое горе! Ты не посетишь отца, милый?

– Конечно же, Лиза! Я сейчас же поеду к нему! Или лучше пойду пешком – тут ходьбы пять минут. И не волнуйся. Я скоро вернусь.

В доме отца Луизы царили полумрак и тихая суета. Доктор только что вышел, и Лука бросился к нему. Тот с трудом объяснил на ломаном французском, что произошло с хозяином.

– Паралич, сударь. Месяц нет смерть, будет жить.

– Значит, положение трудное, доктор?

– Очень трудно, сударь. Надо готов быть к плохо. Бедная Луиза! Хорошо, она быть дом!

Лука как мог мягче обрисовал жене состояние отца и просил не волноваться.

– Этого надо было ожидать, дорогая моя Луиза, – говорил он утешительно. – Старики умирают. Это смерть детей трагедия, а стариков – неизбежное явление.

– Тебе хорошо так говорить, Люк! Не твой отец умирает!

– Мои родные были убиты, когда мне и восемнадцати не было, Луиза. И я горевал. Так мои были еще не старые. Не то что твой батюшка. Сколько ему?

– Скоро должно быть семьдесят два, – удрученно ответила Луиза.

– Дорогая! До таких лет мало кто доживает! Это же хорошо, что так долго прожил батюшка! И не волнуйся, еще ничего неизвестно. Все может измениться, и он поправится. Доктор сказал, что с этим можно прожить и десяток с лишним лет. И, кстати, посоветовал тебе не выходить из дому. Был доволен тобой, тем, что ты осталась дома.