Читать книгу Дежурный по КТуркВО - Юрий Вячеславович Назаров - Страница 6

Из воспоминаний Кислицина Игоря.

В первые дни «на губе», когда приходилось отрабатывать наказание при железнодорожной станции, возле одной из пустующих веток чугунки заприметил я пару раздербаненных КУНГов, понятно, что в своё время вмещавших радиостанции Войск Связи. КУНГи стояли особняком прямо на грунте, транспортной базы под собой не имели, видимой охраны в поле зрения тоже не было, хотя площадка та была окружена бетонным забором.

Ну, а как бывалому связисту увидеть бесхозное добро в родных очертаниях, да мимо интереса пустить, не подойти и не осмотреться? Поспрашивал бригадиров и каких-то станционных рабочих, все только отмахнулись. Когда эти будки появились никто не помнил, стоят и стоят, дела до них никакого нет. Раз уж стоят, значит, кому-то это надо!

В общем, полез смотреть. Двери в КУНГах были не заперты, стёкла в окнах биты. Внутри от былой аппаратуры связи остались только пустые стойки, что можно – откручено, остальное выдрано. Не обнаружив ничего интересного, собрался уже уходить и тут замечаю абсолютно такой же как на моей радиостанции автомат защиты сети (АЗС). Глупыми головами, руками и ногами вандалов, разграбивших аппаратные, абсолютно нетронутый!

Приличного размера ящик, как две поставленные друг на друга Р-105Х. Через этот блок запитывалась вся станция, АЗС контролировал перепады фаз, уровни входного напряжения и разность потребления по фазам и общему проводу. Такой же АЗС на моей станции барахлил после пожара. Это отдельная, почти драматическая история с мистическими и счастливыми для меня совпадениями и последствиями – расскажу, как удосужусь. Причину неисправности я тогда не смог найти и просто отключил в нём реле сброса. Крепился аппарат болтами с головкой под «семнадцатый» гаечный ключ.

Отсидев на гауптвахте пятнадцать суток, возвращаюсь в часть. Рассказываю командиру роты Кучмагре о тех бесхозных КУНГах, привлекаю внимание к обнаружению нетронутого АЗС, напоминаю о своём. Ротный сразу загорелся, не откладывая навеки, приказал мне и Володе Хомякову пребывать в бдительном состоянии до его скорого распоряжения. И уже тем же или следующим вечером после отбоя ротный заявляется в казарму и забирает нас на свершение подвига. Который мы должны были совершить «не корысти ради, а только пользы для!»

Взяв с собой набор подходящих инструментов, троица героев отправилась в ночь на железнодорожную станцию. Уже на месте, окидывая взглядом округу, просчитав пути отхода, командир раздал ценные указания, как себя вести, если случится непредвиденная ситуация, с какой скоростью и в каких направлениях от неё будет лучше драпать. Вам, дескать, оттого, что если что, всё равно прибудет не больше «губы», а со мной или вместе поймают – пришьют «в составе группы лиц». Отправив подчинённых на свершение подвига, сам он остался контролировать обстановку с обратной стороны забора. Замечу опасность, говорит, просигналю громким свистком вверх…

Рискуя быть замеченными и повязанными по рукам и ногам, перелезли мы с Володей в казавшуюся запретной зону. В запретной зоне охраны не было, освещение отсутствовало – лезь не хочу. Озираясь по сторонам и сотрясая поджилками, проникли в КУНГ. Странно, когда я днём и прилюдно сюда лазил – нервозности в телесах не замечал, а этой ночью «в составе группы лиц» поджилки тряслись так, что даже КУНГ, показалось, ходил ходуном.

Стараясь тише греметь гаечными ключами, сняли АЗС с крепежей, замотали в брезент и подались на попятную.

Десять, двадцать минут, а может и четверть века прошли с начала секретной военной операции, уже не вспомнить. Перемахиваем через забор, своими глазами наблюдаем давно уже описанную поэтом картину:

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи ещё хоть четверть века –

Всё будет так. Исхода нет…

Вслед словам великого поэта, дополню его картину некоторыми непроизвольными мазками от себя:

А под бессмысленным фонарным светом,

Склоняя ночь и чувственность небес,

Наш командир и дамочка с приветом,

Бессвязно подбирали глубину словес…

Ротный Кучмагра стойко ожидал результатов свершения нами ратного подвига, но стойкость командира поколебала пьяненькая дамочка бальзаковского возраста, неизвестно откуда и куда державшая путь. Завидев одиноко стоявшего на посту офицера, она воспылала желаниями и предлагала свои кустодиевские формы для утоления греховных страстей. Оставить пост и предаться полюбовным утехам офицеру Советской армии не по рангу. А пасть лицом ниц перед солдатами было даже более чревато, паче при выполнении боевой задачи, но и грубо отшить грешницу командир тоже не мог. Ибо всё могло закончиться визгом и ненужным привлечением внимания.

Подходим, киваем командиру – дело на мази. Командир в ответ – отлично! Устав от насмешек и язвительных шуток офицера, фигуристая дамочка переключила внимание на нас. Пыталась зазвать в ближайшие заросли. Не было бы рядом командира, мы бы пали под чарами её чернявых глазок, но воинский долг и строгий взгляд командира заставили нас взять путь в расположение батальона. Поняв, что с нами любовь не обломится, дамочка лишь фыркнула нам вслед, осыпала какими-то проклятиями и сказала, что потом мы будем жалеть за свой отказ от её ласк…

Пожалели, конечно, но дело прошлое… АЗС встал на место неработающего агрегата как влитой, безо всяких зазоров, за что получили мы от командования заслуженные рукопожатия и право на мечту об ускоренном дембеле…