Читать книгу Умка - Юрий Яковлев - Страница 3

Ты знаешь, как построить хорошую берлогу? Я научу тебя. Тебе это пригодится. Нужно вырыть когтями небольшую ямку и улечься в нее поудобнее. Над тобой будет свистеть ветер, а хлопья снега будут сыпаться тебе на плечи. Но ты лежи и не шевелись. Под снегом скроется спина, лапы, голова. Не беспокойся, не задохнешься: от теплого дыхания в снегу появится отдушина. Снег плотно засыплет тебя. Ты отлежишь бока, и у тебя затекут лапы. Терпи, терпи, пока над тобой не вырастет огромный снежный сугроб. Тогда начинай ворочаться. Ворочайся что есть сил. Боками обминай снежные стены. Потом встань на все четыре лапы и выгни спину: подними повыше потолок. Если ты не поленишься, у тебя будет хорошая берлога. Просторная и теплая, как наша.

Так белая медведица учила маленького медвежонка Умку, а он лежал на боку ее теплого мехового живота и нетерпеливо дрыгал задними ногами, будто ехал на велосипеде.

В берлоге было тепло. На дворе стояла долгая теплая ночь.

И звезды не просвечивали сквозь плотную снежную крышу.

– Пора спать, – сказала медведица.

Умка ничего не ответил, только сильнее задрыгал лапами. Он не хотел спать.

Медведица стала причесывать пушистую шкурку Умки когтистой лапой. Другого гребешка у нее не было. Потом она мыла его языком.

Умка не хотел мыться. Он вертелся, отворачивал голову, и медведица придерживала его тяжелой лапой.

– Расскажи про рыбу, – попросил Умка.

– Хорошо, – согласилась белая медведица и стала рассказывать про рыбу.

– В далеком теплом море, где нет льдин, живет печальная рыба-солнце. Она большая, круглая и плавает только прямо.

И не может увернуться от зубов рыбы-акулы. Потому и печальная.

Умка внимательно слушал и сосал лапу. Потом он сказал:

– Как жалко, что солнце – рыба и что его съела акула. Сидим в потемках.

– Наше солнце не рыба, – возразила медведица. – Оно плавает в небе, в голубом верхнем море. Там нет акул. Там птицы.

– Когда же оно приплывет?

– Спи, – строго сказала белая медведица. – Когда ты проснешься, будет солнце и будет светло.

Умка вздохнул, поворчал, поворочался и уснул…

…Он проснулся оттого, что у него зачесался нос. Приоткрыл глаза – вся берлога залита нежным голубоватым светом. Голубыми были стены, потолок, и даже шерсть большой медведицы была голубой, словно ее подсинили.

– Что это? – спросил Умка и сел на задние лапы.

– Солнце, – ответила медведица.

– Приплыло?

– Взошло!

– Оно голубое и с рыбьим хвостом?

– Оно красное. И никакого хвоста у него нет.

Умка не поверил, что солнце красное и без хвоста. Он принялся копать выход из берлоги, чтобы посмотреть, какое солнце. Слежавшийся плотный снег не поддавался, из-под когтей летели белые ледяные искры.

И вдруг Умка отскочил: яркое красное солнце ударило его ослепительным лучом. Медвежонок зажмурился. А когда снова приоткрыл глаза, ему стало весело и щекотно. И он чихнул. И, обдирая бока, выбрался из берлоги наружу.

Свежий упругий ветер с тонким свистом дул над землей. Умка подставил нос и почувствовал множество запахов: пахло морем, пахло рыбой, пахло птицами, пахло землей. Эти запахи сливались в один теплый запах. Умка решил, что так пахнет солнце – веселая, ослепительная рыба, которая плавает по верхнему морю и которой не страшна зубас-тая акула.

Умка бегал по снегу, падал, катался кубарем, и ему было очень весело. Он подошел к морю, опустил лапу в воду и лизнул ее. Лапа оказалась соленой. Интересно, верхнее море тоже соленое?

Потом медвежонок увидел над скалами дым, очень удивился и спросил белую медведицу:

– Что там?

– Люди, – ответила она.

– А кто такие люди?

Медведица почесала за ухом и сказала:

– Люди – это такие медведи, которые все время ходят на задних лапах и могут снять с себя шкуру.

– И я хочу, – сказал Умка и тут же попытался встать на задние лапы.

Но стоять на задних лапах оказалось очень неудобно.

– Ничего хорошего в людях нет, – успокоила его медведица. – От них пахнет дымом. И они не могут подстеречь нерпу и уложить ее ударом лапы.

– А я могу? – поинтересовался Умка.

– Попробуй. Видишь, среди льдов круг-лое окошко в море. Сядь у этого окошка и жди. Когда нерпа выглянет, ударь ее лапой.

Умка легко прыгнул на льдину и побежал к полынье. Лапы у него не разъезжались, потому что на ступнях росла шерсть – он был в валенках.

Медвежонок добрался до полыньи и залег у ее края. Он старался не дышать. Пусть нерпа думает, что он не Умка, а снежный сугроб и что у сугроба нет ни когтей, ни зубов. А нерпа-то не появлялась!

Вместо нее пришла большая медведица. Она сказала:

– Ничего ты не умеешь делать. Даже нерпы поймать не можешь!

– Здесь нет нерпы! – рыкнул Умка.

– Есть нерпа. Но она видит тебя. Закрой лапой нос.

– Нос? Лапой? Зачем?

Умка широко раскрыл маленькие глаза и удивленно смотрел на мать.

– Ты весь белый, – сказала мама, – и снег белый, и лед белый. И все вокруг белое. И только твой нос черный. Он тебя выдает. Закрой его лапой.

– А медведи, которые ходят на задних лапах и снимают шкуру, тоже прикрывают носы лапой? – поинтересовался Умка.

Медведица ничего не ответила. Она отправилась ловить рыбу-сайку. На каждой лапе у нее было по пять рыболовных крючков.

Веселая рыба-солнце плыла по верхнему голубому морю, и вокруг становилось все меньше снега и больше земли. Берег стал зеленеть.

Умка решил, что его шкурка тоже станет зеленой. Но она оставалась белой, лишь слегка пожелтела.

С появлением солнца для Умки началась интересная жизнь. Он бегал по льдинам, взбирался на скалы и даже окунулся в ледяное море. Ему хотелось встретить странных медведей – людей. Он все расспрашивал о них медведицу:

– А в море они не водятся?

Мать покачала головой:

– Они утонут в море. Их мех не покрыт жиром, сразу обледенеет, станет тяжелым. Они водятся на берегу возле дыма.

Однажды Умка улизнул от большой медведицы и, прячась за скалы, отправился в сторону дыма, чтобы повидать странных медведей. Он шел долго, пока не очутился на снежной полянке с темными островками земли. Умка приблизил нос к земле и втянул в себя воздух. Земля пахла вкусно. Медвежонок даже лизнул ее.

И тут он увидел незнакомого медвежонка на двух лапах. Рыжеватая шкурка блестела на солнце, а на щеках и на подбородке шерсть не росла. И нос был не черный – розовый.

Выбрасывая задние лапы вперед, Умка побежал к двуногому медвежонку. Незнакомец заметил Умку, но почему-то побежал не навстречу, а пустился наутек. Причем бежал он не на четырех лапах, как удобнее и быстрее, а на двух задних. Передними же размахивал без всякой пользы.

Умка поспешил за ним. Тогда странный медвежонок, не останавливаясь, стянул с себя шкуру и бросил ее на снег – в точности как рассказывала медведица. Умка добежал до сброшенной шкуры.

Остановился. Понюхал. Шкура была жесткой, короткий ворс поблескивал на солнце. «Хорошая шкура, – подумал Умка, – только где же хвост?»

А незнакомец тем временем отбежал довольно далеко. Умка пустился вдогонку. И потому, что он бежал на четырех лапах, то скоро снова приблизился к двуногому. Тогда тот бросил на снег… передние ступни. Ступни были без когтей. Это тоже удивило Умку.

Потом двуногий медведь сбросил голову. Но голова оказалась… пустой: без носа, без пасти, без зубов, без глаз. Только большие плоские уши болтались по сторонам, и у каждого уха – тоненький хвостик. Все это было очень интересно и любопытно. Умка, например, не мог бы сбросить шкуру или пустую голову.

Наконец он догнал двуногого. Тот сразу упал на землю. И замер, словно хотел подстеречь нерпу. Умка наклонился к его щеке и понюхал. От странного медведя пахло не дымом – от него пахло молоком. Умка лизнул его в щеку. Двуногий приоткрыл глаза, черные, с длинными ресницами. Потом встал и отскочил в сторону.

А Умка стоял на месте и любовался. Когда же к Умке потянулась лапа – белая, гладкая, совсем без шерсти, – медвежонок даже заскулил от радости.

Потом они шли вместе по снежной полянке, по земляным островкам, и двуногий медвежонок подбирал все, что он побросал. Он надел на свою голову пустую, с плоскими ушами, натянул на лапы ступни без когтей и влез в шкуру, которая оказалась без хвоста, даже без маленького.

Они пришли к морю, и Умка предложил своему новому другу искупаться. Но тот остался на берегу. Медвежонок долго плавал, нырял и даже поймал на коготь сереб-ристую рыбку. Но когда вышел на берег, нового знакомого не оказалось на месте. Наверное, он убежал в свою берлогу. Или пошел охотиться на полянку, надеясь встретить двуногого друга. Он принюхивался, но ветер не пахнул ни дымом, ни молоком.

…Красная рыба-солнце плыла по синему верхнему морю-небу.

И был большой бесконечный день. Тьма совсем исчезла. А берлога начала таять и заполнялась голубой водой. Но когда есть солнце – берлога не нужна.

Льды отошли далеко от берега. И нижнее море стало чистым, как верхнее.

Однажды большая медведица сказала:

– Пора, Умка, перебираться на льдину. Мы поплывем с тобой по всем северным морям.

– А двуногие медведи плавают на льдинах? – спросил Умка.

– Плавают, – ответила мать, – только самые смелые.

Умка подумал, что, может быть, он встретит своего нового друга на льдине в северных морях, и тут же согласился перебраться на новое место. Но перед тем как отправиться в путь, спросил на всякий случай:

– Акула меня не съест?

Медведица тихо зарычала, засмеялась:

– Ты же не печальная рыба-солнце. Ты же белый медведь! И потом, еще ни одна акула не заплывала в наше холодное море.

Мать и сын подошли к воде. Оглянулись на родные места.

И поплыли. Впереди – медведица, за ней – Умка. Они плыли долго по холодному морю. В теплых шкурах, смазанных салом, им было тепло. Вдалеке показалось белое поле льдов.

Умка с матерью, как все белые медведи, стали жить на льдинах.

Они охотились, ловили рыбу. А льды все плыли и плыли, унося их дальше от родного берега…

…Пришла зима. Веселая рыба-солнце уплыла куда-то по верхнему морю. И опять стало надолго темно. В полярной ночи не видно ни Умки, ни медведицы. Зато в небе загорелись яркие северные звезды.

Появились два звездных ковшика. Большой ковшик – Большая Медведица, маленький – Малая.

И когда двуногий медвежонок – мальчик, живущий на берегу, – выходит на улицу, он отыскивает глазами маленький ковшик и вспоминает Умку. Ему кажется, что это Умка шагает по высокому небу, а за ним идет мать Большая Медведица.

Что такое берлога?

Берлога – это зимний дом медведя. Зимой медведи впадают в спячку, а в берлоге тепло и уютно. Часто медведь использует естественные укрытия – ямы, пещеры, и сворачивается в берлоге клубочком – и, хотя лапа оказывается в непосредственной близости от морды, на самом деле медведи ее не сосут. Медвежата появляются на свет в берлоге, они крохотные и беззащитные.

Что за животное белый медведь? Почему он живет на севере?

Белый медведь – близкий родственник бурого медведя. Это второй по величине наземный хищник (вес самца – 400–450 кг и нередко больше, самки – 350–380 кг). В отличие от бурого родственника, белый медведь приспособился к жизни в суровых условиях – он обитает в приполярных областях Евразии и Северной Америки. Его основная пища – крупные морские животные, такие как тюлени, но в целом он всеяден и может найти что-нибудь съедобное даже на помойке или совершить набег на склад экспедиции. В природе белые и бурые медведи иногда скрещиваются и дают потомство.

Спят ли белые медведи зимой? Что они делают зимой?

Белые медведи активны практически круглый год, и в спячку впадают только беременные самки или же медведицы с новорожденными медвежатами, в остальных случаях спячка кратковременная и случается не каждый год. Место для берлоги выбирается всегда на берегу, чаще всего – в снежных дюнах – огромных сугробах. Белые медведи отлично плавают и бегают по льду, но поздней осенью и ранней весной им трудно охотиться, и иногда приходится голодать по несколько месяцев. Спячка помогает медведицам и медвежатам выжить.

Что такое нерпа?

Нерпа – род млекопитающих из семейства тюленьи. В северных морях обитает кольчатая нерпа – именно на нее охотятся белые медведи. Название вида происходит от характерного узора на ее шкуре. Нерпы питаются рыбой и ракообразными и проводят большую часть жизни в воде.

У белых медведей на подошвах шерсть? Зачем?

Шерсть помогает белым медведям не скользить на льду – это очень устойчивая подошва. Кроме того, между пальцами у белых медведей есть плавательные перепонки.

Медведи не меняют цвет меха летом?

Шерсть у белых медведей белая, и каждая шерстинка внутри полая (воздух помогает удерживать тепло), а вот кожа окрашена в черный цвет. Летом шерсть белого медведя нередко желтеет, выгорает на солнце, а если медведь попадает в теплые условия, он может даже позеленеть – из-за того, что на его шерсти поселяются водоросли. Животные меняют цвет, чтобы стать более незаметными – это касается и хищников, и жертв. Белый медведь – «царь» Арктики, а царям менять цвет не по статусу. Зимняя «шуба» всегда более густая и теплая, чем летняя.

У медведей есть хвост? Почему он маленький?

Конечно, есть, поскольку медведь – позвоночное животное. У далеких предков человека хвост когда-то тоже был, а сейчас о нем напоминают лишь сросшиеся крестцовые позвонки. Длина хвоста связана с образом жизни животного: длинный (и часто пушистый) хвост помогает балансировать при быстром беге или прыжках, а некоторые обезьяны используют хвост как дополнительную руку и цепляются им за ветки. В природе все целесообразно, и если какая-либо стуктура не нужна, она будет постепенно уменьшаться и даже может исчезнуть совсем. Медведь – очень крупное животное, и балансировать такой вес с помощью хвоста просто нецелесообразно.

Есть ли акулы в северных морях?

Есть, и довольно много видов – например, тихо-океанская полярная акула, катран, гренландская акула, колючая акула, лососевая акула, шестижаберная акула, атлантическая сельдевая акула. По сравнению с широко известной белой акулой – самым крупным и опасным представителем акул, – они нередко совсем крошки, и обычно не превышают полутора метров в длину (исключением является гигантская акула – вторая по величине). Они не опасны, поскольку большинство акул северных морей питаются планк-тоном, фильтруя морскую воду, как киты.