Читать книгу Калитка во Вселенную. Пиратское золото - Юрий Юрьевич Кузнецов - Страница 2

Георгий Ларионцев поднялся по ступеням полуподвала «сталинки» в котором находился спортзал и сразу окунулся в промозглость ноябрьского московского дня.

– Неплохо размялся – подумал он. Жорино тело после хорошей тренировки всегда наполняла приятная усталость, какая обычно появляется от качественно выполненной работы.

Он ходил тренироваться именно сюда по нескольким причинам:

Во-первых – этот зал находился совсем рядом с его домом у метро "Октябрьское Поле". Ну не совсем, честно говоря – его домом, а с домом, в котором он снимал «однушку», но тем не менее – рядом.

Во-вторых – неплохо оборудованный различными тренажёрами спортзал обходился ему очень бюджетно, поскольку был не общедоступным коммерческим спортпредприятием, а тренировочной базой для охранников банка. А в этом банке Жора отработал когда-то на инкассации без малости два года – ну и успел наладить соответствующие связи.

В-третьих – инструктором тут работал отличный парень Анатолий Кузнецов, в прошлом – офицер-спецназовец и отличный «рукопашник». Как и Георгий, он тоже повоевал в Афганистане, где и был тяжело ранен. В госпитале ему удалили одно лёгкое и"…кое-какой прочий ливер по мелочам" – как с легким чёрным юмором говорил о себе Толик. Это поставило крест на его военной карьере, а последующие пертурбации в Вооружённых Силах и вовсе убили в нём желание иметь с армией дело. По крайней мере в её нынешнем виде.

Уйдя в отставку по ранению и инвалидности, Кузнецов сразу отказался от заманчивых предложений нескольких крайне подозрительных криминальных «купцов». Как Жоре рассказывал впоследствии сам Анатолий – пришлось усиленно соображать как и на что жить дальше, ибо пенсия была мизерной. Однако ничего путного в голову не приходило, навыки для мирной жизни практически отсутствовали – уж больно специфическими были предыдущие занятия. Потихоньку стала развиваться депрессия, и когда совсем уж было загрустил Анатолий, тут слава богу – помогли старые армейские связи. В итоге он устроился – от греха подальше, а к деньгам поближе – в службу безопасности солидного банка, куда его и порекомендовал бывший сослуживец.

С Ларионцевым они сошлись буквально с первых занятий, на которых Кузнецов обучал банковских охранников действиям при возможном нападении, и, со временем, дружба эта лишь окрепла. Им было, при случае, о чём посидеть и что вспомнить, так что Анатолий Жоре всегда был рад.

Работы, так уж внавал, у Кузнецова не было, поскольку обязательные занятия были нечасты, добровольно же "на физкультуру", как называли это сами охранники, ходили единицы. Регулярные рядовые инструктажи Анатолий свалил на плечи «старших» смен, которым это даже нравилось, и они с удовольствием гоняли «пехоту» в хвост и в гриву, отвлекая инструктора лишь на зачёты.

Благодаря этой дружбе, даже после увольнениям из банка, полтора-два десятка часов занятий в месяц обходились Георгию очень недорого – то в бутылку-другую хорошего импортного пойла, то в пару пачек отличного трубочного табака, или несколько дорогих сигар.

К табачным деликатесам и трубке Толик пристрастился после удаления своего лёгкого, поскольку затягиваться дымом при использовании именно этой фигни, как известно, не требуется, и медицина к такому курению относится более-менее лояльно, хотя полностью и не одобряет. Жора же не курил вообще, к тому же что-то периодически доставалось ему вообще халявно в виде презентов, и приобретать эти дары в магазине иной раз просто не было необходимости. Когда всё же что-то покупать приходилось, то это было вполне Георгию по средствам, ну а советы Анатолия на тренировках иной раз были вообще бесценны.

Дело в том, что рукопашный бой "по Кузнецову" представлял собой весьма пёструю, но чрезвычайно эффективную смесь из арсеналов чуть ли не всех земных видов боевых искусств, включая всякую экзотику типа израильской «крав-мага», французского «савата», славяно-горицкой борьбы и даже бразильской "капоэйры".

Георгий иногда просто диву давался, сколько хитрых телодвижений придумали люди, чтоб обездвижить, искалечить или даже убить своего оппонента.

– Жора, не рви понапрасну задницу и не стремись объять необъятное – поучал его Анатолий. – Тебе не на Олимпийских играх выступать, и не на чемпионате мира по боевым искусствам, поэтому выбери себе пару-тройку «коронок» и четыре-пять «полукоронок». Отшлифуй первые и более-менее закрепи вторые – тебе до изжоги хватит в скоротечных уличных, или аналогичных им стычках. Ну а времени изучить твои слабые места у противников не будет. Как говорится – лучше повторить три упражнения тысячу раз, чем тысячу упражнений по три раза.

Жора так и поступил – выбрав из богатого кузнецовского арсенала несколько приёмов, наиболее подходящие ему как для защиты, так и для нападения, он упорно шлифовал их на тренировках, добиваясь максимального автоматизма.

Итак, у Жоры наметились «длинные» выходные, поскольку аж двое суток дежурства подряд были отработаны честно, а "охраняемое лицо" с ближним кругом, в который Ларионцев, слава богу, не входил, отбывали с семейством за кордон на неделю минимум, а может – и более. Посему начальник смены легко отпустил его на отдых на ближайшую неделю точно, а так вообще-то – до команды на казённый пейджер. Собственно, на этих условиях Жора и согласился отработать две смены подряд, подменяя то ли заболевшего, то ли отпросившегося сотрудника.

Впрочем, пейджер он отключил немедленно, как только, сдав смену, уселся в салоне служебного микроавтобуса, который челноком подвозил отработавший своё персонал от места работы – загородного дома на Рублёвском шоссе – до метро «Молодёжная», и обратно. Обесточил он окаянный приборчик еще и потому, что в славном городе Ржеве, куда собирался отбыть Жора вскоре после посещения спортзала, пейджер все равно не работал. Да и вообще – ну его, заразу.

Этот служебный пейджер Ларионцев тихо ненавидел, его попискивание и вибрация всегда означали что-то экстренное и неприятное, связанное с нелюбимой работой. А не любил Жора даже не столько работу, сколько охраняемый «объект», или точнее – "охраняемое лицо". Этим лицом являлся не отягощённый интеллектом и воспитанием то ли еврейский армянин, то ли армянский еврей Рафик Даватян. Непонятно как (а вернее наоборот – всем понятно), едва наступили мутные времена, быстро сколотившего довольно солидное состояние.

Капризный и хамоватый, маниакально трусливый, он не блистал особым умом или какими другими деловыми качествами, но хитрозадый был неимоверно.

В том, что свои деньги Рафик нахапал путями неправедными ни у самого Ларионцева, ни у прочих Жориных коллег сомнений не было ни малейших. Да и лютый страх, практически паранойя, терзающий прохиндея Рафика все последнее время, служил этому лучшим доказательством. Череда громких заказных убийств бизнесменов, банкиров, криминальных авторитетов и даже пары депутатов, потрясших за последнее время столицу, скорее всего и послужила главной причиной для столь стремительного отъезда Даватяна за границу. Причём – место назначения не афишировалось.

А вот в Ржев влекла Георгия суровая необходимость выполнить наконец обещание, данное родной тётке Елене Станиславовне ещё в конце лета – поправить ей забор, крышу, и починить ещё что-то по дому. В общем, у нее уже накопился целый список всякого рода заданий персонально для Жоры. Два года назад схоронила она своего супруга, полковника в отставке, довольно неплохого человека что называется – "по жизни" – и дом остался без хозяйской мужской руки. У Георгия был с дядькой как ныне говорится – полный консенсус, и они любили при случае посидеть за чаркой, обсуждая извечные российские проблемы, хоть и бывало это реже, чем хотелось бы. Однако сердце кадрового вояки не выдержало вихря перемен, стремительного развала всего во что он верил, чем привык гордиться, и он умер внезапно и тихо – во сне.

Вот с той поры, схоронив любимого мужа, тётка постоянно старалась всеми правдами и неправдами затащить в гости не менее нежно любимого племянника. Со своими детьми у них в своё время не сложилось, и когда болезнь забрала ее старшую сестру, Жорину матушку, все свои нерастраченные материнские чувства Елена Станиславовна обратила на племянника. Жора же, впрочем, в свою очередь тётку тоже любил, называл её "мама Лена", и приезжал в Ржев при первой возможности. Он это делал особенно охотно ещё при жизни её супруга, Алексея Николаевича, или просто дяди Лёши. Ибо именно тогда, благодаря дядькиным знакомствам, у Георгия появлялась возможность удовлетворить свою страсть, и выбраться в надлежащий сезон на охоту в окрестные леса. А оная, как известно, пуще неволи.

Так что ожидали Жору несколько деньков безмятежного отдыха со вкуснейшей едой до отвала, несложной работой по хозяйству, и вполне возможно – получится сходить на охоту с кем-нибудь из дядькиных друзей-охотников погонять зайцев.

До электрички на Шаховскую ещё было где-то часа три, он любил ездить при возможности на четырёхчасовой – народу ещё немного, можно спокойно сидеть в уголочке и читать, убивая время.

Жоре тем временем захотелось перекусить, и он направился в сторону подвальчика-чебуречной рядом с метро, где вкусно и недорого можно было заморить червячка аккурат до тёткиных разносолов. Съев пару чебуреков с газировкой, он прошёлся по окрестным магазинам, где купил несколько безделушек в подарок тётке и всяких разных кондитерских изделий к чаю. Потом, на прилавке первого попавшегося лотка с книгами Жора выбрал себе пару покетбуков, где на одной обложке дядька с мужественным лицом палил из автоматов с двух рук, на другой – целился куда-то из снайперской винтовки. Названия вполне соответствовали содержимому, но Жора был не в претензии, литературу такого сорта он называл «антимозг», и использовал только для истребления свободного времени, когда появлялась такая возможность. После прочтения эти книжки без сожаления им выбрасывались, оставлялись в дежурке и на лавочках-скамейках. В этом смысле они своей одноразовостью немного напоминали Жоре туалетную бумагу, да и могли в случае необходимости неплохо её заменить.

Купленное Георгий сложил в полиэтиленовый пакет с изображением бешено несущейся шикарной машины и снова порадовался тому, что барахла немного, и не надо тащить с собой, к примеру – ещё и одежду, которая в изобилии имелась у тётки. Оставшегося времени вполне хватило заскочить домой, принять душ и сменить служебный костюм на любимые охотничьи доспехи – удобный и довольно дорогой немецкий камуфляж из спецткани «Гортекс», и высокие ботинки-берцы.

Эти ботинки, надо отметить, были куплены по случаю на одной московской барахолке, и являлись предметом Жориной гордости.

Дело в том, что он любил время от времени посещать разные блошиные рынки и толкучки, где нередко находил какую-нибудь привлекательную для себя вещицу – старый медный компас, изготовленный лет пятьдесят назад, перочинный нож из хорошей стали, или армейский кожаный ремень из ленд-лизовских поставок. Да уж, вещи "с историей" Жору всегда чем-то привлекали, и фраза из блоковских стихов про "пылинку на ноже карманном" звучала для него как девиз.

Так, нынешней весной, неспешно бродя по измайловской толкучке вдоль рядов со всякой всячиной Георгий и наткнулся на эти ботинки. Высокие, из толстой, но очень мягкой светло-коричневой кожи, на матовой жёлтой толстой рубчатой подошве, они сразу приковали его взгляд. Хоть ботинки оказались чуть великоваты да и стоили недёшево, но Жора купил их не торгуясь. Подошва из натурального каучука, практически неношеные, а главное – отчетливый черный штамп внутри " Only for the Brazilian army " не оставили места для сомнений в качестве изделия, и в наверняка интересной истории появления этой пары в России. Отличные ботинки, пошитые в Англии или США для бразильской армии просто не могли попасть в Москву 1995 года без приключений, жаль только, что рассказать их было некому.

В общем, облачившись во всё более-менее подходящее для деревни и возможной охоты, Георгий отправился в путь. Тут имелся ещё один нюанс – добраться до Ржева напрямую только на электричке было невозможно. По какой-то прихоти железнодорожников контактная сеть имелась лишь до Шаховской, а далее – кто во что горазд: либо автобус, либо "бомбила"-частник, и, для любителей экзотики – автостоп. Можно, конечно, взять билет на поезд "Москва – Рига" или подобный, да и ехать без пересадок прямо до Ржева, но это тащиться на Рижский вокзал, а там ещё есть ли билет или нет. Да и вообще, Жора считал вариант с поездом более хлопотным, равно как и автобусом с автовокзала из Москвы напрямую. Ему почему-то больше нравилось на электричке до Шаховской. Там всегда можно договориться с местным «бомбилой» и доехать прямо до тёткиного дома с комфортом на машине за вполне реальную сумму. Так или иначе, но через двадцать минут Жора садился на платформе «Тушинская» в вагон электрички.

Несмотря на рабочее время сидячие места были почти все заняты, но он знал, что это где-то до Истры, а после вагон заметно освободится, а уж до Шаховской поезд доберётся почти пустым. Местечко у окна однако нашлось, и Жора уселся поудобнее, достав из сумки наугад одну из книжек приготовился убивать время за чтением боевика. Но книжка отчего-то не читалась, сюжет ускользал, и мысли постоянно отвлекались на что-то другое.

Вздохнув, он убрал томик обратно в сумку, и стал смотреть в грязноватое вагонное окно на мелькающие околомосковские ландшафты – серые унылые дома, заборы, опять заборы, полуразрушенные строения. Город с его проблемами и вечной суматохой постепенно, минута за минутой, оставался где-то позади, в прошлом. Ритмично стучали колёса на стыках, электричка ненадолго останавливалась на остановках, шипели двери выпуская и впуская народ. Георгий всё смотрел и смотрел в окошко и, как только сумерки потихоньку стали накрывать заоконные пейзажи, он сам не заметил, как задремал.

Ба-бах! – с грохотом разъехались дальние от Жоры вагонные двери, впуская очередных пассажиров из тамбура внутрь вагона. Это была громогласная шумная мужская компания, видимо в крепком подпитии.

Георгий вынырнул из дрёмы сразу, будто и не спал. К входящим он сидел спиной, но моментально насторожился – слишком развязно-громко и агрессивно они себя вели. Да и интуиция, вкупе с развитым чувством опасности, его никогда не подводили. К тому же у компании явно имелись все признаки наступления фазы"…чё ты мне сказал?", когда определённую категорию людей прямо-таки тянет на различные приключения.

Оборачиваться он не стал, и без особого успеха попытался разглядеть что-нибудь у себя за спиной в отражении тёмного вагонного окна. Женщина, сидевшая лицом к Жоре торопливо встала, схватила две свои битком набитые сумки и поспешно вышла в тамбур, видимо не желая испытывать судьбу. Жора заметил, как она встревожено-опасливо обернулась, прежде чем открыть межвагонную дверь и перейти в соседний вагон. По диагонали от Георгия через проход сидел у окна пожилой, лет семидесяти с гаком мужчина с белоснежными кустистыми бровями и аккуратной белой бородкой. В комплекте к бородке прилагались седые пышные усы и чудна́я чёрная беретка с пимпочкой, напяленная на белоснежную же шевелюру. Он был одет в видавшую виды геологическую куртку-брезентуху с капюшоном, «хемингуэевский», с воротником под горло свитер грубой вязки, и в потёртые джинсы. У ног мужчины стоял внушительных размеров рюкзак, даже не рюкзак, а вещмешок с завязанной лямками горловиной. Словом, ему не хватало только надписи на груди – "еду на дачу". Старик внимательно всмотрелся в не спеша приближающуюся гопкомпанию, затем торопливо развязал свой вещмешок, извлёк оттуда армейскую фляжку в потёртом брезентовом чехле и стал принимать какие-то таблетки, запивая их водой.

– Сердечник наверно – сочувственно подумал Георгий, и подобрал под себя ноги, готовясь резко вскочить в случае необходимости, одновременно убрав с колен свою полиэтиленовую сумку. Он не испытывал ровно никакого волнения от возможной приближающейся опасности, а немногочисленные пассажиры тем временем быстренько покидали вагон, не желая рисковать.

Тут надо отметить одну интересную особенность Жориного организма – по каким-то причинам природа то ли обделила, то ли наградила его полным отсутствием обычной человеческой реакции на стресс. Так, когда у нормального человека при появлении опасности резко увеличивается частота дыхания, пульс и кровяное давление – и всё это благодаря адреналину, который впрыскивают надпочечники, – у Жоры не происходит ровно никаких изменений. Пушкинская фраза: "Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю…" не имела с организмом Георгия ничего общего. Даже в самых сложных и тяжёлых ситуациях в Афгане он никогда не терял головы. От волнения, возбуждения или страха у него никогда не тряслись руки и не сбивалось дыхание. Это качество не раз выручало его с товарищами из самых пиковых положений. Абсолютно хладнокровно и спокойно он оценивал ситуацию, и, без лишних эмоций, не спеша выбирал самое верное решение.

Также спокойно и академично он сначала закончил юношескую планерную школу при ДОСААФ, а потом перед армией в аэроклубе освоил спортивный «Як», исповедуя старую лётную истину: "…в авиации надо делать всё быстро, медленными движениями, и без перерывов между ними".

Благодаря этой своей особенности он очень неплохо стрелял, особенно на дальние дистанции, и по этой же причине с треском вылетел из секции бокса, в которую решил записаться в девятом классе.

Напутствие тренера было кратким: "Иди, паренёк, домой. Физические кондиции шикарные, а вот хорошей спортивной злости у тебя нет ни капли. А без неё нет и настоящей воли к победе, будешь вечно вторым". Тогда Жора и подался в аэроклуб, о чём впоследствии совершенно не жалел.

Тем временем вошедшая компания не пожелала сесть на свободные места, а отпуская матерные комментарии миновала Жорину скамейку, проходя дальше по вагону. Он внимательно их разглядел – пятёрка крепких ребят от 20 до 25 лет, стрижки ёжиком, обычная униформа шпаны – спортивные костюмы типа «Адидас», короткие кожаные куртки, кроссовки. Эта компания как-то сразу заполнила весь проход в середине вагона.

К немалому Жориному удивлению они безразлично скользнули по нему взглядами и почему-то сразу привязались к старику в беретке, почти закрыв его от Жоры своими спинами.

– Глянь, Лёха, что за панама у деда! – начал один, выглядевший постарше остальных, видимо вожак этой шайки, поставив правую ногу на край вагонной скамейки.

– И «сидор» у него под стать кепке – подхватил другой, а третий дурашливо запел – …а что у вас, ребята, в рюкзаках? – и присел напротив, по-хозяйски схватив мешок за лямки и пытаясь поднять его с пола.

– Не лапай – неожиданно низким густым баритоном сказал мужчина, не давая парню поднять мешок, придержав его рукой.

– Ты чё, пингвин старый, рамсы попутал? – ощерился на него тот, от неожиданности, а может и от испуга отпустив лямки.

– М-да, вечер явно перестаёт быть томным – подумал Жора. – Пять человек, ерунда, хотя, вроде как и не очень-то они и пьяные, больше дури. Но и молчать в тряпочку не наш метод – окончательно решил Ларионцев и довольно громко сказал:

– Ну, что орлы, приключений ищем или ночлега в камере?

Вся компания дружно обернулась к нему, с интересом изучая новое действующее лицо.

– Однако, братва, у нас тут герой нашёлся, защитник слабых и обездоленных, мать его… – высказался самый старший, не выдвигаясь, впрочем, на передний план. А Жоре-то именно это было очень желательно, поскольку по своему опыту он знал, что первым вырубать нужно именно лидера.

– Мою мать не трогай, она со своей работой справилась, а вот твоей хорошо было бы потерпеть – вдруг пузо рассосется, тогда и не появился бы на белый свет такой урод и недоумок! – Георгий намеренно обострял ситуацию персонально оскорбляя вожака, вынуждая его выйти из-за спин подельников и войти в зону поражения.

Жора практически сразу понял, что "съехать на базаре" не получится и драки не миновать, но поезд исправно стучал колёсами и скоро должна быть какая-нибудь станция, а, стало быть – и возможная помощь милиции, хотя на неё Ларионцев не особенно рассчитывал.

– О, как… – повторил вожак, не двинувшись с места. – Снегирь, объясни этому клоуну, что он забыл загримироваться, выходя на арену, исправь-ка упущение!

Парень, присевший напротив старика оставил того в покое, встал, ухмыльнулся, и двинулся к Жоре, приговаривая – Эт мы щас, эт можно, с нашим удовольствием…

Договорить он не успел. Жора, не вставая подождал, когда оппонент подойдёт к нему поближе и нанёс сильнейший удар ему под колено, выбросив правую ногу из-под себя с разворотом, и вложив в этот удар всю мощь, какую мог. Энтузиазм бандита исчез в один момент, и он с воплем, обхватив покалеченную ногу, повалился на грязный пол электрички.

Вообще-то подобным ударом Жора ломал довольно толстые доски, но сейчас последствия его не заботили – численное преимущество шпаны не оставляло места для гуманности.

Быстро вскочив, он шагнул в проход между лавками, контролируя соседние лавочные ряды, чтобы не дать противникам возможности зайти сбоку.

В этот момент, перешагнув тело воющего от боли подельника, на Жору стал надвигаться здоровый детина, видимо играющий роль «кувалды» в этой шайке.

Приближаясь к Жоре он принял, как ему самому наверно казалось боевую стойку – вроде боксёрской, но более бестолковую. Жора практически сразу определил уровень бойца – в лучшем случае "дворовый КМС", а то и до этого не дотянул.

Попрыгав на месте, ну, только чтобы поддержать мизансцену, Георгий молниеносно имитировал атаку в голову оппонента, а когда тот пытался довольно неуклюже её парировать и высоковато поднял руки – безжалостным сильнейшим ударом кулака слева в печень уложил на заплёванный пол и этого искателя приключений. Скрючившись, и судорожно пытаясь глотнуть воздуха, почти парализованный болевым шоком он лишь подтвердил старую истину, что "большой шкаф громче падает".

Ситуация "минус два" заставила главаря отвлечься от беззащитного старика, и направить двух оставшихся бойцов на нейтрализацию нежданно активного противника.

А вот поведение этой парочки, то, как плавно они двигались, как одновременно вскочили ногами на лавочки, оказавшись сразу выше, слева и справа от прохода, заставило Жору максимально собраться. Он сразу почуял в них опытных и опасных бойцов, и начал медленно, шаг за шагом, ни на секунду не отрывая взгляда от противников, отступать в сторону тамбура.

Впрочем, нападать на него они не торопились, держа дистанцию и продолжая неспешное движение по деревянным сиденьям лавочек электрички, благо, что вагон мгновенно полностью опустел. Они аккуратно перешагивали через спинки, угрожая нападением слева или справа, и как бы вытесняя Жору из вагона.

Тут поезд заскрежетал, притормаживая и сбавляя ход – видимо приближалась станция, и Георгий увидел, как за спиной главаря неожиданно встал старик. Рот у него открылся, словно тот набирал воздух чтобы что-то сказать или позвать на помощь. Одновременно Жора почувствовал какое-то движение сзади, и, не оборачиваясь, начал уклоняться, уходя в сторону… Но тут в его голове будто взорвалась бомба, боли не было, просто кто-то словно повернул некий выключатель, и Жорины мозги обесточились.