Читать книгу Абсолют (Опыт моделирования) - Юрий Юрьевич Соловьев - Страница 5

1

Проблема возникновения социального общества, наряду с языком, письменностью и религией, относится к числу наиболее трудноразрешимых. Известно, что первоначально человек был стадным животным, потом стадо сменилось материнской общиной, а затем на смену материнской общине пришла община отцовская. Но как происходила смена этих формаций, чем она была вызвана и, главное, что послужило побудительным толчком к началу этого процесса – неизвестно и по сей день.

Существует три основные версии возникновения социального общества: научная, религиозная и инопланетная. Согласно научной, превращение стада в социальное общество происходило естественно, без вмешательства внешних сил. Религиозная версия утверждает, что человек стал существом социальным благодаря нравственному закону, который был заповедан ему богом. Наконец, в соответствии с инопланетной версией человеческое общество создали пришельцы для проведения экспериментов. Если исключить из нашего рассмотрения две последние версии (их ответ на поставленные нами вопросы известен без рассмотрения), остается версия научная. Но и эту научную версию тоже нельзя признать способной исчерпывающе ответить на поставленные вопросы.

Научная версия излагается, в частности, в учебнике для высшей школы по истории первобытного общества. Тему возникновения социального общества она трактует в соответствии с теорией эволюции, адаптированной Ф.Энгельсом к проблеме социогенеза при помощи так называемой трудовой теории. Однако трудовая теория оставляет больше вопросов, нежели дает ответов. Согласно этой трактовке, социальное общество возникло как средство подавления животного эгоизма с целью организации коллективного труда как более рационального способа воздействия на природу по сравнению с индивидуальным.

Но вот что любопытно: если мысленно смоделировать сам момент перехода от стада к социальному обществу, следуя логике трудовой теории, то получится, что этот процесс перехода к социальной организации был для первобытных гоминид… выбором осознанным. Во-первых, они смогли прийти к умозаключению о большей эффективности коллективного труда по сравнению с индивидуальным, а во-вторых, принять самоограничивающее решение, подавив свой собственный животный эгоизм и объединившись на основе принципов всеобщего равноправия. Здесь просматривается не только способность к аналитическому мышлению, но и видение перспективы вместе с волей к ее достижению.

Но можем ли мы считать, что выбор нашего предка был сознательным? Это означало бы, что он стал существом разумным до того, как стал человеком. Ведь, как правильно трактует этот вопрос сама трудовая теория, способность к аналитическому мышлению не является природным свойством человека – он приобретает ее благодаря своему пребыванию в социальном обществе. То есть общество первично для человека, и, не будучи членом общества, он не мог бы стать существом разумным. Значит, переход от стада к социальной организации был все же бессознательным? Но если переход от стада к социальной организации был бессознательным и происходил только в связи с трудовой деятельностью, то хотелось бы знать, на какие механизмы психической регуляции и как конкретно воздействовал труд, чтобы дикое животное вдруг начало изменять своим инстинктам. По этому поводу в трудовой теории никаких разъяснений не содержится.

Кроме того, не может удовлетворить и то, как трудовая теория трактует причину смены общественных формаций. В соответствии с этой трактовкой, переход от стада к материнской общине и далее к общине отцовской был обусловлен стремлением усовершенствовать социальные отношения. Причем процесс этот якобы усиливался действием естественного отбора, который способствовал выживанию тех коллективов, в которых сильнее были выражены социальная связь и взаимопомощь. Вместе с тем, смена общественных формаций никогда не приводила к усилению социальных связей и взаимопомощи. Напротив, как хорошо известно из истории, каждая последующая формация всегда характеризовалась более жесткими формами эксплуатации по сравнению с предыдущей. Так, уже в отцовской общине наблюдаются явления прямого порабощения, чего ни в материнской общине, ни, тем более, в стаде быть не могло. Так что бытующая в современной науке версия происхождения общества не отвечает на поставленные вопросы. Возможно, именно поэтому две другие версии до сих пор не теряют своей актуальности. Мы же попробуем показать, что изменение форм общественных отношений протекало естественно, при пассивной роли человека и было обусловлено взаимодействием древних космических сил – расталкивающей и гравитационной, которые на человеческом уровне предстают как начала женское и мужское.

2

Стоит задуматься над причиной чрезвычайной популярности у наших предков итифаллических культов. Наиболее показателен в этом отношении культ греческого божка Приапа. Как свидетельствует соответствующая статья в энциклопедии «Мифы народов мира» [т. 2-й, стр. 335-336], по степени своей распространенности он мог бы соперничать с любым из богов греко-римского пантеона. Его изображения (старичок с фаллообразной головой, одной рукой поддерживающий корзину с овощами и фруктами, а другой – фаллос) можно было обнаружить «в лесах, садах, виноградниках, на дорогах, пасеках, пристанях, в публичных домах по всей Греции, Германии, Италии, Галлии, в Далмации, Фракии, Африке и Испании. Приап – покровитель рыбаков и матросов, проституток, развратников и евнухов, сводник, кутила и педераст… Праздники в его честь сопровождаются сексуальным неистовством и весельем…»50.

Однако, с другой стороны, Приап – олицетворение «порождающего логоса» стоиков, создатель моря и суши, Всебог, тождественный Эроту и Пану. В римскую эпоху он включен в круг божеств плодородия. Происхождение его относят к Дионису, то есть к божеству, обладающему, по словам А.А. Тахо-Годи, «ярко выраженными растительными функциями, связанными с периодическим умиранием и возрождением природы» [«Мифы народов мира», там же]. Достаточно вспомнить соответствующих персонажей других мифологий (Осирис в Египте, Томуз в Вавилоне, Бальдр в Скандинавии), а также их связь (через функцию умирания и возрождения) с образом Иисуса Христа, чтобы понять всю мировоззренческую серьезность этого культа.

Фаллическим элементом насыщены также символы древних религий. Так, одним из объектов поклонения в шиваизме является каменное изображение, где йони (женские гениталии) служат основанием поднимающегося из нее линги (фаллоса). Изображение выполнено в форме цветка лотоса, который превращается таким образом в символ творческого начала, источника жизни. Как отмечает Топоров, «структура лотоса (периферийная, лепестковая часть и центр) символизирует взаимодействие женского и мужского начал» [«Мифы народов мира», т. 2-й, стр. 71]. Известны композиции с лотосовой богиней, сидящей на коленях мужского божества (Вишну и его жены Падма и Лакшми). Отсюда недалеко и до представления о «космическом лотосе как универсальном принципе, управляющем миром и развивающейся в нем жизнью» [там же], и далее к лотосообразной вселенной, принцип жизнедеятельности которой – в муже-женском характере ее устройства.

Другой основополагающий в индуизме образ – гора Меру, также являющаяся символом вселенной, есть не что иное, как центральная часть лотоса, и потому также имеет фаллическое происхождение. Аналогичный смысл содержит лилия гностиков, вся цветочная символика средневековой Европы и даже такой, на первый взгляд, странный для христианского праздника обычай, как приготовление фаллообразных куличей на Пасху (заметим, что для языческого праздника, знаменующего собой воскресение умершего Бога и пробуждение природы, этот обычай не выглядел бы странным).

Было бы ошибкой, однако, считать проявление интереса к половой сфере прерогативой исключительно простонародной, «низовой» религии. Мы находим его и в такой признанно элитарной и духовно-эзотерической области, как каббалистика. Так, Е. Блаватская в «Тайной доктрине» ссылается на некий манускрипт, в котором символика древних евреев трактуется не менее неожиданно. По ее словам, та часть дома, где пребывала жена и которая называлась тайной или священной, «описывается в священных книгах как находящаяся «между бедрами (столбами) дома». И иногда мысль эта, – пишет Е. Блаватская, – воплощалась при построении широкой двери храмов, помещенной внутри, между двумя боковыми столбами». Отсюда метафора Святая Святых священных строений, основанных на представлении о святости органов зачатия, где область «утробы рассматривалась как самое Святое Место и как истинный храм Бога Живого». И, наоборот, «при построении храмов, как Обителей Божества или Иеговы, часть, обозначенная как Святая Святых или же как Самое Священное Место, должна была заимствовать свое наименование от признанной сокровенности детородных органов, рассматриваемых как символы творческой причины» [т. 2, стр. 585].

Таким образом, не только местные культы малоизвестных языческих божков, не только фундаментальная подоплека мировых религий, но и основополагающая семантика культурного слоя нашей цивилизации имеет явно сексуальную мотивировку. Да и в искусстве, начиная с глубокой древности, эта тема доминирует во всех жанрах и стилях. Сюжеты, классические для любого народа, это истории любовных отношений. Рассказанные на разные лады все новые повести о Нале и Дамаянти, Дидоне и Энее, Фархаде и Ширин, Паоло и Франческе являются главной темой большинства произведений. Что стоит за всем этим? Какой реальный процесс следует здесь видеть?

3

В мифологиях многих народов мира сохранилось представление о предках человека как о двуполых людях, андрогинах. Так, в пантеоне богов ведийской и брахманистской Индии особое место занимает божество Адити, которое является коровой и быком одновременно. Адити – мать и отец большинства богов. Египетский бог Солнца Атум, совокупившийся сам с собой, породил других богов, людей и весь мир. В древнегерманских мифах имя бога Туито, создавшего первого человека Манна, буквально означает «двуполый». В мифах народа дагонов демиург Амма изготовил из глины первую чету людей, породившую затем восьмерых двуполых предков [«Мифы народов мира», т. 1, стр. 358].

Не менее однозначно трактует данный вопрос и эзотерическая традиция. Так, в «Поймандре» – трактате, авторство которого приписывается Гермесу Трисмегисту, – прямо говорится, что «Бог, объединяющий мужское и женское начала… породил Человека, подобного ему самому» [9, 12], то есть тоже объединяющего мужское и женское начала. Аналогичное мнение высказывается в «Зогаре» (Книга Сияния) – одной из основных книг каббалы. Там сказано, что человек заслуживает свое имя лишь постольку, поскольку он объединяет в себе мужчину и женщину. Адам, верно отражающий Адама высшего или первичного, был создан андрогином. Да и в Библии сотворение женщины из ребра Адама трудно истолковать иначе, чем отделение от первоначально андрогинного существа его женского начала.

Выясняется также, что и христианские мыслители относятся к идее андрогинности первого человека со всей серьезностью. Так, Якоб Беме пишет: «Адам был мужчиной, равно как и женщиной… он имел в себе тинктуру огня и тинктуру света, в слиянии которых покоилась любовь к себе как прекрасный райский розарий, как сад услад, в котором он сам себя любил» [цит. по Н.Бердяев, стр. 405]. В XIX веке Франц Баадер высказывает точку зрения, согласно которой «теологи всего менее должны чуждаться изначальной андрогинности человека, ибо Мария родила без мужа». По его мнению, «без понятия андрогин остается неясной центральная идея религии – идея образа и подобия Божия» [там же, стр. 406]. С ним согласен и Н. Бердяев: «Поистине не мужчина и не женщина был он (Адам – Ю.С.), а лишь андрогин, дева-юноша, целостный бисексуальный человек» [там же, 408].

Столь широкое распространение понятия андрогинности приводит к мысли, что за ним скрывается какое-то вполне реальное явление. И действительно, с позиций науки эту загадку пытались решить немецкий исследователь фон Ромер, этнограф-африканист Бауэр, голландский миссионер Винтхейс и многие другие. Однако в подавляющем большинстве выводы ученых сводятся к смешиванию понятий андрогинности и гермафродитизма [«Мифы народов мира», стр. 358-359]. Хотя еще Ф. Баадер предупреждал, что понятие андрогин «не имеет отношения ни к импотенции, ни к бесполости, ни к гермафродитизму, как его противоположности» [Н. Бердяев, там же, 409].

Я же думаю, что в это представление о предках человека как о двуполых людях трансформировалось воспоминание человечества о периоде своей стадной общности, когда субъектом отношений был не отдельный индивид, а стадо в целом. Вот этот коллективный субъект и обладал воспроизводящим механизмом, содержащим мужские и женские половые органы в единстве. Дело в том, что стадо, как и любое естественное объединение живых существ (рой, стая), является единым организмом, в котором отдельные особи своей индивидуальности не осознают. Как убедительно показал в статье «Алгоритмы вселенной» Александр Горбовский, этот организм имеет единое, общее на всех входящих в него особей сознание и единую, общую на всех волю.

Так, если проанализировать поведение термитов, можно заметить, что оно целиком зависит от числа собравшихся вместе особей. Известно, что способ существования этих насекомых полностью подчинен инстинкту сооружения термитников. Однако, как показывают наблюдения, они не приступают к его построению до тех пор, пока их число не увеличится до определенной критической массы. Зато, когда это происходит, термиты, будто получив важный приказ, сразу же начинают создавать рабочие бригады. Они строят колонны, соединяют их сводами и завершают работу не раньше, чем возведут сооружение, напоминающее собор. Значит, отдельные их особи не имеют информации о сооружении в целом. Носителем такой информации является только вся их совокупность, вся популяция, пишет Горбовский.

Аналогичный феномен имеет место и в среде других живых существ. Так, стая саранчи следует строго определенным маршрутом, хотя отдельная особь не имеет ни направления движения, ни цели. Не составляют исключения и рыбы, а также другие живые существа, способ существования которых носит стадный или стайный характер. Их действиями как бы руководит коллективный разум, не оказывающий на отдельных особей никакого влияния. То же относится и к птицам. Существует ошибочное мнение, что в теплые края на зимовку стаю ведет вожак. Однако наблюдения свидетельствуют, что в шести случаях из десяти во главе стаи находятся молодые птицы, появившиеся из яйца только летом. Значит, вовсе не знание пути является причиной назначения их на роль вожака. Ни одна из них им не обладает. Просто в одиночку птица блуждает и, в конце концов, гибнет. Но стоит множеству таких же, не имеющих направления особей собраться в стаю, как возникает «знание», которого до этого не было.

Кроме того, помимо разума стае или популяции присуще еще одно свойство – некий повелительный импульс, как бы «единая воля», подчиняющая себе отдельных особей. Причем эта «единая воля» бывает настолько сильной, что в момент ее проявления оказываются подавленными другие инстинкты. Например, инстинкт выживания, когда стая полевых мышей преодолевает препятствия (рвы, ямы) по телам своих товарок. При этом многие из них оказываются раздавленными многотонной массой других особей. То же можно сказать и об инстинкте голода (во время миграции ни стрекозы, ни бабочки не едят), об инстинкте страха перед нападением хищников (как, например, у южноафриканских газелей) и т.д. Но все это случается лишь тогда, когда встреча происходит на уровне двух стай, как бы двух «сверхорганизмов».

Таким образом, и стая саранчи, движущаяся плотной массой, достигающей иногда веса в десятки тысяч тонн, и другие подобные объединения живых существ являются как бы единым гигантским существом, обладающим уравновешенным и вдумчивым умом, подающим команды миллионам лапок и крылышек. Этот уравновешенный ум и единая воля представляет собой не что иное, как генетическую программу универсума, в котором каждая образующая тот или иной организм матрица является одновременно и автономным целым, и частью другого целого, относящегося к более высокому уровню.

Не является исключением из этого правила и человек. В бытность свою стадным животным он не обладал ни индивидуальным сознанием, ни индивидуальной волей. Как и другие стадные существа, он был подчинен общей для стада «единой воле» и «единому сознанию». Вот этот-то единый организм в некие времена, по-видимому, и претерпел трагедию своего расчленения, в результате чего образовалось человеческое общество, состоящее из мужчин и женщин. Причем характер этого события, судя по всему, был столь драматичен, что последствия его определили ход всей дальнейшей истории человечества, а само событие оставило в памяти человека след в виде легенды об андрогинах. Без риска впасть в преувеличение можно сказать, что процесс ломки первобытных отношений продолжается и по сей день.

4

О том, как происходило превращение андрогинов в людей, рассказал еще Платон. По его словам, все началось с их попытки отнять у богов власть над миром. В ответ боги тут же созвали совет и стали думать, как наказать дерзких смертных. Просто убить было нельзя, потому что тогда они лишились бы приношений и почестей. Но и терпеть такое бесчинство тоже никто не хотел. Тогда поднялся Зевс и сказал: «Кажется, я нашел способ и сохранить людей, и положить конец их буйству, уменьшив их силу. Я разрежу каждого из них пополам: тогда они, во-первых, станут слабее, а во-вторых, полезней для нас, потому что их число увеличится». С тех пор андрогины превратились в людей, и вскоре «каждая половина стала с вожделением устремляться к другой своей половине». При этом, «страстно желая срастись, они обнимались и сплетались друг с другом». Так возникло «любовное влечение, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу» («Пир» 190d-191d).

Но это, так сказать, версия мифологическая. А чтобы понять, как происходило расчленение андрогинного стада в действительности, мы должны учесть, что главная особенность андрогинности любой живой системы заключается в том, что половые контакты происходят внутри нее как физиологические процессы. Иначе говоря, они не ограничиваются никакими правилами, кроме потребностей самого организма. В соответствующие периоды члены стада вступают друг с другом в половую связь вне зависимости от родства: брат с сестрой, сын с матерью и все со всеми. Происходит это оттого, что память, которой обладает самка, является физиологической. То есть самка «помнит» своих детенышей только в период их выкармливания. После его окончания она их «забывает» и может вступать с ними в половые контакты так же, как и со всеми другими членами стада.