Читать книгу Танцуя на ладони Бога. Стихотворения - Юрий Юрьевич Усачёв - Страница 3

Коснулся ветер этих глаз.

И что—то где—то надломилось.

Как беззащитный пересказ

Его пластинка укатилась.

Рифмует тело каждый жест,

Софиты смотрят как луна,

И в зале нет свободных мест,

А воздух режет музыка.

На сцене триллер без ножа —

Босые ноги, старый пол.

Два пируэта, антраша

И меланхолии укол.

За красной маской, что на нём,

Сокрыта тайна карих глаз.

«Танцуй…» – серебряным огнём

От Мураками шёл приказ.

И он всё дольше танцевал,

Смотря на отраженье строго.

Себя тем самым согревал,

Танцуя на ладони Бога…

Рентген ошибок полон трещин,

Я прячу сломанную тень.

Разочарованные клещи

Сдавили чёрно—белый день.

Перед тобой моя легенда —

Чёрного цвета баккара.

Чернила красного конверта

Из—под горящего пера.

Я в светлой вазе в свете окон

Бросаю линии шипов.

Мой лепесток как мрачный локон —

Немой изгиб среди грехов.

От твоих рук я вновь краснею

Как кровь в картине Сальвадора.

На полотне у корифея

Я – рана после приговора.

К тебе зимой меня приводит

По снегу белый ягуар.

По снам мороза пепел бродит.

Перед тобой la rose noire1.

Ну, здравствуй, грусть… как у Саган…

Как будто и не покидала.

Паркуй скорей свой караван —

Чайку попьём с тобой сначала.

Секунды тают словно лёд,

А грусть со мной и не уходит.

Потребовала к чаю мёд.

Простыла бедная – морозит.

И вот с моей больной душой

Богиня—грусть, и та больная.

Смотрю в окно, но как слепой —

Там кто—то тихо умирает,

Не просит помощи, не плачет,

Потушен свет его зеркал.

Ответь мне, грусть, что это значит,

Ведь чай тебя уже достал.

Рукой холодной обнимая,

Оставив время для глотка

Мне, улыбаясь, прошептала:

«Ты следующий… к тебе пришла…»

Босая в Тихом океане,

Танцуя с веером вдвоём,

Играя с истиной в обмане,

Играя с истиной в обмане,

Стирала записи огнём.

Цветущей мудростью покрыта,

Стирала записи огнём.

Цветущей мудростью покрыта,

Она – часть сферы Карюкай.

Боль под глазами будет смыта,

Под ноги вишни ей бросай.

Царица чайных церемоний

На территории Нихон.

Ты – часть запутанных историй,

Один невежливый поклон.

Как солнце в розовом восходе,

Танцует утро в кимоно,

Луна от мрамора уходит,

Ей день не нужен всё равно.

Сражённый сёгун в её власти

Лишь камикадзе в облаках.

Сентиментальные напасти

Горят в сердечных полюсах.

Склонён, растоптан, опозорен,

Хотел ей руки целовать.

Стальной характер просто сломлен.

Ты стал молчанье расстилать.

Знай, её чай всегда отравлен,

Укус на сакуру похож,

Цинизм в желаниях расплавлен,

А веер прячет острый нож.

Всё, что болит всегда красиво,

Что умирает – будет шок.

Засохший лист летает мимо,

Мешая врать, пуская ток.

Стою под лампами на щепках.

Пианоголос зазвучал.

Танцую о тебе в прищепках,

Зажав внутри тупой кинжал.

О чём болят порезы кожи?

О чём красиво скажет жест?

На что моя любовь похожа?

Ответ среди смотрящих мест.

Ты также смотришь наслаждаясь,

Как те, что платят за показ.

Я ухожу, я закрываюсь,

Оттанцевав чужой заказ.

Боюсь, что искренность движений

Ты не воспримешь как рассказ.

Лишь очертанья положений

Взрывают творческий экстаз.

Смотри на танец обнажённый,

Услышь оборванный пассаж.

Мой взгляд застыл как прокажённый,

Он отражает ton visage2…

Я без имени и без отчества…

Я дышу облаками из пыли.

Всё пью медленно одиночество

И мечтаю уехать в Париж.

А проблемы все переносятся,

И забудется, что они были.

Незабудка с тюльпаном разводятся —

Каждый прячется в тени от крыш.

Я без имени и без отчества…

Возвращаю долги по приказу.

Выпиваю до дна, но не хочется

По глотку провожать этот день.

Очень быстро сбегают минуты,

Как песок по красивым запястьям.

Мои чувства беспечно разуты,

Они словно чужая мишень.

Я без имени и без отчества…

Господин, выбирающий ход,

Я без имени и без отчества…

Убегающий за поворот.

Да, мне не жалко пострадавших,

Плевать на мнения уставших,

Я впереди других – отставших,

Тех, обессиленно упавших.

Мне не понятны эти сказки,

Что тайно спрятаны под маски.

Зачем же пить чужие краски?

Я сам художник без огласки.

Читая фразы Бегбедера,

Держусь как светская пантера.

Со взглядом хама—лицемера

Хватаю корпус револьвера.

Не ослеплённый увлеченьем

Являюсь только исключеньем.

Но грудь пробита притяженьем

И превосходным ощущеньем.

Лишь для тебя я чистый лист.

Ты меня ждёшь как мой таксист.

Порабощённый оптимист…

J’adore la vie de l’égoïste!3

Одни вопросы в центре сердца,

В пустом бокале капли в красном.

Там, под одеждой не согреться,

Под тонкой скатертью атласной…

Толпа на дне идиотизма,

В ней пусть застрянет старый мох.

Сбежав от детского фашизма,

Я рву сухой чертополох.

На клей посаженные чувства

Сегодня больше не нужны.

На грани тихого безумства

Ищу я дверь в чужие сны.

Там только эхо пьяной ночи,

Чужие письма бессознания,

Там только фильмы чуть короче,

И титры сонного дыханья.

Есть сила веры, сила воли,

Есть много сил для битвы с ленью,

Но нет морфина против боли,

Как нет нужды бороться с тенью.

Под теплотой моей ладони

Твоя ритмическая суть.

Секунда разделённой боли

Надолго сможет обмануть.

Тоска подарена зиме,

В молчанье спрятан тонкий нож.

Легко советовать тебе,

Когда твой шрам на мой похож.

Под настроенье Дебюсси

Всё говоришь о темноте.

Ты улыбаться не проси —

Мои нарциссы в тесноте.

Вернувшись в матрицу луны

Прервётся плавный разговор.

Под звуки ветреной струны

Уйдёшь, сказав: «Пока, танцор…».

Вы бежали хоть раз по пустыне,

По сжигающим ноги пескам?

Вы искали луну в серой пыли,

Догоняя любовь по пятам?

Может знаете как убегает

По пустым коридорам зима?

Может видели как умирает

Часть души под бокалом вина?

Нет, вы видели что— то другое…

Что— то более близкое вам,

То, что вывело ночь из покоя,

Что мешало как въедливый спам.

Я сегодня иду по пустыне,

Да и завтра пойду по песку.

Пусть глаза станут слишком сухими,

И слепой я до снега дойду…

Переодетые слова

Хромая действуют на нервы.

Пустой бокал, и тишина

Бросает взгляды наглой стервы.

У каждой клавиши есть звук,

У наблюдателя окно,

У раны нож, у сердца стук,

Но нет у боли никого.

Когда дышу, зудит тоска.

Когда иду – следы из крови.

Когда молчу, гудит в висках,

Как будто шрамы распороли.

Ты не услышишь слов мольбы.

Укрою стон зашитых губ.

Сожгу дневник моей борьбы,

Пусть для тебя я слишком глуп.

Я как блуждающий Лестат

Ищу ответы сквозь туман.

Ты любишь тёплый шоколад,

Tu sais bien que j’ai froid dedans4.

Не видя сладкого обмана,

Не видя лицемерных лиц…

У незакрытого кармана

Лжецы играли роли жриц.

Ты не увидишь скрытой тени,

Попав под розовый гипноз,

Как здесь мелькают еле— еле

Шипы из— под красивых роз.

Не принимай теперь касанье,

Там неоконченная ложь.

Отбрось красивое желанье,

Ты и без этого уснёшь.

Танцуя рядом осторожно,

Тебя охватывает боль.

Тогда ты скажешь себе «можно»,

Умоешь морфием мозоль.

Твоя придуманная сказка

Сегодня тает на глазах.

Перед тобою только маска,

А ты опять молчишь в слезах.

Утро, четверг, я иду на работу,

Дверь открываю, вхожу в светлый холл.

День обещает всё ту же заботу.

Луч в тишине входит словно укол.

Чаще молчу рядом с громкой толпою,

Чаще ищу то, что рядом лежит,

Меньше стою, меньше ем, меньше ною,

Тихо хожу там, где что—то гремит.

Смена погоды мне ломит суставы,

Чайник кипит чаще по выходным,

В сотый раз фильм прогоняю устало —

Там, где Брэд Питт умирал молодым.

В три – пол четвёртого я засыпаю,

На ночь приняв валерианку для сна,

Долго о глупостях я размышляю

В мрачной берлоге, словно у пса.

Стены квартиры и старые шторы,

Да, одиночество… или свобода!

Честный служитель местной конторы —

Новые брюки, но старая мода.

Холод со мною всё чаще и дольше.

Я и не помню когда так остыл.

Мне сорок семь… ну а может и больше…

Нда… и свой возраст я тоже забыл…