Читать книгу Эффект Марко - Юсси Адлер-Ольсен - Страница 7

Весна 2011 года

– Что тут происходит? – поинтересовался Карл Мёрк, как только коренастая фигура бывшего полицейского и нынешнего заведующего крохотной столовой Главного управления полиции Копенгагена Томаса Лаурсена показалась из кухни. – К чему все эти уродливые флажки на столе? Вы что, отмечаете мое возвращение из Роттердама? Я и отсутствовал-то всего один день…

Если б ему не нужно было заезжать за потрясающим кольцом для Моны, если б ювелирный магазин не находился совсем рядом с полицейским управлением, ну и, наконец, если б ему не приспичило выпить кофе, он мог бы отправиться из аэропорта прямиком к себе домой.

Качая головой, Мёрк огляделся. Какого лешего тут устроили этот бардак? Он очутился на детском дне рождения? Или кто-то из его коллег женится в третий или четвертый раз в тщетной надежде, что теперь-то с браком будет все в порядке?

Лаурсен улыбнулся.

– Привет, Карл. Нет, к сожалению, не поэтому. Поводом является возвращение Ларса Бьёрна. Лиза тут слегка все украсила, так как начальник отдела убийств позвал сотрудников на кофе через полчаса.

Карл нахмурился. Ларс Бьёрн? Откуда же он вернулся? А Карл, черт возьми, и не заметил, что заместитель начальника отдела отсутствовал…

– Уф… ты сказал, возвращение? Из Лего-ленда, что ли?

Лаурсен поставил перед соседом Карла тарелку с чем-то зеленым не слишком приглядного вида. Парень наверняка скоро пожалеет о том, что заказал это блюдо.

– А, так ты не в курсе… Странно. В общем, он вернулся из Кабула. – Лаурсен рассмеялся. – Если у тебя получится, мне кажется, тебе не стоит трубить о своей неосведомленности направо и налево. Он отсутствовал в течение двух месяцев, Карл.

Мёрк отвернулся. Неужто именно из-за его непосвященности вилка соседа задрожала на полпути ко рту? Но над кем в данном случае стоило смеяться? Над ним или над Ларсом Бьёрном, по которому, видимо, никто не соскучился?

Два месяца, сказал Томас. Боже всемогущий!

– Кабул, говоришь… Довольно зловещее место, какого черта он там забыл? – Как-то странно было представить себе этого интернатского мальчика в спецснаряжении. – Там не забыли убедиться, что он вернулся живой? А то сложновато будет иметь дело с высушенной мумией, – сострил Карл, а с трясущейся соседской вилки тем временем свалилась вся зеленая поклажа.

– Ларс Бьёрн обучал там местную полицию, – с этими словами Лаурсен вытер руки полотенцем, висевшим на его заметно округлившейся талии. Если он намеревается задержаться в столовой на длительный срок, придется ему прикупить полотенца посолиднее.

– А, вот как… Ну тогда, мне кажется, ему стоило там остаться.

Карл оглядел столовую. От его последнего замечания кое-кто из присутствующих насупился, но Мёрку было все равно.

– Большое тебе спасибо, Карл, – донеслось у Мёрка из-за спины. – Приятно знать, что ты выказываешь такое уважение к моей работе.

Пятнадцать пар глаз просверлили взглядами плечи Карла. Отовсюду вдруг засияли ликующие улыбки, что заставило Мёрка обернуться и взглянуть в лицо, на котором он ожидал увидеть все оттенки красного, имеющиеся на планете.

Однако Ларс Бьёрн выглядел раздражающе прекрасно – и знал об этом. На его субтильную фигуру словно натянули мощную буйволовую кожу, а солнце распрямило его спину и расправило плечи. В любом случае он вдруг начал казаться гораздо крупнее, чем был в действительности, – быть может, благодаря красочной орденской планке, прикрепленной над левым нагрудным карманом.

Карл одобрительно кивнул.

– Ах вот как, Бьёрн, ты получил кресты, ленты и звезды! Прими мои бесконечные поздравления. Если повезет, следующим твоим трофеем, вероятно, станет скаутский значок.

Карл почувствовал, как Лаурсен дергает его за рубашку, но не обратил на это ни малейшего внимания. Чем еще Бьёрн мог ему насолить?

– Можно подумать, Карл Мёрк, что это ты свернул себе башку, а не Ассад… Кстати, как у него дела?

– Ого, какая забота… Значит, вновь возвращаемся к любимым компетенциям по управлению персоналом, да? Однако благодарю, дела вполне неплохи; вероятно, он окончательно восстановится в течение ближайших недель. И, слава богу, у меня есть Роза.

Мёрк отметил, что у большинства присутствующих упоминание ее имени вызвало кривую усмешку. Только бы держали свои мысли при себе, иначе могут и в нос получить, с него станется. В этом заведении ей и в подметки никто не годился.

– Но лицо у Ассада еще малость покалечено, да? – вмешался Лаурсен. Вероятно, он был единственным, кто это заметил.

Карл кивнул.

– Да. И все-таки, слава богу, не у него единственного в нашем управлении покалечен череп. – Здесь он посмотрел прямо на Бьёрна, который стоял у кассы и оплачивал напитки. Странно, но тот проигнорировал это оскорбление. – Ну да, Лаурсен, – продолжил Мёрк. – Кровоизлияние в мозг после нападения вызвало у Ассада нарушения в лицевой мускулатуре и координации, так что этой весной он регулярно проходит врачебный контроль и продолжает принимать кое-какие препараты. Сейчас мне начинает казаться, что он скоро придет в себя, и мы этому очень рады. У него некоторые проблемы с речью, но это не новость[6].

И он рассмеялся в одиночестве. Прекрасно.

Бьёрн убрал кошелек в задний карман и повернулся к Карлу, на этот раз с мрачным ядовитым взглядом, уже в течение многих лет являвшимся его визитной карточкой.

– Я очень рад за Ассада, Карл, что у него такой заметный прогресс. Можно надеяться, то же самое однажды в будущем случится и с твоими мозгами. Возможно, надо будет уделять тебе чуть больше внимания, дабы лучше отслеживать, не понадобится ли тебе помощь… Как тебе такая идейка? – Он повернулся к Лаурсену: – Спасибо за прием, Томас, тут все так празднично… В такой атмосфере возвращение домой превращается в истинное удовольствие. Что скажешь, Мёрк? И, кстати: добро пожаловать домой после Голландии.

Карл отразил змеиный взгляд оппонента, а Бьёрн тем временем прошел мимо к лестнице и скрылся где-то внизу. Очевидно, кобра не высохла до смерти в афганской пустыне.

– Идиот, – донеслось откуда-то сзади. Карл не успел заметить, кто это сказал.

Он вновь почувствовал, как Лаурсен, не желавший ссор в своих владениях, тянет его за рубашку.

– Ну, расскажи мне наконец, что там с голландскими рапортами? – поинтересовался он, намереваясь тем самым немного разрядить обстановку. – Есть все же какая-то связь между строительными пистолетами в Схидаме и здесь, в Дании?

Карл фыркнул.

– Эти рапорты ни черта не прояснили. Пустая трата времени.

– И это тебя расстраивает, как я понимаю. Разве нет?

Карл проницательно посмотрел на Томаса Лаурсена. Не так много людей в управлении имели желание задать ему эти элементарные вопросы, но, с другой стороны, тех, кто мог рассчитывать на ответ, тоже было мало, тем более среди этого сборища жующих голов.

– Любое нераскрытое дело расстраивает хорошего полицейского, – ответил Мёрк и огляделся; пусть они хотя бы задумаются над его словами. – Особенно дела, в которых жертвами становятся его коллеги.

– А Харди как?

– Харди по-прежнему находится у меня. Я полагаю, так будет продолжаться, пока кто-то из нас не сыграет в ящик.

Тут сосед с тарелкой салата кивнул:

– Карл, ты порядочная сволочь, но прекрасно поступаешь, взяв на себя заботу о нем. Не так уж много людей на твоем месте поступило бы так же.

Мёрк слегка нахмурился – при этом, может, даже чуточку улыбнувшись. По крайней мере, эти слова, адресованные ему коллегой впервые в жизни, пробудили у него странное чувство.

* * *

Вниз, в отдел убийств, вел коридор, невероятное количество датских флагов в котором казалось вопиющим, почти как на площади перед королевским дворцом в день рождения королевы или на летнем слете датской правящей партии.

– Привет, Лиза. Да вы тут совсем свихнулись, готов поспорить. Вы что, оптом флаги закупали?

Самая воодушевляющая сотрудница отдела А склонила головку.

– Какой-то ты больно заносчивый, Карл, не находишь? Разве не те же самые флаги я развешивала, когда ты вернулся из Афганистана?

– Ладно-ладно, – смирился он, отмечая некоторое подергивание в уголке ее губ. Этот самый невзрачный отдел мог похвастаться неким элементом эротики, что нравилось Мёрку. Даже у Моны не получалось произвести улыбку, которая настолько сильно поражала мужчин ниже пояса. – В таком случае я с сожалением могу предположить, что эти флажки поросли мхом, нет?.. Маркус у себя?

Лиза указала на дверь кабинета.

Начальник отдела убийств Маркус Якобсен сидел у окна, сдвинув очки-половинки на лоб, и смотрел на крыши. Судя по выражению лица, умонастроение его колебалось между бесконечной усталостью и ощущением потерянности. Выглядело это непрезентабельно. Однако, если задуматься о том, с какой скоростью вокруг него скапливались стопки дел, постепенно превращая кабинет в центральный склад крупного бумажного комбината, становилось странно, что он не сидел вот так, бесцельно уставившись в окно, изо дня в день.

Якобсен развернул кресло к Карлу и посмотрел на него с той безысходностью, которая присуща родителям, отъехавшим на десяток километров к югу от Копенгагена, чей ребенок двадцать пятый раз интересуется с заднего сиденья, скоро ли они приедут в Италию.

– Ну и как оно, Карл? – спросил он, как будто не был в состоянии предугадать ответ. Ему явно надо было о многом поразмыслить.

– На нашей улице праздник, я гляжу, – заметил Мёрк, кивая через плечо в направлении фронт-офиса. – На когда намечается фейерверк?

– Уф-ф, посмотрим… Как Голландия? Что-то приблизило нас к раскрытию дела об убийстве строительным пистолетом?

Карл покачал головой.

– Приблизило? Я лишь приблизился к пониманию того, что не только у нас в управлении сотрудники халтурят с этим делом. Если они называют проделанную ими работу планом скоординированного доклада обо всех убийствах, совершенных в наших широтах с помощью строительного оружия за последние несколько лет, то я назову себя великим магнатом Митпэкинга[7]. На основании их сведений я не могу сделать никаких выводов. На самом деле только рапорт Плуга об убийствах в Сорё и на Амагере составлен как полагается. С сожалением я вынужден констатировать, что работа голландцев поистине выдающаяся в своей паршивости. Отсутствие технического анализа орудий убийства, неполноценные следственные отчеты, запоздалое вмешательство… Честно и откровенно, все это чертовски бесит. Так что больше не пойдем по этому пути, если только с их стороны не появится каких-либо новых фактов.

– Вот как… Значит, мне не следует рассчитывать на один из твоих фантастически подробных отчетов с разбросанными тут и там самородками, так, Карл?

Одно мгновение Мёрк переваривал ироническую интонацию Якобсена. Что-то не то творилось сейчас в шефском бункере.

– Я вообще-то пришел по другому поводу.

– Хорошо. Чем обязан, Карл?

– У меня проблема. Ассад пока не совсем оправился, поэтому мы слегка парализованы, вот я и решил воспользоваться возможностью навести порядок в своем портфеле. – Ему нравилось это выражение. Менее содержательное высказывание сложно было придумать. – Но это сложно, когда мы не работаем над делом, так как Роза постоянно меня отвлекает. В связи с этим есть идея убить одним ударом двух мух и использовать это время на повышение ее квалификации. Ты не мог бы отправить ее куда-нибудь с кем-то из твоих парней на пару дней? Мне нужно, чтобы она поднаторела в таком рутинном занятии, как поиск и опрос свидетелей, вот я и подумал – может, пристроишь ее к команде Терье Плуга или Бенте Хансена? До меня дошли слухи, что они жалуются на нехватку кадров.

Карл с надеждой прищурился. Пока он отсутствовал, Роза уже подготовила кучу вариантов дел, к работе над которыми они могли бы приступить. Если б он в срочном порядке не перенаправил этот огромный танкер, залитый чистой энергией по самые борта, нераскрытые дела погребли бы его с головой за десять секунд.

– Нехватка кадров, да… Ничего нового под солнцем, Карл. – Маркус Якобсен сухо улыбнулся и потеребил пачку сигарет на столе. – Давай ты сам озадачишься учебной программой для Розы. Ты должен быть готов к тому, что эти люди будут недовольны тем, что она их притормаживает. Все-таки Роза не имеет соответствующего образования и подготовки, Карл. Ей нечего делать на улице; мне кажется, ты совсем про это забыл.

– Ни хрена я не забыл. В том числе не забыл и то, что после Нового года благодаря Розе мы расправились с двумя делами, и это все учитывая то, что Ассад пока работает по полдня. Так что ж, разве Роза уже не достаточно образованный полицейский? Я считаю, достаточно. Тем более в данный момент мы в своем отделе «Q» пока не приступили к работе над очередным расследованием. Я просматриваю скопившиеся у нас дела в своем собственном темпе и потому не желаю, чтобы Роза там ошивалась. Это действует на нервы.

Маркус Якобсен выпрямился.

– Поскольку ты сам напросился, Карл, боюсь, у меня как раз есть дело, с которым ты мог бы нам помочь. Но прежде чем отправишь ее на улицу в одиночестве, я прошу тебя поработать с ней еще пару дней, ладно?

Он вытащил папку, лежавшую на десятисантиметровой глубине в полуметровой стопке документов. Если Маркус действительно взял нужное дело, глаз у него был точно алмаз.

– Вот, – протянул он папку Карлу как само собой разумеющееся. – Сверре Анвайлер. Главный подозреваемый в поджоге хаусбота[8] в Южном порту. Я не успел основательно изучить рапорт, но, вероятно, имеет место страховое мошенничество, и, к сожалению, есть жертва. Анвайлер являлся собственником хаусбота и исчез после того, как судно взорвалось и потонуло. Особенно прискорбен тот факт, что его любовница Минна Вирклунд, находившаяся в тот момент на борту, преставилась во время пожара.

«Преставилась», типичное словечко Маркуса Якобсена… Звучало оно немного цинично, даже для этих стен.

– Что ты подразумеваешь под «преставилась»? Сгорела? Утонула?

– Откуда я знаю… Знаю только: то, что некогда было ее телом, превратилось в обугленный комок, который плавал на поверхности где-то посреди остатков судна.

– Ты сказал, Сверре Анвайлер. Иностранец?

– Да, швед. Его поиски не дали результатов. Как сквозь землю провалился.

– Так, может, он тоже лежит где-нибудь на дне в виде обугленного комка?

– Нет, на этот счет все тщательно исследовали.

– Ну, тогда он наверняка в Швеции, скрывается на заброшенной ферме где-нибудь в Норрботтене.

– Да, можно было бы так и подумать, но дело в том, что спустя полгода после этого несчастья он вновь объявился в Дании. Случайно попал в поле зрения одной из камер на Эстерброгэде на прошлой неделе, а именно во вторник, третьего мая. Смотри!

Начальник отдела убийств протянул Карлу запись и фотографию подозреваемого. Обладателя этого открытого лица можно было искать очень долго. Высокий лоб, жидкие светлые волосы, синие глаза смотрят из-под лишенных ресниц век. Почти как у обессиленного болезнью ребенка. Такое лицо можно изменить до неузнаваемости, стоит только нарисовать на щеке родинку.

– Запись с камеры? Откуда она?

Шеф пожал плечами:

– Имеются и другие.

– Черт, Маркус, это будет не так уж легко. Как вообще можно опознать эту странную восковую куклу? Да это может оказаться кто угодно… или вообще никто.

– Просмотри запись, почитай рапорт, тогда узнаешь.

Карл покачал головой. Это было совершеннейшим вздором.

– Если это лучшее задание, которое ты можешь мне предложить, я, пожалуй, поработаю вместе с Розой, но только один день, предупреждаю сразу. Похоже, на это придется убить немало времени.

– Да-да, решай сам, как тебе надо, Карл. Поступай как хочешь.

Вновь какое-то отстраненное отношение, мало свойственное прежнему Маркусу Якобсену.

– Правда, прекрасно, что Ларс Бьёрн вернулся? – попытался Мёрк повернуть унылую беседу в позитивное русло.

– Да, и еще одна вещь, Карл. На завтра назначено совещание по бюджету, и тебе необходимо иметь в виду, что пока что все идет как обычно, однако в будущем, возможно, пойдет иначе. Сейчас, когда Бьёрна вызвали обратно, мы распределим роли несколько по-другому, пока все окончательно не устаканится.

Карл не понял.

– Его вызвали?

– Да, он должен был остаться в Кабуле еще полтора месяца, но так оказалось более рационально.

– Не понимаю. Ты сказал, пока все не устаканится. Что более рационально? Что происходит?

– А-а, действительно, ты ведь был вчера в Голландии, поэтому отсутствовал на совещании руководителей отделов… Ну да, ты же не в курсе, я совсем позабыл. Я уже спрашивал, как все вчера прошло в Роттердаме, Карл?

Мёрк пожал плечами.

– Что происходит, Маркус?

– У-уф… всего лишь то, что мы с супругой решили, что уходим на пенсию, пока правительство не лишило нас такой возможности.

– На пенсию? Насколько мне известно, ты для этого слишком молод.

– Ты ошибаешься. В пятницу я работаю последний день. – Якобсен как-то виновато улыбнулся. – В пятницу, тринадцатого. Так что все должно быть замечательно.

Карл выпучил глаза. В пятницу! Уже через три дня…

Пускай это окажется говенным враньем!

* * *

Спускаясь по лестнице, Мёрк извергал многочисленные ругательства. Отдел убийств без Маркуса Якобсена… просто отвратительно даже думать об этом. Но еще хуже, что Ларс Бьёрн готовится занять его место… с этим просто-напросто невозможно жить. Лучше отправиться на Лофотенские острова и быть сожранным комарами. Какой мерзкий ледяной ушат воды обрушился на голову в совершенно обычный вторник…

– Ты похож на маринованный огурец, – раздался чей-то суховатый голос несколькими ступеньками ниже.

Это был Бёрге Бак, в своем обычном черепашьем темпе поднимавшийся из подвала, где хранились вещдоки и изъятое у преступников добро, неся в руках какую-то вещицу одному из полицейских, которого, видимо, внезапно осенило.

– Тогда мы оба маринованные огурцы, – парировал Карл, в полной готовности преодолеть несколько ступенек одним махом, лишь бы не пересекаться с Баком.

– Я слышал, поездка в Голландию не увенчалась особым успехом, но ты ведь и не был особо заинтересован в ней?

Карл остановился.

– Какого черта ты имеешь в виду?

– Ну-у… только то, что это дело настолько усложнилось, что стало тебе в тягость.

– В тягость?

– Ну да, ходят тут некоторые слухи…

Карл нахмурился. Если этот жирный прилизанный идиот немедленно не испарится, томагавк будет вновь выкопан и пущен в дело по полной программе. И это доставит ему истинное наслаждение.

Бак все понял.

– Ну, мне тут нужно кое-что отнести, как видишь… Всего хорошего тебе, Карл!

Он успел поднять ногу к следующей ступеньке сантиметра на три, когда лапища Карла рванула воротник его рубашки.

– Что за слухи, Бак?

– Отпусти меня, – раздался придушенный голос. – Иначе огребешь дисциплинарное взыскание, которого ты избежал после эпизода на Амагере.

Дисциплинарное взыскание? Какого лешего он вообще мелет? Карл еще крепче придавил двойной подбородок недруга.

– Я скажу тебе одну вещь. Отныне и во веки веков…

Он прервался, услышав звук шагов, и отпустил Бака, когда один из новых сотрудников управления с глуповатой улыбкой попытался пройти мимо них как можно незаметнее. Недавно появившееся в полицейском управлении бельмо на глазу в виде мальчика-каланчи, которого из всего многообразия существующих в мире имен наделили столь нелепо звучащим в Дании именем Гордон. Бедра, торчащие, как лыжные палки, раскачивающиеся руки гиббона, прическа воспитанника английского интерната и, не в последнюю очередь, глотка, которую невозможно заткнуть. Сложно было связывать с таким человеком идею укрепления института уголовного расследования в Копенгагене.

Карл нехотя кивнул этому ходячему маяку и вновь повернулся к раздутому Баку:

– Я не знаю, о чем ты толкуешь, господин вице-комиссар полиции Бак, но если у тебя однажды хватит мужества рассказать мне, на что ты намекаешь, спустись в подвал и выложи мне это прямо в лицо. А до тех пор, я думаю, тебе стоит выстроить стальную стену вокруг твоей дыры с барахлом, дабы оградить себя от очередных недостоверных слухов. От них ты становишься уродливым, Бёрге Бак.

Затем он оттолкнул его и продолжил спуск. Если не считать милого шелкового мешочка в кармане его куртки, предвкушаемая реакция Моны на который возбуждала у Карла необычайное любопытство, это был потрясающе дерьмовый день. Полет в самолете едва не спровоцировал у него рвоту, всего за каких-нибудь пять минут до взлета из Схипхола Маркус принял решение покинуть их, Ларс Бьёрн уже успел занять трон, а теперь еще это… Не надо было сегодня вообще тут появляться.

Проклятый Бёрге Бак и иже с ним. Независимо от того, что думало окружение о перестрелке на Амагере и роли Карла в расследовании этого дрянного дела об убийстве строительным пистолетом, должны же они были, черт возьми, уважать право коллеги защищать себя от каких бы то ни было обвинений, даже невысказанных!

Как же он ненавидел чертовы дрязги…

* * *

Посреди шума, производимого стараниями какого-то рабочего в глубине коридора, в густом зловонии, источаемом карамелизированными фруктами и ароматическими палочками, Мёрк увидел Ассада, который сворачивал свой молитвенный коврик. Если не принимать во внимание искаженное лицо и необычайно бледную разновидность ближневосточной масти, выглядел он довольно неплохо.

– Хорошо, что ты пришел, Ассад, – сказал Карл, стараясь не смотреть на часы. Впереди у его помощника было еще несколько недель восстановительных процедур, так что приветствие с точки зрения культуры обращения получилось так себе. – Ты в порядке? – автоматически спросил он.

– Да. В данный момент я чувствую себя прекрасно. На самом деле.

– Чувствуешь себя прекрасно, говоришь?

Ассад повернулся к нему с отяжелевшими веками.

– Да-да, только успокойся, Карл. Скоро все пройдет.

Поставив молитвенный коврик в шкаф, он протянул руку за карамельной массой, придерживаясь за край стола. Да и кто не пожелал бы обеспечить себе дополнительную опору, собираясь отведать этой липкой субстанции?

Карл похлопал помощника по спине. В конце концов, Ассад неплохо восстанавливался после нападения в декабре. Врачи не сомневались: если б не крепкая черепная коробка и такое же здоровье Ассада, удар в затылок убил бы его или, в худшем случае, превратил в овощ. Буквально парой разорванных кровеносных сосудов больше – и исход был бы именно таким. Так что, если не принимать во внимание депрессивные настроения, головные боли, хромоту и некоторую атрофированность мышц правой стороны лица и так далее, Ассад был почти как новенький. Практически чудо, или как там это можно назвать.

– Я думал о Харди, Карл. Как он сейчас?

Мёрк сделал глубокий вдох. Это был действительно сложный вопрос. Потому что с тех пор, как Мортен завел шуры-муры со своим физиотерапевтом и этот самый Мика принялся практиковать свое знание, применяя его к довольно тщедушным парализованным конечностям Харди, с бывшим коллегой Карла начали происходить во многом необъяснимые вещи.

Ибо два года назад врачи из нескольких клиник, специализирующихся на лечении болезней спины, без капли сомнения приговорили Харди к лежачему образу жизни до самого конца, но теперь Карл уже не был столь уверен в правильности этих заключений.

– С ним творится что-то странное. Раньше он чувствовал что-то типа фантомных болей, теперь же это нечто совершенно иное. Но я не знаю точно что.

Ассад почесал шею.

– Я интересуюсь не столько физическим параличом, Карл, сколько тем, что у него в голове.

На стене у Ассада висели новые плакаты. Возможно, темп его жизни замедлился и у него появилось больше времени, возможно, на него оказала влияние мировая обстановка. По крайней мере, плакаты с экзотическими зданиями в гирляндах арабских каракулей сменились небольшим постером с Эйнштейном, высунувшим язык, и еще одним, чуть побольше, представляющим худощавого мужчину с электрогитарой в руках, имя которого Карл едва ли смог бы воспроизвести. «Махмуд Радэдех и “Казамада” выступают в Бейруте», – гласила надпись на английском языке.

– Новые декорации, – заметил Мёрк, указывая на постеры. Следующая реплика должна была быть вопросом, что это такое, но он не успел ее произнести.

Создавалось ощущение, что Ассад находился не в своей тарелке. Его мимика, обычно такая энергичная и подвижная, теперь казалась вялой, а плечи в клетчатой рубашке понуро обвисли. Такое с ним иногда случалось.

– У меня есть диск, хочешь послушать? – рассеянно спросил Ассад, не оставляя времени на дальнейшие размышления. Он ткнул на кнопку на проигрывателе компакт-дисков, и, прежде чем Карл выпучил глаза, микроскопический кабинет потонул в звуках ковровой бомбардировки.

– Хватит! – закричал он, устремив тоскливый взгляд к двери, явно не выдерживавшей шумового натиска.

– Это «Казамада», они играют со всеми представителями арабского мира! – закричал Ассад в ответ.

Карл кивнул. Несомненно. Проблема заключалась в том, что, судя по звучанию, «Казамада» играли с ними со всеми одновременно.

Мёрк осторожно нажал на «стоп».

– Ты интересовался головой Харди, – сказал он в оглушительной тишине. – Хотя Мика и заставляет его смеяться по много раз на дню, к сожалению, мне кажется, настроение у него не очень. Мысли роятся, так он говорит. О жизни, которую он пропускает. О том, что собирался сделать, когда придет время. Ассад, он ведь ничего не может. Мы часто слышим, как по ночам Харди тихонько плачет, но никому из нас он об этом не рассказывает. Прислушиваться к этим звукам довольно утомительно.

– О том, что он собирался сделать, когда придет время… – Ассад задумчиво кивнул. – Мне кажется, я понимаю. Наверное, лучше, чем большинство.

Карл скользнул взглядом по глубоким морщинкам, резко проступившим на лице его помощника.

– Ладно, ты, наверное, тоже немного подавлен, но это вовсе не удивительно после того, что с тобой стряслось. Что касается меня, я ведь тоже…

– Нет, Карл. Я думаю сейчас не о нападении. Кое о чем еще. О чем-то совсем, совсем другом…

И он вновь будто замкнулся в себе.

Раз уж у напарника такое настроение, Карл решил бросить ручную гранату немедленно.

– К сожалению, у меня плохие новости. Маркус Якобсен уходит.

Ассад медленно повернул голову.

– Уходит?

– Да, в пятницу.

– В пятницу? Уже в эту пятницу?

Мёрк кивнул. Этот человек переключился в замедленный режим или система сканирования информации у него в мозгу утратила кое-какие элементы?

«Вернись назад, прежний Ассад. Где ты?» – думал Карл, вспоминая свою беседу с шефом.

– Так что, к сожалению, нам придется подчиняться Ларсу Бьёрну, увы.

– Странно, – заметил Ассад, безучастно глядя в пустоту.

«Странно»? Не совсем такой реакции ожидал Карл.

– Почему странно? Ужасно – да. Катастрофично – да. Но странно… Что ты имеешь в виду?

Мгновение Ассад сидел молча, кусая щеку и, по-видимому, находясь где-то на другой планете.

– Странно, потому что он мне об этом не говорил, – наконец произнес он.

Карл нахмурился.

– А почему он должен был тебе говорить об этом, Ассад?

– Я ведь присматривал за его домом и всем хозяйством, пока они с женой отсутствовали, так что я встретил их дома, когда они вчера вечером вернулись.

Мёрк отпрянул. Что он сказал?

Карл откинул голову назад и тяжело задышал, словно вот-вот собирался заснуть и рефлекторно выполнял процедуру погружения в сон. Его глаза были широко раскрыты, выражение лица невнятное, почти испуганное, рот полуоткрыт.

– Ты смотрел за домом Бьёрна в течение двух месяцев? С чего бы это? И почему я об этом ничего не знал? И откуда ты его так хорошо знаешь, что он просит тебя присмотреть за своим жилищем? А жена, почему она тоже поехала в Кабул? Она что, медсестра?

Ассад сжал губы; взгляд его заметался по полу, словно он пытался сформулировать приемлемый ответ. Это было совершенно нелепо. Наконец он раздул ноздри, сделал глубокий вдох и выпрямился.

– Мне негде было жить, и Бьёрн мне помог. Мы знакомы по Ближнему Востоку, только и всего. Ничего такого тут нет. Ну и да, жена у него медсестра.

– Вы знакомы по Ближнему Востоку?

– Да. Мы случайно повстречались, еще до того как я очутился в Дании. Мне кажется, он-то как раз и посоветовал мне искать здесь убежище.

Карл кивнул. Вполне могло быть, что у Ассада были свои тайны и что в данный момент он пребывал в состоянии, когда запросто мог скомпрометировать себя; пусть так. Но то, что он вставил это слово «случайно» и решил, что профессиональный интерес и личное любопытство Карла будут таким образом навсегда исчерпаны, – вот что чертовски ранило Мёрка.

И в этот момент он собирался дать волю самым непривлекательным проявлениям своего темперамента, когда его воинственный взгляд наткнулся на взгляд его помощника.

Ассад редко бывал настолько уязвимым. Редко его карие глаза казались такими проникновенными, а взгляд пронизывал до глубины души. И, неожиданно и непреднамеренно, эти двое сидели теперь со всем своим недоверием и всей недосказанностью, что существовала между ними, встретившись впервые за несколько месяцев. Во время этого минутного затишья состоялись все рассуждения и оценки происходящего – бессловесным образом.

«Карл, может, оставишь меня в покое? Я же вернулся», – умоляли эти глаза.

Тогда он похлопал Ассада по бедру и встал.

– Разберемся, старина.

– Старина? – смущенно переспросил его помощник.

– Да, Ассад. На этот раз я тоже ни черта не знаю, что бы это могло значить.

«Пусть он хоть немного повеселится», – подумал Карл и указал в направлении Розиных владений. Ее экстравагантное поведение обычно вызывало у Ассада улыбку.

Несмотря на полузакрытую дверь и рабочего, обрушивавшего мощные удары на стену хранилища, сложно было не услышать голоса, доносившиеся из кабинета Розы:

– Гордон, расслабься. Дверь закрыта, о’кей?

– Я же просто говорю…

Карл покачал головой. На них тут потолок обваливается, а этот долговязая макаронина-фетучини обхаживает его второго по значимости сотрудника на его же собственной территории…

Он уже положил руку на дверную ручку и собирался c грохотом распахнуть ее, однако остановился, услышав, что парень предпринял очередную попытку.

– Я сделаю для тебя все, Роза, прямо все. Только скажи мне что, и я сделаю.

– В таком случае сложись вдвое и покатайся по автомагистрали. Ну, или пожертвуй себя на понтонный мост через озеро Титикака.

Во как! Мёрк представил себе, как она это произносит. Назвался груздем – марш в кузов! Жаргон отдела «Q» – не в бровь, а в глаз.

В словесном потоке дурошлепа возникла небольшая пауза; затем, вероятно, он осознал поступившее предложение, ибо откашлялся – отважно, как только мог, – и произнес:

– О’кей. Но, что бы ты ни говорила, Роза, ты такая очаровашка, что прямо волосы дыбом встают.

Карл толком не понимал, то ли ему хмуриться, то ли выпучивать глаза. Что мелет этот чувак? Очаровашка? Волосы дыбом?

Неужели тут все вконец спятили? Или только он один?