Читать книгу Собрание сочинений в шести томах - Юз Алешковский - Страница 15

Вышел из института, беру такси, рву к дому Влады Юрьевны… в голове стучит, ни хуя себе уха!… вот чья, оказывается, была она жена… ни хуя себе уха… ах ты, Молодин, сука очкастая, жалко, что чернильница была глобусом и что Земля не квадратная – я б тебе, сука, сразу череп раскроил острым краем до самого гипоталамуса… надо же – такую парашу пустить про лучшую из женщин… мелкая она, видите ли, извращенка… подъезжаем к ее дому, шефу говорю, чтоб стоял и ждал, если хочет сегодня же вернуться домой… быстро нашел квартиру, звоню… открывает она, Влада Юрьевна, открывает, слава тебе, Господи!

– Николай Николаевич, почему это в чернилах ваше симпатичное лицо?

– Ваш бывший муж меня допрашивал, но я не раскололся и никого не продал. Он вас бросил, позорник.

– Ах, я так и думала, успел публично отказаться от менделистки-морганистки. Не стойте на пороге. Заходите. Собственно, я сию минуту сама от него ухожу. Уже собрала вещи.

– Едемте, пожалуйста, ко мне, – выпаливаю, как ныряю в колодец, – не думайте ничего такого, живу один, могу и у приятеля поошиваться, а вы будьте как дома, все мое – это ваше, даже если все ваше – не мое, такси ждет.

– Отлично, едемте, Николай Николаевич, но, кажется, вы с Толей проживаете в одной квартире.

– Ну и что? – кричу, одной рукою чемодан ее беру, другой – рюкзак, ручку сумки – в зубы.

Жил я тогда один. Тетку мою месяцев шесть как захомутали. Ее, если помнишь, паспортный стол ебал, она и устраивала через него прописки за большие бабки. Ну и погорела – жадность фраерюгу погубила, это тоже закон Природы-Матушки. Один из прописанных оказался югославским шпионом. А эти падлы не то что мы, которые всю дорогу в несознанке. Раскололся и тетку продал. Дедка за репку, бабка за дедку. Тетка беспринципно продала своего ебаря, тот разговорился. Трясанули яблоньку, и всех, кого они прописывали, выселять начали. Между прочим, тетке я кешари каждый месяц шлю и помогаю бабками. Вот хер-то, чтоб в беде Николай Николаевич оставлял родственников и кирюх. Значит, едем мы в такси, Влада Юрьевна мне ваткой чернила с ебальника стирает, а у меня стоит от счастья, так как за моей чистотой вовек не следили Любки, Гальки и прочие Зинки-Вальки. Все они любили меня неумытого на сплошных раскладушках, подоконниках подъездов, чердаках, в телефонных будочках, в помещении лифт-мотора. Романтиком я был – всегда в пути к местам подвигов и приключений. И оказывается, Влада Юрьевна еще до войны студенткой крутила с Кимзой роман. Но ломать ей, еще девушке, целку, как я понял, он ей до диплома благородно не желал, что уважаю. Тут война. Кимзу куда-то в секретный ящик загнали, бомбу-водородку делать или еще что-то. Года через два появляется он весь облученный от муде до глаз, к сожалению, на такую наживку только окуньков в проруби ловить, и то не клюнут. Трагедия у человека. Оба они хотели травануться и – концы в воду. Вопросов лишних не вздумай задавать, иначе накроешься, сам знаешь чем, то есть учись, мудила и скребок вокзальный, быть фактически не идиотиной, а джентльменом.

В общем, Молодин, замдиректора, уговорил как-то Владу Юрьевну. Хули, говорит вешаться-то, ты не зонтик и не шляпа, ты – красавица в науке, ты и в быту завидная фигура. Кимза дал ей согласие на брак. Она зачем мне все такое рассказала? Чтобы вел я себя с ним повежливее, посожалительней и не слишком выражался. Она бы в его комнате жила, но боится, что Кимза запьет от тоски, как это с ним уже случалось, поскольку с природой шутки плохи. Приехали. Сгрузили вещички. Я и рассудил, как проводник курьерского вагона, что спускать лучше уж на тормозах, не то сгорят колодки. Взял бельишко и, унимая аритмию, говорю Владе Юрьевне:

– Поживу у кирюхи, а вы тут не стесняйтесь: за все уплачено. – И поканал к международному урке, к Фан Фанычу… аритмия, в двух словах, это когда адреналин, он же волнующий гормон либедухи, гонит сердце, как ту же лошадь, в гору, сука, в гору, в гору.