Читать книгу Про Зюку и Казюку - З. Н. Новлянская - Страница 5

Но долго проспать ей не удалось. Ведь в лесу просыпаются очень рано. И вот на самой утренней заре желудевую девочку разбудил – нет, вовсе не теплый солнечный лучик и не птичье пение. Она проснулась от громкого крика. Зюка села на своей постели и огляделась. Совсем невысоко над землей, на ветке большой ели сидела хорошенькая белочка. Белочка сердито размахивала хвостом, сердито цокала языком и сердито ругалась:

– Ни стыда ни совести! Опять этот нахал рвет шишки с моей ели!

С дуба, под которым сидела Зюка, кто-то совсем спокойно отвечал:

– Я уже много раз объяснял вам, барышня: в лесу все общее, в лесу нет «твоего» и «моего»!

– Твоего, может, и нет, а уж мое-то есть! – завизжала белка. – Я нашла эту ель, я нашла это дупло, я тут, на этой поляне, живу! – От злости она прижала уши и сморщила нос так, что стало видно зубы. Зюка решила, что белке это очень не идет.

– Но пора бы заметить, соседка, что и я, некоторым образом, тут живу… – ответили белке с дуба.

– Ты… ты… тебя давно выселить надо! Долбишь-стучишь целыми днями – никому покоя не даешь!

– Да как же мне не долбить, ежели я дятел! Меня и родители когда-то назвали Долбиком… Можно ли не оправдать их надежд?

– Долбежкой тебя надо было назвать! У, тупица, добраться бы мне до тебя!

– Хорошо, что у некоторых лапы коротки…

– Это у кого – у меня короткие лапы? Да я самая красивая белка во всем лесу! Спроси у кого хочешь…

– У кого же здесь спрашивать? Вы столько твердите о своей красоте, что может и вправду показаться… Вы всем здесь это внушили…

– Спросите у меня. Мне никто ничего не внушал, – вмешалась в спор Зюка, – и я скажу – вы очень красивая белка. Только когда не визжите, не приседаете, растопырив лапы, и не морщите нос…

– Неужели я опять морщила нос? Какой ужас! От этого же морщины получаются! Спасибо за замечание, я больше не буду! – Тут белка вспомнила, что никогда раньше не видела Зюку, и спросила:

– А ты кто такая?

Зюка сказала.

– А как ты здесь очутилась?

Зюка сказала.

– А что ты собираешься у нас делать?

Зюка сказала.

– Жить? – удивилась белка. – Но где? – Она оглядела Зюку и заявила громко и уверенно:

– Ты такая нескладная – на дерево тебе не залезть, летать, по-моему, тоже не умеешь. Может, скажешь – ты способна выкопать норку? Не с твоими силенками… У тебя ни теплой шерсти, ни даже захудалых перьев нет! Лучше бы уж оставалась на своем подоконнике…

– Вот и Сорока так говорила, – совсем грустно сказала Зюка и опустила голову.

– И надо было послушаться! Будешь теперь ныть целыми днями, как этот красный из муравейника…

– Какой красный?

– Ну, тот, которого Сорока еще на той неделе притащила. Тоже, небось, просился. А теперь ему все не так. А он посильней тебя будет. Железный. И говорит, что заводился раньше.

Тут в разговор вступил дятел, который давно уже слетел пониже, чтобы лучше слышать:

– Подождите расстраиваться, голубушка, – сказал он Зюке. – Мотоциклист ведь ничего не старался делать. Как упал в заброшенный муравейник, так там и сидит. Только ругает все время лесные порядки да повторяет: «Вот там, где я жил раньше…». Может быть, он просто больше ничего не умеет?

– А она-то, о на-то что умеет? – сердито спросила белка.

– А вы, девочка, – продолжал дятел, не обращая внимания на рыжую красавицу, – вы смастерили такую славную постель, да еще в темноте. Значит, и домик у вас может получиться. Я даже придумал, из чего его лучше всего сделать. – И дятел показал Зюке круглое лукошко, которое валялось в кустах.

– И правда! – закричала белка. – Как это я про него не вспомнила? Оно же еще с прошлой осени здесь валяется. Мальчишки зафутболили, да и не нашли потом. Перевернуть – вот и крыша над головой! – И Рыжуля на самом деле перевернула лукошко, а заодно уж и лесной сор вытрясла, и траву примяла. Белка делала все так красиво и ловко, что Зюка залюбовалась. Но у Рыжули опять переменилось настроение:

– Долго ты будешь на меня глаза таращить? Думаешь, я тут за тебя все делать буду? Думаешь, у меня своих дел нет? Нет уж, устраивайся дальше сама, голубушка! – И белка ускакала, подняв ветер пушистым хвостом.

Теперь Зюка могла спокойно рассмотреть свое жилище. Под лукошком было довольно уютно, но щелочки в плетеном дне не обещали ничего хорошего. Сейчас, правда, в них пролезали солнечные лучики. Но что будет в дождь? А в боковой стенке и вовсе светилась большая дыра.

«Ничего, – решила Зюка, – это будет окошко. А щелочки можно чем-нибудь заткнуть… Мхом, например».

И она немедленно принялась чинить крышу. Но дело, надо сказать, еле двигалось. Очень уж маленькой и слабой сделали Зюку дети!

Неизвестно, сколько бы дней пришлось девочке конопатить крышу, если бы на помощь не прилетел Долбик. Дятел острым клювом выщипывал кусочки мха и аккуратно запихивал в щелки. Скоро в бывшем донышке лукошка не осталось даже самой маленькой дырочки. Покончив с крышей, дятел ненадолго слетал куда-то и вернулся с большим пауком в клюве.

– Но зачем мне паук? – удивилась Зюка. – Он такой неприятный!

– Да не надо его никуда прятать! Мы посадим его на окошко. Не пройдет и дня, как у вас появятся отличные занавески. И будьте спокойны, никакая муха, никакой комар уж не посмеют влететь к вам без разрешения.

«Но я же и не собиралась никого никуда прятать», – подумала Зюка. И тут ей вспомнились слова ежика про глухого дятла. Не Долбика ли имел в виду ночной сторож? Поэтому она не стала поправлять своего помощника, а просто поблагодарила его, как умела.

Когда к вечеру Рыжуля заглянула к Зюке, она не узнала старого лукошка. Пол был застлан коричневым ковром из дубовых листьев, в углу стояла зеленая моховая постель, очень мягкая и удобная. А дыра в стене была уже на четверть затянута кружевной паутиной.