Читать книгу Самая долгая война России. Колониальные войны России - Закир Ярани - Страница 10

Отсутствие серьезной политической организации, единого мнения о том, до какого момента должна продолжаться война, препятствовало закреплению горцами военных успехов. Движение Мухаммеда Майртупского, Б. Таймиева и Авко Герменчукского было скорее стихийным всенародным порывом, стремлением отомстить российским колонизаторам за смерть близких, унижения и разорения. Горцы не знали даже о реальных размерах и населенности Российской империи, поэтому полагали, что захватнические действия – политика, прежде всего, лично А. Ермолова, тогда как основные пункты российской стратегии на Кавказе разрабатывались в Санкт-Петербурге при императорском дворе.

26 января 1826 г. российские войска под командованием самого А. Ермолова выступили из крепости Грозной на селение Малые Атаги у реки Аргун, где находился штаб Б. Таймиева. Однако когда войска начали переходить реку, чеченцы с другого берега открыли по ним плотный ружейный огонь, который русские не смогли преодолеть. Получив уточненное донесение, что руководители горцев находятся в селе Чах-Кири в нескольких верстах от Малых Атагов, А. Ермолов изменил направление наступления. Однако Б. Таймиев со своим войском и все местные жители успели заблаговременно покинуть Чах-Кири. Единственным успехом экспедиции стало разрушение опустевшего селения. По возвращении отряда Ермолова в Грозную крепость подверглась очередной мощной атаке горцев.

Зимняя кампания Ермолова напоминала экспедиции Н. Грекова: чеченцы не ввязывались в открытый бой и отступали при приближении неповоротливых, отягощенных обозами русских экспедиций в глубину гор, а потом совершали нападения на Сунженскую линию в слабо защищенных местах. В течение трех недель войска А. Ермолова блуждали по холодным горам, довольствуясь лишь тем, что разрушали покинутые местными жителями селения. После этого войска вернулись в укрепления линии и прекратили активные действия. По-видимому, предположив, что русские признали свое поражение, к тому же движимые необходимостью дальше выживать и заниматься хозяйством, чеченцы стали возвращаться в покинутые селения. В апреле – мае 1826 г. А. Ермолов развернул весеннюю военную кампанию в Чечне, в ходе которой сумел нанести уже не столь дружным, как раньше, горским ополчениям ряд поражений и разрушил десятки селений по Сунже и ее притокам Ассе и Аргуну. Хотя сопротивление горцев само по себе отнюдь не было подавлено, власть России они в большинстве своем так и не признали, интенсивность их нападений на Сунженскую линию значительно упала. На чеченском фронте установилось относительное равновесие. А. Ермолов вернулся в Тифлис.

Между тем «проконсулу Кавказа» явно изменяло чувство меры. Наделенный фактически неограниченными полномочиями в управлении краем, А. Ермолов все больше входил в роль местного «царя». По долгу службы он занимался активной дипломатической деятельностью в граничащем с Кавказом Иране, и ему явно импонировала деспотическая власть восточных правителей. Как говорили простые русские поселенцы на Кавказе, Ермолов «обасурманился». В вопиющее нарушение русских традиций правитель Кавказского края обзавелся гаремом из местных кавказских женщин. Дочь Ермолова София, рожденная от кумычки, была воспитана в мусульманской религии и вышла замуж за кумыка Махай-оглы из селения Гили. Ермоловская администрация российского Кавказа, тоже отнюдь не в духе русского Просвещения, занималась работорговлей, пуская с молотка на восточных рынках захваченных в плен горских женщин и детей.

Также А. Ермолов (как и последующие кавказские начальники) практиковал отдачу взятых в аманаты (заложники) и пленных горских детей в православные монастыри и российские учебные заведения с целью их полной интеграции в российское общество. На данной основе построен сюжет поэмы М. Лермонтова «Мцыри». Известный российский художник-портретист П. Захаров-Чеченец был уроженцем чеченского селения Дади-Юрт, в 1819 г. разрушенном войсками А. Ермолова, родители его были убиты, сам же он в трехлетнем возрасте был отдан на воспитание казаку Захару Недоносову, а затем его усыновил сам Ермолов.

Своеволие А. Ермолова привело к недоверию в отношении него со стороны вступившего на российский престол в декабре 1825 г. нового императора Николая I. Тот, залогом благополучия державы считавший строжайшее подчинение чиновников всех уровней верховной власти, вообще не терпел самоуправства наместников. О своих подозрениях А. Ермолова в вольных действах, о том, что генерал недостоин столь высокой должности, Николай I говорил, не скрывая. Неудачи А. Ермолова при подавлении антироссийского объединенного горского движения, развернувшегося с 1824 г., да и то, что из представленного первоначально Ермоловым грандиозного плана по усмирению Кавказа за восемь лет выполнена была весьма скромная часть, усилили царскую немилость.

Окончательно лишило «хозяина Кавказа» императорского доверия неожиданное начало русско-иранской войны 31 июля 1826 г. Как оказалось, российские войска на Кавказе были совершенно не подготовлены к войне с Ираном, поскольку выполнявший роль российского посла А. Ермолов был уверен в благосклонности шаха к России. Иранцам весьма быстро удалось захватить ряд важных российских стратегических пунктов в Закавказье, и только прибытие возглавившего русские войска генерала И. Паскевича позволило остановить иранское наступление, а затем и отбросить иранцев от российских границ.