Читать книгу Made in Хell - Zepp - Страница 2

***

Плохой ли я человек?

Очень плохой. Я шел по головам. Я не видел ничего кроме своей цели. Манипулировал, подставлял. Добивался разными способами того, чтобы моих конкурентов уволили. Чего стоит хотя бы один тот случай, когда с удаленного доступа закачивал терабайты гейского порно одному из сотрудников на комп. Его уволили не за ориентацию, которую я ему приписал, а что, просто, он все это делает на работе. Подкидывал другим кучу канцелярских изделий и ценных бумаг, чтобы на выходе, когда их шманала охрана, уличили в краже. Даже как-то человеку с аллергией на арахис я подсунул вместо его бутерброда свой с добавлением арахисового масла. Он вроде до сих пор не вернулся с больничного. Подставил один раз коллегу в своем косяке. Со слезами на глазах она умоляла не увольнять её и постоянно твердила, что это не она виновата. Интересно, о чем она?

Плохой ли я человек?

Главное же, чтобы хорошо было мне и больше никому. Эти засранцы с похлебкой вместо серого вещества, все равно, всегда будут довольствоваться малым, а мне нужно больше. Мне нужно все от этого мира, и я обязательно свое и не свое возьму.

***

Настало время обеда. Я скрылся в комнате отдыха и как можно вальяжней уселся в большом черном кресле. Настроение наконец-то начало улучшаться от вклинившейся в голову мысли, что меня должны сегодня повысить, и я не буду больше сидеть в зале, огороженный тремя перегородками, как в загоне среди еще пары сотен таких же лузеров как я, а буду в крепких четырех стенах собственного кабинета. Если всю жизнь и быть в клетке, то я хочу попросторнее. Да и зарплата будет больше, неприлично больше, еще и секретаря дадут. Буду его за кофе гонять, выпивать глоток и орать на него, что он пересластил, пересолил, плюнул туда или сливки не добавил, или же добавил, пусть даже это и будет лучшим кофе, которое я пробовал в жизни.

– О, вы смотрите, кто на работу явился, – сказал я вошедшей взъерошенной девушке, которая сразу примкнула к кулеру с водой.

– Ты сказал начальнику, что у меня сын заболел? – осушая третий стакан подряд с холодной водой, задыхаясь, проговорила она.

– Да, сказал. Правда, мне кажется, он знает, что у тебя нет сына.

– Пофиг, – подводка её была чуть размазана, и губы криво накрашены – всё это вместе с растопыренными соломенными выжженными перекисью волосами придавало ей просто необычайный образ.

– Ты только встала что ли?

– Я еще и не ложилась. Ты не поверишь, я вчера просто взорвала танцпол и каблуки сломала заодно.

– Я видел, ты выложила видео на странице.

– Что? Серьезно? Надо быстро удалить, я там еще под конец всё обрыгала.

– Жанн, я уже репост сделал.

– Козёл, а ты, кстати, че такой счастливый? А, вспомнила, сегодня кто-то станет минибоссом. Я, кстати, узнавала, самый главный начальник уже подписал приказ о твоем повышении. Ты заслужил, твоя программа просто бомба.

– Глядишь так, еще пару таких повышений, и тебе некуда будет деваться. Придётся рассмотреть меня как жениха.

– Только после того, как ты купишь мне виллу на берегу одного из островков карибского бассейна.

– Это я так плох, или ты, просто, жадная до денег сука?

Она вытянула ладонь и покачала ей в разные стороны, продолжая утолять свою неимоверную жажду, давясь водой из стаканчика.

***

– Так, народ, все собираемся, у меня важное объявление, – прикрикнул один из начальников, которых приходилось по пять штук на обычного служащего.

Он встал среди загончиков для офисного планктона. Народ вяло подтягивался. Начальник поправил свои запонки лишь только тогда, когда все собрались, специально показывая их на публику, какие они сверкающие, и давая понять, что они стоят больше, чем год труда в этой дыре.

– Все собрались, да? Ну, что ж. Все вы знаете, что у нас пустует место руководителя отдела программного обеспечения. На меня возложили обязанность поставить туда человечка. Это должен быть ответственный, серьезный, знающий своё дело руководитель. Вы сами прекрасно понимаете, как у нас повысилась планка в связи с успехом программы Попаданцева. Молодец, кстати, где ты? А, вот ты, розоволосый мой. Поэтому после долгих размышлений я принял решение.

Я подался чуть вперёд, расталкивая остальных. Жанна, улыбаясь, положила руку мне плечо.

– Я тебе куплю букет белых роз, – отозвалась она.

– Мои любимые, – шепотом промолвил я.

– Не буду тянуть. Знакомьтесь, ваш новый руководитель отдела, – вдруг из угла вышел никому незнакомый человек и встал рядом с начальником.

– Здравствуйте, – тихо сказал новый руководитель, – после окончания жду каждого на личную беседу с целью знакомства в своем кабинете.

– Это Паскудин Геннадий, – заявил начальник, – всё, всем спасибо. Так, Жанночка, ко мне в кабинет и приготовь рот…, то есть кофе. Да, кофе.

Все разошлись, и я остался один вместе с Жанной. Я не знал, что и думать, что чувствовать. Я много раз оставался не удел, но к этому нельзя привыкнуть, как бы я не старался. Пытаясь вогнать себе в голову своё положение и роль в мире, моё нутро всегда противилось, не желая мириться с действительностью.

– Я не знаю, почему так вышло. Я лично видела приказ, – сказала Жанна, – ты прости, я пойду, меня начальник вызывает. Как я выгляжу?

– Как будто уже от него вышла, – заявил я, смотря на её помятый вид, смазанную помаду и вздернутую кверху юбку.

***

Находясь в прострации, я и не заметил, как подошла моя очередь идти в кабинет нового руководителя для личного знакомства. Паскудин встретил меня, не вставая с кресла. Он пролистывал моё личное дело, помечая что-то карандашом, и, не глядя, указал мне на стул напротив.

– Так-так, очень интересно, – он поднял глаза на меня и скривился, – прошу прощение, а это что?

– Что?

– Ваши волосы?

– Розовые, если вы об этом.

– Вы красите волосы?

– Нет, это мой натуральный цвет.

– В природе не бывает волос такого цвета.

– Вы аниме просто не смотрели.

– А это что? – Паскудин заметил мои желтые ногти.

– Что?

– Ногти.

– Ну да, это ногти, а у вас таких нету?

– У моей жены лак такого же цвета. Так, ладно. Вы проработали четыре года в этой фирме. Создали пару приложений и несколько программ. Ни разу не опаздывали. Добросовестно относились к выполнению своих обязанностей и поставленных задач. С коллективом не ладите. Замкнуты. Интересно.

– Можно я пойду?

– Сейчас, секунду, можно личный вопрос?

– Нет.

– Вы гомосексуалист?

– Нет.

– А почему выглядите как пид…

Я не выдержал и кинулся через стол на Паскудина. Меня переполняла злоба, ярость, отчаяние, да, точно, отчаяние, именно самое нужное слово. Человек, который забрал моё место, насмехался надо мной, и мне не оставалось другого выбора, кроме как стереть ухмылку с его лица. Мы завалились на пол вместе со здоровым креслом на роликах, опрокинув со стола монитор компьютера.

***

Меня уволили. Только не за нападение, а за то, что меня раскрыли. Кто-то узнал про то, что я постоянно доводил людей до увольнения. Жанна потом передала мне, что Паскудин не будет писать заявление в полицию о нападении, несмотря на сломанный у него нос. У меня тоже саднило лицо. На губе красовался кровоподтёк и, кажется, к утру раздует глаз, в который этот урод успел засадить.

***

Я стоял за девушкой, оформляющей покупки на кассе в интимшопе. Достав список, который мне дала сестра, я еще раз вчитался в него и вновь удивился некоторым названиям, мне незнакомым.

– Наша скидочная карта есть? – спросила продавщица у девушки.

– По номеру телефона можно?

– Да.

Девушка продиктовала свой номер, пока я рассматривал ассортимент магазина.

– Анна, верно? – уточнили на кассе.

– Да. И вон ту смазку еще можно, ту, что в стеклянной колбе. Которая вишневая.

– Конечно. Осторожнее, не разбейте.

Девушка удалилась. Я сунул список продавщице. Она с интересом посмотрела на меня, улыбнулась и пошла собирать товар.

***

Я ехал в вагоне метро, прижимаясь щекой к холодному заляпанному поручню, чтобы лицо не распухло. Максимум гигиены! В ногах лежал пакет с игрушками. Пока я чутка подпускал слюни и сопли, раздавленный реальностью, мне на глаза попалась дама, сидевшая напротив меня.

Юбка её была в пол и вычурна красная, белый балахон с накинутым капюшоном, а на руках лежал младенец, завернутый в синею пеленку. Она слушала музыку в наушниках, пока её дитя визжало, устроив серенаду на весь подземный мир. Ей приходилось как-то чудно зажимать наушники, видно отходил провод, и она держала на весу правую руку с поднятыми указательным и безымянным пальцами вверх, вокруг которых вился провод.

Нас тряхануло, и на секунду погас свет. Светилась лишь кольцевая линия на светодиодной карте метро, застыв над головой женщины.

От тряски я встрепенулся. Свет уже озарил вагон, а на месте женщины осталась пара кем-то затушенных бычков и матерных надписей на сидушках, накаляканных маркером.

***

На улице было так же мерзко, как и на душе. Уже темнело, точнее серело. Каждый раз удивляюсь всё новым возникающим разновидностям серого, что преподносила погода, окрашивая дома, улицы, людей, их души в антрацитовый, графитовый, кварцевый, цвет маренго, будто не зная других красок.

Я заткнул уши наушниками и включил плэйлист вперемешку, и сразу как-то стало повеселее. В полной уверенности, что день не может стать ещё хуже, я направился домой с полным пакетом разноцветных резиновых мужских детородных органов.

Впереди шла та девушка, что стояла передо мной в магазине. Она случайно задела своим пакетом мусорную металлическую урну. Раздался легкий треск битого стекла, и из её пакета полилось что-то странное, прозрачного цвета и вязкое, к тому же очень сильно пахнувшее вишней. Девушка, не обращая внимания, шла дальше, оставляя за собой дорожку из тягучей субстанции.

Я далеко ушел в себя, не желая высовываться из скорлупы подсознания в реальный мир, грезя тем пляжем на баннере, что видел с утра. Из моего воображения меня вырвало странное чувство разъезжающихся ног. Мои кроссы заскользили по растекшейся на пешеходном переходе смазке. Не успев опомниться, я завалился на спину, полностью испачкавшись в маслянистой жидкости. Я вскочил на ноги. Когда понял, что стою на дороге, рядом уже застонали колодки тормозов, заглушая музыку.

Тут песня добралась до взрывного припева, и меня сшиб грузовик. Сначала слетели мои кроссовки, следом разлетелось содержимое порвавшегося пакета. Один из фалоимитаторов прилип присоской к лобовому стеклу сбившей меня машины, затормозивший чуть дальше, чем надо. В глазах всё закрутилось, переливаясь и сливаясь в размазанную кляксу.

Когда моё тело окрасило асфальт красным, появилась боль. Я почувствовал всё, сломанные кости, предательски прорвавшие кожу, стёсанное лицо до черепа, разорванные куски голого мяса, сочившуюся кровь.

Неужто конец? Какой-то глупый и никчемный. Должно быть всё иначе, по-другому? Ведь так?

А Аннушка уже разлила смазку, и всё было как было. Мир потихоньку угасал, и меркли лампы фонарных столбов, а в голове лишь крутилось то, что я не купил хлеба. Предательское напоминание пыталось убедить меня, что я как будто сейчас встану, отряхнусь, соберу все сестрины прибамбасы и пойду за хлебом, но вместо этого передо мной лишь захлопнулся тяжелый занавес, позволяя воцариться тьме под буйные аплодисменты.

Краем глаза замечаю странную фигуру в черном саване с косой наперевес и коробкой пончиков, которые она жадно поедала.

– Даже пообедать нормально не дают, – отозвалось существо.

– Я люблю тебя, Жанн, – неожиданно для себя сказал и осознал я, но лихорадочные ладони зрителей истошно бились друг об друга, заглушив мое признание.

– Ох надо же, – и передо мной занеслась коса, вся испачканная пудрой и присыпкой от пончиков.