Читать книгу Время вспоминать - Злата Иволга - Страница 2

Спрятавшись от возможного гнева мужа в своей комнате, Хоакина быстро и старательно записывала все, что успела узнать за этот длинный день. Фернандо в доме не было, он поехал к управляющему, поэтому расплата откладывалась.

Перо ритмично скрипело по бумаге, а мысли Хоакины летели стремительно, словно породистые ящеры на бегах. Если на нее нападут еще раз или она снова все забудет, то останутся хотя бы эти записи, которые стоит спрятать так, чтобы потом легко можно было найти.

Итак, дон Марсело. Владелец Хрустального ручья, крупнейшей кофейной плантации на Коста-Лунес, а то и на ближайших островах Акульего залива. Хоакина нашла в кабинете Фернандо большую карту колоний Королевства Менада и хорошо изучила ее прежде, чем сесть писать. Остров Коста-Лунес находился ближе всего к материку, как и Сан-Хосе, располагавшийся чуть севернее. И дон Марсело, как и другие плантаторы, в том числе и Фернандо, наверняка пользовались этим в торговых целях. Поэтому не понятно, кто хотел его смерти: семья и слуги или деловые партнеры.

Хозяина Хрустального ручья нашли убитым в одном из рабочих кабинетов, который был обустроен не в доме, а в большой беседке в саду рядом с бассейном. Дон Марсело любил работать с раннего утра, завтракать на свежем воздухе, а потом плавать. Похожую процедуру он проделывал и перед сном, даже когда задерживался за делами допоздна. Несмотря на далеко не молодой возраст, он чуть не дотянул до пятидесяти шести, кофейный плантатор был в хорошей форме и отменного здоровья. Однако от удара в висок тяжелым пресс-папье это не спасло. Тело утром обнаружила горничная, принесшая завтрак. Доктор Варгас, которого вызвали перепуганные слуги, утверждал, что убили дона Марсело поздним вечером или ночью.

«А доктор мог и ошибиться», ― подумала Хоакина, старательно работая пером.

Кто-то из слуг, кажется, горничная и ящерник, упоминали, что слышали около одиннадцати часов голоса из беседки-кабинета. Им показалось, что кто-то ругался. Вероятно, дон Марсело со своим убийцей. А кухарка утверждала, что помнит, как в кустах рядом с домом кто-то шуршал, когда она встала попить воды. Впрочем, Рафаэль Эспиноса наверняка перечислял слухи, которые не имели особого значения.

«Кому выгодно», ― повторила Хоакина фразу дедушки Риверы.

В доме Хрустального ручья проживали сестра дона Марсело, донья Тереза, и ее сын, Хуан Мануэль Феррейра. Они приехали в Коста-Лунес немногим раньше самой Хоакины, года три назад. Донья Тереза вдова, а ее сын ― повеса и мот. Ему скучно на плантации, и он часто пропадал в Буэнавентуре. Вот и в вечер убийства дяди он кутил в самом модном, для колоний, конечно, городском ресторане, а затем и еще в одном заведении похуже.

«Вряд ли это он, ― размышляла Хоакина, смотря на настольную лампу в виде девушки, держащей в вытянутых руках раковину. ― Хотя представить, что донья Тереза стукнула брата по голове, а потом спокойно пошла спать, еще сложнее».

Слуги? В Хрустальном ручье дом был больше и роскошнее, чем в Каттлеях, и обслуживали его целых пять горничных, кухарка с двумя помощниками, экономка и дворецкий. И это не считая ящерника, привратника, садовника, управляющего, а также кучи работников плантации, которые все могли иметь зуб на хозяина. Или же она неверно рассуждает?

Хоакина отложила перо и с досадой закусила нижнюю губу. Рафаэль Эспиноса категорически отказался говорить о завещании дона Марсело. Как и о том, с кем тот ругался или спорил последнее время. У инспектора полиции куда больше возможностей, чем у жены плантатора, к тому же потерявшей память. Она сама не помнила, какие и с кем у нее были отношения.

«Что ж, здесь придется признать полное поражение, ― подумала Хоакина и снова взялась за перо. ― Надо позвать в гости Кармен Руис или послать Соле в Хрустальный ручей, чтобы она посплетничала с тамошними слугами. Кстати, хорошо бы прочесть хотя бы одну книгу Кармен».

Антонио Санчес, сын и наследник дона Пабло, хозяина Пальмового сада, плантации сахарного тростника. Похоже, теперь плантация достанется будущему мужу Лауры, у дона Пабло больше нет сыновей. Антонио нашел в лесу недалеко от Хрустального ручья охотник, который вечером, перед приходом темноты, проверял силки. Тот же доктор Варгас осмотрел тело, но на этот раз не стал настаивать на времени смерти. Вроде бы день, а, может, и утро. Однако он однозначно сказал, что несчастного брата Лауры зарезали. Откуда потом пошли слухи про дикого зверя, непонятно. Возможно, просто все знали характер доктора Варгаса и из мести подвергали сомнению любое его утверждение. Рафаэль Эспиноса, понятно дело, никак это не объяснил.

«Если Антонио Санчес видел или слышал что-то важное, почему его убили так поздно?» ― подумала Хоакина, скрипя пером.

Дона Марсело нашли утром десятого февраля, на Хоакину напали пятнадцатого, а Антонио погиб аж двадцатого. Может, эти смерти все же никак не связаны? Но Рафаэль Эспиноса явно так не считал, хотя и вовсю уклонялся от вопросов Хоакины.

Еще не забыть некую Санту из Хрустального ручья, которая говорила о каком-то существе, и цветы, присланные доньей Терезой.

Хоакина спешно дописала, отложила перо и помахала бумагой, чтобы быстрее высохли чернила. У Фернандо в кабинете наверняка был мгновенный осушитель, но спускаться туда означало наткнуться на мужа, который наверняка злится. Странно, что он еще не пришел расспрашивать жену о том, почему она так долго пропадала в городе, и ездила ли она туда вообще.

Не успела Хоакина подумать об этом, как в коридоре за дверью раздались поспешные шаги, а затем в комнату без стука вломилась Соле, чем-то сильно взволнованная.

– Ну что такое? ― возмутилась Хоакина. ― Где твои манеры?

– Простите, сеньора, ― запыхавшаяся Соле сцепила руки и сложила их перед грудью в подобие молитвы. ― Но сеньор Фернандо только что был на кухне и расспрашивал Педро. И теперь сеньор зол и идет сюда. А вот и он!..

Хоакина пропустила звук еще одних шагов. Она еле успела встать из-за столика перед зеркалом, где писала, и засунуть листы бумаги в выдвижной ящик. После чего стремительно повернулась к стоящему в дверях Фернандо.

– Соледад, оставь нас, ― кратко и отрывисто бросил он.

Хоакина проводила выбежавшую служанку взглядом и задрала подбородок, готовясь к отражению атаки. Хотя и не знала, какое именно недовольство выскажет ей муж. Все их общение со дня ее выздоровления сводилось к двум вещам: или обсуждению обыденных дел на день и погоды с едой, или он был ею недоволен. Как в тот раз, когда она пыталась расспрашивать Марию о смерти Антонио Санчеса. Единственный разговор, в котором проскользнул намек на что-то теплое и приветливое, когда Фернандо рассказал о погибших родителях, и тот закончился спором.

И теперь Хоакина воинственно смотрела на стоящего в дверях мужа, словно дед Ривера на врага-дамнийца во времена славной боевой молодости. А Фернандо смотрел на нее, щуря светлые глаза.

– Педро за пару часов после вашего возвращения успел взбудоражить половину плантации. Куда ты его возила, что он там набрался этих историй?

Хоакина подавила облегченный вздох. Значит, Фернандо не собирается отчитывать ее за задержку, иначе бы начал не с баек сопровождающего слуги. Она чуть опустила подбородок.

– Мне не пришло в голову брать с него обещание молчать о поездке, ― сказала она. ― Видимо, он излишне впечатлителен. Буду знать.

Хоакина вспомнила могильную тишину дома доньи Аны, и сама внутренне содрогнулась.

– Я приказал ему замолчать. Он такое рассказывает, что ночью никто из слуг не выспится, ― покачал головой Фернандо и, отодвинув полу простого серого сюртука, прислонился к косяку.

– А что он рассказывает? ― фальшиво удивилась Хоакина, как можно естественнее поднимая брови. Похоже, вышло не очень.

– Где вы были? ― спросил Фернандо.

– Может, ты все-таки зайдешь? ― сказала Хоакина, опираясь руками за столик за спиной.

Она не хотела, чтобы муж это делал, но разговаривать вот так, когда он стоит в дверном проеме, стало совсем неловко.

Фернандо, не говоря ни слова, выпрямился, сделал шаг вперед и закрыл дверь. После чего прошел прямо к Хоакине и остановился на расстоянии вытянутой руки от нее. Она поняла, что успокоилась слишком рано.

– Я тебя слушаю, Хоакина, ― слишком ровным тоном произнес он.

– Я ездила в Буэнавентуру, как и написала тебе. Я хотела отыскать человека, который хорошо знаком с вуду, но не практикующего и не синекожего. И я его нашла и поговорила с ним.

– Точнее, с ней, ― кивнул Фернандо. ― Педро рассказывал о донье Ане дель Торо.

– Ты ее знаешь? ― удивилась Хоакина.

– Не так близко, как теперь ты и Педро, я полагаю, ― чуть поморщился Фернандо. ― Однако про семью дель Торо с Сан-Филиппе слышал еще от отца. И о том, что в городе живет женщина, заключившая Договор, тоже. Ты могла бы сначала прийти ко мне.

– И о том, что такое этот Договор, ты тоже знаешь? ― с вызовом спросила Хоакина, снова приготовившись к защите.

– Нет. Но догадываюсь, что что-то не слишком приятное. Я старался не вникать в вуду, тем более в темную сторону их практик. И мне очень не нравится, что ты туда полезла, Хоакина.

– Как будто я делаю это для развлечения или от скуки, ― пожала она плечами. ― Я хочу найти того, кто на меня напал, или понять, почему.

– А если на тебя не нападали? ― покачал головой Фернандо.

– Тогда получится, что я ознакомилась с целым пластом культуры и истории островов Акульего залива, ― с досадой ответила Хоакина и с интересом глянула на мужа, закусившего нижнюю губу. ― Что с тобой, Фернандо? При второй нашей встрече ты показался мне достаточно любознательным.

– У меня своя причина держаться подальше от колдовства, ― сказал муж. ― И мы говорим не о ней.

– А о том, что я подвергаю себя опасности, я поняла, ― перебила его Хоакина. ― Или вбила в голову глупую мысль, что на меня напали. Кстати, инспектор меня не поднял на смех.

– Инспектор? ― нахмурился Фернандо. ― Ты ходила в полицию?

– Инспектор Рафаэль Эспиноса сын доньи Аны. Я встретила его в ее доме.

Ей казалось, что Фернандо должен был удивиться. Или разозлиться. И уж точно не спокойно посмотреть ей прямо в глаза, а потом так же неспешно сесть на кресло, придвинутое к стене под небольшими бра в виде паучков, да еще и закинуть ногу на ногу.

Стало так тихо, что можно было различить шорох золотых песчинок в изящных песочных часах, стоящих на тумбочки у кровати. Хоакина замерла, все еще вцепившись руками в туалетный столик и не зная, что делать дальше. Подождав еще некоторое время, судя по песочным часам, чуть больше минуты, она отлипла от столика и, двигаясь медленно и осторожно, дошла до второго кресла, чуть сбоку от того, где сидел Фернандо, и тоже села.

– Тебе не кажется, что у нас проблемы? ― раздался голос мужа, как только она устроилась поудобнее.

Удивленная сменой темы разговора и мирным тоном, она кинула на Фернандо обеспокоенный взгляд, но супруг смотрел в стену напротив.

– Да. Я забыла два года своей жизни, ― ответила Хоакина, тоже любуясь большой картиной с горным пейзажем.

– И меня, ― добавил Фернандо, и ее поразила горечь, проскользнувшая в его тоне. Даже донья Ана не сожалела так о своей медленной и мучительной смерти.

– Я долго думал о том, ― продолжал муж, ― как жить, если память к тебе так и не вернется. Но тебе… видимо, все равно.

«Неправда!» ― захотелось крикнуть Хоакине, однако она сдержалась. Или правда? Не был ли ее интерес к убийствам и вуду просто способом занять себя и не разбираться в их теперь непонятных супружеских отношениях? Хоакина прислушалась к себе и сердито тряхнула головой. Открыла рот, чтобы ответить, закрыла его, открыла еще раз.

– Мне не все равно, ― наконец, прямо заявила она. ― Я, как и ты, не знаю, что нам делать. С той лишь разницей, что я помню о том, что у нас было, только по письмам, которые писала родителям и подругам. Но там все очень… обще и… сдержанно.

Она услышала, как со стороны Фернандо раздался тихий и очень невеселый смешок.

– Но ты не давала мне попробовать показать тебе, как у нас все было, ― сказал он. ― Ты избегала меня или разговаривала, как с гостем, случайно оказавшемся в гостиной.

Хоакина ожидала подобного разговора, но не сегодня. И точно не тогда, тогда голова у нее была забита другими делами. Намеренно ли Фернандо сбил ее в толку, или он сам решился неожиданно, было уже неважно. Нужно что-то отвечать и так, чтобы не испортить и без того натянутые отношения. Хоакина осторожно покосилась на мужа, внимательно рассмотрела его профиль, а затем и всего целиком, стараясь найти в себе хоть малейшие отголоски чувств. Соле утверждала, что хозяйка любила супруга, родители тоже были уверены, что дочь счастлива в браке. Значит, что-то должно остаться, пусть и погребенное под разваленной памятью. Как жаль, что она не спросила совета у отца Абеля.

– Фернандо, ― начала говорить Хоакина, чувствуя себя идущей по хрупкому стеклу. ― Чтобы понять, что я ощущаю, постарайся представить, что ты проснулся и обнаружил, что женат на… Кармен Руис.

Последовала тишина. Хоакина засомневалась, удачный ли пример она выбрала, ведь муж мог симпатизировать красавице Кармен и без труда свыкнуться с мыслью о таком браке.

– Или не на Кармен, а женщине, с которой ты виделся два раза, ― поправилась она. ― Как бы ты поступил?

─ Выяснил, почему так произошло, ─ быстро ответил Фернандо и осекся.

─ Вот видишь. И я сделала так же.

─ А потом поговорил бы, ─ прибавил Фернандо. ─ Проблемы решаются только в обсуждении. Молчание всегда приводит в тупик.

Хоакина подумала, что муж цитирует кого-то, но не вспомнила, кого именно, и почувствовала, что снова начинает сердиться.

─ Хорошо, давай обсудим. Ты первый.

─ Первый? ─ удивился Фернандо.

Хоакина краем глаза увидела, что он больше не смотрит в стену, тоже повернула голову и встретилась с ним взглядом. На лице супруга отражалось такое искреннее недоумение, что ей внезапно захотелось расхохотаться.

─ Я не знаю, как мы жили до того, как на меня напали, ─ пояснила она. ─ У тебя преимущество.

─ Скорее уж, наказание, ─ проворчал Фернандо, отводя взгляд и снова обращая его на нарисованные горы. ─ Тебе тяжело от того, что ты теперь не любишь меня, а мне о того, что я не могу ничего с этим сделать.

Подобной откровенности Хоакина все же не ожидала. Она очень боялась, что кто-то из них, или она, или Фернандо, произнесет это вслух. Да, все верно, она забыла, что любила его.

─ Я не виновата в этом, ─ продолжила она его мысль. ─ Но делаю, что могу, чтобы вернуть все, как было. Если это возможно, конечно.

─ А ты сомневаешься?

В голосе мужа прозвучали настолько горькие нотки, что сердце Хоакины невольно сжалось.

─ Я стараюсь не сомневаться, ─ ответила она, хотя скорее старалась вообще об этом не думать.

─ Может быть… ─ сказал Фернандо, и она вновь поняла, что он смотрит прямо на нее. ─ Ты позволишь мне помочь?

─ Буду рада, ─ тут же отозвалась она, вспоминая, что она планировала сделать завтра. ─ Думаю, нам нужно нанести визит в Хрустальный ручей и поговорить с Терезой де ла Серда. И хорошо бы найти…

Хоакина осеклась, потому что Фернандо поднялся с кресла, подошел к ней и неожиданно наклонился к ее лицу. Теперь она видела его светлые глаза и, как выяснилось, довольно породистый прямой нос, близко-близко.

«А ведь он красивый. Или просто симпатичный», ─ промелькнуло в голове Хоакины, которая замерла и затаила дыхание.

─ Я хотел предложить просто обнять тебя, ─ чуть улыбнулся Фернандо. ─ Не представляешь, как я соскучился по тебе.

Обнять? Хоакина тихо перевела дыхание и попыталась поднять на ноги. И когда она оказалась стоять рядом с чуть отошедшим и тоже выпрямившимся мужем, то ответила:

─ Вот оно что. Что ж, думаю, это будет приятно.

И она развела руки, всем видом показывая, что не против дружеских супружеских объятий. Ведь если он попытается ее поцеловать, то реагировать будет сложнее. Она не знает, как поведет себя ее тело, а обижать Фернандо сейчас очень не хотелось.

Он почему-то скептически посмотрел на нее, прежде чем податься вперед и, надо отдать ему должное, довольно осторожно обнял за плечи, не сильно прижимая к себе.

Фернандо был теплым, от него пахло легким табаком, запах которого Хоакина помнила по гостиной, и еще каким-то приятным ароматом, видимо, парфюмом для бритья. Она глубоко вздохнула, надеясь, что запахи освежат ее память. Но единственное, что почувствовала, это успокоение и уют от объятий, по которым, как выяснилось, успела соскучиться. Если она обнимет его в ответ, не вызовет ли это в нем ложных пока надежд?

Хоакина немного подумала и решила рискнуть. Родные были далеко, не с Соле же ей здесь обниматься.

─ Спасибо, мне очень нужна поддержка, ─ сказала она, поднимая руки и тоже очень осторожно кладя их ему на плечи, а затем смыкая за спиной.

Она почувствовала, как Фернандо перевел дыхание, его тело напряглось, и он на миг сильно сжал ее в объятиях, но тут же отпустил, будто спохватившись. Он чуть отстранился и заглянул ей в лицо с немым вопросом в глазах.

─ Прости, я ничего не вспомнила, ─ испытывая непонятное чувство вины, ответила Хоакина.

─ Наивно с моей стороны надеяться на чудо, ─ сказал Фернандо и покачал головой. ─ Может, надо было попробовать поцеловать тебя?

И он грустно улыбнулся.

─ Меня пока не превратили в крапчатую ящерицу, ─ возразила Хоакина, вспомнив сказку о заколдованной принцессе.

Фернандо не ответил, лишь продолжал смотреть на нее, и снова повисла проклятая неловкая тишина. Что ж, попытка оказалась не то, чтобы провальной, но и не сильно удачной.

Хоакина метнулась к туалетному столику, присела на стул и стала вынимать шпильки из прически, чувствуя себя уже не воинственным дедушкой Риверой, а его противником, трусливо сбежавшим с поля боя.

─ И все-таки подумай над моим предложением о визите в Хрустальный ручей, ─ заговорила она, посматривая в зеркало на все еще стоящего на месте Фернандо. ─ Тереза де ла Серда прислала мне цветы, пока я лежала. Но ни Лаура, ни Кармен не упоминали, что мы близко общались. И еще там есть некая Санта, с которой мне тоже хотелось бы поговорить.

─ Сплетница, как и наша Мария, ─ с досадой произнес Фернандо, словно бы приходя в себя и снова опускаясь в кресло.

Рука Хоакины замерла, потянувшись за очередной шпилькой.

─ Почему ты опасаешься вуду? Это такая зловещая практика?

И тут же сама вспомнила, как испугалась в доме доньи Аны.

─ В любом случае, тебе тоже придется иметь с этим дело, если меня действительно заколдовали, ─ продолжала Хоакина, кидая шпильку на столик.

─ Мне неприятно колдовство из-за давней семейной истории, ─ спокойно отозвался Фернандо.

Слишком спокойно. Хоакина уже начала понимать, что это означает, что муж вовсе не находится в хорошем расположении духа.

─ Извини, ─ сказала она, видя в зеркале только его ногу в черных брюках и ботинке. ─ Не буду заставлять повторять.

─ Я никому не рассказывал, даже тебе.

Хоакина, забыв о неловкости и недоразобранной прическе, резко отвернулась от зеркала и с любопытством посмотрела на мужа. Это было уже интересно. Что же такого произошло в семье благополучных плантаторов, что Фернандо скрывал даже от любимой жены? И впору было задуматься о том, что сама Хоакина рассказывала о себе и родных мужу. Знал ли он, например, о том, что семья ее матери, Ривера, долго сомневалась в выгоде брака с младшим сыном маркиза Лемос, которому не достанется ни титул, ни львиная доля состояния? Или что те же Ривера были против брака самой Хоакины и Фернандо, как поведала Соле? Насколько велико их доверие друг другу?

Хоакина оторвала взгляд от мужа и снова занялась волосами. Необходимо сосредоточиться на чем-то одном. Голову и так разрывает от многочисленных проблем, которые постоянно подбрасывает потеря памяти. Надо найти того, кто напал или заколдовал ее. Это сейчас главное.

─ Так ты пойдешь со мной в Хрустальный ручей, Фернандо?

─ Завтра с утра пошлю к ним кого-нибудь, ─ устало отозвался он. ─ Ты же все равно не отстанешь.

─ Ты прав, ─ коротко ответила Хоакина и усмехнулась про себя.

Фернандо еще какое-то время наблюдал, как она расчесывает волосы, а потом поднялся, пожелал ей доброго вечера и спокойной ночи и вышел.

Вскоре в спальню постучала Соле, всплеснула руками, увидев, во что хозяйка превратила свои волосы, и кинулась исправлять. Одновременно она болтала о том, какой ужас эта история, рассказанная Педро, и что она наверняка умерла бы на месте, столкнувшись с жуткой женщиной, заключившей столь страшный Договор. Но Хоакина, находясь в смятении после разговора с Фернандо, теперь думала совершенно о другом. И когда все еще причитающая Соле принялась расшнуровывать ее короткий корсет, воскликнула:

─ О чем ты только говоришь, Соле! Я не помню свою первую брачную ночь. И, возможно, не вспомню никогда. Вот настоящий ужас. Может, и мне заключить Договор?

Преданная служанка принялась охать и вздыхать больше прежнего, но Хоакина только отмахнулась. Она была настолько расстроена, что ей хотелось поскорее лечь в постель и поплакать в подушку. То ли ее так огорчили супружеские объятия и грустный вид Фернандо, то ли перестало действовать благословение отца Абеля.

Фернандо сдержал обещание, и с утра отправил шустрого синекожего мальчишку с плантации доставить в Хрустальный ручей письмо с извещением о визите и принести обратный ответ.

Пока Хоакина с волнением его ожидала, прибежал посланник из Розария. Сеньор Хорхе де Вега с женой Кармен тоже желал в гости, только в Каттлеи. Пришлось заставить подругу ждать, пока не подтвердится или отменится визит в Хрустальный ручей. Хоакина почувствовала легкое раздражение. В родном Аройо де Оро давно уже звали в гости по телефону, а приглашения рассылали по почте на особо торжественные случаи.

─ Мы старомодны, ─ пожал плечами Фернандо, спешно расправляясь с обедом. ─ К тому же не у всех есть телефон, а кто-то не желает им лишний раз пользоваться.

Хоакина попыталась поспорить, но муж доел и быстро ушел, сославшись на неотложные дела на плантации.

Через час прибежал посланный мальчишка и получил от Соле нагоняй за задержку. Зато Тереза де ла Серда ответила положительно, и можно было готовиться к вечеру. Хоакина приказала загрустившему мальчишке найти сеньора Фернандо, а сама, подумав, пошла в кабинет мужа.

Она покопалась в бумагах на столе, нашла пухлую записную книжку, где по ее расчетам могли быть написаны цифровые коды. А затем подошла к висящему рядом на стене телефону, смело вставила в ухо слуховую кнопку, дернула рычаг и набрала код.

─ Это Розарий? Говорит сеньора Хоакина де Веласко. Можно поговорить с сеньорой Кармен?

Ждать пришлось недолго, и скоро в ухе зазвучал низкий красивый голос подруги:

─ Это ты, Хоакина?

Непохоже, что Кармен была старомодна или боялась телефона.

─ Я насчет вашего письма о визите. Дело в том, что сегодня вечером я и Фернандо идем в Хрустальный ручей. Думаю, вы тоже сможете к нам присоединиться. Только придется предупредить хозяйку. Надеюсь, это не займет много времени.

─ О, я попробую им позвонить, ─ рассмеялась Кармен. ─ Ты многих на Коста-Лунес приучила чаще пользоваться телефоном. А дон Марсело и сам по нему вел дела. Надеюсь, его сестра не будет сильно возражать.

Вот почему подруга не удивилась звонку. Хоакина уже пыталась принести столичные традиции в колонии.

─ До встречи вечером, ─ сказала Кармен.

─ Буду рада увидеться.

Хоакина дернула рычаг и вынула из уха кнопку. Похоже, тихий ужин в Хрустальном ручье скорее будет напоминать небольшой прием. И тем лучше. Удастся поговорить с доньей Терезой, зачем-то приславшей цветы малознакомой больной соседке.

Вечером Хоакина с тревогой ждала Фернандо, который примчался в дом, когда она уже почти была готова к выходу, и теперь переодевался у себя в комнате. Вероятно, они опоздают, и будет крайне неловко. Или же здесь не обращают внимания на такие вещи?

Вскоре Фернандо появился в гостиной, на ходу завязывая шейный платок. Сюртук темно-синего цвета, в тон брюкам, небрежно болтался на сгибе локтя.

─ Боже мой, ─ воскликнула Хоакина, подходя к нему. ─ Почему никто не помог тебе?

─ Педро куда-то делся, да и я не сильно хочу слушать его вчерашние россказни, ─ ответил муж, кидая сюртук на кресло и доставая из кармана жилета небольшую брошь с сапфирами, чтобы украсить наконец-то завязанный платок.

─ Я не понимаю, ─ удивилась она. ─ Педро больше возится по дому, а то и на кухне. Почему бы тебе не нанять камердинера?

Фернандо издал протяжный вздох, и Хоакина вздохнула вместе с ним.

─ Мы уже обсуждали это, верно? Тогда не будем сейчас тратить время, и так уже опоздали.

─ Ничего страшного, ─ успокоил ее Фернандо, подхватывая сюртук и ловко надевая его. ─ В Хрустальном ручье всегда ужинают поздно. А сейчас еще и восьми нет.

Хоакина окинула взглядом мужа, отмечая, что цвет его костюма, похожий на ночное небо, темноват для званого ужина, тогда как она разоделась в светло-зеленую блузку и юбку цвета молодого белого вина с таким же коротким верхним корсетом. На голове же красовалась модная высокая шляпка, тоже светло-зеленая.

─ Совсем забыла, у них же траур, ─ огорченно пробормотала Хоакина.

Фернандо посмотрел на нее и чуть приподнял брови.

─ Ты же не пойдешь сейчас переодеваться?

─ Ну почему ты мне не напомнил? ─ расстроено буркнула Хоакина.

─ Потому что весь день занимался безобразием, которое работники учинили в южном секторе, ─ устало прикрыл глаза Фернандо. ─ И сейчас бы с огромным удовольствием лег отдохнуть.

─ Ты говоришь так, будто я виновата в проблемах на плантации, ─ неожиданно рассердилась Хоакина, впрочем, больше на себя, чем на мужа. ─ Мне жаль, что ты устал. Я позову Соле, все равно собиралась взять ее с собой.

─ Я обещал, что помогу тебе, ─ сказал Фернандо, протягивая ей руку. ─ Соле нам совершенно ни к чему.

─ Тебе, может, и нет, ─ не согласилась Хоакина, не спеша брать его под руку. ─ Но она соскучилась по знакомым, и я не смогла ей отказать. Соле, иди сюда! Нам пора!

─ И по кому же она соскучилась? ─ в голосе Фернандо послышалась неприкрытая ирония.

─ Здесь не принято брать с собой личную прислугу на ужин? ─ уточнила Хоакина, все еще не сдаваясь.

В гостиной появилась спешащая Соле, на голове которой красовался тюрбан, украшенный искусственным цветком, почти как у местных. С той лишь разницей, что он был неправильно замотан, и кусок ткани нависал у девушки над глазом, словно повязка пирата.

─ Это еще зачем? ─ спросил Фернандо и рассмеялся.

Хоакина вздрогнула и взглянула на него. Она только что поняла, что ни разу с момента, как пришла в себя, не слышала, как муж смеется. Улыбку видела, и она ей даже нравилась, а вот смех услышала впервые. И надо признать, хохотал Фернандо очень заразительно. При этом на его щеках появлялись ямочки, глядя на которые Хоакина окончательно рассердилась и на веселящегося мужа, и на Соле в нелепом головном уборе, и на то, что сама забыла о трауре людей, к которым собралась в гости.

─ Ну, довольно веселиться, ─ сказала она. ─ Соле, сними это и догоняй нас.

─ Я всего лишь хотела не выделяться, ─ насупилась девушка, стаскивая тюрбан.

─ В Хрустальном ручье есть прислуга из белых, ─ приглаживая волосы, сказал все еще улыбающийся Фернандо. ─ Кухарка и дворецкий точно, и вроде еще привратник.

Хоакина так удивилась, что без возражений взяла снова предложившего ей руку Фернандо под локоть и пробормотала:

─ Я думала, Соле одна здесь такая.

─ Немногие плантаторы могут позволить себе белую прислугу, ─ кивнул Фернандо, толкая дверь и пропуская Хоакину вперед. ─ Им положено платить больше, чем синекожим. Но дон Марсело был очень богат. Я слышал, что он переманил кухарку из ресторана в Буэнавентуре. И она уже тридцать лет в его доме.

─ Почти член семьи, ─ заметила Хоакина. ─ Я читала, что после отмены рабства многие синекожие остались на тех же плантациях, где работали.

─ Верно, ─ кивнул Фернандо. ─ Кроме тех, кто уехал, чтобы соединиться с родными. И тех, кто был достаточно смел, чтобы искать нанимателя по душе. Из Каттлей, тогда еще от деда, не уехал никто. А белая прислуга была только у его жены.

─ А откуда родом твоя бабушка? ─ спросила Хоакина, шагая под руку с мужем так непринужденно, как будто делала это уже много лет.

─ Из Дамнии, ─ словно нехотя ответил Фернандо и чуть оглянулся назад. ─ Но неважно. Скажи лучше, как тебе пришло в голову сделать из Соледад шпиона?

Хоакина тоже оглянулась и увидела, что служанка уже идет за ними, и ее волосы аккуратно уложены в привычный узел.

─ Ничего подобного, ─ возмутилась Хоакина. ─ Я просто хотела, чтобы она поговорила со слугами. А для остальных я все еще плохо себя чувствую, и Соле нужна, чтобы вовремя подать шоковую соль.

─ Сильно надеюсь, что она не понадобится, ─ с неодобрением сказал Фернандо. ─ Ты слишком активна для недавно выздоровевшего человека.

─ Я не хочу, чтобы меня опять ударили или убили, ─ прямо ответила Хоакина.

Фернандо промолчал, судя по всему, сдержав тяжелый вздох.

Они уже вышли за пределы Каттлей и теперь двигались по дороге вдоль невысокого бревенчатого забора. Вокруг уже сгущались сумерки, и резкий стрекот дневных насекомых сменялся более тихим и загадочным приходящих им на смену ночных. С каждым шагом Хоакины и Фернандо наступала темнота и тут же отступала, прогоняемая светом зажигающихся то тут, то там электрических фонарей. И когда они приблизились к дому Хрустального ручья, то он уже тонул в ярком свете, напоминая сказочный замок.

─ Какой огромный, ─ вырвалось у Хоакины.

─ Приблизительно в три раза больше Каттлей. И еще здесь три этажа, ─ сказал Фернандо, чуть замедляя шаг, чтобы Хоакина прошла в распахнутые ворота.

─ У моего дяди в поместье ворота гораздо скромнее, ─ заметила она, вертя головой, чтобы рассмотреть все это колониальное великолепие. ─ А он маркиз.

─ Дон Марсело в наших краях был за особу королевской крови, ─ хмыкнул Фернандо, с улыбкой наблюдая за Хоакиной.

«Почему он сегодня улыбается, глядя на меня? ─ подумала она. ─ Наверное, я уже говорила все эти слова, но забыла».

─ А теперь что? ─ спросила она вслух. ─ Король умер, да здравствует король?

─ При них только это не скажи, ─ укоризненно глянул на нее Фернандо. ─ Хотя Феррейре может и понравится.

─ Это племянник Хуан Мануэль? ─ уточнила Хоакина. ─ Сын доньи Терезы?

─ Верно.

Ей показалось, что Фернандо чуть помрачнел, но они уже входили в широкую, отделанную позолоченной бронзой дверь, которую услужливо открыл перед ними высокий сухопарый пожилой дворецкий с безупречными манерами. Никакого сходства с Педро, вечно поправляющим небрежно сидящую на нем одежду и улыбающимся во весь рот.

Хоакина, чувствуя себя на приеме, по меньшей мере, у герцога, наблюдала, как дворецкий чинно принял у Фернандо шляпу и так же почтительно распахнул двери гостиной, предварительно указав смущенной Соле, где находится кухня.

─ Добрый вечер, сеньор, сеньора. Приятно вас видеть. Вы вовремя, мы как раз собирались садиться за стол. Как вы себя чувствуйте, сеньора де Веласко? Надеюсь, полностью поправились?

Хоакина, ошеломленная ярким светом, льющимся из бесчисленных люстр на украшенном невероятной затейливости лепниной потолке, не сразу поняла, что обращаются к ней.

─ О да, благодарю, мне гораздо лучше, сеньора… ─ она запнулась.

─ Можете называть меня донья Тереза, ─ сказала невысокого роста женщина с пышными формами, одетая в черную, отделанную кружевами блузу и черную же старомодно пышную юбку. ─ И не волнуйтесь, дорогая. Мне не сложно познакомиться заново.

«А она милая, ─ решила про себя Хоакина. ─ Или умеет казаться таковой».

С мягких кресел и дивана, напоминающего корму корабля, встали несколько человек. Кармен, совершенно ослепительная в темно-бордовом наряде, слегка полноватый мужчина с залысинами, вероятно, ее муж, и молодой человек лет двадцати пяти, с густо напомаженными волосами, роскошными усами и надменным выражением лица. Впрочем, сейчас на нем сияла вежливая радушная улыбка. «Новый король, ─ подумала Хоакина, улыбаясь в ответ. ─ И я одна тут в светлом. Фернандо все же следовало предупредить меня».

Но окончательно рассердиться на мужа она не успела, поскольку общество двинулось к столу, расположенному в большой нише. Людей было немного, и стол сервировали только с одной стороны, чтобы не допустить большого расстояния между гостями. С одной стороны от Хоакины сидел, само собой, Фернандо, а с другой оказался Хуан Мануэль Феррейра. Кармен с супругом и донья Тереза расположились напротив.

─ Здесь был бы уместен вечерний наряд, ─ буркнула Хоакина. ─ Надо проверить, какие драгоценности я привезла из дома.

Она старалась говорить тихо, чтобы ее услышал только Фернандо, но у соседа, сидящего по левую руку, видимо был отменный слух.

─ Уверяю, сеньора, вы очаровательно выглядите, ─ заверил Хуан Мануэль. ─ Признаться, всегда находил траур утомительным. Мой дядя был очень жизнерадостным и энергичным. Его вряд ли бы порадовали черный цвет и плач.

─ Сынок, мы обязаны придерживаться правил, ─ отозвалась донья Тереза. ─ Как же иначе мы можем выразить свою скорбь перед людьми и богом? Даже в комнате и кабинете Марсело все осталось на своих местах. И до конца траура так и будет.

─ Хорошо, твоя правда, мама, ─ легко согласился Хуан Мануэль, однако в усах спряталась веселая усмешка.

Хоакина заметила пристальный взгляд Кармен, но поняла, что смотрит подруга не на ее, а на соседа слева.

─ А что вы намерены делать с плантацией, сеньор Феррейра? ─ спросил Хорхе де Вега, и Кармен, вздрогнув, повернулась к нему.

─ Сначала необходимо дождаться вступления в наследство, ─ пожал плечами Хуан Мануэль. ─ А там видно будет. Но дела у дяди шли прекрасно, вряд ли придется что-то менять.

Супруг Кармен закашлялся, и Хоакине показалось, что он хочет еще что-то сказать, но за столом внезапно повисла тишина.

─ Лобстер сегодня получился просто прекрасным, не правда ли? ─ заговорила донья Тереза светским тоном.

Все наперебой стали соглашаться, и Хоакина поняла, что только что стала свидетелем неловкой сцены. Но в чем здесь дело, знала только Хоакина из прошлого.

─ Мои комплименты кухарке, ─ заговорила она, хотя этот лобстер ничем не отличался от других, которых ей приходилось есть в своей жизни.

─ Чтобы мы делали без Милагрос, ─ вздохнула донья Тереза. ─ Она незаменима, и мы к ней так привыкли.

─ Помню, отец рассказывал, что на Пуэрто-Мариска был знаменитый ресторан… ─ снова откашлявшись, начал говорить Хорхе де Вега.

Хоакина почти не слушала историю о шеф-поваре, который умудрился проработать до ста лет, и у него даже не тряслись руки. Она размышляла, как бы ей поговорить с доньей Терезой да так, чтобы не показаться навязчивой или грубой. И что означала эта недавняя неловкость, после которой все замолчали? Почему Фернандо почти не говорит, а открывает рот только, когда к нему обращаются? Ее муж чем-то расстроен или просто сильно устал? И почему этот новый король, Хуан Мануэль, расплывается в улыбке, когда смотрит на нее? Впрочем, последний вопрос не был загадкой, хотя Хоакина сильно надеялась, что новый хозяин Хрустального ручья не посмеет открыто ухаживать за ней в присутствии мужа. А, может, ей вообще показалось, и Хуан Мануэль всегда так общается с женщинами.

Из глубоких раздумий ее вывело легкое прикосновение к руке.

─ Что с тобой, Хоакина?

Она взглянула на Фернандо, с беспокойством смотрящего на нее, и улыбнулась.

─ Голова немного побаливает.

─ Мы можем уйти.

─ Ни в коем случае, ─ прошептала Хоакина.

До нее вдруг донесся какой-то шум. Как будто за дверью гостиной находилось много людей, и кто-то спорил. Донья Тереза тревожно переглянулась с сыном, и тот привстал из-за стола, намереваясь выйти. Но не успел.

В гостиной сначала появился дворецкий, немного растерявший свою безупречность. Но не успел ни о чем доложить, только выдавил невнятный звук. Перед гостями предстал никто иной, как инспектор Рафаэль Эспиноса в сопровождении еще одного полицейского. Он остановился, огляделся, приподнял брови, а потом четко и размеренно произнес:

─ Сеньор Хуан Мануэль Феррейра, вы арестованы по подозрению в убийстве сеньора Марсело де ла Серды. Ваше задержание проводится в соответствии с кодексом Королевства Менада, вы имеете право на адвоката и справедливый суд. Прошу проследовать за нами.

Недавний местный король, а теперь подозреваемый, застыл, словно его парализовало электрическим импульсом. Как и все гости за столом.

─ Сеньор Феррейра, не задерживайте нас, ─ поторопил его инспектор. ─ У меня полно дел. Добрый вечер, сеньоры, прошу прощения, что прервал ваш ужин. Что поделать, работа такая.

─ Но позвольте, ─ воскликнул Хуан Мануэль, выбираясь из-за стола. ─ На каком основании вы предъявляете мне такое чудовищное обвинение? Я не трогал дядю, у меня есть алиби.

─ Алиби лопнуло, словно мыльный пузырь, сеньор Феррейра, ─ спокойно сказал Рафаэль Эспиноса. ─ Вернулся из поездки один из ваших приятелей, с которыми вы веселились тем вечером в «Зеленой мартышке». И он утверждает, что вы ушли не в три часа утра, как говорили, а в половине первого ночи. Времени у вас было достаточно, чтобы добраться до плантации на быстром верховом ящере.

─ Но доктор Варгас говорил, что дядю убили до часу ночи, ─ возразил Хуан Мануэль, бледнея на глазах. И куда только девалась его надменность?

─ В таких делах всегда имеется допущение, ─ тем же спокойным голосом ответил инспектор, ─ Не хочу углубляться в детали, но дон Марсело мог быть убит вплоть до двух часов. К тому же появилась еще одна деталь, разглашать которую я не имею права. Поэтому не усугубляйте свое положение и не заставляйте надевать на вас наручники или применять силу.

─ Господи, да что же это такое! ─ воскликнула донья Тереза, поднимаясь с места. ─ Сынок!

─ Мама, найди сеньора Борхеса, пусть все бросит и приедет в участок в Буэнавентуре, ─ торопливо заговорил Хуан Мануэль, подходя к полицейским. ─ Я готов, сеньоры.

Рафаэль Эспиноса кивнул сопровождающему его полицейскому, и тот вывел арестованного из гостиной. Сам инспектор еще раз окинул взглядом собравшихся и, коротко наклонив голову, произнес:

─ Еще раз прошу прощения за прерванный вечер. Всего хорошего, сеньоры.

И тоже вышел.

─ Да что же это… ─ повторила донья Тереза и словно без сил опустилась на стул.

─ Вам плохо? ─ участливо наклонилась к ней Кармен.

─ Я прикажу убрать со стола, сеньора? ─ спросил дворецкий, который уже обрел самообладание.

─ Что?.. ─ рассеянно переспросила донья Тереза, теребя великолепные жемчуга на шее. ─ Ах да, конечно. Срочно пошлите за сеньором Борхесом, Торрес. И принесите белый ром.

Хоакина посмотрела на нахмурившегося Фернандо, явно озадаченного и не знающего, как ему быть, растерянно шевелящего губами Хорхе де Вегу и Кармен, в глазах которой застыл откровенный испуг. Наверное, следовало утешить донью Терезу, но Хоакина не могла подобрать слова. Ей ни разу не приходилось поддерживать людей, чьи родственники не были больны, не умерли, а их арестовали за убийство. Поэтому она сидела на месте, кусая изнутри губы и раздумывая, а не стоит ли удалиться домой. Положение неожиданно спас Фернандо. Он встал из-за стола, решительно подошел к донье Терезе и предложил ей руку.

─ Думаю, нам стоит перейти к дивану или на террасу, как вы считаете?

Она подняла на него красные, уже в наступающих слезах глаза, чуть вздрогнула и проговорила:

─ Д-да, конечно. Прошу всех на террасу. Туда принесут ром.

─ Держитесь, сеньора, ─ заговорил Хорхе де Вега, идя за ними. ─ Все будет хорошо. Это какое-то недоразумение.

─ Скажешь тоже, ─ шикнула на него Кармен. ─ Бедного Хуана Мануэля арестовали.

Тот ответил ей укоризненным взглядом.

Хоакина засомневалась бы в том, что наследник дона Марсело бедный, если бы не Рафаэль Эспиноса. На него вряд ли подействует умелый адвокат и тем более взятка.

Фернандо усадил донью Терезу в одно из кресел, стоящих в кажущемся хаотичном порядке вокруг низкого столика с парой бутылок вина, бокалами и пепельницами.

─ Если кто желает, может налить вина, не дожидаясь Торреса, ─ сказала хозяйка. ─ Я предпочту ром. Надеюсь, вы меня простите.

─ Мы все понимаем, ─ мягко заверил ее Фернандо и вопросительно посмотрел на Хоакину, а затем на Кармен.

─ Я, пожалуй, выпью вина, ─ кивнула она.

Она все еще выглядела испуганной и ошеломленной. Можно подумать, что арестовали ее мужа, который, кстати говоря, уселся в кресло и спокойно раскуривал сигару, даже не пытаясь поухаживать за женой. Хоакина забыла собственный опыт в супружеских делах, зато прекрасно помнила трения родителей, бабушек и дедушек и поняла, что между супругами присутствует явное охлаждение. Была ли это недавняя ссора или так было всегда, сказать сложно. Но брак Кармен Руис и Хорхе де Веги небезупречен. Впрочем, решила Хоакина, присаживаясь на кресло рядом с Фернандо, который разливал вино по бокалам, с ее браком дела обстояли еще хуже.

Просидев еще полчаса и проговорив все слова утешения, которые только возможны, гости стали собираться. Кармен с мужем распрощались и ушли первыми, их проводил дворецкий Торрес. «Невеселый вечер», ─ шепнула на прощание Хоакине подруга.

─ Боюсь, нам тоже пора, ─ сказал Фернандо, смотря на часы. ─ И не волнуйтесь. Возможно, к утру ваш сын уже будет дома.

─ Постарайтесь поспать, ─ участливо посоветовала Хоакина, прекрасно понимая, что это вряд ли получится.

─ Я провожу вас, ─ неожиданно сказала донья Тереза, поднимаясь на ноги.

Хоакина удивилась, но ничего не сказала, только обменялась взглядом с Фернандо. Возможно, хозяйке не хочется оставаться одной, и она старается подольше задержать гостей, понимая, что это невозможно.

─ Санта, здесь тоже можно убирать, ─ приказала донья Тереза стройной молодой синекожей девушке в платье горничной, пришедшей на звонок. ─ И скажи на кухне, чтобы служанка сеньоры де Веласко шла через черный ход к парадной двери и ждала ее там.

Значит, вот о ком говорила Мария. Эта Санта что-то видела или слышала в ночь смерти Антонио Санчеса. Или повторяла слухи.

В просторном холле окончательно вернувший свою невозмутимость и безупречность дворецкий уже хотел распахнуть дверь, как донья Тереза окликнула Хоакину.

─ Простите, сеньор Агилар, можно я поговорю с вашей женой, буквально минуту?

По лицу Фернандо легко можно было прочесть, как он изумлен, но он поправил шляпу и ответил:

─ Конечно. Я подожду в саду.

Донья Тереза поворотом головы дала понять дворецкому, что в нем не нуждаются, и Хоакина осталась с хозяйкой дома наедине.

─ Мне неловко к вам еще раз обращаться, сеньора, пусть вы и не помните этого, ─ тихо сказала донья Тереза, подойдя так близко, что чувствовался запах дорогих духов и поражал размером жемчуг на ожерелье.

─ Не помню, ─ подтвердила Хоакина. ─ Но вы прислали мне цветы, когда я лежала в постели.

─ Я беспокоилась о вас, ─ призналась донья Тереза, опуская глаза. ─ Я боялась, что случившееся связано с… моей просьбой.

Хоакина молчала, ожидая, что хозяйка дома сама расскажет, в чем дело.

─ Вы одолжили мне деньги. И не спросили, зачем они мне.

─ Деньги? ─ не смогла сдержать удивления Хоакина. ─ Но ведь… ─ и она растерянно умолкла.

Донья Тереза понимающе улыбнулась.

─ Богат был мой брат, а покойный муж, отец Хуана Мануэля, играл в карты и оставил мне только долги. Когда Марсело убили, и над нами нависла беда, то пришлось просить. Но я не хотела обращаться к знакомым плантаторам или их женам.

─ А я приезжая, ─ понимающе продолжила Хоакина.

─ Верно. И из хорошей семьи, ─ кивнула донья Тереза. ─ Вы уже помогли мне, и очень неудобно просить об этом снова. Но вы же видите, что неприятности не оставляют нас.

Хоакина вздохнула. Ей было жаль огорчать несчастную мать.

─ Донья Тереза, к сожалению, деньги здесь не помогут, ─ как можно мягче сказала она. ─ Это инспектор Рафаэль Эспиноса. Ему они не нужны.

─ Я знаю, кто это, и что с ним сделала его мать, ─ поморщилась хозяйка. ─ И не попрошу у вас еще в долг, пока не отдам прежний.

Она снова опустила глаза. А затем глубоко вздохнула, коснулась своего ожерелья и прямо и смело посмотрела на окончательно растерявшуюся Хоакину.

─ Умоляю вас, сеньора де Веласко, помогите мне спасти сына. Хуан Мануэль не убивал дядю. Но сейчас кто-то делает все, чтобы его обвинили.

Ночью Хоакина ворочалась в постели, стараясь прогнать мысли об ужине в Хрустальном ручье и заснуть. Но они скакали в голове разгневанными саблерогими быками, не давая сну даже приблизиться. За распахнутым окном кричала ночная птица, стрекотали насекомые, и это тоже отвлекало от сна.