Читать книгу Банан – это всего лишь банан - Злата Тур - Страница 10
ГЛАВА 9
ОглавлениеОднако радоваться было рано. Раздосадованный неудавшейся местью, Глеб уже начал подумывать – а не устроить ли прямо сейчас финальную проверку и раз и навсегда решить вопрос: «Быть Глебовой секретаршей или же она пойдет искать работу дальше»
Не желая отступать от заведенного им ритуала посвящения, вернее непосвящения (ни одна из нанимаемых им помощниц не проходила этот этап), он уже готов был расстаться с Линой. Хотя в глубине души ему очень этого не хотелось, раз. И два – девчонка на грани выживания, и выкинуть ее на улицу – это значит поступить по-свински.
Хотя Нильс с радостью возьмет на содержание – она будет сутками сидеть в снятой квартире, готовить радостно ужин к его приезду, не требовать бриллиантов, преданно ждать…
«Сука, совсем башня поехала! Еще скажи: «Тапочки приносить!»
Он раздраженно прикурил, затянулся глубоко, до отказа наполняя легкие всей хренью, о которой предупреждает Минздрав, но желанное удовлетворение не приходило.
Что-то было в этой девчонке, помимо фамилии, что заставляло думать о ней, беситься. Представив ее развратных лапах Нильса, он чуть не заскрипел зубами.
Ну вот! Народная мудрость рулит! «Не буди лихо, пока оно тихо!» Наглая рожа друга уже ехидно улыбалась ему с экрана телефона.
– И тебе не хворать! – коротко, предупреждая какую-нибудь язвительность со стороны Нильса, буркнул он и смиренно приготовился выслушивать, какая «узенькая, горяченькая, грудь, стесняшка» и пр.
На удивление, Нильс был немногословен. И слова в адрес Лины кардинально отличались от всего, что приходилось выслушивать Глебу за время их долгой дружбы.
– Глебка, уволь-ка свою секретаршу, у меня есть планы платить ей больше, -Демов поразился, насколько этот енот-потаскун отзеркалил его мысли.
–Ага, я только нашел что-то стоящее, а он – «Уволь!» Ищи дурака! – огрызнулся он для проформы. Теперь эта мысль уже требовала детального рассмотрения.
– Так сделай сам, и дурака искать не придется! – из трубки, наконец, раздался жизнерадостный хохот, подтвердивший, что друга не подменили инопланетяне.
– Ага, а потом наиграешься и на помойку?! Ты же ее до пенсии содержать не будешь? Девчонке нужна работа, – безапелляционно заявил Глеб.
– А ты, часом не в Министерстве труда на побегушках? – Нильс, уже конкретно обозначивая цель, готов был с ножом к горлу пристать к другу.
– К тому же, если она пройдет проверку, я ее точно не уволю, будешь приходящим папиком. А если нет, так сам уволю.
Препираясь без особого энтузиазма, никто из них не озвучил, что схлопотал весьма болезненный щелчок по носу самолюбия.
Нильсу, как картежнику – козырь, нужно было как можно больше информации. Его завоевательные планы теперь предполагали полномасштабные действия. Разыгравшаяся фантазия, рисовала, как он учит плохому эту интеллигентную скромную девочку, ее потупленный, смущенный взгляд, ее стыдливый румянец. А его руки – наглые и жадные изучают ее манящее тело. Эти эротические картинки взрывали мозг, отдавались в паху и будоражили кровь.
Глеб не хотел признаться, что Лина тоже непрошенно поселилась в его мыслях.
Как два лося в период гона, они готовы были схлестнуться рогами, меряться хвостами, обнажить клыки – словом, всячески показывать свои права на эту молоденькую самочку. И если бы общение проходило не по телефону, то наверняка, перепалка бы носила более язвительный характер.
Глеб все еще и для Нильса, и для себя прикрывал свой интерес, как плащом-невидимкой, разглагольствованиями о работе. И чтобы раз и навсегда решить этот вопрос, пообещал Нильсу разобраться в ближайшее время. И дать свой ответ.
Он вызвал Лину, надев предварительно свою самую непроницаемую маску, за которой посетитель мог сколько угодно пытаться разгадать эмоции.
Крутанувшись в кресле, он развернулся к шкафам и тем самым молча дал понять, что речь пойдет именно о них.
На лицо он маску, конечно, напялил, но совсем забыл про язык жестов. Он барственно откинулся на спинку кресла, вытянув ноги и расставив их, непроизвольно привлекая внимание к тому, что между ними. Поза подавляющая, поза самца, уверенного в себе. (Ведь неудачники робко прячут свое хозяйство). И поэтому девушка была явно смущена его видом.
Не глядя на нее, он тыкал пальцами в шкафы.
– Ты единственный человек, который будет иметь доступ в мой кабинет. Я в ближайшее время буду мотаться, вдруг позвоню и понадобится что-то, откроешь – договора, платежки. Запоминай. Возле окна мелочовка всякая – сувенирная продукция, подарки – это всякая хрень. Левый от двери – по банкам, средний по логистике, правый по типографии. Эти закрыты. Единственное – в среднем шкафу вторая сверху дверца не закрыта, там замок сломан. Туда ни при каких обстоятельствах не засовываешь нос. Это приказ. Я понятно излагаю свои мысли?
– В общем да, но, если дверца не закрывается, давайте я мастера вызову, – думая, что нашла оптимальное решение, вопросительно уставилась Лина на шефа. Маска оттаяла, и его лицо приняло угрожающее выражение.
– Зачем я буду тратить деньги на замок, если кроме тебя туда никто не будет входить? Уборщица только в моем или твоем присутствии. Или ты не гарантируешь свою честность? Тогда нам сразу не о чем разговаривать. Мне нужен человек, которому я могу доверить все, – произнося эту пафосную речь, он поймал себя на двусмысленности. Отгоняя эту мысль, он все равно временами задумывался о сомнительной прелести холостяцкой жизни. И он хотел иметь человека, к которому не страшно повернуться спиной, который не предаст и не продаст, не бросит в трудную минуту. И еще ему хотелось кого-то защищать, оберегать. Кого-то, с такими тонкими, как у Лины, музыкальными пальчиками, которые можно нежно перебирать, лаская, кого-то с такой изящной кистью, которую хотелось бы согреть губами. Испугавшись, что его слюняво-розовые мысли отпечатаются на лице, он быстренько нахмурился. И видя, что девушка покраснела, опять включил Демона.
– Ты покраснела, потому что собиралась там рыться?
От возмущения Лина стала совсем похожа на помидор. В ее глазах словно скрестили шпаги молнии гнева и детской обиды. Две бессонные ночи, неустроенность, безденежье сильно поколебали ее уверенность в собственных силах. И эмоции не нужно было долго просить, чтоб они вырвались на волю.
– Я не умею врать, к сожалению. И если вы считаете это профнепригодностью, – она хотела гордо вернуть его же слова «Тогда нам не о чем разговаривать», но вовремя опомнилась – предупреждающая красная кнопка вспыхнула перед глазами. И одна эмоция перехлестнулась с другой. Теперь она уже скривила носик, приготовившись захлюпать. Ведь она даже аванс не отработала – и на улицу ей никак нельзя.
Поэтому дрожащим голосом, от обиды сжав руки в кулачки, она перестроила свой ответ:
– Может, на детекторе лжи меня проверите и больше не будем возвращаться к этому вопросу? Мне нужна работа, иначе, – «Господи, что я опять несу? Какой опять на фиг "иначе»?
Как это только храбрость не думает о ее пустых карманах? Откуда берется? И девушка виновато потупила взгляд.
– Глеб, простите, это непрофессионально показывать свои эмоции, я исправлюсь. Вы задаете вопрос – я отвечаю. Я считаю низким рыться в чужих вещах и совать свой нос, куда не надо. Я могу идти?
Ошеломленный не меньше Лины, Глеб молча кивнул. Лина вышла, оставив шефа в полном раздрае. Во-первых, если он так помешан на честности, почему и, правда, не включить в условия приема на работу пункт о проверке на полиграфе? Да тут автоматически – кто знает за собой грешок – не пойдут. Ай да Лина! Ай да девочка! Одной фразой разрешила то, чему он два года не может ладу дать. Умница, да еще и красавица! И такая ранимая и трогательная.
И против его воли, что-то мягкое и пушистое, обняло его засухаренную душу теплыми лапками. И она впервые не захотела вырываться из этих объятий.
В каждом взрослом мужчине остается мальчишка, который хочет иногда хулиганить, почувствовать азарт, вкус жизни, драйв, кураж. Только мальчишеские хотелки немного остепеняются. И вместо «с горки на пятой точке» – играют в танчики, вместо дернуть девочку за косичку – шлепнуть по попе привлекательную девушку. Правда, одни до старости за ум никак не возьмутся, а другие наоборот, душат безжалостно все порывы.
К последней категории и относился Глеб. Единственное мальчишество, которое он позволял себе – это создание имиджа Великого и Ужасного. И втихомолку улыбался, когда сотрудники придумывали очередную байку – страшилку о нем. Говорили, что он специально поменял паспорт – выбросил из фамилии две буквы. И раньше там значилось ДемоНОв. Поэтому за глаза его Демоном и звали.
Глеб задумчиво потер переносицу. В его безотказно работающем, как самый современный компьютер, мозге всегда и всему находилось логичное, предельно четкое объяснение.
Сейчас он совершенно не мог понять, как его угораздило вляпаться в непонятную ситуацию. Во-первых, секретарша Глебова – Секретарша Глеба. Во-вторых, Ангелина – Ангел и Демон – навязший, как противная ириска на зубах, штамп, аналог несовместимой, но все-таки пары.
В-третьих, эта девушка просто нереальная. То, что он увидел в ней с первого взгляда, сейчас обрастает мелкими штрихами, деталями. Как эскиз художника превращается в целостную, яркую, живую картину. И эта картина его беспокоит, будоражит. Он даже не принимает в расчет ее интрижку с Нильсом. Зная этого блондинистого Бельмондо, он понимал, что у девочки, открытой и неопытной, просто не было шансов устоять.
Она ж и правда, как ангелочек. Краснеет, видно, что честная. Но сможет ли совладать с любопытством?!
А если сможет? Демов не мог сосредоточиться на делах. Его прагматичная совесть, с которой он вроде бы нашел общий язык, сейчас, как гнилой партнер, играла против него. Она подкидывала образ Лины, готовой заплакать от необоснованных подозрений, и укоризненно качала головой.
Наконец, Глеб, справедливо опасаясь, что этот внутренний контролер не успокоится, решил как-то сгладить свой наезд.
Он вышел в приемную и понял, что его собратья, то бишь черти, будут жарить его в аду на сковородке без масла. Девушка скрупулезно изучала привезенные каталоги, придирчиво рассматривала фактуру, печать, поэтому сначала не заметила появления шефа. Но увидев, вздрогнула и едва не вытянулась в струнку, словно ожидая следующий незаслуженный нагоняй. Ее глаза еще хранили остатки хрустальных слезинок, носик был натерт до красноты, а пухлые губы по-детски еще кривились обидой.
«Ну и сука, ты Глебка!» – пнула его совесть. «Сука, но кто ж в этом признается?» И Демов, наступив на нее, смяв сочувствие и раскаяние, как ненужную бумажонку, снова предстал суровым, но справедливым начальником.
– Лина, ты абонемент в клуб оформила? – спросил он.
– Да, – быстро ответила девушка.
– Ходила на занятия?
– Пойду, только купальник куплю и буду ходить, – приготовившись выслушать нотацию о том, что фирма платит за нее, а она не использует возможность, девушка коротко вздохнула. Несомненно, Демов так бы и сделал, но запас желчи на сегодня был израсходован, и он не нашел ничего лучшего, как укоризненно покачать головой. На этом он посчитал свою примирительную миссию выполненной и удалился.
Поэтому, когда Нильс, следуя за своей целью, как за путеводной звездой, приехал, снова прикинувшись бедной овечкой, которой нужна помощь, Лина обозначила границы ее – не более двух часов, включая компенсационный ужин. Она должна сегодня же посетить клуб, чтоб не давать Демову повод очередной раз ее построить по стойке смирно. В конце концов – нужно выполнять все, что от тебя требуют, и никто не будет ругать. Так Лина себя утешала.
На этот раз Казанова решил ударить по еще одной болевой точке всех девушек – сочувствию. Он рассказал, что оказывает помощь детскому дому, но в выборе развивающих игр, которые хочет закупить, он просто ноль.
Ну кто же откажется помочь детишкам?! И хотя Нильс делал это от чистого сердца, сейчас без зазрения совести решил использовать свою благотворительность как рычаг воздействия на Лину.
Однако, очередное наступление на крепость снова с треском провалилось. После того, как ее миссия была выполнена – она согласилась отужинать с Нильсом, но от настойчивых приглашений продолжить вечер, она категорически отказалась.