Читать книгу Мимо терний к звёздам. Как научиться создавать свою жизнь самому и перестать зависеть от чужих решений - Зорислав Ярцев - Страница 8

Мы привыкли привлекать к себе внимание любой ценой, даже через негатив и осуждение. Потому что в ином случае нас не заметят. А если к нам не обращено внимание, нас как бы и нет, нас ничего не питает. Про самодостаточность предлагаю не рассуждать. Всё-таки, будем честны, подавляющее большинство из тех, кто возьмёт в руки эту книгу, далёк от настоящей самодостаточности. Да даже и те, кто этим свойством обладают, отнюдь не отшельники.

Итак, мы все ищем внимания и общения. Так мы создаём общность с кем-то ещё. А вот на какой основе мы её создаём?

Да как придётся, на самом деле. «Как бог на душу положит!» – говорят в народе. «Стерпится – смирится», «Авось само как-нибудь уладится!»

Поток этой народной мудрости можно продолжать бесконечно. Но если вдуматься, все эти фразы сводятся к одному – полное непонимание того, что и как делать, непонимание окружающих, непонимание самого себя и перекладывание ответственности на кого-то другого. Мы, как лягушки, готовы сидеть посреди родного болота и пассивно ждать своего комара на завтрак, обед, друзей голодных вокруг целая трясина, и, желательно, ужин, ведь враги тоже хочуть есть, согласно изречению Александра Васильевича Суворова, призывавшего делить обед с другом, а ужин отдавать врагу, предварительно, по всей видимости, сдобрив его изрядной порцией яда.

Она скока дел-то! Когда ж тута о себе-то думать-то… Эх! Тяжела ты – доля бабская/мужицкая (нужное подчеркнуть).

Тяжесть, скромность, ничтожность, унылость, скудность, лишения – спутники обыденной повседневности. А если попробовать выразить всё это одним единственным словом, то получится – бессилие или слабость. И мы так на это крепко ориентированы, что с огромной лёгкостью и даже радостью узнаём себя в страданиях, лишениях и терзаниях других, чувствуем даже некую приятную общность, мол: «Да-да! Мне это знакомо! Давай поплачем вместе, друг!» Но если вылезет какой-то злыдень и вякнет что-то про другое, так внутри шевельнётся червячок раздражения, мол: «Тоже мне выискался! Барин! Тьфу! Кровопивец! Буржуй недорезанный!»

Знакомо?

Большинство людей намного охотнее выстраивают общность на страдании, лишении и боли, чем на радости, благополучии и счастье. А потом удивляются, мол: «А чё в жизни-то всё так х…, кхм, плохо короче всё в жизни». А как ещё будет, если коллективные усилия направлены на постоянный обмен негативом, который становится связующим раствором и основой?

Хотите анекдот в тему?

***

Целая толпа людей стоит в глубокой луже навоза. Жиденького такого, вонючего. Стоит ровнёхонько, боясь даже пошевелиться, потому что навоз подступает к самым губам. И тут одному всё это надоедает, и он говорит:

– Народ, да сколько ж можно в этом говне торчать?! Давайте уже выбираться из него.

Окружающие приподнимаются ещё выше на мысочках и недовольно шипят в адрес смутьяна:

– Не гони волну.

***

Вот и мы, как персонажи этого анекдота, отлично умеем видеть говно всюду, знаем, как в нём жить, словно мы навозные черви какие-то, но совершенно не видим путей из него. Хотя, правильнее будет сказать, что мы именно что ищем пути из говна. Но вот куда? Куда можно выбраться из говна, если умеешь сосредотачивать своё внимание только на нём? Даже если подцепить за шкирку и перетащить на чистое место, то всё равно там скоро образуется новая топь. Человек сам её создаст, потому что живёт из нужды, слабости, уязвимости и беззащитности. Даже быстренько соседей из ближайшей лужи к себе притянет, чтобы болото побыстрее расцвело.

Такой сценарий мышления и поведения расширяется в нас ещё с младенчества. С тех самых пор, когда мы лежали в кроватке и могли только улыбаться тем, кто нам нравится, протягивать пухленькие ручки или, наоборот, громко кричать, призывая на помощь родителей, чтобы те нас защитили или помогли с чем-то справиться, то есть, всякий раз, когда у нас что-то заболело, мы захотели есть или пить, либо не получилось задуманное с первого раза. Многие даже десятилетия спустя всё равно остаются всё теми же бессильными младенцами, умеющими только улыбаться или пронзительно орать, манипулируя окружающими.