Читать книгу Лето вёльвы - Зорислав Ярцев - Страница 4

На следующий день, после завтрака дедушка предложил Снежане прогуляться по селу и его окрестностям. Девочка согласилась. В доме и на участке оставалось ещё много неизученного. Но оно никуда от неё не денется. А вокруг тоже стоит осмотреться.

Снежана шла рядом с дедом, поглядывая по сторонам. За разномастными заборами виднелись такие же разномастные дома из кирпича, дощатые домики и покосившиеся бревенчатые избушки. Село было большим и довольно людным. Особенно сейчас, когда на летние каникулы приехала детвора и всякие дачники. Здесь имелся даже небольшой магазинчик и самая настоящая церковь.

Они свернули на соседнюю улицу. Впереди как раз показался тот самый храм – старый, с явными следами реставрации. Он был сложен из кирпича, побелён и увенчан потемневшим куполом с крестом на шпиле. А вот деревянные двери, светлые и лакированные, казались совсем новыми.

– Старый храм, ещё дореволюционный, – сказал Волимир, глядя на церковь. – Со сложной и неоднозначной судьбой. Но не самый интересный. Из примечательного в нём – только остатки старой плитки на полу, да великолепная акустика.

– А что, есть интересные церкви? – скептически спросила девочка.

– Есть, – уверенно кивнул дедушка. – Если храм строили знающие люди, то силы в нём много. И красота в таких строениях тоже всегда особая, не мрачная и не пустая. А то в современные новоделы порой зайдёшь, так пустышка пустышкой. Сколько не святи, а святости там ни на грош. Торчат себе, как верстовые столбы. Но среди старых храмов попадаются очень интересные.

Снежана молча кивнула. Церкви её не интересовали. В её семье никто туда не ходил.

– Хотя, знаешь, – задумчиво продолжил дед, – куда больше всё зависит от настоятеля. Если во главе стоит мудрый человек, то у него и в бывшем коровнике всё прекрасно будет. А если человек глуп и корыстен, то его не спасёт даже самое святое место и самый лучший храм.

Двери церкви открылись, и наружу вышла какая-то женщина в платке. Следом появился и священник. Был он ещё не стар, лет около сорока на вид. Крепкая фигура скрывалась под чёрной рясой с белым подрясником. Лицо обрамляли пышные тёмные усы с традиционной густой бородой-лопатой, опускавшейся почти до груди. Женщина что-то сказала священнику, поклонилась и быстрым шагом устремилась в ближайший проулок. Батюшка степенно оправил одеяние, не спеша закрыл двери храма и, сделав пару шагов назад, критически изучил открывшийся вид.

Снежана с дедом как раз дошли до церкви, когда священник закончил осмотр и повернулся к ним лицом. Девочка успела заметить в его круглых глазах вихрь эмоций: от интереса до разочарования, быстро сменившегося каким-то подобострастием. Мужчина торопливо спустился по ступенькам на дорогу. Поклонившись, он поприветствовал беловолосого старика елейным голосом:

– Бог в помощь, Волимир Станиславович. Долгих тебе лет и крепкого здоровья.

– И тебе не хворать, Филимоша, – глядя на невысокого священника сверху вниз, спокойно ответил на приветствие Волимир.

Снежана украдкой покосилась на дедушку, затем снова уставилась на попа. Дед всем своим видом и гордой осанкой излучал полную уверенность и властность. А вот Филимон разве что хвостом не махал, заискивающе заглядывая в глаза беловолосому старцу.

– Что застыл, аки кумир? – первым прервал затянувшуюся паузу Волимир. – Хочешь что-то сказать – говори. Хочешь что-то спросить – спрашивай. А не хочешь – так ступай. Или дел у тебя маловато стало?

На последних словах голос старика посуровел, а широкие изогнутые дугой брови сошлись на переносице. Филимон вытаращил глаза и поспешил заверить:

– Нет-нет! Что вы такое говорите, Волимир Станиславович?! Паствы у меня много, дел хватает и при храме, и по дому. Матушка вот просила крыльцо подновить.

– Ну?! – ещё суровее процедил дед. – Тогда тем более чего в землю врос? Ноги в руки, и айда!

Священник часто-часто закивал, несколько раз открыл и закрыл рот, и всё же осмелился задать мучавший его вопрос:

– Хотел спросить, Волимир Станиславович. Эта очаровательная девочка – ваша внучка, да?

– Моя, – тем же тоном ответил дед. – А тебе-то что?

– Любопытство, Волимир Станиславович, – заблеял Филимон. – Всего лишь вежливое любопытство, – он взглянул на девочку. – Прелестное дитя. На вас похожа.

– На кого ж ей ещё быть похожей? – с намёком спросил Волимир.

– Конечно-конечно, вы правы, – торопливо закивал священник. – А не сочтите за дерзость… К вам и дочь погостить приехала или только одна внучка?

– Только внучка, – коротко ответил он.

Филимон снова кивнул, но на лице его мелькнуло какое-то разочарование, не укрывшееся, ни от Снежаны, ни от Волимира. Девочка причины не поняла. А вот дед снова нахмурился и властно сказал:

– Тебя пойди матушка заждалась уже.

Священник сглотнул, торопливо поклонился и поспешил в противоположную сторону. Снежана проводила его непонимающим взглядом, затем посмотрела на дедушку и спросила:

– Деда, а почему он тебе кланяется и явно тебя боится?

– А потому что Филимоша не дурак, – хитро улыбнулся Волимир. – Знает, собака, на кого кадилом махать, а кому поклоны бить. Я же его и со свету сжить могу, если этот хряк бородатый за старое примется или ещё чего учудит.

Девочка мигом вычленила из слов дедушки главное и уточнила:

– А что он такого страшного раньше делал?

– Да коня своего в узде не держал, – хмыкнул дед.

– Коня? – не поняла Снежана.

Волимир задумчиво посмотрел на внучку, подумал и пояснил:

– Филимоша, петух ощипанный, прежде был очень охоч до женщин. Я его раз предупредил, чтобы не тянул лапы, куда не следует. Мол, есть у тебя законная жена, с ней и милуйся, а саном не злоупотребляй. Не послушал, хрен мохнатый. Я второй раз предупредил. Ну а на третий предупреждать уже не стал. Так что, посидел, цыплёнок болезный, полгодика без мужской силы, и вынужденно остепенился.

Девочка задумчиво кивнула.

– Но это что! – дед неожиданно расплылся в хищной ухмылке. – Куда веселее было, когда он стал постоянно путать ящик для пожертвований со своим карманом. Я даже предупреждать не захотел. Так что потерял наш Иуда и новенькую иномарку, и гараж. Причём по собственной дури. Сам же всё своими руками и подпалил, когда светил. Свечечка из рук прыг, да прям в канистру с бензином. Знатно заполыхало. Народ вокруг аж залюбовался. Зарево до небес. Тушить нет смысла. Но горит ровно, не искорки в сторону. Так по фундаменту гаража прямоугольник и выгорел, а вокруг трава не тронута, и даже поленница целёхонькая стоит. По толпе ропот: – «знамение, не иначе». Я мигом и растолковал: – «То за грех воровства, жадности и сребролюбия, лицу духовному противное». Некоторые запротестовали. Но большинство призадумались, мол: – «а ведь дорогущая машина-то, и впрямь, непонятно на какие деньги куплена». Пришлось Филимоше бородёнкой подпалённой утереться.

Снежана невольно захихикала, глядя на дедушку, который рассказывал эту историю с выражением и в лицах. Тот тоже тепло улыбнулся в ответ.

– Пошли дальше, – мягко сказал он. – Чего стоять посреди улицы?

Его крепкая ладонь легла на хрупкое плечико внучки, и они дальше пошли по улице.

– И что, Филимон всё после этого понял? – спросила она.

– Да какой там понял! – фыркнул Волимир. – Принялся про меня людям в уши нашёптывать всякое, тайком пакостить. В ответ он раз в луже растянулся, другой – палец себе молотком отшиб. А на третий раз и вовсе слёг в инфекционное отделение с неведомой заразой. Месяц в себя приходил. Едва оклемался, и к архиереям своим с жалобой побежал, мол: – «спасите, помогите, злой колдун жизни лишить хочет, паству с пути истинного уводит, службы портит».

– И что эти…, – девочка запнулась на сложном слове, – археи?

– Архиереи, – мягко поправил её дед. – Это высшие чины в церковной иерархии. А что они? Там не дураки сидят. У них, знаешь ли, разные кадры есть. Кто языком треплет. А кто и, как это сейчас модно говорить, колдует почище архимага, выдавая чудеса за божье благословение, – глаза Волимира насмешливо блеснули. – Так вот, приехал ко мне старец благообразный. Посидели мы с ним за самоварчиком, чайку с медком попили, побеседовали к взаимному удовольствию. После чего тот и откланялся, а по пути пригрозил Филимоше отлучением, если ещё будет занятых людей по пустякам отвлекать. Вот с тех пор он и угомонился, при встрече поклоны бьёт и лебезит.

Снежана снова тихо рассмеялась, живо представляя себе эту историю в картинках.

– Деда, – заговорила она через пару минут тишины, – а как ты с Филимоном всё это проделал?

– Да как и со всем прочим, – пожал плечами Волимир. – Если знать, как устроено наше сознание, как работает мозг и по каким причудливым законам живёт окружающий мир, то можно сотворить почти что угодно.

Девочка задрала голову, чтобы посмотреть дедушке в глаза, и прямо спросила:

– Это магия?

– Да как это только не называют, – усмехнулся в бороду дед. – Когда-то называли волховством, ведовством или ведьмовством. Потом родные слова забыли, и принялись называть магией и прочими красиво звучащими словами. А сейчас и наука о таких феноменах вспомнила. Психологи, нейрофизиологи и даже физики начали объединяться в попытке объяснить необъяснимое. За последнюю сотню лет было открыто столько любопытного, что диву даёшься3. Словно эхо памяти из давно забытых времён…

Снежана продолжала внимательно смотреть на замолчавшего дедушку. Тот, казалось, погрузился в какие-то раздумья или воспоминания. Хотя, последнее она мысленно отогнала от себя. Её дед не настолько стар. Ему ведь всего семьдесят с небольшим. Не выдержав, девочка задала зудевший на языке вопрос:

– Деда, а ты научишь меня?

Волимир хитро посмотрел на внучку и уточнил:

– А для чего?

– Ну-у-у, – замялась Снежана, отводя взгляд. – Я тоже хочу, чтобы…

Она заполошно заметалась между словами, ища достойное и правильное, но в голове всплывало только какое-то детское и стыдное: «чтобы боялись и уважали». Дед заметил эти внутренние метания и повторил вопрос:

– Для чего? Ты хочешь, чтобы что?

Снежана тяжело вздохнула, опустила голову и мрачно ответила правду:

– Чтобы меня тоже боялись и уважали. Чтобы быть сильной.

– Быть сильной – это похвальное желание, – улыбнулся ей Волимир. – Но ты уверена, что точно хочешь, чтобы тебя боялись? Уважение из страха – оно коварное и подлое. Чуть отвернёшься, и рискуешь получить удар в спину.

– А как тогда по-другому? – тем же мрачным тоном спросила девочка.

– Отличный вопрос! – в голосе деда проскользнули ноты одобрения и восторга. – Очень правильный.

Он остановился, опустился перед внучкой на одно колено, чтобы их лица оказались на общей высоте, и мягко сказал:

– Запомни, маленькая вёльва, всегда, когда ты не будешь знать, что и как делать, или будешь искать решение, задавай себе подобные вопросы: «А как возможно по-другому?», «Как это возможно ещё?», или «А как именно это для меня возможно?» При этом представь, что ты огромна, как океан или бескрайнее небо, а твой вопрос – это живая и подвижная рыбка или птица. Отпусти их свободно плыть или лететь. И пусть они принесут тебе ответ. Он уже точно есть в этом океане, который есть ты сама. Просто тебе по каким-то причинам нужен помощник, чтобы отыскать ответ в своём бесконечном пространстве. Вот ты и выпускаешь его с этой задачей. Точно также можно искать ответы на любой вопрос. Задай его и выпусти помощника в океан или небо. Он принесёт тебе ответ. Может не сразу, может через какого-то другого человека, но ответ к тебе придёт. Просто твёрдо знай это.

Снежана моргнула, переваривая услышанное. Это было необычно, непривычно, но интересно. А ещё ей почему-то до щемящих слёз стало приятно от того, что дед – такой высокий, сильный и загадочный, опустился перед ней на одно колено и разговаривает, как с равной. Девочка даже пропустила мимо ушей это раздражающее «маленькая вёльва». Да она согласилась бы всегда так называться. Лишь бы и дальше всё было вот как-то так…

– И от чего же ты плачешь, Снежа? – участливо поинтересовался дедушка, бережными движениями утирая слезинки, выступившие в уголках глаз внучки.

Снежана попыталась что-то сказать, но тяжёлый ком в горле не дал ей этого сделать. Она крепко зажмурилась. В ушах эхом гуляло это незнакомое – «Снежа». Новое чувство пленяло, завораживало, растекалось по всему телу пушистой волной. Её имя ещё никто и никогда так не произносил. Холодноватое и строгое – в таком звучании оно становилось нежным и мягким, словно сладковатые взбитые сливки, в которые добавили душистую лесную малину. Впервые за долгое время девочке захотелось к кому-то прижаться, и она отдалась этому порыву. Тонкие руки крепко обхватили шею деда. Тот обнял внучку в ответ, принимая её растрёпанные чувства такими, какие они есть, делясь теплом и поддержкой.

Через пару минут Снежана уже почти пришла в норму. Ей не хотелось отпускать дедушку, но она всё же разжала руки. На губах девочки играла лёгкая улыбка, зеркально отражавшая такую же улыбку деда. Волимир встал, взял внучку за руку, и они снова пошли по дороге.