Читать книгу Китайский гороскоп. Калейдоскоп рассказов - Зосима – Тилль - Страница 6

Замечательный, что ни говори, у нас флаг. Соответствующий, так сказать, персонализированный. С вечера, как старшой, «окропил снежок красненьким», залился «синькой», заел на сон грядущий таблеткой цвета школьного мела, и «все идёт по плану». Или же в обратной последовательности – сосранья от головы пилюльку белую принял, потом «синечкой» осугубил, чтобы окончательно попустило, а к вечеру и физию кому-нибудь в кровь расплющить не грех. Для законченности картины, так сказать.

Ну, а если взять и вообразить себе стяг такой, чтобы не конкретную персону, а общество в целом своей инфографичностью охватывал? Здесь, думается, тремя полосками уже не обойтись. Четыре, как минимум, к гадалке не ходи. Верхняя тонюсенькая, караково-коричневая, про тех, у кого все «гламурненько» и «в шоколаде». Чуть ниже широкая безнадежно-серая – полоса тех, благодаря кому существует прослойка предыдущая, полоса, плавно перетекающая в пропито-синюю. «Синяя», и этим сказано всё. Завершает полотнище «дорожка» мрачно-черная – наркотическая и полностью безнадёжная. Тонкая, но уж точно потолще своей верхней сестрицы будет. И в завершение штандарта, лапша быстрого приготовления по всему периметру бахромой. Чтобы никто не догадался.

Но почему же нам нельзя так: утром проснулся полон сил и вдохновения – полоска золотистая! В обед наехал начальник за не вовремя сданный отчёт – стала тёмно-бордовой, сходил, полил цветы, успокоился – зелёная полоска… И день прожит не зря. И только когда придёт дама в балахоне и с косой, возможно, для вас и наступит та самая – чёрная – полоса. И то не факт, если взять в расчёт свет в конце тоннеля…

Пан-Африканизм, скажете вы. Флаг Растафари? Но посмотрите на герб Иерусалима и задумайтесь над этим, если проверять как-то не очень хочется… Лев Иуды ведь тоже совсем не то, чем на первый непросвещенный взгляд всем кажется.

А флаг у нас действительно замечательный. Наверное, поэтому нас неизбывно тянет в Париж с заездом в Люксембург, и периодически в Амстердам. Не говоря уже о том, что в Парагвае непьющие люди считаются трусами, дегенератами и тупицами. На худой конец в Любляну, Прагу, Загреб, Братиславу или Белград.

Шахмат! Вот, в принципе, всё, что хочется нам пожелать… В текущем контексте и, особенно, в дискурсе. Шах и мат…

Казённое довольствие порадовало разнообразием и сытностью. «Прямо как комплексный обед в студенческой столовке! Дёшево и сердито!» – отставив глубокую тарелку из-под «ленинградского» рассольника, Лина с удовольствием уплетала картофельное пюре с паровой котлетой, периодически запивая всё это ретро-великолепие компотом из сухофруктов. Остальные новобранцы тоже старались не отставать – к концу перерыва тарелки почти у всех были чистыми-пречистыми.

Лина встала из-за стола, собрала пустую посуду и… замерла посреди обеденного зала с подносом в руках, ища взглядом ленту транспортёра, в таких заведениях обычно увозящую грязные тарелки на мойку.

– Что дочка, потеряла чего? – за спиной Лины материализовалась дородная женщина в клеёнчатом фартуке.

– Мне бы это… Посуду убрать…

– Ишь, сколько вас тут доброумышленников-то понаехало! Давай сюда, так уж и быть, отнесу…

Лина передала поднос из рук в руки пышнотелой накрывальщице, официанткой её назвать у женщины язык как-то не поворачивался, и направилась к выходу.

– Впредь на столе оставляй. Они тут по тому, как вы недоедаете, свою науку тоже считают… – уже в дверях донеслось ей вслед.

– Хорошо… – Лина обернулась было поблагодарить обладательницу подскриплого голоса ещё раз, но её уже и след простыл.

Дальше пошла текучка – сдача медицинских анализов, череда врачей-специалистов, исповедовавших перенесённые диагнозы с момента зачатия и до морковкиного заговения, исследования на психологическую совместимость, краш-тест на стрессоустойчивость и много-премного чего ещё… «Пройдя воду, огонь и медные трубы, самое главное не споткнуться на психотерапевте».

После ужина все, уставшие и измотанные, расползлись по своим отсекам – необходимо было на остатке сил распаковать вещи и попытаться собраться с мыслями. Последнее было сложнее всего – в результате диспансеризации картинка реальности складываться воедино отказывалась.

Лина вошла в отведённую ей комнату, чем-то напоминавшую каюту матросов на круизном лайнере, и слегка прикрыла за собой дверь. В отсутствии видимых замков, датчиков и доводчиков входная конструкция сама по себе вернулась в закрытое положение и с присвистом «чмокнула», напомнив звук закрывающегося холодильника. Лина обессиленно упала на кровать, и её тут же сморило. По внутренним подсчетам, спала она примерно с час. Усталость, копившаяся целый день, просто свалила её с ног…

Разбудил негромкий стук в дверь.

– Кто там? Заходите! – Лина направилась к двери, на ходу руками пытаясь пригладить растрепавшиеся во сне волосы.

Стоило ей протянуть руку к фалу ручки, как дверь самостоятельно открылась и обнаружила за собой переминавшегося с ноги на ногу Вольного стрелка.

– Простите… Я тут заблудился немного… Вот, хотел пройти в помещение для связи или «компьютерную»… Как она здесь правильно называется? А где она – не знаю… И кнопка помощи у меня, вроде как, не работает…

– «Компьютерная»…. – Лина невольно улыбнулась. – Вы хотели сказать «серверная»? Сейчас разберемся… – она нажала на расположенный на левом запястье спикерфон, задала короткий вопрос про местоположение переговорного пункта, не забыв при этом попросить службу поддержки проверить за компанию и функционал кнопки обратной связи у коллеги.

Через пару минут к двери её отсека уже подлетели молодые люди с небольшим кейсом. Облачены они были в аналогичную курсантской униформу, но с более синим оттенком и без нумерованных шевронов на рукавах. Технари потыкали чем-то в манжету Вольного стрелка, после чего с помощью небольшого ланцета проковыряли по шву небольшое отверстие, через которое, поднажав, вытащили какую-то деталь и споро заменили аналогичной из чемоданчика.

Убедившись, что система связи курсанта восстановлена, они ликвидировали ранее проделанное в его костюме отверстие с помощью какого-то устройства, похожего на сканер штрих-кодов, и засобирались было восвояси.

– Извините, не сориентируете, как пройти в серверную? – решилась взять инициативу в свои руки Лина.

– Вы хотели сказать «компьютерную»? Между собой мы называем её «космодром».

– Наверное… Вам виднее…

– Коллега, а где у нас тут «космодром»? – слегка переигрывая, обратился один из техников к другому.

– Где космодром? Налево за углом!

На прощание, взмахом руки указав направление движения в сторону компьютерной комнаты, «синие костюмы» растворились в коридорах Базы.

– Палата инженеров, ей-Богу! Вы не находите? – вопросительно посмотрел на Лину слегка обескураженный Вольный стрелок.

– Мне кажется, что-то есть… – задумчиво ответила она.

– С тех пор, как меня ушли в запас, каждый год борюсь с желанием загадать, чтобы все ненормальные повымерли. Останавливает лишь то, что при таком раскладе боюсь первым сдохнуть сам…

Лина убедилась, что дверь в её отсек закрылась, и они пошли вдоль коридора, следуя указанному униформистами направлению. По дороге познакомились поближе. Вольный стрелок в миру носил имя Александр Космос и действительно был бывшим спецназовцем. Когда после очередного серьёзного ранения его комиссовали, он так и не нашел себе применения в мирной жизни. Стрелять, закладывать мины-ловушки и их же обезвреживать в городском быту никому не требовалось, в наёмные киллеры его как-то не звали… Да и настрелялся-набегался он по своим войнушкам уже от души. Перебивался с хлеба на воду, подрабатывая гидом на экстремальных туристических маршрутах по аномальным зонам типа пермского треугольника. Там его чуйка на опасность спасла не одну жизнь… Лина немного рассказала про себя. Так за разговорами и дошли до компьютерного класса.

Расселись кто куда. Лина в первую очередь позвонила по видеосвязи домой. Поговорила с мамой, помахала сыну – своим внешним видом и ровным голосом успокоила родных, что у неё всё хорошо. Проверять почтовый ящик не хотелось, она освободила место за компьютером и пошла к выходу. Уже в дверях мельком посмотрела, чем себя занял Вольный стрелок. Тот просматривал свою почту…

«А он прикольный!» – заметила про себя Лина.

– Ничего особенного не вижу. Обычный бездельник! – тут же встрепенулся невесть откуда взявшийся Голос.

– Как я посмотрю, у нас тут кто-то кого-то ревнует? – она непроизвольно улыбнулась.

– Вот ещё! Было бы из-за кого, – уязвлённо фыркнул Голос и в очередной раз замолчал.

Она вернулась к дверям своего «кубрика». Система считала, что именно Лина и есть хозяйка этого отсека, и только после этого дверь впустила её внутрь. Чтобы хоть как-то заполнить время до отбоя, она решила ещё раз перебрать свою сумку, но стоило ей только расстегнуть «молнию», как взгляд сам собой уткнулся в металлическую шкатулку-укладочку, которую в последний момент сборов подложил внутрь Пашка.

Лина положила коробочку на колени и открыла крышку. Рука машинально выудила большую стеклянную бусину без отверстий для нити, оформленную в небольшой кулон. Это бижу было устроено таким образом, что какой стороной его не поворачивай, бусина всегда оставалась ровно посередине центра его равновесия.

Когда Лина заканчивала школу, во многих институтах и техникумах наступил традиционный сезон дней открытых дверей. Чтобы определиться с направлением своих стоп по дальнейшей стезе обучения, Лина каждый день после школы посещала очередной институт или колледж. Однажды на остановке она столкнулась с сухонькой бабушкой. Та уронила на асфальт монетку и никак не могла её найти, всё причитала, что без этой самой копеечки она никак не может уехать домой. Денежка, видимо, укатилась куда-то далеко от остановки и, чтобы бабулька не расстраивалась и не распалялась, Лина незаметно достала монетку из своего кармана, присела на корточки и сделала вид, будто нашла бабкину пропажу. Встала, протянула кругляш на открытой ладони его будущей владелице. Та ухватилась за Линину кисть, долго держала её в своих испещрённых морщинками руках, надолго задумавшись вглядывалась в наступающий за плечами девушки вечер. В последнюю минуту заметив, что из-за угла подъезжает её автобус, бабка всполошилась и со словами «Ох… И много же тебе, девонька, пережить придется…» резко отпустила руку девушки. Потом достала этот кулон откуда-то из внутреннего потайного кармана, чуть ли не насильно вложила его в ладонь Лины и проронила фразу, которую та не могла забыть и по сей день: «Когда тебе потребуется узнать будущее – посмотри в бусину. Если всё хорошо, то и она будет прозрачной. Если тебе предстоят испытания – бусина станет темной, с вкраплениями. И чем темнее она нальётся, тем тяжелее испытания ожидают тебя! Но ты не волнуйся. У тебя сильный ангел-хранитель. Он всегда поможет!» Лина как зачарованная смотрела на лежащую в ладони подвеску, а когда очнулась, то ни автобуса, ни бабки на остановке уже не было. Только прозрачная большая бусина, зажатая в её кулаке.

Именно с неё тогда и началось наполнение «волшебной шкатулки». Запланированная поездка в очередной ВУЗ не состоялась, и прямо с остановки Лина вернулась домой. Ничего никому не говоря, она достала металлическую коробку из-под печенья, постелила на дно кусочек чёрного бархата и положила туда бабкин подарок. Бусина была, как слеза, прозрачна…

Позже время от времени Лина открывала свою волшебную шкатулочку. Поначалу дабы узнать, что ей предстоит – спокойная тихая жизнь или внезапная череда тяжёлых испытания. Подвеска никогда её не подводила! Перед какими-то событиями бусина темнела, перед какими-то, наоборот, становилась светлее и прозрачней. Например, за сутки до автокатастрофы, в которой погиб Линин отец, бусина приобрела черно-сизое наполнение, и даже казалось, что в ней проскакивают молнии.

Далее последовало рождение сына. Радостное и, как оказалось, одновременно грустное событие. Пашка родился у неё особым. Многое понимал, но… не разговаривал. Он не был инвалидом, просто был другим – с другими чувствами, другой логикой и другими способностями. С тех пор бусина стала молочно-белой и ни разу не меняла ни окраски, ни прозрачности. Сынуля обыкновенно выказывал ей свою любовь, подбегая сзади и обнимая за плечи. Громко выдыхал в волосы, покачивая её из стороны в сторону, и через несколько минут вновь убегал играть в свою комнату.

Со временем Лина и думать забыла о том странном подарке бабульки-растеряши. Но сейчас она в очередной раз с нескрываемым любопытством смотрела бусину. Со времени их последнего свидания ни темнее, ни светлее она не стала, но… сильно изменилась! Раньше своей непрозрачностью она напоминала густой белый туман или кисель, а сейчас была словно автобусное стекло в сильно морозный день. Причудливый непрозрачный узор переливался в ней всеми цветами радуги, искрился и отблёскивал солнечными всполохами. И как-то неосознанно Лина поняла, что её жизненная ситуация с тех далёких пор никак не изменилась, но стала чуть другой. Как Пашка. Она невольно улыбнулась таким нежданным-негаданным переменам, и в памяти всплыло, как в пионерском лагере они каждую ночь менялись кроватями, ложились спать и приговаривали: «На новом месте приснись жених невесте!».

Она отставила шкатулку на прикроватную тумбочку, мысленно повторила эту фразу три раза, свернулась калачиком и, словно любимый сынуля, убегающий в свою комнату продолжить игру, провалилась в глубокий сон, надеясь утром вспомнить, кто ей на этот раз привидится.

Это радовало.