Читать книгу Хейтер - Зович - Страница 6

Отец Кирилла, Вадим Александрович, был узким специалистом в области строительства мостов. Еще при Союзе он мотался по длительным командировкам, то и дело пропадая то в Средней Азии, то на Дальнем Востоке, то в Прибалтике. Дома у них появлялись разные деликатесы из соцреспублик. А сам отец появлялся редко. В основном Кирилла воспитывала мать, Марина Дмитриевна, построившая до выхода на пенсию карьеру от операционистки Сберкассы до директора направления в Сбербанке. Даже после распада Союза оба родителя были востребованы в профессии, продолжая расти карьерно. Деньги в доме были всегда. За еду и чистоту отвечали специально нанятые люди. У Кирилла всегда были лучшие репетиторы, книги, учебники и все отвечающие моде и времени устройства и гаджеты. Друзей было мало, в основном приятели в спортивной футбольной секции и на курсах по английскому, но и на них и времени особо не хватало. Кирилла все устраивало, но он мечтал о собаке. Большелапой немецкой овчарке с умными глазами. Но родителям эта мечта почему-то не нравилась.

Когда Кириллу было тринадцать лет, отец вернулся из очередной поездки и, отоспавшись, загадочно подмигнул сыну: «Завтра поеду в одно место, будет сюрприз». К вечеру он и сам проболтался возбужденному Кириллу, что с поедет с другом дядей Толей в питомник и привезет домой щенка. «Овчарку?!» – загорелся Кирилл. «Конечно», – улыбнулся отец.

Ночью Кирилл почти не спал, утром ушел в школу с синими кругами под глазами, но бесконечно счастливым. Потом была тренировка и репетитор по математике. Потом рутинная домашка дома. Напряжение ожидания росло неимоверно. К вечеру отца все еще не было, он также и не звонил. В восемь мать велела домработнице накрыть ужин на стол. Они уже доедали, когда в замке заворочался ключ. Отец приехал пьяный, веселый и без щенка. На растерянный вопрос сына: «А где?», он широко зевнул и, стараясь говорить внятно и серьезно, ответил: «Да ну зачем он нам, будет грызть обувь и мебель и гадить везде». Мать при этом помогала отцу снимать пиджак и согласно кивала. Она не любила, когда отец выпивал, но мудро терпела его загулы, благо они случались нечасто. А над Кириллом опрокинулось небо. Ошарашенный, он молча ушел в свою комнату и прорыдал до утра. Наутро он дал себе слово, что больше никогда сам не заговорит с отцом о собаке. Они оба и не говорили, за исключением одного случая.

Тогда Кириллу было семнадцать. Навещали бабушку, жившую под Смоленском. Она категорически отказывалась переезжать в Москву к сыну и тем более к невестке. Навещали нечасто, без Марины Дмитриевны, которая ответно недолюбливала свекровь. В тот приезд бабушка вытащила из шкафа коробку со старыми фотографиями. Среди множества незнакомых и по большей части суровых лиц Кирилл вдруг нашел свое черно-белое фото. С большой черной собакой. У него даже перехватило дыхание. «А это Вадик, ему тут как тебе сейчас, семнадцать, только школу закончил. С Дружком здесь, любил он его очень, такой умный пес был», – сказала бабушка. Отец разбирал что-то на чердаке и в беседе не участвовал. Уже позже Кирилл спросил его, не выдержав, про Дружка. «Хороший был пес, умный, – вздохнул отец и отвернулся, – молодым еще чумкой заболел. Пришлось пристрелить его из охотничьего ружья, чтобы не мучился». Кирилл промолчал. Он представил, как его семнадцатилетний отец стреляет в свою любимую собаку, избавляя от смертельных мучений, и, наверное, простил ему свои давние слезы. И даже пообещал себе, что обязательно заведет свою овчарку, как только представится случай. Но случай все не представлялся.