Читать книгу Эдичка - Зоя Грэй - Страница 7

Я очень люблю свою маму. Три года назад в моей жизни случилось большое горе: моя мама ушла из дому. Я долго плакал в своей комнате, но никто не пришел меня утешить, кроме, конечно, Борьки. Он лег рядом со мной и тихо мне подвывал. Папа в тот вечер дико напился, а такое с ним бывало не часто. Вызвали из Лондона Джона, он пытался его утешить, но напился еще больше, чем папа. Про меня просто забыли. Я рыдал в своей постельке и не мог понять, как же мама могла так поступить, ведь я был ее единственным и любимым сыном. На следующий день приехала бабушка Варя и стала меня успокаивать. Она объяснила мне, что взрослые люди иногда делают большие глупости и руководит их поступками не голова, а совсем другая часть тела.

– Сердце, что ли? – спросил я.

– Нет, не сердце, – засмеялась бабушка.

Мою маму звали Анастасией, и она была настоящей русской красавицей, хотя мой дедушка Боря и был еврей. Но ничего еврейского у мамы не проявлялось, разве что поведение. Статная блондинка с голубыми глазами, с черными бровями вразлет и длинными черными ресницами, немного полноватая, но с тончайшей талией, она как будто сошла с портрета XIX века.

– Вылитая бабушка Анастасия, моя мама, – говорила про нее бабушка Варя.

Когда мы с мамой шли по улице или ходили по магазинам, на нее все смотрели. Она очень красиво одевалась, отличалась отменным вкусом, одежду выбирала только в хороших магазинах и носила минимум дорогих украшений. Это качество она унаследовала от бабушки Вари.

Мама всегда была великолепно ухожена: ничего мятого или грязного я не видел на ней ни разу, все было аккуратно отглажено, а сама она пахла свежестью и уютом.

И домашнее хозяйство мама вела замечательно: у нас всегда была вкусная еда, дома все сверкало и блестело. Она была энергичной, веселой, все у нее горело в руках и делалось как-то легко и быстро. Глядя на нее, хотелось жить и веселиться, она всех заряжала своей энергией.

И еще она была очень гостеприимной. Всегда у нас дома кто-нибудь гостил.

В то печальное утро, когда мама ушла, я, ничего не ведая, спокойно спал в своей комнате. Я знал, что мама разбудит меня, мама всегда приходила меня будить. Она склонялась надо мной тихо и легонько щекотала меня по щеке: «Эдичка, просыпайся!» Я открывал глаза, видел мамино улыбающееся лицо и крепко-крепко обнимал ее. Мне хотелось спрыгнуть с кровати и взяться сразу за все дела, которые вчера было делать лень. Я думал, что у мамы я самый главный и самый любимый.

Но в тот раз я проснулся от тишины. Борька посапывал рядом со мной, в доме было подозрительно тихо, только снизу слышался плач, и я этому очень удивился.

«Где мама? Почему ее нет?»

Я отправился вниз, на разведку, держа под мышкой моего любимого Рекса – игрушечную собаку, желтую с красными пятнами. Мама рассказывала, что когда я был маленький, то выбрал ее в магазине сам, просто вцепился в собаку и орал, пока мне ее не купили. С тех пор я и Рекс неразлучны. Борька знал это и дико ревновал. При всяком удобном случае он задавал Рексу трепку. Рекс поэтому выглядел весьма потасканным, но менее любимым от этого не стал.

Мы с Рексом вошли на кухню и увидели, что папа сидит за большим столом и тихо плачет. Он был в пижаме. Повернувшись к нам спиной, тихо плакала миссис Смит. Джон тоже сидел за столом и пил кофе из большой кружки.

– Главное, – говорил он, – не падать духом. Она вернется. Это блажь.

Папа начал рыдать еще громче, и я подошел к нему и стал тянуть его за рукав:

– Папа, папа, где мама?

Тут папа всхлипнул особенно громко, вскочил, схватил меня и крепко прижал к себе.

– Эдичка, мой любимый мальчик, мама оставила нас, она ушла.

– Как это ушла? Куда ушла?

– Вчера вечером, когда ты спал, она собрала вещи и ушла.

– К этому уже давно шло, – перебил папу Джон. – Тебе не надо было разрешать ей ходить в тот гимнастический зал, там один разврат. Она ведь красавица, с таких женщин нельзя спускать глаз ни на минуту.

– Это ты из собственного опыта знаешь? – зло поинтересовался папа. – И потом, при чем тут не разрешать. Она же не ребенок, она взрослый человек, как я могу что-то не разрешать?

Тут папа с Джоном вступили в спор, из которого я мало что понял, запомнил только частые упоминания королевы Виктории и какой при ней был порядок, женщины слушались своих мужей и уважали их, а всякие там из низов даже не имели права войти в дом с парадного крыльца, не то что уводить чужих жен. Потом перешли на Генриха VIII, какой при нем был порядок, когда неверным женам просто-напросто отрубали голову.

Миссис Смит усадила меня за стол и подала мой любимый завтрак: вареное всмятку яйцо с полосками хлеба с маслом, которые она называла солдатиками. Но есть мне не хотелось, и я потихоньку отдавал солдатиков Борьке, он дежурил под столом на тот случай, если что-нибудь упадет. В нормальное время мне бы за это попало, но сегодня никто не обращал на меня внимания, только миссис Смит сказала, что сегодня прилетает бабушка Варя.

«Какое счастье! – подумал я. – Она-то уж наведет порядок. Папа с мамой, наверное, поругались, и она их помирит».

Я приободрился и доел оставшихся солдатиков.

Так, пойду-ка я приведу себя в порядок и буду ждать бабушку Варю.

– А когда бабушка приезжает? – спросил я у миссис Смит.

– Только к вечеру, – сказала она.