Читать книгу Последствия - Зоя Константиновна Сокол - Страница 3

В фильмах люди выходят из комы, несколько дней отлеживаются и начинают ходить, решать возникшие проблемы и накопившиеся вопросы, закатывать скандалы или мстить тем, кто их в кому отправил. В реальности Алиса через пять недель после пробуждения только начала стабильно пребывать в сознании, фиксировать взгляд, поворачивать голову и даже делать первые попытки заговорить. Словарный запас ограничивался в основном словами: «Да», «Нет», «Пить». Иногда проскакивали другие слова – «Туалет», «Холодно» и «Жарко». Но получалось настолько неразборчиво, что медсестра скорее догадывалась, что Алиса имела в виду, чем понимала смысл сказанного.

В фильмах врали о многом. Например, никто не говорил, что, выйдя из комы начинаешь радоваться, когда получается осознанно двигать языком. Яблочков даже позвал всех близких Анаит, чтобы на это посмотрели.

Вот уж точно ходячий человек-позитив! Всегда бодр, энергичен, несмотря на возраст, и в отличном расположении духа. У него имелось удивительное свойство распространять позитив и энтузиазм вокруг, как WI-FI.

Яблочков постоянно повторял, что Алиса не должна слишком усердствовать, что нужно набраться терпения. Он не понимал, что на кону каждая минута, каждое мгновенье. Алиса боялась за Нику.

Как же так? Два года в коме! Разве после пожара люди попадают в кому?

Из одного из монологов Яблочкова, которые он называл «беседами», Алиса узнала, что получила сильную черепно-мозговую травму. И все, казалось, стало на свои места. Наверное, когда дом рушился во время пожара, её привалило балкой, потолком или чем там ещё могло привалить в таких обстоятельствах.

Жизнь в неизвестности – все равно, что балансировка на отвесном краю. Впереди черный зев бездонной пропасти, а под ногами – зыбкая почва, рассыпающаяся от неосторожного вздоха. А придуманное Алисой объяснение, укрепляло почву.

Через пять недель, помимо очевидных успехов в выздоровлении, случилось ещё кое-что. У Алисы в палате установили телевизор. Так как она уже могла двигать пальцем, ей положили под руки пульт, дав возможность переключать каналы. Чаще всего она смотрела местные новости. И ничто не подготовило Алису к услышанному, не смягчило удар.

Блондинка-ведущая, прокомментировала предыдущую новость – о грядущих выборах в США – и перешла к следующей:

– Полтора месяца назад мир потрясло известие о смерти сестры и племянницы одного из самых богатых людей не только в Малавии, но и во всей Европе – Михаила Ухарова. Алиса Ухарова вышла замуж в девятнадцать лет за своего единственного мужа – Сергея Орлова. Он был деловым партнером Михаила, так они и познакомились. В день трагедии Алиса Орлова с дочерью были дома, а глава семейства отсутствовал по делам. Когда начался пожар, Алиса Орлова и их общая с Сергеем Орловым семимесячная дочь Вероника ещё спали. Судя по положению обгоревших останков, госпожа Орлова все же проснулась и даже попыталась добраться до детской комнаты. Но не дойдя до двери, потеряла сознание, надышавшись дымом. Пожарных вызвали соседи. Следствие продолжалось полтора месяца, так как до конца не были ясны все обстоятельства их гибели. Подозрение вызывало то, что накануне Сергей Орлов застраховал жизни жены и дочери на крупные сумы денег – тридцать три с половиной миллиона долларов и полтора миллиона долларов соответственно. Причины пожара остались неустановленными. Известно лишь то, что очаг возгорания находился на втором этаже, там, где располагались супружеская спальня и детская комната. Следствие пришло к выводу, что пожар явился следствием поджога. Однако нет никаких доказательств того, что Сергей Орлов причастен к нему. Пожар могли устроить конкуренты по бизнесу или одна из ревнивых бывших любовниц бизнесмена. Следствие продолжалось полтора месяца, проведено несколько экспертиз и даже эксгумация тел Алисы и Вероники Орловых, чтобы установить действительно ли они сгорели. Сегодня в этом деле поставлена точка. Алиса и Вероника Орловы официально признаны погибшими в пожаре, случившемся из-за умышленного поджога. К сожалению, в виду отсутствия улик, найти и привлечь поджигателя к суду не получится. Это дело так и останется не раскрытым.

Ведущая продолжала что-то говорить, но из-за звона в ушах Алиса уже ничего не разбирала. В глазах потемнело, снова начались судороги. В голове не осталось ни одной мысли. Все происходило с ней, и как будто с кем-то другим одновременно. Ей что-то вкололи, о чем-то говорили и просили. Но все казалось бессмысленным. Все разом утратило смысл. Если бы можно было словами описать как себя ощущаешь, когда вырывают душу, то Алиса упомянула бы именно этот момент – когда второй раз потеряла дочь.

Укол отправил Алису в забытье. Точнее то, что от неё осталось. Больше ничего не могло причинить боль или как-то ранить. Все самое страшное уже произошло.

Алиса проснулась внезапно, как от толчка. Она и не поняла, что её разбудило. Просто в один момент спала, а в другой – бодрствовала. Тишину в палате нарушали только мерно тикающие приборы, а полумрак успокаивал и дарил чувство безопасности. На ночь свет выключали, но большое панорамное окно впускало достаточно лунного света и света от фонарей во дворе, чтобы просматривались силуэты в помещении.

Теперь Алиса точно знала, что произошло. Выходит, все, что она помнила – правда? Её сожгли заживо? А эта палата тогда что – ад, рай, чистилище?

Впрочем, какое это имеет значение?

Ника мертва. Все остальное бессмысленно и не важно. О чем Алиса думала, едва только пришла в себя? О мести? Захотелось расхохотаться в голос – такой ерундой это сейчас казалось. Что ей даст эта глупая месть? Вернет Нику? Поможет сделать так, чтобы того пожара не произошло?

Желание истерично орать, биться головой о стены, порезать вены поднималось горячей волной, вытеснявшей воздух, не давая вдохнуть и пошевелиться.

И вдруг рядом послышалось движение. Возле кровати возникла высокая, широкоплечая мужская фигура. Алиса испугалась, хотя не думала, что её ещё хоть что-то напугает. Неужели в палате убийца, присланный добить случайно выжившую свидетельницу?

Фигура склонилась над кроватью и ласковый, успокаивающий голос попросил:

– Тише, тише. Ничего не бойся. Ты в безопасности.

Алиса узнала голос. Даниил!

Что он делал в палате так поздно? Хотя, чему она удивляется? Муж Анаит дневал и ночевал тут, когда Алиса только открыла глаза. Наверное, медсестры сообщили о произошедшем, и Даниил заехал в больницу, а потом остался, чтобы убедиться, что, когда супруга проснется, все будет хорошо.

Вспыхнул свет настольной лампы, на несколько мгновений ослепив Алису, затем она смогла рассмотреть его лицо. Даниил выглядел усталым, немного осунувшимся, но спокойным и уверенным в себе. Как какой-нибудь утёс, о который тщетно каждый день бьется океан. Наверное, с годами волны смогли бы отломать от него кусочек, но какой ценой? Сколько усилий придется затратить? Сколько волн погибнет, ничего не достигнув?

Ей вдруг подумалось, что если бы у Ники был такой папа, то с нею точно ничего не произошло.

– Ну-ну-ну, – Даниил обеспокоено взял её за руку. – Не нужно плакать. У тебя что-нибудь болит? Позвать медсестру?

После его слов она с удивлением поняла, что и правда плачет. Алиса смогла выдавить из себя: «Нет». Её боль не вылечить. Медсестра не сможет сделать укол, способный лишить сердца, а вместе с ним и боли. Нет пилюли, способной заставить забыть всю прежнюю жизнь.

Даниил подвинул стул, который Алиса только сейчас заметила поближе, и сел.

– Вот и хорошо, – успокаивающе сказал он, поглаживая слишком тонкую, слишком смуглую ручку, чтобы она могла оказаться рукой Алисы. И все же она чувствовала касания, желание утешить, поддержать, защитить от боли. Чувствовала и… ненавидела за это. Ненавидела за то, что такой заботливый и любящий мужчина не появился в её жизни, не защитил от пережитого ужаса. Ненавидела и всем сердцем желала, чтобы Даниил не отпускал руку никогда. В душе, в чувствах бушевала настоящая буря. А он стал якорем, помогавшим удержаться рассудку наплаву. И пусть это был чужой муж. Сейчас Алисе нужна была поддержка. И никого другого рядом не было.

– Все образуется, – уговаривал он, продолжая поглаживать руку и делая легкий массаж пальцам. – Мы все преодолеем. Нужно лишь время. Мы со всем справимся.

Он постоянно говорил: «Мы». Не «я», не «ты», а «мы». Как будто не мог отделить себя от неё, верил, что у них могло быть только одно будущее на двоих. И это «мы» словно делило боль пополам.

Странным образом слова Даниила успокаивали, убаюкивали. Как гипноз. И Алиса даже не заметила, как вновь уснула.

Когда медсестра утром разбудила для процедур, не только Даниила, но и малейшего следа его пребывания в палате ночью не осталось. И Алиса могла лишь гадать – не приснилось ли все это?

*******

Алиса даже не представляла, насколько сильно её все это время поддерживала надежда, сколько прибавляла сил. Сейчас, когда реальность четко и с расстановкой объяснила, что надеяться больше не на что, силы разом покинули и без того слабое тело.

До рокового выпуска новостей частично восстановилась подвижность пальцев. Сейчас всякий прогресс откатил назад так стремительно, что через два дня ничего не говорило о том, что он вообще был. Яблочков списывал ухудшения на припадки с судорогами. На самом деле просто больше не было ни единой причины пытаться снова начать ходить и жить полноценной жизнью.

И Алиса даже не пыталась бороться, чтобы все вернуть. В полной апатии прошло около недели.

Когда Алиса снова начала говорить «Да» и «Нет», Яблочков решил, что пора попытаться наладить контакт. Разговаривали доктор, муж Анаит и её родители. Вопросы задавал, только Яблочков, читая с планшета, но они присутствовали рядом, эмоционально реагируя на каждый ответ.

– Здравствуйте, Анаит. Сейчас вам уже получше, и думаю, пришло время поговорить. Вы не против?

– Нет, – ответила она, и все наклонились, чтобы расслышать ответ. Алиса все ещё не могла контролировать собственный голос, звучавший то тихо, то громко и совершенно незнакомо. Это одна из странностей, преследовавших её после того, как очнулась. Например, зрение. Яблочков говорил, что после комы многое в организме может измениться. И Алиса никак не могла привыкнуть к тому, что близорукость пропала.

Они проводили подобные беседы раньше. Только в те дни Яблочков показывал картинки и задавал вопросы: «Это яблоко?», «Это цифра шесть?», «Это зеленый цвет?», и так дальше. Алиса понимала, что он пытается выяснить насколько пациентка в здравом уме, и что вообще помнит и понимает. Иногда доктор показывал фотографии людей и спрашивал: «Вам знаком этот человек?». Узнав лица звезд кино или эстрады, политиков иди известных медийных личностей, Алиса кивала утвердительно, в других случаях – нет.

Начало разговора до боли напоминало предыдущие беседы. Но зачем тут сегодня собралась эта троица? Хотят убедиться, что деньги, выделяемые на лечение, используются правильно?

Алисе их по-настоящему жаль. Особенно Даниила. Наверное, Анаит – замечательный человеком, раз муж её так любит. Он каждый день приходил и проводил рядом столько времени, сколько мог: говорил, рассказывал разные забавные истории, произошедшие за последние два года, или просто смотрел телевизор. Иногда строил планы на будущее, но делал это так, словно слова вырывались против воли. Например, скажет:

– Мы поедем на Мальдивы. На тот пляж, где ты любила нырять с маской… – и оборвет себя на полуслове, быстро меняя тему на другую. Сначала Алиса не понимала, зачем так делать. Прошло время прежде, чем до неё дошло: они даже не знают, будет ли она вообще ходить, а он купание обещает.

Родители Анаит тоже приходили, но не так часто. И без крайней необходимости не оставались в одной палате с Даниилом. Между ними что-то происходило. Но как водиться в таких семьях – изо всех сил делали вид, что все в порядке.

Если они собирались в комнате втроём, то воцарялось жуткое напряжение и неловкость. Хоть все и старались держать лицо, чтобы не волновать Алису.

– Анаит, в течение последних нескольких недель мы провели серию бесед, – Яблочков старался говорить легко и непринужденно, но Алиса все равно почувствовала, его напряжение. Значит, это не просто «очередной разговор» и троица собралась не случайно. Сердце забилось быстрее. Почему-то стало страшно. Нервозность окружающих постепенно передавалась и ей.

Алиса кивнула.

Яблочков быстро посмотрел на монитор с неровным сердечным ритмом, и постарался успокоить:

– Не нужно так беспокоиться. Мы просто разговариваем.

Алиса снова кивнула, хоть так и не успокоилась. Она попыталась призвать на помощь разум. Чего может бояться парализованная женщина с обезображенным лицом, прикованная к больничному ложу? Все самое худшее уже произошло.

И все же нервозность не проходила.

Яблочков перестал ходить вокруг да около и перешел к делу:

– Анаит, мы начнем с простых вопросов и ответов. Скажи, ты узнаешь присутствующих здесь людей? – он поочередно указал на всех троих. Алиса утвердительно кивнула. Конечно, узнавала. Последние пять недель Эрмина Кареновна и Николай Александрович постоянно приходили в гости. А Даниил практически жил здесь же.

Лица троицы преисполнились радостью и надеждой.

– Ты помнишь, кем они тебе приходятся? – спросил Яблочков, делая пометки в планшете.

Алиса покачала головой. В таком беспомощном состоянии невозможно рассказать о чудовищной ошибке, произошедшей в больнице. Но раз Яблочков задает такие вопросы, значит что-то уже заподозрили? Для Алисы все кончено. Однако, где-то там была любимая дочь Эрмины Кареновны и Николая Александровича и жена Даниила. Сама, будучи мамой, Алиса понимала, как тяжело жить, не зная правды и хотела помочь хотя бы этой семье воссоединиться.

Троица расстроилась, и начала обеспокоено переглядываться. Правильно, мысленно обрадовалась Алиса, до вас должно уже, наконец, дойти, что на этой койке лежит не ваша дочь и жена. Чем быстрее вы это осознаете, тем быстрее найдете её.

– Тебе что-нибудь говорит фамилия Князев? – продолжил расспрашивать Яблочков, сверяясь со своим списком в планшете.

Алиса произнесла вслух:

– Нет.

В этот раз паузы между вопросами практически не следовало:

– Фамилия Андрианова?

– Нет.

– Фамилия Спилберг?

– Да.

– Да Винче?

– Да.

– Очень хорошо, – похвалил Яблочков, хотя по лицам родителей и мужа Анаит стало видно, что ничего хорошего они не услышали. Доктор мельком спросил: – Ты устала?

– Да, – честно ответила Алиса.

– Потерпи ещё немного, – попросил он, и Алиса раздраженно подумала про себя: «Будто у меня есть выбор».

Яблочков закончил с пометками и перешел к следующей фазе расспросов:

– Анаит, сейчас я покажу тебе серию фотографий. Мы так уже делали.

Он оставил список с вопросами, и перешел к картинкам.

– Я буду показывать фотографии, а ты будешь говорить «Да», если знаешь человека на фото – и когда я говорю «знаешь», то имею в виду не просто когда-то видела, а можешь сказать, как зовут и чем занимается – и «Нет», если тебе не знаком человек или если видела, но понятия не имеешь кто это. Тебе все понятно?

Алиса кивнула, экономя силы для нового блицкрига.

Яблочков поочередно показывал фотографии художников, актеров и актрис, политиков и совершенно незнакомых, ничем не примечательных людей. Алиса соответственно отвечала «Да» или «Нет». Последним стало селфи невероятно красивой и очень сексуальной женщины с восточными корнями, которую Алиса впервые видела. Фото взятое из Инстаграма или другой соц.сети. В противном случае она бы вспомнила. Такую красотку невозможно забыть. Она буквально излучала сексуальную притягательность даже на селфи. Как Мерлин Монро или молодая Софи Лорен. Наверное, какая-то актриса или бъюти-блоггер.

Алиса сказала слегка сиплым и уставшим голосом «Нет». И ответ вызвал бурю эмоций у родителей Анаит и обеспокоенность Даниила. Яблочков шикнул и переспросил:

– Уверенна? Точно никогда раньше не видела эту женщину? Посмотри внимательно.

Алиса ещё раз посмотрела на фотографию, не понимая, почему именно к этой женщине столько внимания. И снова покачала головой. Она не видела её раньше. Такую точно не забудешь. Природа разгулялась на полную катушку, создавая такую красотку: большие карие глаза, смуглая кожа, утонченные и очень правильные черты лица, крашенные сливовой помадой полные, но не слишком большие губы, слегка вьющиеся пышные темно-каштановые волосы уложены в высокую, казавшуюся небрежной прическу, открывая изящный изгиб шеи, худенькое, но не тощее тело, полная грудь, тонкая талия, насколько можно судить с такого ракурса. Она сидела в купальнике на краю бассейна, на своих ногах, поэтому о них просто невозможно что-то сказать определенно. Но Алиса уверенна, что там тоже все абсолютно пропорционально, стройно и красиво.

– Нет, – снова повторила она о.

Мать Анаит едва не расплакалась. Только сейчас Алиса присмотрелась к ней: тоже восточные черты лица, только более выраженные, чем у девушки на фото, карие глаза на мокром месте и из-за этого потускнели, померкли и казались выцветшими. Тонкие губы постоянно приоткрыты, как будто она не дышала носом, только ртом.

Яблочков заговорил и отвлек от разглядывания бедной женщины, на долю которой выпало несчастье потерять родную дочь. Алиса, как мать, понимала эту боль, и всем сердцем сочувствовала. И одновременно завидовала. Когда выяснится, что произошла чудовищная ошибка, родители смогут начать поиски Анаит, и она ещё может оказаться живой. Алисе надеяться не на что. Её дочь мертва.

– Анаит, я хочу что-то вам показать, – осторожно сказал Яблочков и что-то включил на экране планшета, прежде чем повернуть экран к Алисе. В первое мгновенье она подумала, что он просто не переключил изображение, потому что на экране снова оказалась та же красавица, что и перед этим. Только не накрашенная, сильно бледная, измученная, пышные волосы убраны под какую-то белую косынку, лицо сильно исхудало, глаза выцвели и потеряли блеск. От неё уже не исходила прежняя уверенность в своей красоте и сексуальности. Сейчас глаза красавицы с восточными корнями смотрели на Алису внимательно и очень устало. И выжидающе.

Алиса посмотрела на Яблочкова, ожидая вопроса или указаний к тому, как проходить очередной тест. Но он настойчиво попросил:

– Анаит, пожалуйста, внимательно посмотрите.

Алиса послушно перевела взгляд на планшет и вдруг заметила, что фотография на планшете сделала легкое движение головой. Думая, что показалось, Алиса сощурила глаза, стараясь всмотреться в изображение в поисках изменений. Может в этом весь тест? Найти десять отличий или что-то вроде того?

Фотография в планшете сощурила глаза в ответ. Алиса испуганно отпрянула, изображение сделало то же самое. Где-то на периферии зрения мелькнуло движение, и планшет в руках врача дернулся. Алиса посмотрела вверх – Яблочков удерживал Даниила, уговаривая:

– Нет, Даниил Антонович, вы обещали не вмешиваться! Так нужно!

Плотно сжав зубы, Даниил отступил, но его внимательный взгляд был обращен к Алисе. Так смотрит волк на того, кто приближается к его волчице, попавшей в капкан – настороженно, в любой момент готовый броситься на врага, вырвать ему глотку и защитить попавшую в беду беззащитную самку. Алиса чувствовала себя этой самой самкой, и взгляд Даниила просил: дай лишь знак! Только намекни, что ты в беде, и я всем вырву глотки!

– Анаит, – продолжал настаивать Яблочков. – Пожалуйста, смотрите в планшет.

Алиса снова перевела взгляд на планшет. И в этот раз заметила движение глаз. Как будто изображение тоже смотрело в сторону, а теперь смотрит вперед. Алиса медленно подвинула голову ближе к планшету, изображение сделало то же самое.

Ужасная догадка ворвалась в мозг, сметая все мысли на своем пути, как огромное цунами. Неужели это не фото?

– Это не фотография, – словно прочитал её мысли Яблочков. – Я включил камеру. Сейчас вы смотрите на себя.

Алиса слышала слова врача, но не могла им поверить. Это невозможно. Это невозможно. Это просто невозможно!

– Поверните голову, – предложил Яблочков. – Убедитесь в том, что я прав…

– Нет! – хрипло воскликнула Алиса. – Нет! Нет! Нет!

Если бы могла, она оттолкнула бы руку Яблочкова с планшетом. Это не могло оказаться правдой! Это был какой-то злой, ужасный, отвратительный розыгрыш! Наверное, это скайп или что-то вроде того. А девушка просто актриса… Вот почему она так умело и быстро копирует все движения Алисы!

– Хватит! – властно воскликнул Даниил. – Уберите планшет!

– Посмотрите, что вы наделали! – эмоционально воскликнула женщина, и взяла Алису за руку. – Все будет хорошо, родная…

– Нет! – закричала Алиса, не имея сил вырвать свою руку у совершенно чужой ей женщины. Все это какой-то чудовищный розыгрыш, кошмар в котором она застряла, дикий, невозможный сюр… Все это не может быть правдой! – Нет!

Алиса продолжала повторять «Нет», пока не прибежала медсестра со шприцом. Снова укол, снова забвение, снова покой. Перед очередным погружением в сон без сновидений или отдыха, Алиса успела увидеть, как расплакалась мать Анаит и попытки Яблочкова оправдаться перед держащим его за барки Даниилом:

– … она должна была осознать, что смотрит на себя! Сопоставить свой образ с отражением… Даниил Анатолиевич…