Читать книгу Живые души. Роман-фантасмагория - Алена Даль - Страница 5

После злополучной пресс-конференции компании «Траст-Никель» Никиту Мано отстранили от никелевой темы. С горя Никита коротко постригся и перекрасился в пепельный цвет, став похожим на солиста группы «Абсент». Боброва критически оглядела его причёску: «Что, посыпал голову пеплом?». Никита огрызнулся, ответив, что такой консерватизм, как у неё, – третий год ходит с чёрным конским хвостом – не пристал редактору модного журнала. На том и разошлись.

После двухнедельной депрессии Никита, кажется, вступил на белую полосу своей жизни и теперь шёл в городской Центр эволюции человека брать интервью у его директора. Жаркий апрельский день источал тревожные ароматы цветущих каштанов. Аллея вела к резной чугунной ограде с навечно распахнутыми воротами.

Ультрасовременное здание из стекла и бетона торчало бельмом в глазу старого городского парка. Когда-то здесь гостил цирк-шапито, устраивались танцы под духовой оркестр, позже располагался Луна-парк, но приезжал он столь редко, что большую часть времени просторная площадка среди каштанов пустовала. Однажды на неё обратил внимание столичный коммерсант и попытался выторговать у городских властей. Власти задумались: «С какой стати мы будем разбазаривать муниципальную землю чужакам?» и объявили внутренний конкурс. Но что-то там не заладилось, и дело заглохло. А лет пять назад нашёлся-таки местный инвестор, который в рекордно короткие сроки возвёл это чудо архитектурной мысли, не особенно задумываясь о назначении объекта и его органичности в парковой среде. Правой рукой и тайным советником инвестора стал Виталий Смирных – нынешний директор Центра эволюции человека, занявшего все три этажа ультрасовременного здания. К нему и направлялся сейчас Никита.

В Центре его ждали. Директор лично встретил у дверей кабинета и пригласил внутрь. Виталий Смирных оказался энергичным, говорящим скороговоркой мужчиной средних лет с порывистыми жестами и лёгкой проседью в густой русой шевелюре. Начал без предисловий:

– Вы, конечно, знакомы с нашим Центром!?

– К сожалению, только заочно.

– Ну, это непростительно, – огорчился Смирных, – люди вашей профессии должны быть в курсе всех передовых и перспективных движений. Ничего, мы это сейчас быстренько исправим, – и повёл Никиту на экскурсию.

Центр эволюции человека оказался настоящим храмом, в котором по замыслу Смирных каждый сознательный житель Верхнедонска должен эволюционировать, всесторонне и непрерывно на протяжении всей жизни. А также приводить для совместной эволюции детей, друзей и родственников. На первом этаже размещалась зона физического развития – тренажёрный зал, классы йоги и цигун, диетологи, консультанты по фитнесу и дыханию. В фойе – уютное кафе и фитобар с обширной картой фирменных чаев и травяных сборов. Узкий коридор вёл в роскошный конференц-зал, где по выходным проводились встречи с выдающимися мастерами и лекторами – светилами эволюции. Второй этаж был посвящён интеллектуальному развитию. Никита с любопытством разглядывал вывески на дверях: целеполагание, скорочтение, развитие памяти, ассоциативное мышление, тренинг бесстрашия, клуб миллионеров, школа креативности, ораторское искусство… и даже академия обольщения. В скобках было подписано, что для мужчин и женщин занятия проводятся раздельно.

– Какой у вас IQ? – неожиданно поинтересовался директор Центра.

– Не знаю, – растерялся журналист, не сразу переключив мысли с академии обольщения.

– Увеличим вдвое! – уверенно заявил Смирных. – Но сначала протестируем.

Он открыл дверь комнаты, где обычно проходило тестирование. К счастью для Мано, она была занята группой молодых женщин с накладными ногтями.

– Ладно, в другой раз, – пообещал экскурсовод и продолжил рассказ, увлекая Никиту на третий этаж. – А здесь у нас представлена самая высокая ступень эволюции. Видите, она и расположена на самом верху. Это область талантов и способностей, заложенных в нас с рождения, но погребённых под слоем лет и комплексов. Здесь мы откапываем, очищаем и граним их, как бриллианты. Помогают нам в этом лучшие психологи и арт-терапевты. Вот вы, например, умеете рисовать? – обратился он снова к Никите.

– Я? Немного. В детстве, кажется, ходил в изостудию.

– Вот видите! А между тем рисование – это не просто заполнение листа бумаги линиями и красками. Это ещё и способ обращения к своему подсознанию. Приходите в следующую пятницу – пробное занятие у нас бесплатно!

– Постараюсь, – соврал Мано.

Тут они подошли к угловой комнате с массивной двустворчатой дверью, украшенной надписью: «Сверхвозможности – это реально». Смирных открыл её магнитным ключом и пригласил журналиста внутрь. Комната была целиком обита пробкой, окна зашторены. Два зеркала в углу выставлены таким образом, что создавали бесконечный коридор. Заглянув в него, Никита испуганно отшатнулся: так глубока была зеркальная воронка. Несколько матов валялись на полу. Пространство дышало ароматом сандала и ладана. Множество предметов, которые, как представлялось Никите, могли составить рабочую коллекцию какого-нибудь мага или шамана заполняли пространство этой странной комнаты: каменные пирамидки, свечи, хрустальный шар размером с футбольный мяч.

– Здесь – сердце нашего Центра – зона тренировки сверхвозможностей, – директор понизил голос до шёпота и, Никите показалось, оглянулся по сторонам. – Вы, конечно, знаете: человек использует лишь мизерную часть заложенных в него природой возможностей. Наша задача – развить эти малые крупицы. – Смирных одухотворённо взмахнул руками: – Человек способен летать, читать мысли на расстоянии, видеть будущее, он может силой воли передвигать предметы, ходить по стеклу и держать в руках горящие угли, совершать астральные путешествия и управлять сновидениями… Но, – тут он выразительно взглянул на Мано, – есть одно «но». Человек должен этого очень сильно хотеть и безоговорочно в это верить.

– А сами вы верите? – вырвалось у Никиты, и он тут же прикусил язык.

Смирных пристально и даже с некоторым сожалением посмотрел на журналиста, на миг задумался и решительно шагнул в сторону покрытой пластиком площадки. Мано послушно последовал за ним. Виталий скинул туфли, снял носки и стал закатывать штанины брюк с видом человека, собравшегося переходить реку вброд. Движения его были сосредоточены и точны. Он расстелил коврик и вывалил на него груду битого стекла. Сверху положил несколько пустых бутылок и вручил Никите бейсбольную биту.

– Бейте! – скомандовал он.

Никита с трудом приподнял тяжёлую колотушку и неуверенно ударил по пузатой бутылке – та не поддалась. Он попробовал одолеть другую – снова тщетно. Смирных выхватил из рук Мано биту и стал самозабвенно колотить по бутылкам. Вскоре груда битого стекла пополнилась свежими осколками. Разгоряченный боем посуды директор Центра отважно ступил голыми пятками на цветное стеклянное месиво. Никита зажмурился, ему казалось, алая кровь брызнет сейчас фонтаном из разорванных артерий и зальет бутылочную мозаику на ковре. Но нет, открыв глаза, журналист столкнулся с насмешливым взглядом директора. Ноги его были целы и невредимы. Он месил стеклянную горку как глину, подпрыгивая и шаркая по ней ступнями. В заключение номера – Никита в этот момент почувствовал себя цирковым зрителем – Смирных ловко встал на руки и сделал в воздухе шпагат. После чего спрыгнул с коврика как акробат с брусьев.

Деловито отряхнув подошвы ног, надел носки, зашнуровал ботинки.

– Я ответил на ваш вопрос?

– Вполне, – пролепетал ошеломлённый Никита.

– Ну что ж, – подытожил директор, – вы увидели наш Центр своими глазами, теперь можно и побеседовать. Прошу в кабинет, – и оба – чуть живой гость и торжествующий хозяин – двинулись вниз.

Два часа слушал взмокший от напора собеседника Никита монолог директора о Центре эволюции, о скрытых возможностях человека и важности их раскрытия, о развитии личности как части эволюционного процесса человечества. Вопросы были излишни – Смирных задавал их себе сам и сам же с жаром на них отвечал. Оставалось только договориться о времени съёмки, но рассказчик не давал гостю вставить ни слова.

В дверь робко постучали. Показалось востроносое, с рыжей чёлкой лисье личико секретарши:

– Виталий Андреевич, извините, вас там ждёт посетительница. Что ей сказать?

Смирных посмотрел на часы и хлопнул себя по лбу:

– Совсем забыл! Скажите, через пять минут приму.

– Счастливые часов не наблюдают, – улыбнулся Никите. Встав из-за стола, он протянул руку: – Надеюсь, вы получили исчерпывающие ответы на свои вопросы.

«На свои?» – ухмыльнулся про себя журналист. Другой мыслью, промелькнувшей в его голове, была: «Совсем забыл? А как же кабинет с табличкой «Тренировка памяти»? Но Никита вспомнил танец на битом стекле и всё простил. А потом и сам позабыл всё на свете, когда вышел в приёмную и увидел там ожидающую рандеву посетительницу.

«Вот это стиль!» – восхищённо обмер Мано, жадно оглядывая снизу доверху сказочную диву с зелёными виноградинами глаз. Волосы цвета выгоревшей полыни, прихваченные на затылке завитком лесного плюща, змеились по плечам, как живые. Многослойный балахон мягко окутывал довольно пышные формы, и было в нём всего понемногу: клейкой молодой листвы, цветущего изумрудом мха и бурой болотной жижи. Незнакомка уставила свои топкие колдовские глазищи на зачарованного Никиту и улыбнулась – журналисту вдруг показалось, что дохнуло речной тиной, но лишь на мгновение. Она встала с кресла, и его обдало медвяным ароматом свежескошенного луга.

– Лариса, – девушка протянула руку с витым браслетом из позеленевшей меди.

– Никита, – севшим голосом ответил журналист.

Со стороны могло показаться: вот она – идеальная встреча, любовь с первого взгляда! Но это лишь со стороны. Никита глядел на Ларису исключительно глазами впечатлённого до потери слов эстета, но никак не восторженного мужчины. И оба об этом знали. Поэтому продолжение было таким: Никита не удержался и спросил имя стилиста, создавшего неподражаемый образ Ларисы. Та ответила, что своим стилем занимается сама, более того род её занятий непосредственно связан с внешностью. Далее они обнаружили область пересечения интересов и обменялись визитками. На всё ушло ровно пять минут, после чего новую знакомую пригласили в кабинет Смирных, а Мано с облегчением покинул храм эволюции.

Как только Никита вышел за чугунную ограду, вынул из кармана визитную карточку и внимательно её рассмотрел. На шершавой, как лист мать-и-мачехи, бумаге было написано имя – Лариса Болотова, под ним значилось: «консультант по красоте» и номер телефона. Ни электронной почты, ни адреса не было. Мано поднёс визитку к носу и принюхался: карточка хранила еле слышный аромат сена.

Тем временем в кабинете Виталия Смирных разворачивались события, повлиявшие впоследствии на жизнь всего Верхнедонска и на карьеру Никиты Мано в частности. Ожидалось прибытие в город и эксклюзивное выступление в Центре эволюции хорошо известного в Европе учёного-футуролога. Именно об этом говорили за запертыми дверями Смирных и его очаровательная визитёрша, так невежливо протомлённая в приёмной и оказавшаяся, между прочим, личным секретарём и ассистентом вышеозначенного учёного. Когда Виталий представил себе, что могло бы произойти, если бы госпожа Болотова не дождалась аудиенции, его охватил нервный озноб – ещё бы! – он мог упустить редкий шанс принять у себя звезду мировой величины. Перечень регалий и почётных званий занял – он засекал – без малого семь минут. Работа с престижными швейцарскими клиниками, сотрудничество с именитыми психиатрами, несколько открытий в области валеологии и натуропатии, частные консультации политиков и кинозвёзд – всё это было в послужном списке ожидаемого гостя.

– Это замечательно и очень мудро с вашей стороны, что вы обратились в наш Центр, – суетился Смирных, угощая Болотову травяным чаем с хмелем, который та попросила.

– Ну что вы, у нас просто не было выбора, – бархатным сопрано дышала Лариса, – ваш Центр вне конкуренции!

Смирных искрился и сиял.

– Уверяю вас, после выступления вы захотите побывать у нас снова, – его воображение живо рисовало картину аншлага и число нулей в цифре выручки.

– Нисколько не сомневаюсь, – соглашалась гостья, глядя на Виталия своими зелёными омутами.

Посвежело, из открытого окна потянуло лесной сыростью. Лариса встала и накинула на плечи невесомую как туман шаль.

– Простите, а как зовут учёного? Что написать в афишах? – опомнился директор, когда та собралась уже уходить.

– Как, я разве не сказала? Дарья Степановна.

Смирных опешил: он никак не ожидал услышать простое русское имя, женское и к тому же такое незамысловатое.

– Дарья Степановна Кремер, – повторила Лариса, – у неё русские корни. Вас что-то смущает?

– Да нет, – пробормотал директор и записал имя в блокнот. – Итак, 29 мая, суббота, начало в 19 часов.

– Всё верно, – улыбнулась визитёрша, первой протянув руку для прощания, – до скорой встречи! – и выскользнула прочь, оставив шлейф травяных духов.

– Буду с нетерпением ждать, – ответил ей вслед Смирных.

Вернулся за стол и вписал намеченную дату в календарь мероприятий. Потом распорядился заказать афиши и дать анонсы в газетах и журналах. Набрал номер Мано и попросил его добавить информацию о предстоящем событии в интервью, пообещав за это контрамарку на два лица. Велел секретарше приготовить кофе и принялся за составление списка VIP-персон, которых намеревался лично пригласить на встречу с госпожой Кремер.