Читать книгу (Не)крутышка Кэт - Алиот Браянс - Страница 7

– Что тебе нужно? – накинулась я на синеглазого, когда после нескольких часов моих бесплодных размышлений и ожиданий, он соизволил снизойти до мелкой меня.

Несколько долгих минут он стоял у двери, оперившись и скрестив руки на груди, изучающе рассматривая меня, пока я, не выдержав, не оборвала возникшую гнетущую тишину этим вопросом. Легко оттолкнулся от двери и прошел по каюте, остановившись у какого-то странного шкафа. Вытащил бутылку и налив, что-то в стакан поднес сидящей мне, себе же налил из другой бутылки. Снова несколько коротких шагов по комнате и он, перекатившись на пятках замер, опершись о стол. Выжидающе, хищно…

Странный все-таки у людей мозг. Передо мной непонятное существо, лишь внешне похожее на человека, а он усиленно фиксирует его действия, жесты, поведение и загоняет в уже привычные шаблонные рамки…

– Ничего… Мне просто любопытно, кто ты такая и зачем ты понадобилась лайору, – сказал, сделав глоток из прозрачного стакана. Бордовая жидкость, скользнула по нему, оставляя вязкие капли на стенках. Кровь, так бы выглядела моя кровь, налитая в стакан…

– Не знаю, хотелось бы знать, но не знаю, – ответила, отводя взгляд от испугавшего меня зрелища и утыкаясь глазами в свой стакан с плескающейся оранжевой жидкостью, похожей на апельсиновый сок.

– Кто ты такая? – спросил, видно поняв, что я не особо горю вести с ним задушевные беседы.

– Я Кэт, а ты? – решив, что играть в партизан сейчас не время, ответила я.

– Кесериец.

– Ну и имечко. Это тебя так мама назвала? – допытывалась я, вспоминая, что во всем и всегда лучшая защита нападение, а дезориентация противника половина успеха.

– Мама назвала меня Акдрейс, – просветил он меня.

– Ооо, у тебя и мама есть? – прониклась дерзким любопытством я, – А я уж думала вы все из пробирки, – его лицо возмущенно вспыхнуло, окрасившись в темно-зелёный цвет.

«У него, что кровь зеленая?» – искрой мелькнула догадка в голове, требуя своего немедленного подтверждения. Нет, я, конечно, читала когда-то про лягушек и биливердин (даже слово выучила), но встретить такое у человека…

«Он не человек», – услужливо напомнил, притихший было Нейр.

«Ты где пропадал?» – поинтересовалась я, радуясь этой неожиданной поддержке.

«В Сети» – привычно ответил гри’ят. Неудивительно с тех пор, как я заикнулась об аукционе, он тусился там постоянно, в надежде отыскать вожделенное зернышко гри.

Долго пообщаться нам не дали, весь преисполненный праведного негодования кесериец, придя к выводу, что мое последнее замечание было риторическим и в ответе не нуждается, продолжил допрос:

– Я спрашивал про расу. К какой расе ты относишься?

– К людям, я людь, – бесстрашно молола чушь я, – а ты, судя по всему, нелюдь. У тебя же зеленая кровь? – решила поставить точку, в интересующем меня вопросе.

– Откуда ты…, – он не договорил, запнулся на полуслове, поняв, что я его специально провоцирую.

«Умен», – поставила себе галочку я, но игру продолжила, помня о намерении ошеломить и вывести на чистую воду.

– Знаю, что у тебя зеленая кровь? Это же очевидно, ты позеленел, – пожала плечами от его непонятливости, делая глоток предложенного напитка. А и впрямь сок – сладковатый, с легкой освежающей кислинкой, что-то наподобие смеси манго и апельсина.

– Я не…, – он сделал глоток, не давая сорваться с уст словам. Миг, доля секунды, и весь мой успех в ошарашивании этого инопланетянина смыло душем ледяного спокойствия. Собранный, готовый отразить любые нападки, он стоял передо мной с таким видом, что я сразу поняла: шутки кончились и если я не хочу, чтобы было страшно и больно, лучше перестать придуриваться.

– Я спрошу еще только один раз: как называется твоя раса? Но прежде, чем ответить учти, твой самец уже давно все поведал, и проверить твои слова не составит труда.

«Что ж ты не потрудился у него узнать», – фыркнула я про себя, понимая, что синеглазый возможно блефует.

– Человек, я – человек, – буркнула оторопело с секундным замешательством, откинув предварительно такие варианты, как землянин или землянка, европеец или европейка…Тьфу ты, сама запуталась. Все-таки людь, точнее отражает суть. И нелюдь… особенно этот, зыркающий на меня сейчас своими безмятежными бирюзовыми, как спокойный океан, глазами. А ведь секунду назад они были аквамариновыми, усиливая сходство с бездонным океаном и его неизведанными глубинами.

– Акдре…, – начала обращение и запнулась, не сумев сразу слёту выговорить заковыристое имя, звучавшее для меня, как всплеск прибрежной волны.

– Акдрейс Феиде, – терпеливо поправил он, выжидающе подняв бровь.

– Акдрейс, я действительно не знаю, зачем понадобилась вашим ученым, – решила я быть откровенной, – всю свою недолгую жизнь я была вполне обычной и простой девчонкой, росла, училась, ездила в пару стран и все. Ничего необычного. Потом заболела. Наши врачи так и не смогли понять, что это за болезнь. Меня пытались лечить, но ничего не помогало, и я вроде как умерла. По моим ощущениям это было дней 7-10 назад, как течет жизнь в вашем мире и сколько времени я провела, не осознавая себя, ‑ не знаю. Знаю только, что единственное чего я хочу, это вернуться домой к родителям и семье.

– Ты знаешь, где твой дом? – закономерно поинтересовался мужчина.

– Нет, мы только начали осваивать космос, – расстроенно покачала головой, – но даже, если бы и знала, не думаю, что это помогло бы. У вас наверняка другие звезды… Фиолетовенькие знают.

– Ваши похитители мертвы. ИскИн их корабля может и имеет такие сведения, но он зашифрован.

– Тогда надеяться больше не на что, – грустно выдохнула я, чувствуя, как что-то умирает в моей душе, – И наш разговор не имеет смысла. Вы…, – замолчала, не зная, что сказать. Мысли перескочили на то, что я непроизвольно начала говорить «вы», а ведь панибратское «ты» к ровеснику для меня привычней. Но предположение, что мой сверстник капитан космического корабля и скорее всего ни одного, вызывало внутреннее уважение к существу, достигшему таких успехов и смотрящему на меня сейчас поверх стакана без какой-либо презрительности и снисхождения.

– Кэт, вам не надоела роль жертвы и затравленной зверюшки? – неожиданный вопрос выбил почву из-под ног: кем-кем, а жертвой я себя не ощущала, мне я виделась победителем сумевшим обвести вокруг пальца коварных инопланетян. Хотя, если вспомнить, как я это делала… вывод, что я вела себя с позиции загнанной в угол крысы придет сам собой.

Стало грустно. Особенно, когда вспомнила Сережку с его «Ты должна это прочесть» и сунутым под нос учебником виктимологии… Кто же тогда мог подумать, что он мне понадобится? Мне, росшей в окружении грозной команды защитников. Даже Инга не раз выступала в этой роли, что уж говорить про братьев и отца. Ущербный ребенок в здоровой и любящей семье…

– Надоело, – выдернув себя из череды бессмысленных сожалений, после продолжительной паузы ответила я, – но, не зная ваших реалий, я вряд ли смогу это изменить.

– Я могу вам в этом помочь, – ответил он, и я подняла брови, показывая свой ничем неприкрытый интерес, – в нашем мире есть понятие «ильми», оно имеет много значений, но нужное для вас сводится к тому, что на ильми никто не может претендовать.

Он что-то утаивал. Даже без короткого экскурса в словарь я это понимала, а когда вместо дословного перевода он выдал мне «вечная спутница», затихла задумавшись. Акдрейс, словно считав мои мысли продолжил:

– Ильми это не очень обязывающее звание, – начал он, но увидев мою скептическую улыбку, продолжил, – Нет, я не стану отрицать, что ильми часто выступают в роли любовниц, матерей детей рода и многое другое. Вам я этого не предлагаю. У меня есть альми и она меня полностью устраивает. Давая, вам статус своей ильми, я не буду требовать от вас повышенного внимания.

Он так тщательно подбирал слова, боясь сказать что-то лишнее, что вызывал еще больше беспокойства. Тем не менее, спокойный зеленый цвет, сопровождающий его слова в моем восприятии, говорил о том, что они искренни.

– Зачем вам это? – я не могла не спросить, слишком часто цели кого бы то ни было были отличны от моих предположений, и довериться, не вызнав их, было бы глупо.

– Скажем так, я хочу вас перехватить у лайора, – его взгляд следил за мной с интересом коллекционера, заинтересованного новым экспонатом своей коллекции.

– Моя роль?

– Слушаться меня, в присутствии других вести себя так, как будто у нас близкие отношения, – видно мой пронзительный взгляд сумел передать все, что я думаю по этому поводу, потому что он, усмехнувшись, продолжил, – это нужно для вашей защиты, ну и мне это добавит почтения.

– Что будет с исследованиями и допросами?

– Ничего неприятного и опасного для вас. Несколько вопросов. А так как, где ваша планета вы не знаете, поэтому выдать эту информацию не сможете. С исследованиями все еще проще. Статус ильми не позволит никому прикоснуться к вам без моего разрешения.

– Где гарантия, что вы его не дадите?

– Никаких гарантий, только мое честное слово.

Я задумалась, погрузившись в себя. Мысли витали на поверхности, а решение было скрыто где-то в глубине. Доверяю ли я ему? Нет. Но подспудно чувствую, что он не врет и либо сам верит в свои слова, либо это действительно так. Готова ли я вручить незнакомцу свою жизнь? Тоже нет, но выбора нет. Всем в этой части вселенной что-то от меня нужно и мне предстоит выбрать, что и кому я смогу дать. Быть подопытной крысой мне не хочется, а сама по себе я не выживу. Эри с Нейром не очень надежные союзники. Кстати, Эри…

– У меня есть друг, статус ильми не будет препятствовать нашему общению?

– Если вы о своем сопланетнике…

– Я не о нем, – перебила я, размышляя, как спросить об Эри не выдавая его, – мне помог один шартрас.

– Эри? – красивое почти человеческое лицо вытянулось, круглые уши вздрогнули… удивленно?

– Почему вы так решили? – поинтересовалась, готовая все отрицать.

– На моем «Неуязвимом» только один представитель этой расы и тот оказался тут случайно, – быстрый взгляд на меня выдал его подозрение, – шартрасы плохие вояки ‑ слишком ограничены, – «ох, слышало бы тебя сейчас папино командование».

Снисхождение, с которым он отзывался о целой расе, вызвало у меня привычный переход на «ты», как сказала бы Инга: «парень потерял все заработанные очки»:

– Эри не ограниченный, он…, – я замолчала, осознав, что веду себя по-детски.

– Вы так его защищаете. Я бы подумал, что он ваш партнер, но шары не могут иметь отношений с Высшими…

– Я не Высшая, и он не любовник, он мой друг, – поспешила опровергнуть я это нелепое предположение и покраснела. Как вообще он мог такое придумать? Мы же не совместимы? Или?… Картинки женщины и шартраса возникшие в воображении никак не хотели стыковаться, и я бросила эту пустую затею… Размножение шартрасов вопрос, конечно, интересный, но больно надо – любопытство иной раз до добра не доводит. Это я хорошо по опыту знала.

– Друг? – только услышав неприкрытое удивление в его голосе, я поняла, что для него слово «друг», звучит так же, как для меня «ильми». Как так?

– Близкий тебе по интересам и ценностям человек, с которым ты можешь поделиться своей радостью, страхом, сомнениями, – пыталась я сформулировать хоть какое-то определение понятию знакомому мне с детства.

– У нас такого понятия нет, есть родственники, союзники, знакомые, ильми и альми – это если говорить об отношениях между полами, но друг…

– Дружба не зависит от пола, так как не предполагает сексуальных отношений, скорее при возникновении их дружба утрачивается, – попыталась объяснить я.

Смешно, на Земле у меня не было друзей – я слишком опасалась, сближаться с кем бы то ни было, а тут посреди космоса вещаю о том, что такое дружба.

– Тогда я не отказался бы быть вашим другом, – улыбнулся мне Чебурашка и эта улыбка, окрашенная в желтый цвет радости, позволила мне принять решение:

– Я буду вашей ильми, только без всякого подтекста.

Торжествующая улыбка скользнула по губам мужчины, и я ощутила себя зверьком, угодившим в ловушку, но передумать и отступить я уже не могла. Слишком многое поставлено на карту, несоизмеримо много для меня – целая жизнь и ни чья-нибудь, а моя собственная.

– Раз вы согласны, у меня будет к вам одна просьба, которую вы пообещает выполнить, – спокойно сказал кесериец, а внутри меня безумно вопила интуиция на все лады, повторяющая извечное «я так и знала»

– Что за просьба? – осторожно поинтересовалась я, а взъерошенный мозг лихорадочно подыскивал пути отступления с минимальными потерями

– Сущий пустяк, – усмехнулся он, пожимая плечами, – вы узнаете, когда придет время.

Как часто читая книгу или смотря фильм мы задаемся вопросом, а чтобы сделал я на месте главного героя, знаем кучу ответом, орем какой он придурок, твердим «а я бы, а вот я»… Сколько раз читая фантастику, я ругала тупых героев, ввязывающихся в глупые авантюры и разве, могла я предположить, что сама окажусь еще тупее… Сейчас, чувствуя себя безнадежно бездарным героем кошмарной пьесы, я ругала себя последними словами. И как… Ну, как я могла забыть, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Вот и моя захлопнулась. И этот его "сущий пустяк" точно аукнется мне лишними проблемами на мою и так не очень здоровую голову…

– Не переживайте это не будет ничего вам стоить, – успокаивал он, пугая меня все сильней: во всех известных мне сказках после этих слов герою приходилось жертвовать самым ценным. У меня пока этого ценного нет и в планах не предвидится, но жизнь коварна, обязательно выкинет какой-нибудь фортель…

– Чем мне придется пожертвовать, чтобы выполнить вашу просьбу? – попыталась выявить все подводные камни нашего соглашения прозревшая я.

Он снова снисходительно усмехнулся, будто все эти трепыхания неведомой зверушки, бесполезные попытки выбраться из ловушки, в которую я угодила, согласившись, стать ильми, бесконечно его забавляли и веселили.

– Ооо, не стоит так волноваться, моя ильми, я просто предполагаю, что у вас нет ничего привлекательного для меня сейчас, но вполне возможно, что скоро появится, – его покровительственный тон меня бесил, провоцируя на дерзости и сопротивление.

«Нет, он точно издевается, насмехаясь надо мной», – паниковала я, теряя последнюю надежду выбраться из переделки без проблем.

– То есть эта просьба ваша страховка, отложенная возможная прибыль? – на эти мои слова он кивнул, делая очередной глоток красной жидкости.

Меня снова передернуло. Ассоциации этого напитка с кровью, рождали предположение, что мой собеседник вампир, а они все опасны, коварны, невероятно хитры и жестоки. И что может противопоставить ему такая девчонка, как я? Кроме слез и истерики? Усилием отмела все ненужные мысли, рождающиеся в моей голове.

Пару минут раздумывала, привычно взвешивая все за и против, но безвыходность ситуации, в которую угодила неосмотрительная я, меня нервировала, мешая сосредоточиться. Относиться легко к словам и обещаниям я не умела, сказывалось папино воспитание и вечное «дала слово – держи», а значит ильми мне быть. Вот только то, как напряжённо мой визави ждал добровольного согласия, заставило меня, аккуратно подбирая слова, попробовать отвоевать себе больше места для маневра:

– Я не могу согласиться непонятно на что. Всё, что я могу обещать: что если эта просьба не будет угрожать моей жизни, жизни моих близких, не приведет к расставанию с кем-то из них или к тому, что я преступлю свои принципы, например, кого-то убью, предам, причиню боли, я ее выполню.

Я надеялась, что в этой фразе учла всё, но коварная улыбка, скользнувшая по губам моего собеседника, рождала непонятное предчувствие, ощущение очередного подвоха…

«Во что ты ввязалась, глупая?» – уже привычно пробурчал Нейр в моей голове, – «оставил ведь всего на пару персен, в безопасности и на тебе пьёт лианхе в компании с самым опасным кесерийцем».

Взволнованные причитания вызвали массу вопросов, но задать мне их не дали. Непонятный жужжащий звук и дверь каюты отъехала в сторону.

– Ты не вовремя, лайор, – с вызовом приветствовал вошедшего Акдрейс.

Лайор замер на пороге, уставившись на меня и было в его глазах что-то такое, что будь он человеком, я бы приняла это за неприкрытое сожаление и досаду. Так смотрел на меня старший из братьев, когда я вляпывалась в очередную проказу, а ему приходилось меня вызволять.

– Позволь представить тебе мою ильми – Кэт.

На долю секунды, один быстрый удар сердца, маска на лице лайора дрогнула, выдавая недоумение, бессилие, боль. Быстрый взмах длинных темных ресниц и ледяное спокойствие вернулось, но этого было достаточно, чтобы на лице Чебурашки отразилось неприкрытое язвительное злорадство, а вот я, считав все эти эмоции, неожиданно расстроилась. Еще миг назад я бы порадовалась, злобно торжествовала, считая, что обвела вокруг пальца своего злейшего врага, но сейчас вглядываясь в удивительно красивое лицо вошедшего, смотря в серые, как мокрый асфальт глаза, ощущала лишь необъяснимую вину перед ним.

«Ой, дура», – горько разочаровавшись в моих умственных способностях, обронил Нейр, – «ты хоть знаешь, кто такие ильми?».

«Нет, не знаю и знать не хочу, так как предвижу подвох и недосказанность Чебурашки в этом вопросе. И вообще, где ты был раньше со своими объяснениями? Ты же меня оберегать обещался, защитничек, а не бросать одну среди кучи злобных монстров, которым от меня что-то надо», – расстроенная, выведенная из себя справедливыми упреками, накинулась я на гри’ята.

– Кэт, это лайор Сирейк Иштриан, – представил мне между тем лайора Акдрейс.

Ромбразец, кажется, так назвал мне расу лайора Нейр, несмотря на общую бросающуюся в глаза похожесть с человеческой расой, имел и отличия. Несущественные, как сказал гри’ят. Пепельные с серебристым отливом волосы, переливались несколькими оттенками: от светло-серого до темного стального, почти черного, густыми кудрями падая на широкие плечи. Неестественно черные брови и ресницы только подчеркивали контраст со смуглой кожей и светлыми на ее фоне глазами, в которых сейчас я рассмотрела искрящиеся золотистые и серебристые вкрапления на радужке. Жёсткие, немного хищные, черты лица. Широкие, резко очерченные скулы, квадратный подбородок с ямочкой посредине. Высокий, широкоплечий, он был словно дымкой окутан серебристо-золотистым свечением, за которым пряталось что-то неведомое, чуждое, пугающее. На ум пришли небезызвестные стереокартинки, рассмотреть которые мне никогда не удавалось. Вспомнив инструкцию, попыталась расслабить взгляд и посмотреть сквозь мужчину – серебристая тень мелькнула за его спиной, приобретая очертания огромного хищного крылатого зверя. Словно почувствовав мой взгляд, зверь удивленно моргнул глазами, уставившись на меня. Отвела взгляд, отгоняя наваждение.

– Кэт? – растерянно позвал меня Акдрейс и я сосредоточилась на нем, пытаясь осознать о чем мы говорили.

– Что?

– Лайор спросил, посвятил ли я вас в обязанности ильми.

Вопрос вызвал замешательство, так как ни о каких обязанностях между нами речи не шло. Видно, моя растерянность отразилась на лице, потому что синеглазый продолжил:

– Я же объяснил тебе, что ильми это фактически предназначенная. Женщина, которую мы выбираем, чтобы сделать матерью рода?!

– Но-но, – перебивая, запротестовала я, вспоминая, что их законами запрещены связи с не достигшими зрелости особями, – какая я мать рода? Я еще несовершеннолетняя, мне всего семнадцать, – нагло скосив себе четыре года и впервые радуясь тому досадному факту, что с моим небольшим ростом, не до конца округлившейся фигурой и маленькой грудью, меня все принимали за девочку-подростка, а не за взрослую девушку, коей я и являюсь. Эх, знал бы кто, сколько горьких слез я пролила в подушку, обижаясь на матушку-природу решившую отдохнуть на пятом ребенке семьи Семни. И вот теперь раскаиваясь, благодарила ее за этот чудесный дар.

– Семнадцать? – переспросили мужчины, уставившись на меня.

Я только кивнула в ответ, разводя руками. Может, надо было сказать пятнадцать? Вдруг у них «достигшие зрелости» это шестнадцатилетние?

– Ребенок… Как я мог сделать ребенка ильми? – запустив руки в волосы, раздражался кесериец, – Почему ты не сказала? – накинулся он на меня.

– Вы не спрашивали, – пожала плечами, изумившись неожиданной резкости.

Тихий неестественный булькающий смех наполнил каюту:

– Перехитрил сам себя Акдрейс? До ее двадцати пятилетия ты теперь ее опекун, – сдержанно веселился лайор над одной ему известной шуткой.

«Не надо мне опекуна, я взрослая», – хотела запротестовать я, но с моих губ не сорвалось ни звука.

Медленно и задумчиво переводила взгляд с одного – растерянного и ошарашенного, на другого – веселящегося, и пыталась решить хорошо это или плохо для меня, что в их понимании теперь я выгляжу малым ребенком, а не взрослой девушкой. Но, как назло, ничего решить не могла, мозг завис, скандируя «недостаточно данных».