Читать книгу Принцип неопределённости. роман - Андрей Марковский - Страница 9

Кирилл отдал приятелю-врачу все бумаги с анализами лично в руки. Проще было отправить по Е-мэйл, но как не использовать удобный повод для встречи, тем более в бумажном виде легче показывать другим докторам. Кира как-то подарил приятелю для рабочего компьютера оказавшийся лишним LCD монитор, узнав, что тот пользуется устаревшим кинескопным «ящиком», и во время перестановки ужаснулся древности больничных компьютеров и качеству работы сетевой базы данных, – по сути, врачи пользовались локальной больничной сетью для общения друг с другом по электронной почте и устаревшему icq. Что же тогда творится в глубинке, если в Петербурге так поставлено дело, страшно представить! В двадцать первом веке больные носят с собой бумажную историю болезни, и на приём к врачу или процедуру записываются за месяц вперёд, но почему-то серьёзная аппаратура работает четыре или пять часов в день, хотя дорогую технику надо бы использовать круглосуточно. Что, впрочем, делают все частные клиники, эти ценят собственные деньги.

Андрей при нём внимательно изучил цифры в принесённых анализах, они вместе зашли к заведующему Сергею Вениаминовичу, где доктора ещё раз рассматривали бумаги вместе. Пока они разговаривали, Кирилл опять разглядывал убогую обстановку кабинета: письменный стол советского ещё производства из прессованных опилок, обклеенных шершавым дубовым шпоном, обколотым и зашарканным не одним поколением врачей, за ним сидевших. Стулья, кроме одного сравнительно нового офисного, чёрного на колёсиках, были разнокалиберными – напоминание о прошлом; один вполне крепкий «венский», а два других – расшатанные, с порванной обивкой разного цвета, прямые и неудобные, как перевёрнутая вверх ножкой буква «Ч». На подоконнике простенький электрочайник синего пластика – Кира знал: кипячёная вода из таких «китайцев» очень долго «отдаёт» химическим привкусом пластмассы, а когда перестанет – корпус начинает подтекать и затем рассыпается в крошки. Главным предметом обстановки являлся шкаф со стеклянными дверцами, часть набора или «горки», некогда украшавшей кабинет главврача, а теперь растащенной по частям в разные места больницы.

Похоже, сегодня доктора опять ничего не находили. Странная болезнь была неуловима, не поддавалась анализам и рентгенам, и как будто бегала от исследователей: нарастала и появлялась всякий раз немного не там, куда он указывал в прошлый раз. Кирилл чувствовал, что врачи начали подозревать его в симуляции, и только плохое самочувствие, отсутствие смысла ломать комедию, а также и то, что за все исследования он готов был платить – и большей частью платил – звонкой монетой из своего кармана, заставляло ему верить. В самом деле, не будет ведь человек просить найти болезнь, если ему не нужен даже бюллетень, разве только в приступе неизученной пока наукой фобии.

– Как у тебя сон, жалоб нет? – неожиданно спросил его Андрей.

– Не на что жаловаться, сплю как слон. Отрубаюсь и сплю часов семь подряд, не просыпаясь. Раньше даже сны редко снились, теперь вот отчего-то начали, к счастью, не каждую ночь. А что?

– Есть такой известный феномен: если человеку не давать спать, он неизбежно умрёт. Мучается, правда, перед этим, вес теряет, галлюцинации у него начинаются, зрение ухудшается. Но никаких заметных изменений органов физиологически не происходит – просто не выводятся токсины из мозга. Потому и спрашиваю. Может, у тебя сон проверить? Хоть никаких внешних проявлений у тебя нет. Вдруг феномен у тебя какой-то со сном?

– Сон про не-сон. Не-сон про сон, – засмеялся Кира. – Нет, дружище, это вряд ли.

– Ладно, мы по МРТ заметим, если в мозге патология.

– Хорошо, – согласился Кира и тут же ругнулся. – Тьфу ты, чёрт, чего я говорю? Чего же в этом хорошего! Наслушался тут вас, начал думать как врач: «Больной перед смертью сильно потел? Это хорошо». Только в мозгу мне патологий не хватало для полного счастья!

Андрей направил его продолжать поиск на УЗИ, «для начала». МРТ Кира решил сделать у частников, благо доктора ему подсказали, где трудятся их хорошие знакомые «с репутацией».

Врачиха на УЗИ оказалась полной, с кудрявыми крашеными черными волосами, с вполне различимыми тёмными усиками, с гоголевским носом и колкими глазами, в которых отражался не интерес к посетителю, а какие-то мудрёные проблемы. Автоматически произнося слова с приглашением раздеться до пояса и лечь на кушетку, она, сосредоточенно глядя на облака за окном, думала о чём-то своём. Кирилл с опаской прилёг на холодный с клеёнчатым покрытием лежак, крепко сжимая в руке принесённое с собой полотенце.

Врачиха намазала ему живот гелем и принялась возить по нему указку-датчик ультразвукового аппарата. Свой озабоченный взгляд она перенесла из заоблачных далей на экран аппарата. Выражение лица её изменилось, она уже видела не цветные облака за окном, а серые тучи на мониторе. Кира не видел монитора, а если бы и видел, не понял бы всё равно ничего – это заграничные доктора рассказывают больным их болезни, наши создают из чужих болячек собственные тайны. Зато он видел лицо врачихи. И так хмурое, оно прямо на глазах темнело. Он отнёс мрачную физиономию на свой счет.

– Что вы принимаете? Кто у вас лечащий?

– Не знаю. Хотя, наверное, Мурзаев. Но пока ничего системного, я только исследования прохожу, – ответил Кирилл. А про себя подумал: дела мои, по-видимому, впрямь плохи.

– Когда вам диагноз поставили?

– Диагноз мне пока не ставили. А то, что есть… там в карточке написано. – Он начал думать, что лечиться уже поздно. Да-а. Плохи твои дела, браток.

Врачиха нахмурилась ещё больше. Кира с нарастающим ужасом смотрел на её лицо. Хотя совсем недавно, ещё утром, подумал, что уж скорее бы нашли причину его болячек, а то лечишься неизвестно от чего. Так и помрёшь в неизвестности. Но то было утром, в таких мыслях была немалая доля шутки. А сейчас? Ему скажут приговор, и его жизнь станет другой. Где-то справа в груди остро заныло, потом кольнуло в печени и стал нарастать в голове знакомый уже шум механизма или насоса: «вж-ж, вж-ж-ж», и вена на виске запульсировала в такт этому насосу.

– Но я у вас ничего не вижу! – заявила вдруг кудрявая врачиха.

– Да??

– Да. Всё вполне в норме. Печень немного увеличена. Но это у всех вас, мужиков – пьёте много. Изжоги не бывает?

– Н-н-н-нет.

Врачиха в этот момент ломала голову над тем, где срочно занять пятнадцать тысяч для погашения просроченного уже больше двух недель кредита на автомобиль. «Дура, дура, так мне и надо! … Кому нужны были эти понты с Тойотой? … Мишке! … Вот и брал бы на себя! … А сейчас ему, видите ли, машина не нравится! А мне она нужна была, что ли? В сад на нашей „Ниве“ в сто раз удобнее было ездить, ни за какие кочки не цеплялась, а если и задевала где – всё не так жалко. А на этой „Корове“ ни в лес не съездить, ни картошку в гараж перевезти… Отберут, как пить дать отберут. Плакали наши сто тысяч… Ну и пусть отберут! Будет знать, козёл, как всех подряд медсестёр без разбору лапать».

– Что вы лежите, больной? – рисуя какие-то каракули в карточку, спросила врачиха. – Вставайте, вытирайтесь, одевайтесь. Будьте здоровы.

– Спасибо, и вам не хворать, – вместо прощания сказал он.

Кира кое-как вытер полотенцем гель, нацепил на себя рубашку, вышел в коридор и присел на ветхий, видевший тысячи задов топчан, рядом с высоким худым стариком лет семидесяти.