Читать книгу Боги богов - Андрей Рубанов - Страница 7

– Сонар еле дышит. Но работает. Я проверил три раза. Под нами болото. По колено – жидкая грязь, дальше – глиняная линза в три метра, под ней – семьдесят метров водонасыщенного песка. Глина не выдерживает. По грубым подсчетам, у нас примерно семьдесят часов. Потом глинистая подушка полностью разъедется, и капсула уйдет в плывун…

Марат оторвал взгляд от монитора и обнаружил, что Жилец не слушает: впал в забытье. Лицо его отекло, сделалось старым и серым; тяжелые морщинистые веки трепетали, и видно было, как ходят под ними вправо и влево глазные яблоки. Утроба вкачивает обезболивающее, понял Марат, и ему стало жаль изуродованного пассажира, но надо было что-то решать; пришлось ударить несчастного по щеке. Жилец издал длинный горловой скрип, разлепил губы и простонал:

– Придурок… Не трогай… меня. Я… всё слышал.

– Надо решить, что делать.

Легендарный вор открыл глаза.

– Дурак… – выдавил он. – Не решай. Меня… спроси. Тут… есть… местные. Дикари. Каменный век… Грязные, вонючие… Тупые. Живут стадами. Найди ближайшее стадо. Пригони сюда. Они… нас вытащат. Понял, идиот?

– Это ты идиот, – ответил Марат. – Я не хочу в список «альфа».

– Тогда… сдохнем… оба. Иди делай… Если что, свалишь на меня.

Жилец опять захрипел, зрачки закатились. Марат наклонился.

– Слышишь меня? – позвал он.

Ответа не последовало.

– Жилец! Ты слышишь меня?

– Да…

– Скажи… – Марат помедлил и решился. – Это правда, что ты нашел Кабель?

Он подождал, но великий преступник, видимо, был уже далеко. Там, куда унесли его непрерывные подкожные инъекции турбометадона.

Марат влез в десантный комбинезон, проверил укладку и батареи, сунул в карман пистолет. Посмотрел на мертвеца, лежащего у стены лицом вниз. Подумал: придется хоронить его, как простого смертного, по древнему обряду, в яме. Впрочем, космиты не уважают погребальные церемонии и вообще любые другие сложные ритуалы. Если нет возможности предать тело Пустоте, можно и закопать. Это не грех. Пилоты гибнут по-разному. Сгорают, взрываются, распадаются на элементарные частицы. Часто не возвращаются из гипера, и тогда от их тел и душ остается меньше, чем ничего; был человек – и нет, вышел за пределы вещного мира; кто хоть раз свернул простой лист Мебиуса, тот поймет.

Я сам его похороню, решил Марат. Спасу живого пассажира – потом займусь мертвым собратом. Дух погибшего не будет оскорблен.

Мысленно призвал на помощь Кровь Космоса, тяжело вздохнул, пробил рукой перепонку выходного шлюза.

Снаружи быстро темнело.

Охранная система работала с перебоями, и он удалялся, мучимый тревогой. Проникнуть в капсулу может любое разумное существо с навыками владения биомеханической операционной системой шестого поколения. Но если старый злодей прав и тут царит каменный век – опасаться нечего.

Собственно, «опасаться» – не то слово. Так или иначе, участь беглого преступника решена. Если угон корабля отследили, рано или поздно здесь будет полицейский катер. Или крейсер службы КЭР. Беглецов поймают. Пожизненное либо казнь. Дорогостоящие внутренние органы – в первую очередь имплантанты – изымут на нужды общества. Новейшая модифицированная печень Марата достанется какому-нибудь вышедшему на пенсию полицейскому инспектору, и счастливый дядя до глубокой старости сможет прогонять через себя литры алкоголя без какого-либо вреда для здоровья… А что вытащат из Жильца – остается только гадать, старик наверняка оснащен полным набором мощнейших новинок…

В досаде Марат пнул подошвой ближайшее растение, похожее на торшер. Из листвы выпрыгнуло и поспешно спаслось бегством мелкое летающее существо. Животные успокоились, подумал Марат. Они возвращаются. Сначала маленькие, более шустрые, потом придут и крупные, за ними – самые большие и осторожные. Пистолет лучше держать наготове.

А как хорошо всё начиналось. На суде доказали всего три эпизода преступной деятельности. Все угнанные яхты принадлежали частным лицам, и кое-кто заблаговременно перевел через многоуровневую систему офшоров на номерные счета потерпевших весьма увесистые суммы. Все трое, впрочем, и без того были богаты и решили не связываться с преступным миром – сняли свои претензии уже на предварительном слушании. Революционный фронт Шамбалы – надежная организация; если заплатить вперед и не торгуясь, борцы за свободу помогут тебе, а возможности у них немалые. Допустим, они наймут хакера, он взломает главный сервер Транспортной прокуратуры. В результате прокурор – даром что виртуальный – потребует всего одну двадцатую стандарта, а стандартный срок жизни в обитаемых мирах приравнен к ста двадцати земным годам. Добавим сюда амнистию, и вот – перспективы осужденного преступника уже выглядят не столь печальными; юный угонщик мог бы выйти на волю уже через три земных года.

Теперь всё иначе. Уничтожение тюремного транспорта. Шесть тысяч мертвецов. От такого не отмажешься. И не отмоешься. Капсула записала все события, произошедшие с пилотом и пассажиром. Ее, конечно, достанут. Из любого плывуна, из любого болота, откуда угодно. Изучат черный ящик, проанализируют разговоры. Жилец предложил найти местных дикарей, а это страшнее угона и даже страшнее смерти людей. Несанкционированный контакт с неизвестной гуманоидной расой. Преступление из списка «альфа».

Марат споткнулся об узловатый корень, едва не упал, оперся ладонью о ближайший ствол – на пальцах остались слабо светящиеся золотые следы.

Если ты попал в список «альфа» – тебя не посадят в песчаную яму. За контакт тебя самого превратят в песок. В пыль разотрут. За такое тебя поместят в стерильную белую комнату, засунут провода в извилины и будут долго ковыряться, пока не выяснят, почему ты – здоровый, талантливый, сытый, сильный, половозрелый, образованный парень – не испугался закона.

Может, закон плох? Или наказание недостаточно страшное? Или, может, ты преступник новой формации? Мутант, чья отвага и отчаянность превосходят все примеры, известные науке?

А ты не мутант, и твоя отвага – в пределах нормы. Ты даже не настоящий преступник. Ты пилот, оказавшийся не в то время не в том месте.

Потом – после изучения твоих мотивов, сознательных и подсознательных, после тщательного осмотра закоулков и пыльных тайников памяти – тебе сделают радикальную психокоррекцию, иначе говоря, ликвидируют личность, оставив только самые ранние, базовые детские основы ее. Будешь помнить своих маму и папу, и себя пятилетнего, прочее переустановят заново. Любил черный чай с сахаром – теперь будешь любить зеленый без сахара. Любил черный цвет – теперь будешь любить красный. Был флегматиком – станешь холериком. Был инженером – станешь живописцем. Оставят имя и размер одежды, прочее выбросят.

Сейчас ты можешь никуда не ходить, не искать аборигенов. Просто – вытащить из капсулы аварийный комплект, потом – пассажира. Капсула утонет, ладно, зато ты цел, и пассажир тоже. Спустя несколько суток пассажир умирает на твоих руках, однако сам ты по-прежнему цел и невредим. Ждешь подмоги. Питаешься плодами и кореньями. Правда, спасения можно ждать и десять лет, и двадцать. Корабль не отправил сигнал о бедствии, а маяк, установленный на капсуле, слишком слаб. Тебя будут искать вслепую и, может быть, найдут слишком поздно. Опознают, как капитана Мюллера, по зубам.

Меж тем вокруг пока не наблюдалось никаких следов гуманоидной расы. Морфосканер нашел что-то похожее только через два часа, когда Марат уже взмок, пробираясь через гнилые стволы, мимо ям, наполненных изумрудной слизью, мимо папоротников с огромными, как простыни, листьями, по которым азартно бегали многоногие паразиты, мимо огромных колоний разнообразных насекомых – то в виде конусообразных муравейников, то в виде шевелящихся, свисающих с ветвей грушевидных мешков.

Воздух был великолепен. Очень сладкий, прохладный, легко проникающий в самые дальние отделы легких.

В конце концов лес кончился, Марат вышел на холмистую равнину и тут же увидел зарево костров. Поспешил включить камуфляж (на открытой местности лучше оставаться невидимым) и прибавил ход.

Равнина, освещенная четырьмя лунами, действительно отливала золотом и невыносимо, ошеломляюще сладко пахла.

Слишком сладко. Как будто шагаешь по поверхности огромного шоколадного торта. Борешься с желанием нагнуться, подцепить пальцем крем и облизать. И даже когда в распадке меж холмами обнаружились разложившиеся, энергично пожираемые крупными червями останки огромного животного – лохмотья гнилой плоти на кривых костях тоже имели приторный карамельный аромат. Марат помедлил, чтобы рассмотреть мощные костяные пластины на черепе монстра, но тут сканер подал сигнал: гуманоид находился совсем рядом.

Это был часовой, охранявший дальние подступы к становищу. Спрятался в кустарнике, сопел, ковырял в зубах и распространял вокруг себя столь мощный дух разнообразных физиологических выделений, что Марат едва не рассмеялся от умиления. Подобрался поближе и внимательно изучил аборигена.

Малорослый, но пропорционально развитый, почти лишенное шерсти тело, треугольное лицо, крупные ушные раковины, подвижное ротовое отверстие. Быстрые глаза, хороший объемистый череп, четырехпалые конечности, один палец – как полагается, перпендикулярен остальным. Крепкий плечевой пояс, длинная шея. Половые органы скрывает набедренная повязка, ступни защищены интересно задуманными и неплохо исполненными кожаными сандалиями. Из оружия – каменный нож в нагрудной лямке и увесистый гибрид топора и молота. Густые волосы завязаны на затылке.

Морфосканер выдал результат первичного анализа: поздний неолит.

Поладим, решил Марат. Не может быть, чтобы мы не поладили. Еще десяток-другой поколений – и они изобретут парус, и лук, и мечи из мягкого металла, и дома со стенами и крышами. Создадут искусства и персонифицируют богов. Поладим.

Не потревожив дикаря, он двинулся дальше. Распадок меж холмами перешел в овраг, по дну бежал ручей, там активно плескалась мелкая неопасная живность, а из кустов за ней наблюдала живность покрупнее, плотоядная, но тоже не способная причинить вред упавшему с неба гомо сапиенсу, оснащенному самыми совершенными механизмами защиты и нападения.

Еще двести шагов, поворот – и Марат вышел к становищу.

Полтора десятка мощных костров, вокруг каждого – обширные группы аборигенов обоих полов. Тянет обугленной органикой. Жилища: элементарные вигвамы и навесы, шкуры на каркасах из ребер крупных животных. Повсюду экскременты. Уровень шума – выше среднего: в основном смех или пение. Чего ж не посмеяться, подумал Марат. Ночь теплая, шкуры мягкие, с пищей порядок. От хищников защищает огонь. Однако одомашненных животных нет – это плохо…

В стороне от вигвамов темнело более крупное и основательное строение, нечто вроде куполообразной хижины: стены из камней, щели меж ними тщательно забиты землей и мхом, основание сложено из разновеликих валунов. Некоторое время Марат изучал эти валуны. Иные весили не менее тонны. Если у них достало ума переместить с места на место крупные камни, значит, смогут и капсулу извлечь из трясины. По крайней мере быстро поймут, что от них требуется. А сам купол – место поклонения божествам или замок-детинец, где они прячут детей и женщин в случае опасности, впрочем, возможно совмещение обеих функций. Вход занавешен толстыми циновками, плетение примитивное, но плотное, рядом еще один костер, и возле него – только один маленький дикарь, совсем ребенок, девочка. Сидит недвижно.

Оставаясь в тени деревьев, Марат перевел сканер в лингворежим, увеличил чувствительность до максимума и стал ждать. Вряд ли язык окажется сложным. Лингвам довольно мощный, ему хватит десяти минут для освоения основных словоформ, тоники, логики, системы ценностей и базовой космогонии, а детали выясним по ходу диалога. Времени нет. Жаль будет вернуться с отрядом дикарей и обнаружить капсулу затонувшей, а Жильца – погребенным заживо. Бесславный конец легендарного преступника: уйти живым и невредимым от полиций и секретных служб десятка планет, включая всесильную Службу безопасности корпорации «Биомех», чтобы утонуть в болоте посреди планетки, даже не нанесенной на карты…

Впрочем, у великих судеб часто бесславные финалы. Создатель первого жизнеспособного биома Ежи Ковальский умер в нищете, в рыбацком поселке на маленьком острове посреди полярного океана Гипербореи, и когда его нашли – тело было наполовину съедено двоякодышащими лангустами.

Потом случился миг сомнения, когда беглый преступник собирался с духом. Шевельнуть пальцем, выключить камуфляж, обнаружить себя – и тягчайшее федеральное преступление совершено. Угон корабля, совершенный под угрозой смерти, еще можно объяснить, но контакт – о, это совсем другое дело. Твоих объяснений никто не поймет.

Есть вещи, которых делать нельзя. Употреблять в пищу человеческую плоть. Спать с собственной матерью. Вмешиваться в развитие инопланетного разума.

Однако никаких тяжелых моральных страданий Марат не испытал. Или испытал, но не заметил. Последствия удара давали о себе знать, голова сильно болела, пережитый шок притупил эмоции. Вспомнилась первая угнанная лодка и первые деньги, вырученные от ее продажи. Увесистая пачка, повстанцы всегда уважали наличные. Наверное, так оно всё и начинается. Сначала первый шаг, несмелый, короткий, немного зашел за черту, осмотрелся – всё в порядке, ад не следует за тобой, земля не разверзается, дьявол не выпрыгивает, чтобы сожрать твою душу. Всего лишь присвоил маленький кораблик. Никого не убил, не отнял последнее. Потом еще шаг, новая черта, и снова вроде бы всё в порядке… Так всё начинается, а заканчивается – воплем ужаса: ты дал команду, и шесть тысяч несчастных распались на молекулы. А ты – шагаешь дальше по той же дороге.

Контакт – пусть будет контакт.

Потом начнем пожирать младенцев.

Когда он выдвинулся из темноты, воцарилась тишина. Три сотни смуглых треугольных лиц обратились в его сторону, шесть сотен глаз расширились от изумления. Мимика элементарная, подумал Марат, и очень понятная. В момент удивления мышцы расслабляются, в том числе и лицевые.

Разумеется, они закричали. Сначала самки (от страха везде одно и то же, сказал себе Марат, земные женщины тоже превосходят мужчин в скорости реакций), потом самцы – воинственно, потом – дети. Пришлось ждать. Несколько секунд царила паника, но дикари довольно быстро организовались: самки подхватили детей и скрылись в крепости, а самцы, вооружившись кольями и дубинами, разделились на неравные группы: меньшая встала на охрану убежища, большая окружила незваного гостя.

Самые рослые воины едва доставали Марату до груди. Впрочем, их лидер – в кожаном нагруднике, с огромным каменным мачете в длинной руке – выглядел настоящим великаном и вполне мог помериться с Маратом силами при условии, если ему помогут трое или четверо приятелей.

Марат заготовил несколько простых фраз, но лингвам отказался переводить формулу «я не враг». В языке племени пчо (в переводе – «дочери великого репейника») не существовало понятий «враг» или «друг». Только «свой» (он же – «родной») или «другой» (он же – «чужой», «опасный», «не принадлежащий к племени пчо»). А сказать «я свой» Марат не мог: какой он, к черту, свой для детей великого репейника?

Пока пришелец медлил, аборигены осмелели и перешли в наступление: угрожающе завизжали на разные голоса и выдвинули копья, пытаясь оттеснить опасного гостя за пределы деревни. Вторая группа – прикрывающая вход в каменное строение – тоже издала хоровой клич, но с места не сошла. Марат подождал, пока концы пик упрутся ему в грудь, и воспроизвел набор звуков, означавший: «Опасности нет».

Воины отпрянули. Великан-воевода – на полшага, прочие – на два или три.

– Я чужой, – сказал Марат. – Но неопасный. Я долго шел. Очень долго. И пришел.

Великан был силен не только телом, но и духом. Несколько мгновений он с изумлением смотрел на руки Марата – считал количество пальцев, потом поднял тесак, выкатил глаза и басом заорал:

– Стой на месте! Или я убью тебя!

– Нельзя, – ответил Марат. Но шевелиться не стал. Незачем провоцировать парня. Если что – в кармане лежит пистолет с обоймой на три тысячи зарядов. Дойдет до заварушки – можно парализовать половину дочерей великого репейника одним движением пальца.

Воевода (хотя почему воевода? скорее всего, он их вождь) подождал, подумал и спросил:

– Ты бродяга?

– Да, – ответил Марат. – Я бродяга.

– Откуда ты пришел?

– Из-за леса.

С космогонией у них было совсем просто. Запад назывался «за лесом». Восток – «за горами, где океан». Юг был «середина меж лесом и горами». Север – «напротив середины меж лесом и горами». Что касается океана – он находился в трехстах километрах отсюда, за горной грядой, и если дикари имели представление об океане – значит, ареал племени пчо был достаточно велик.

– Хочу от вас помощи, – сказал Марат. – Мужчины великого репейника должны идти со мной. Не все. Только сильные.

На лице вождя отразилось недоумение. Неправильный строй фразы, понял Марат. Их абстрактное мышление не полностью самостоятельно, они не поймут слова «должны», пока им не объяснят причину.

– Идите со мной, – сказал он. – Я покажу вам чудо. Я покажу еду. Много еды. И чистую воду.

Воинов он заинтриговал, некоторые расслабились и опустили копья, но вождь после секундной паузы взмахнул оружием прямо перед носом Марата и гневно произнес:

– Ты сказал ложь! За лесом нет чистой воды. Мы убьем тебя.

– Меня нельзя убить, – сказал Марат.

– Можно! Ты такой же, как мы. Только большой. Мы убьем тебя. Ты сказал ложь.

– Нет, – возразил Марат. – Не ложь. Пойдем со мной, и я покажу большое чудо.

– Нам не нужно чудо, – презрительно возразил великан. – Нам нужна еда. Чистая вода. Сухие деревья. Плоды черной пальмы. За лесом нет ничего. Там болото. В болоте нет чуда. В болоте ничего нет. Только черви и ядовитый мох.

– Нет, – сказал Марат. – Ты не знаешь. Вчера там не было чуда, а сегодня есть.

Вождь принял еще более угрожающую позу и набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но со стороны каменной крепости раздался крик; охранявшие вход расступились, и крупная величественная старуха вышла под свет костров.

Ее проход через поляну сопровождался почтительным молчанием.

Вот и лидер, понял Марат, Жилец был прав: я идиот. Лидер общины никогда не полезет в первые ряды. Он пошлет умелых воинов, а сам останется в тылу, пока ему не доложат подроб-ности.

Старуха медленно приблизилась и обошла кругом, осмотрела пришельца с ног до головы – совершенно не боялась, но держала дистанцию, равную длине вытянутой руки Марата. От нее сильно пахло дымом.

– Бродяги часто приходят, – сказала она. – Они приносят ножи. Мы даем плоды черной пальмы и шкуры носорога. Они дают ножи. Это называется «дело». Еще это называется «мена». Я живу много лет. Моя мать жила еще больше лет. Никто никогда не слышал, чтобы бродяга пришел из-за леса.

– Я покажу чудо, – повторил Марат.

Старуха не отреагировала. Помолчала (все, включая Марата, ждали), сделала знак – один из воинов поднес факел; рассмотрев освещенные оранжевым огнем руки пришельца, старуха медленно проскрипела:

– Я видела чудо много раз. Я видела, как огонь падает с неба. Я видела, как вода в океане поднимается, как гора. Я видела жидкие камни. О каком чуде ты говоришь?

«Ладно», – подумал Марат и достал из кармана таблетки с мультитоником. Одну положил в рот, демонстративно прожевал и проглотил. Другую протянул старухе.

– Это моя еда. Она – как чудо. Возьми.

Старуха посмотрела на великана – тот еще раз энергично махнул тесаком, подшагнул и выхватил подарок. Осторожно обнюхал, передал старухе. Однако та повелительно кивнула ближайшему самцу.

Бедолага насупился, взял, помедлил, жалобно посмотрел на соратников – и съел.

Подчинился беспрекословно, подумал Марат, значит, их можно заставить. Но лучше – уговорить.

Риск был минимальный. Пилотский мультитоник – всего лишь стимулятор, коктейль из синтетических гормонов, вряд ли снадобье нанесет вред их организмам. Если местная атмосфера идентична земной, то и метаболизм аборигенов такой же. Возможна, конечно, непредсказуемая аллергическая реакция, но на случай такого фатального невезения есть пистолет…

Через минуту воин уже хохотал и смотрел на Марата, как на отца родного. Старуха внимательно наблюдала. Прочие копьеносцы переглядывались. Великан некоторое время смотрел, как его подчиненный напевает и пританцовывает, потом выкрикнул бранное слово и отвесил ему оплеуху. Воин упал, но рассмеялся так заливисто, словно его щекотали. Со стороны отряда, защищавшего крепость, тоже донесся хохот.

Марат поймал взгляд старухи и достал еще одну конфету.

– Хорошая еда, – сказал он. – Дает радость и силы. Очень много сил. Быстро бегаешь. Сильно бьешь. Думаешь тоже быстро.

– Да! – крикнул воин, стремительно поднимаясь с земли и подпрыгивая. – Да! Очень быстро!

Старуха молчала. Кстати, подумал Марат, в молодости она была довольно красива.

Таблетку она не взяла.

– Что скажешь? – спросил Марат.

Старуха помедлила и спросила:

– Ты нашел эту еду в лесу?

– Не нашел. Это моя еда. Я нес ее с собой через лес. Но не донес.

– Почему?

– Тяжело. Устал, бросил в болоте. Пришел с пустыми руками. Теперь мужчины пчо должны идти со мной в лес. И взять ее. Она очень большая. Очень тяжелая. Нужно много мужчин.

Старуха сделала великану знак, повернулась и двинулась прочь; великан, наклоняясь к ней, засеменил рядом, пытаясь подстроиться под короткий шаг женщины.

Спустя минуту вернулся. Выпятил грудь.

– Я пойду с тобой, – мрачно объявил он. – И другие тоже. Покажи нам место, где лежит твоя еда. Если ты врешь, мы убьем тебя.

– Да, – ответил Марат. – Я согласен.

Всю дорогу молчали. Великан и еще один боец шли сзади, двое остальных – по бокам. То и дело косились на ладони Марата, но без ужаса или отвращения. Двигались расслабленно, на доносившиеся издалека крики животных не обращали внимания. Марат хорошо рассмотрел их доспехи и оружие, остался доволен. Они умели плести сыромятные ремни – значит, сплетут и канаты. На теле капсулы есть четыре монтажных рыма. Впряжемся и будем тащить, думал Марат, биом весит около трех тонн, потребуется тридцать-сорок сильных мужчин. Правда, аппарат сильно засосало, придется срубить несколько деревьев и поднимать капсулу рычагами. Заодно подарим этим чудакам идею рычага…

Что делать потом – он не знал. Не хотел думать. Главное – сохранить жизнь старого злодея. И капсулу. Когда прилетит КЭР, Марат пустит себе пулю в висок, а перед смертью надиктует в память подробный отчет. Да, самолично установил контакт – но только для того, чтобы спасти пассажира и корабль.

Или нет, пуля в висок – это глупо. Лучше надиктовать, а потом уйти в бега. В рукоятке пистолета тоже есть маяк – пистолет выбросить, самому слиться с пейзажем. В распоряжении беглого преступника – целая планета, даже КЭР не сумеет обшарить каждый метр поверхности. Подождать несколько лет, и только потом довериться правосудию. Раскаяться. Сдать всех, с кем имел дело, когда угонял лодки. Слить всю разветвленную организацию скупщиков ворованной техники и всю их систему отмывания незаконно полученных доходов. Дадут лет тридцать каторги с ликвидацией личности, а после первых пяти лет отсидки, если не будет замечаний, разрешат связь с родственниками, и тогда можно будет разыскать друзей, они найдут способ превратить тридцать лет в пятнадцать…

Юла, конечно, забудет о нем, но ничего. Через полгода после возвращения он снова станет молодым, сильным и быстрым. Старый приятель Маркус имплантирует новые глаза и пересадит новые волосы.

У Маркуса всё есть. В его прайс-листе семь тысяч позиций.

А потом подойти к зеркалу, посмотреть самому себе в глаза – и уже тогда выстрелить в висок.

Шесть тысяч мертвых, незаконный контакт – нет, не в висок. В рот.

Когда дошли до леса, было уже совсем светло, и верхушки деревьев сияли золотом. Марат обернулся, чтобы посмотреть на спутников, и вздрогнул. Равнина пылала всеми оттенками желтого цвета. На оранжевой траве сверкала роса.

– Красивая, – сказал Марат по-русски.

Великан смерил его презрительным взглядом и поиграл своим мачете. «Бедняга привык быть самым большим, – подумал Марат. – Его рост и сила обеспечили ему привилегии. Лучшую еду, лучшую самку. Теперь он ревнует».

Едва вошли в чащу, как один из воинов издал азартное восклицание и бросился в сторону. Великан заорал – попытался восстановить дисциплину, но тщетно. Спустя минуту воин вернулся, сжимая в кулаке влажного гада. Гад буйно извивался. Великан опять заорал, но прочие, не обращая внимания на приказы, сгрудились вокруг новой добычи: располосовали бледное брюхо животного и сожрали внутренности, радостно сверкая глазами и мощно чавкая; видимо, пойманная тварь была редким деликатесом. Сцена развлекла Марата, он подмигнул великану и сказал:

– Очень глупые.

– Сильные, – высокомерно ответил великан. – Где твоя еда?

Марат показал направление, развернулся и зашагал.

Увидев просеку, пробитую капсулой при падении, аборигены замерли. Но сам корабль показался им просто большим черным камнем.

– Здесь моя еда, – объявил Марат и шагнул в болото. Воевода последовал за ним, но остальные остались на твердом берегу. Когда люк открылся, они опасливо зашумели, но предводитель выкрикнул злую фразу – велел замолчать; без колебаний полез в темноту, держа перед собой свое оружие.

Когда стены шлюза окатили его дезинфицирующим раствором, он и бровью не повел.

Жилец был недвижим, лепестки утробы сомкнулись над его лицом, абориген мог видеть только медленно пульсирующий розово-серый кокон.

Первым делом Марат достал из кармана в переборке горсть таблеток. Он заранее решил, что будет правильнее пригласить местного жителя внутрь и тем самым продемонстрировать добрые намерения.

– Вот еда. Ее много. Есть и другая. Здесь много еды и чистой воды.

Великан осмотрелся. Лежавший у дальней стены труп его не заинтересовал.

– Это, – Марат обвел рукой внутренности капсулы, – большой мешок. Он тонет в болоте. Его нужно перенести на сухое место.

Дикарь степенно кивнул. Марат протянул руку и дотронулся до сыромятного ремня на его плече.

– Мы сделаем такие же. Только крепче. Привяжем к мешку и вытащим. Я покажу. Если не вытащим, мешок утонет, и вся еда утонет.

– Я понял, – ответил великан. – Теперь я хочу уйти.

Марат дипломатично кивнул и открыл шлюз.

– Ты первый, – прогудел гость.

Выбравшись из болота, предводитель заметно расслабился, окинул суровым взглядом свое притихшее воинство, повернулся к Марату и сказал:

– Большой мешок нельзя вытащить. Мы заберем всю твою еду и вернемся туда, откуда пришли. А ты иди куда хочешь. Так решила мать рода.

– Нет, – сказал Марат. – Большой мешок можно вытащить. Я знаю, как его вытащить.

– Не возражай, бродяга, – прорычал великан. – Ты чужой. И больной. У тебя лишние пальцы. Твои слова – наполовину правда и наполовину ложь. Мать рода велела убить тебя, если ты будешь врать. Сначала ты ничего не сказал нам про большой мешок. Зачем нужен мешок, если еду можно вынуть из него?

– Нельзя.

– И опять ты соврал, бродяга. Твоя еда маленькая, а мешок большой. Сейчас мы уйдем. Мы знаем, где твоя еда, где твой мешок и где ты сам. Если нам понадобится твоя еда, мы придем и возьмем. Если ты не отдашь ее, мы убьем тебя. Если ты будешь врать, мы убьем тебя. Если ты придешь к нам еще раз, мы убьем тебя. Прощай.

– Стой! – крикнул Марат.

Но великан сделал знак, и аборигены растворились в чаще.