Читать книгу Семантическое поле - Антонио Менегетти - Страница 3

Инновационная реальность, которая открывается с пониманием семантического поля, взрывает критическую систему исследований сознания и процесса познания человека.

Семантическое поле является одним из открытий онтопсихологии. Без знания реальности семантических полей невозможно понять, о чем говорит онтопсихология. Мы не можем считать объективным ни одно исследование в области человека, если у исследователя нет опыта семантического поля.

Семантическое поле в онтопсихологическом смысле исключает любые ссылки на схожие словосочетания. Поэтому, несмотря на использование термина, имевшего и до сих пор имеющего хождение в философской, лингвистической, психоаналитической и социологической литературе, мы не признаем никакой смысловой общности с упомянутыми дисциплинами.

Онтопсихологическая школа возникла как ответ на несостоятельность и неспособность к оперативным действиям комплементарных наук, которые, как казалось вначале, были нацелены на познание человека. Действительно, несмотря на тщательные исследования разнообразных случаев процесса становления индивида, эти науки постоянно сталкивались с тем, что они чего-то не понимали. Официальная наука все время была по ту сторону проблемы. К примеру, сложный мир электронного регулятора устойчивости был прочно связан с необъяснимыми или фидеистическими «скачками». Ни в коем случае не подвергая сомнению норму человеческой веры, констатируем тот факт, что эти запасные пути напрочь лишены оперативности.

Я могу описать индивида на внешнем социальном уровне, не имея его перед собой физически, то есть он будет существовать в силу различных отсылок (дом, жена, муж, работа и пр.). По этой причине я могу познать его посредством другого человека, который состоит с ним в контакте.

Анализ многочисленных наработок других школ выявил непреложный факт – отсутствие точных очертаний и наличие необъяснимых случаев, которые ограничивали возможность пациента осознавать.

В дальнейшем другие школы (в США) обнаружили эффект сети в контексте. Стали говорить о том, что человеческие существа, помещенные в определенную среду, претерпевают ее настолько, что каждый отдельный индивид становится выражением общей динамики. К примеру, при просмотре футбольного матча болельщик может войти в форму общего аутсайда и в агрессивность определенной типологии. Однако на своем опыте я замечал, что эффект сети в контексте возникал не постоянно, его можно было сравнить с неким островом, но он не помогал мне в исследовании отдельно взятого индивида.

Потом стали говорить о последствиях волевого или идеологического порабощения субъекта, когда внешне автономный индивид страдает внутри себя от неких присутствий, которые сам он может обнаружить в той или иной форме или не обнаружить вовсе. Происходит это из-за того, что человек с детства подвергается некой форме воспитательного порабощения со стороны идеологической системы. Характер страданий во взрослом возрасте зависит от типа воспитания и аффективной зависимости. Индивид перенимает чужую культуру и в результате утрачивает собственную истину. Но и в том случае, когда удавалось понять подобные ситуации, симптом не исчезал и проявлялся в виде головной боли, невозможности выстраивать отношения, половом бессилии, функциональной неспособности быть самодостаточным.

Классический психоанализ объясняет такую ситуацию процессами интроекции и, в большей степени, идентификации: будучи пассивным объектом воспитания, субъект внутренне принимает идеал другого человека, подстраивается под него и развивается, идентифицируя себя с тем, что ему кажется сильной формой. Однако в своей клинической практике я убедился, что можно работать с мнестическим следом и травматическими воспоминаниями детства, вынимать их на поверхность сознания, предъявлять всю историю прошлого возможностям сознания субъекта. При этом симптом никуда не исчезал, и это было постоянным доказательством несостоятельности.

То же происходило, когда я допускал некоторые положения парапсихического видения в его общем смысле. И в этом случае симптом иногда исчезал, но затем возвращался прежним или в еще более тяжелой форме.

Значит, недостаточно сказать, что симптом – это один из аспектов сопротивления и что он сформирован средой, поскольку, если я точно знаю причину, я должен суметь найти и решение. Неумение освобождать от патологии означает в том числе и незнание этиологии симптома.

Из сказанного выше можно понять, что открытие семантического поля появилось в условиях тяжелого стресса, и проверкой его успешности стало разрешение проблемы человека, стабильное исчезновение симптома.