Читать книгу Свидетельство Данте. Демистификация. Ваше Величество Поэт. Книга 3. Рай. Серия «Свидетели времени» - Аркадий Казанский - Страница 5

La Commedia
di Dante Alighieri
Рай – Песня III
Первое небо – Луна (продолжение). – Нарушители обета. Данте встречает на Луне свою невесту.

Оглавление

То солнце, что зажгло мне грудь любовью

Открыло мне прекрасной правды лик,

Прибегнув к доводам и прекословью; 3


И, торопясь признать, что я постиг

И убежден, я, сколько подобало,

Лицо для речи поднял в тот же миг. 6


Поэт восторгается Беатриче, называя её Солнцем, что зажигает его грудь любовью, хваля её доводы и аргументы, открывающие для него прекрасный лик правды. Он, торопясь признать, что всё понимает из этой лекции, поднимает лицо и глаза для ответа, сколько подобает ученику.

Но предо мной видение предстало

И к созерцанью так меня влекло,

Что речь забылась и не прозвучала. 9


Как чистое, прозрачное стекло

Иль ясных вод спокойное теченье,

Где дно от глаз неглубокó ушло, 12


Нам возвращают наше отраженье

Столь бледным, что жемчужину скорей

На белизне чела отыщет зренье, – 15


Такой увидел я чреду теней

Беседы ждавших; тут я обманулся

Иначе, чем влюбившийся в ручей. 18


Как только взором я до них коснулся

Я счел их отраженьем лиц людских

И, чтоб взглянуть, кто это, обернулся; 21


Перед поднятым взором Данте, в глубине Луны предстают видения, на которые так хочется смотреть, что он не начинает заготовленной речи. Он видит, как в чистом, прозрачном стекле или в ясной воде, бледные отражения теней, ждущих беседы. Он понимает, что перед ним только отражения и оборачивается, желая увидеть того, кто отражается в глубине Луны.


Нарцисс (влюбившийся в ручей, вернее, в своё отражение в воде ручья) пленится им, приняв его за живого юношу. (Метам., III, 346—510).


Поэт приступает к реализации своего замысла, располагая на планетах святые души. На Луне он видит первые из них, сочтя их сначала за отражение чьих-то лиц. Он обманывается не так, как Нарцисс, а наоборот, поняв, что это просто отражения.

Вперив глаза в ничто, я вверил их

Вновь свету милой спутницы; с улыбкой,

Она пылала глубью глаз святых. 24


Обернувшись, поэт встречается с пылающей глубью святых глаз сопровождающей его Беатриче, которая улыбается ему. После созерцания слабых отражений, он снова тонет в них. Слово святой появляется не случайно, именно о святых пойдёт речь дальше.

Какие глаза для поэта святые? Глаза его возлюбленной!

«Что я смеюсь над детскою ошибкой, —

Она сказала, – странного в том нет:

Не доверяясь правде мыслью зыбкой, 27


Ты вновь пустому обращен вослед

Твой взор живые сущности встречает:

Здесь место тех, кто преступил обет. 30


Беатриче смеётся над мыслями поэта, как над детскими заблуждениями, предлагает ему, спросить живые сущности, которые он видит в глубине Луны и сообщает, что здесь место тех, кто преступает обет. Она говорит о живых сущностях, а не о душах, подчёркивая, что Данте видит перед собой отражение живущего на тот момент человека.

Как душа живого человека может попасть в небесный Рай? Ответ будет дан вскоре.

Спроси их, слушай, верь; их утоляет

Свет вечной правды, и ни шагу он

Им от себя ступить не позволяет». 33


И я, к одной из теней обращен

Чья жажда говорить была мне зрима,

Сказал, как тот, кто хочет и смущен: 36


«Блаженная душа, ты, что, хранима

Всевечным светом, знаешь благодать,

Чья сладость лишь вкусившим постижима, 39


Я был бы счастлив от тебя узнать

Как ты зовешься и о вашей доле».

Та, с ясным взором, рада отвечать: 42


Беатриче советует поэту спросить отражения, которые он видит так как их утоляет свет вечной правды. Он выбирает из теней одну, кажущуюся ему наиболее знакомой, знающей его, горящей жаждой поговорить с ним, обращается к ней, желая узнать её долю. Тень ясным взором показывает, что рада отвечать ему.

«У нас любовь ничьей правдивой воле

Дверь не замкнет, уподобляясь той,

Что ждет подобных при своем престоле. 45


Была я в мире девственной сестрой

И, в память заглянув проникновенно,

Под большею моею красотой 48


Пиккарду ты узнаешь, несомненно

Среди блаженных этих вкруг меня

Я в самой медленной из сфер блаженна. 51


Желанья наши, нас воспламеня

Служеньем воле духа пресвятого,

Ликуют здесь, его завет храня. 54


И наш удел, столь низменней иного

Нам дан за то, что нами был забыт

Земной обет и не блюлся сурово». 57


Уподобляясь Непорочной Деве, которая в своей неизреченной любви Желает: – пусть все обитатели небесного царства будут подобны ей, тень даёт обет девственности. Поэт встречает свою бывшую невесту – сестру встреченного им в Чистилище фаворита – Форезе – Ивана Алексеевича Долгорукова, о которой тот говорит с ним. Она называет себя Пиккардой, преступившей обет, хотя и не по своей воле, девственницей, посвятившей себя Христу, поэтому она и блаженствует в самой медленной из сфер – Луне. Екатерина Алексеевна Долгорукова (1712—1747 годы) [Рис. Р. III.1] была выдана замуж (преступает обет, хотя и не по своей воле), но вскоре простудилась и умерла.


Р. III.1 Екатерина Алексеевна Долгорукова (1712—1747 годы), невеста императора Петра II, несостоявшаяся императрица Екатерина III (хозяйка стада). У Данте изображена, как Пиккарда, сестра Форезе (Ивана Долгорукова, фаворита Петра II). Красавица высокого роста, после «смерти» императора, отправлена в ссылку со всей семьёй. Императрица Елизавета Петровна возвращает её из ссылки и делает фрейлиной. Хранит верность Петру II, живя в монастыре. В 1747 году выдана замуж против её воли, вскоре умирает. Данте помещает её на Луне – нижней Сфере Небесного Рая.


Екатерина Алексеевна Долгорукова (1712—1747 годы) – княжна, дочь князя Алексея Григорьевича Долгорукова, невеста императора Петра II, несостоявшаяся императрица России (несостоявшаяся «хозяйка стада»).

Воспитывается вместе с братом своим Иваном в Варшаве в доме деда своего Григория Фёдоровича. Подчиняясь приказанию отца, княжна Екатерина соглашается выйти замуж за императора Петра II, тогда как питает страстную любовь к шурину австрийского посла графа Вратислава, графу Мелиссимо, и взаимно им любима. 19 ноября 1729 года она объявлена невестой четырнадцатилетнего императора, а 30 ноября состоится её торжественное обручение, причём ей дан титул «Её высочества государыни-невесты». На другой день после обручения она переезжает на жительство в Головинский дворец, а граф Мелиссимо отправлен за границу.

Однако женой Петра II Екатерина так и не будет – за две недели до свадьбы, в январе 1730 года Пётр II заболевает и умирает. Долгоруковы подготавливают поддельное завещание в пользу «государыни-невесты», но не рискуют его предъявить.

После кончины Петра II княжна Екатерина возвращается в дом родителей и вместе с ними, по вступлении на престол императрицы Анны Ивановны, в апреле 1730 года, сослана в Берёзов, а также содержится в Томске в Томском Христорождественском монастыре. Она служит невольной причиной новых бедствий своей семьи.

В 1740 году она перевезена в Томск и заточена в Томском Рождественском монастыре, где содержится в самом строгом заключении почти год. Императрица Елизавета приказывает освободить её и жалует ей звание фрейлины. В 1745 году она выходит замуж за генерал-поручика графа А. Р. Брюса, но вскоре простужается и умирает.

По некоторым сведениям, похоронена в ограде Андреевского собора.


Пиккарда в 1743 году ещё жива, поэтому Беатриче говорит: – Данте видит в Луне отражения живых ещё людей. Он, прибыв в 1743 году в Санкт-Петербург, встречает там свою бывшую невесту – фрейлину императрицы Елизаветы Петровны, но переживёт её намного, поселив в Небесном Раю своей памяти.

Пиккарда называет Луну самой медленной из сфер и это утверждение необходимо понять.

Как человек оценивает скорость движения небесных объектов до Галлея и Ньютона? Наблюдая видимое обращение Солнца вокруг «неподвижной» Земли, первый вывод, к которому приходишь: – Солнце делает один оборот вокруг Земли за 24 часа, точнее, один оборот Солнца разбит человеком на 24 равных отрезка, называемых часами. Сфера звёзд «опережает» Солнце на один оборот за год и является, с этой точки зрения, самой быстрой из небесных сфер (Солнце и планеты движутся относительно неподвижных звёзд, в сторону, противоположную направлению вращению звёздного неба).

С этой точки зрения, Сатурн «отстаёт» от вращения Сферы звёзд на один оборот за 29,46 лет, Юпитер за 11,86 лет, Марс за 1,88 лет, Солнце за один год, а Луна за 27,322 дня, поэтому, Луну можно назвать самой медленной планетой Геоцентрической системы.

Парадоксы Луны на этом не заканчиваются. Ближайшая к Земле планета преподносит сюрприз, смутивший умы человечества, породивший жаркие и кровавые споры о месте Земли во Вселенной.

«Вращается ли Земля вокруг своей оси?» – главный вопрос, решение которого революционизирует мировоззрение человека. В самом деле, на первый взгляд, неподвижность Земли предельно ясна каждому человеку, «стопа которого давит на земную грудь». А крылатое выражение: – «Земля уходит из-под ног», ярко иллюстрирует ощущения, когда начинаешь представлять, что Земля вертится вокруг своей оси. Учёные, осмелившиеся утверждать, что Земля вертится, сгорают на кострах святой инквизиции, вместе со своими трудами. Одним из главных аргументов учёных, отстаивающих неподвижность Земли, становится видимая «неподвижность» Луны.

«Вращается ли Луна вокруг своей оси?» – вопрос, который и сегодня практически неподъёмен для сознания большинства людей. Каждую ночь мы можем видеть Луну, неизменно обращенную к Земле одной и той же стороной, и это является для многих «неопровержимым» доводом в пользу её неподвижности.

Представьте, как тяжело приходится на суде инквизиции Джордано Бруно и Галилео Галилею, а Николай Коперник (1473 – 1543 годы), автор Гелиоцентрической системы мира, в своём предисловии к знаменитой книге: – «О вращении небесных сфер», осторожно пишет:


«Принимая в соображение, какой нелепостью должно показаться это учение, я долго не решался напечатать мою книгу и думал, не лучше ли будет последовать примеру пифагорейцев и других, передававших своё учение лишь друзьям, распространяя его только путём предания».


Как Луна, при всей своей видимой «неподвижности», вращается вокруг своей оси, так и все космические объекты имеют собственное вращение, не исключая Землю. Прямое подтверждение этого факта получает уже Галилей, обнаружив, с помощью телескопа, собственное вращение Солнца вокруг своей оси, собственные вращения других крупных планет, равно, как и наличие у них спутников, подобных нашей Луне.

И я на то: «Ваш небывалый вид

Блистает так божественно и чудно,

Что он с начальным обликом не слит. 60


Здесь память мне могла служить лишь скудно

Но помощь мне твои слова несут,

И мне узнать тебя теперь нетрудно. 63


Но расскажи: вы все, кто счастлив тут

Взыскуете ли высшего предела,

Где больший кругозор и дружба ждут?» 66


Поэт, обратив внимание на божественный и чудный вид Пиккарды, говорит, что узнаёт её по словам, хотя она и сильно изменилась, и спрашивает: – «Взыскуют ли души, находящиеся с нею в самой нижней из небесных Сфер, высшего предела, где ждут больший кругозор и дружба?».

С другими улыбаясь, тень глядела

И, радостно откликнувшись потом,

Как бы любовью первой пламенела: 69


«Брат, нашу волю утолил во всем

Закон любви, лишь то желать велящей,

Что есть у нас, не мысля об ином. 72


Когда б мы славы восхотели вящей

Пришлось бы нашу волю разлучить

С верховной волей, нас внизу держащей, – 75


Чего не может в этих сферах быть

Раз пребывать в любви для нас necesse

И если смысл ее установить. 78


Ведь тем-то и блаженно наше esse

Что божья воля руковóдит им

И наша с нею не в противовесе. 81


И так как в этом царстве мы стоим

По ступеням, то счастливы народы

И царь, чью волю вольно мы вершим; 84


Она – наш мир; она – морские воды

Куда течет все, что творит она,

И все, что создано трудом природы». 87


Ответ тени благоразумен: – «Закон любви велит нам желать только то, что у нас есть, а желать большего – входить в противоречие с волей Творца». Тени здесь счастливы, стоя на своей ступени и славя Царя, чью волю они вольно вершат. «Necesse – необходимо» (латинский термин схоластической философии). «Esse – бытие» (латинский термин, как и предыдущий). В речи Пиккарды, Данте выражает своё отношение к монархии, в которой царь является помазанником Божьим и творит Его волю. Управляемый им народ должен быть счастлив, находясь в иерархии на своей ступени, вольно верша волю своего царя, которая создаёт для него мир, подобный морским водам, в которые впадает и наполняет его воля и труд подданных, труд покоренной человеком природы.

Тут я постиг, что всякая страна

На небе – Рай, хоть в разной мере, ибо

Неравно милостью орошена. 90


Но как, из блюд вкусив какого-либо

Мы следующих просим иногда,

За съеденное говоря спасибо, 93


Так поступил и молвил я тогда

Дабы услышать, на какой же ткани

Ее челнок не довершил труда. 96


Поэт из слов Пиккарды постигает, что на небесах любая обитель – Рай, хотя и неравно орошена милостью Божьей. Но желая услышать и огласить более точный ответ, он спрашивает её: – «На какой же ткани твой челнок не совершил труда?» – что же она не совершает, чтобы удостоиться более высокой славы?

«Жену высокой жизни и деяний, —

Она в ответ, – покоит вышний град.

Те, кто ее не бросил одеяний, 99


До самой смерти бодрствуют и спят

Близ жениха, который всем обетам,

Ему с любовью принесенным, рад. 102


Пиккарда отвечает: – есть только одна Жена высокой мысли и деяний – Непорочная Дева Богородица, которая непосредственно вознесена на небеса. Другие жены, облачающиеся в одеяния девственности, до самой смерти живут возле обетованного Жениха – Христа, который рад всем обетам, приносимым ему с любовью.

Я, вслед за ней, наскучив рано светом

В ее одежды тело облекла,

Быть верной обещав ее заветам. 105


Но люди, в жажде не добра, а зла

Меня лишили тихой сени веры,

И знает бог, чем жизнь моя была. 108


Она последует за Богородицей, уйдя в монастырь, принесёт обет девственности, но злые люди лишат её тихой сени Веры, принудив нарушить обет (выдадут замуж), и только Бог знает, чем станет её жизнь.

А этот блеск, как бы превыше меры

Что вправо от меня тебе предстал,

Пылая всем сияньем нашей сферы, 111


Внимая мне, и о себе внимал

С ее чела, как и со мной то было,

Сорвали тень священных покрывал. 114


Образ Богородицы всегда с Пиккардой, Данте видит блеск Его справа от её тени. Пиккарда уточняет: – с чела Богородицы также сорваны священные покрывала девственности.

Эта мысль крамольна сама по себе, она опровергает известный Христианский миф о Непорочном Зачатии и Непорочном Рождении Христа. Но, разум подсказывает простую мысль: – женщина не может зачать и родить, будучи и оставшись непорочной девственницей. Почему Данте срывает с Богородицы покров девственности – тема другой книги.

Когда ее вернула миру сила

В обиду ей и оскорбив алтарь, —

Она покровов сердца не сложила. 117


То свет Костанцы, столь великой встарь

Кем от второго вихря, к свевской славе,

Рожден был третий вихрь, последний царь». 120


Так молвила, потом запела «Ave

Maria», исчезая под напев,

Как тонет груз и словно тает въяве. 123


Мой взор, вослед ей пристально смотрев

Насколько можно было, с ней простился,

И, к цели больших дум его воздев, 126


Я к Беатриче снова обратился

Но мне она в глаза сверкнула так,

Что взгляд сперва, не выдержав, смутился;

И новый мой вопрос замедлил шаг. 130


Когда насильно Богородицу возвращают миру, выдав замуж за Иосифа Обручника, оскорбив тем самым алтарь девственности, она, неколебимая сердцем, остаётся девственницей. Её покоит самый вышний град за то, что она, не лишившись девственности, от второго вихря – Бога-Святого Духа рождает третий вихрь – Бога-Сына – Спасителя – Иисуса Христа, последнего Царя Царей. При этом Пиккарда связывает Богоматерь со светом великой Костанцы (в итальянском тексте luce de la gran Costanza) и делает дополнение, что последний Царь рожден к Свевской славе. В итальянском тексте стоит слово Soave, что следует читать, как Саваоф.

Полная формула звучит так: – «К славе Господа Саваофа – Бога-Отца – Создателя, от Бога-Святого Духа, Непорочная Дева родила Бога-Сына – Спасителя, последнего Царя Царей, Иисуса Христа – воплощение Бога-Отца».


Пиккарда поёт уместный именно здесь гимн Богородице —«Ave, Maria» и исчезает. Это – начальные слова латинской молитвы: – «Радуйся, Благодатная Мария», которая по-русски звучит так:


«Богородице, Дева, радуйся! Благодатная Мария, Господь с тобой! Благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего! Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь!»


Данте, беседуя с Пиккардой, совсем забывает про Беатриче и, обернувшись, встречается с её таким испепеляющим взглядом, что смущается, забыв задать вопрос об увиденном. И понятно, почему: – Екатерина Долгорукая – нареченная невеста Петра II, а Елизавета Петровна сама страстно любит его, и желает быть его женой, поэтому она дико ревнует поэта.

Почему Пётр II Алексеевич и Елизавета Петровна не находят счастья в браке и не продолжают род императоров Российских? К этому находятся серьёзные препятствия не только со стороны Имеющего Власть.

Остаётся объяснить часто используемое Данте имя – Костанца. В разных местах Комедии, поэт присваивает это имя разным женщинам, которых объединяет одно свойство – в своё время они становятся полноправными правительницами своих стран (наследницами по прямой), например, дочь Петра Великого – полноправная императрица Российской империи – Елизавета Петровна Романова. Остаётся вопрос: – «Правомерно ли применение имени Костанца к Богородице?» но это тема другой книги.


Реконструкция событий:


Бал—маскарад начинается. В самой большой зале объявлена ярмарка невест. Одна половина огромной старинной залы императорского дворца, освещенная ярким светом тысяч свечей в канделябрах и паникадилах, наполняется девицами от 10 лет до…, лица которых скрывают маски. В другой половине, маски скрывают лица женихов всех возрастов; все в маскарадных костюмах, от прекрасных до уродливых.

Герольды трубят, двери залы распахиваются с двух сторон и в них входят двухметроворостые великаны в масках, одетые в камзолы, шальвары, ботфорты, неотличимые один от другого. На головах у них широкополые шляпы с перьями, у одного белыми, у другого – красными. Сойдясь посреди залы, они снимают шляпы и церемонно раскланиваются друг перед другом.

«Данте Алигьери» – представляется великан в шляпе с белыми перьями.

«Джанни Скикки» – откликается великан в шляпе с красными перьями голосом первого великана, как будто эхом.

«Огласи указ, Джанни» – требует первый великан.

Второй великан достаёт из-под полы просторного камзола свиток с привязанной печатью, разворачивает его и оглашает: – «Именем Его императорского Величества, повелеваю всем девицам моей империи от 10 лет, прибыть на ярмарку невест в костюмах и масках. Также повелеваю всем женихам, которым надоедает холостяцкая жизнь, прибыть тем же порядком туда же. Неявившиеся пусть пеняют на себя. Да быть по сему!».

«Исполнен ли указ, Джанни?» – спрашивает первый великан.

«Исполнен, Данте» – подтверждает второй. А коли, кто не исполнит, повинен смерти.

«Как же их смотреть, Джанни?» – спрашивает первый, оглядев толпу девиц в масках: – «Личиков-то не видно, ножек тоже».

«Нам с лица не воду пить, и с корявой можно жить» – хохочет второй: – «А смотреть будем по росту» – и машет герольдам платком.

Герольды трубят, в залу входят двенадцать палачей в красно-чёрных плащах, опоясанных верёвками, на концах которых завязаны петли. Лица их скрыты остроконечными капюшонами с прорезями для глаз. Две пары палачей несут виселицы из двух столбов с перекладинами, с которых свисают петли, две другие пары несут плахи, остальные держат на плечах огромные, остро отточенные топоры. Дойдя до средины залы, палачи устанавливают виселицы, образовав двое ворот, кладут плахи поперёк них, как пороги, с размаху вгоняют в них огромные топоры.

«Всё готово, Данте» – докладывает второй великан: – «Огласи указ».

Первый великан достаёт из-под полы такой же свиток, разворачивает его и оглашает: – «Именем Его императорского Величества, повелеваю оным невестам и оным женихам, пройти под виселицей и перешагнуть плаху, не склоняя головы, а кто не пройдёт, повинен окончить свою холостую жизнь, в том же порядке, как и не пройдёт. Да быть по сему!».

«Женихов палачи поведут» – объявляет второй великан: – «А кто же невест будет?»

«А вон, две чертовки стоят» – указывает первый на двух девиц, стоящих впереди толпы, в рыжих париках, с рожками, с чёрными хвостами сзади: – «Ну-ка, чертовки, сюда!» – и машет рукой. Те, смеясь, подбегают к великанам, ростом не доставая им до плеча.

«Как звать, чертовки?» – строго спрашивает первый великан.

«Беатриче» – отвечает первая высоким голосом.

«Мательда» – отвечает вторая низким голосом.

«А может у них не ножки, а козьи копытца?» – с сомнением произносит второй великан: – «Да может и волосатые, как у царицы Савской? Ну-ка, чертовки, сбросьте обутки, да покажите ножки».

«Сам первый сбрось!» – негодует воскликнула Мательда: – «У самого небось копыта, как у козла!»

Второй великан вскидывает одной ногой, потом другой, ботфорты разлетаются в разные стороны, вздёргивает шальвары до колен. Чертовки, весело смеясь и приплясывая, следуют его примеру, задрав подолы ещё выше, показывая белые ножки.

«Объявляю указ!» – сбрасывая ботфорты, кричит первый великан: – «Все идут под виселицу без обутки, показывая ножки. У кого сыщутся копыта, палачам – отрубать, чертей вешать! Да быть по сему!»

«Палачи!» – кричит второй великан: – «Начинать женихам от трёх аршин без трёх вершков, невестам от двух аршин с половиной. Как все пройдут, по вершку спускать, кто не пройдёт – женить. Да быть по сему» и первым идёт под виселицу. Коснувшись перекладины лбом, рыдает: – «Ах, я, несчастный, пропала вольная жизнь», кричит первому: – «Теперь ты!».

Первый великан, коснувшись лбом перекладины, хохочет, и встаёт со вторым, рядом с виселицей.

«Ну, теперь жди невесту, тебе первая, мне вторая» – смеётся второй великан и машет платком. Герольды трубят, с хоров гремит музыка. По залу вертятся два хоровода. Палачи прогоняют через виселицу женихов, срывая с них сапоги, чертовки, перескочив плаху, волокут невест, заставляя их сбрасывать туфли и показывать ножки. Женихи заканчиваются раньше, никто не встаёт рядом с великанами. Невесты, смеясь и конфузясь, одна за другой перескакивают плаху под перекладиной виселицы, не задевая её.

«Ну, видно, не судьба нынче» – только и успевает сказать второй великан, как чертовки приводят под виселицу высокую девицу в красно-розовом платье, которое она приподымает до колен, показывая стройные ножки. Перешагнув плаху, она касается перекладины лбом.

«Стой, назад!» – кричит второй великан, хватает её за руку и подводит к первому: – «Вот братец, невеста твоя! А моя ещё растёт».

«Как звать, красавица?» – спрашивает Данте, оглядывая стройную фигуру невесты.

«Пиккарда» – отвечает та высоким певучим голосом.

Чертовки волокут к виселице ещё одну высокую девицу в тёмно-зелёном платье; та отчаянно упирается. Но, сопротивляться бесполезно, и она, приподняв край платья до щиколотки, перешагивает плаху, коснувшись перекладины лбом.

«Вот и твоя судьба!» – весело кричит первый великан; схватив её за руку, подводит ко второму: – «Как звать, красавица?»

«Нэлла» – отвечает та глубоким грудным голосом, покраснев так, что видно и сквозь маску. Джанни, сам залившийся краской, берёт её за руку.

«Палачи!» – кричит первый великан: – «Спускай на вершок!» и, взяв свою невесту за руку, направляется на средину залы; вторая пара следует за ними. Музыка гремит с новой силой, хоровод женихов и невест кружится сзади них пуще и веселее прежнего. Подняв глаза, Данте вдруг наталкивается на испепеляющий взгляд Беатриче, которая, побледнев, смотрит на него; руки её дрожат.

Свидетельство Данте. Демистификация. Ваше Величество Поэт. Книга 3. Рай. Серия «Свидетели времени»

Подняться наверх