Читать книгу Видимо-невидимо - Аркадий Марьин - Страница 5

(Появляются двое пациентов под наблюдением двух медбратьев).

Генрих: Опять к Анне посетительница, та же самая.

Семён: Ага, точно, та, которая пытается её убедить, что приходится ей родной дочерью.

Генрих: На что девушка надеется? Раньше-то ещё и с отцом приезжала, вдвоём её пытались уговорить.

Семён: Да мужик во всём виноват! Я это ещё тогда, несколько лет назад понял. Сколько прошло?

Генрих: Уже больше двух лет, наверное.

Семён: Вот! Всё дело в этом хмыре прикинутом. Анна – женщина ух! Птица, что называется, высокого полёта. Вот он и не смог такой вариант пропустить.

Генрих: Какой вариант, вы о чём, Семён? И в чём он виноват?

Семён: А в том виноват, что глаз на Анну положил, а может и вообще втюрился. Влюбился. Хотя вряд ли, конечно. Им ведь таким упакованным мужикам ровню подавай, с кем попало не снюхаются. Брезгливые больно.

Генрих: Так что получается, – виноват, что влюбился или то, что презентабельно выглядит?

Семён: Да нет, Гера, ты опять меня не так понял. То, что он выглядит как в шоколаде, это ещё не преступление. А вот то, что он дочку свою заставил в этом спектакле участвовать, вот это уже совсем ни в какие ворота!

Генрих: А что если девушка сама желает, чтобы Анна стала её приёмной матерью? Ну, или второй мамой?

Семён: Мачехой? То-то и оно, что они с отцом не уговаривают стать для девочки мачехой, а для мужчины женой. Они убеждают в том, что Анна всегда была матерью и супругой.

Генрих: Это возмутительно! На что только не идут люди. Но зачем это им нужно?

Семён: Э-э, родной! Если бы всё на свете знать да ведать, можно было бы давно стать повелителем планеты Земля и прилегающих к ней пространств. Ну, может быть, меркантильный интерес. Бабушкины драгоценности. Или дорогущая квартира в центре столицы. Не нашей. (Заговорчески) А может формула создания универсального супер-топлива. Ничего нельзя исключать!

Генрих: Вы полагаете? А я как-то даже об этом не подумал. И всё же странно…

(Входит Анна в сопровождении медбрата).

Генрих: Здравствуйте, Анна!

Анна: Здравствуйте, конечно, но уж не с вами ли мы виделись утром на процедурах? Я, возможно, могла ошибиться?

Семён: Да это мы были, кто же ещё кроме нас проходит по утрам магнитофорез. Только мы трое, а значит, чего тут ошибаться.

Генрих: Я просто хотел выразить своё… Что я очень рад вас видеть, хоть мы…

Анна: Что «мы»?

Семён: Что, Гера, опять началось?

Анна: Ну, так что «мы», Генрих Модеувкович?

Генрих: Простите, иногда мне просто что-то мешает сказать. Вот и в этот раз. Что я говорил?

Семён: Ты рад нас видеть, хоть мы… Что «мы»?

Генрих: Почему я сказал «хоть»?

Анна: Это, дорогой наш Генрих Модеувкович, мы у вас хотели спросить. Видимо, опять приступ.

Генрих: Не знаю, возможно. Извините, я не могу этого контролировать.

Семён: Как и все мы. Не стоит так расстраиваться.

Анна: Ничего страшного. Это всего лишь приступ. Хотя мне показалось, что вы всё таки хотели сказать о чём-то очень важном.

Генрих: Да, возможно. Извините… А как ваше свидание с этой молодой особой?

Семён: А действительно, что эта девица, опять вас уговаривала стать её «мамой»?

Анна: Ах, милые мои соратники-пациенты, коллеги по клинике, братья по этому уютному и доброжелательному вольеру!

Генрих: Душевные прокажённые.

Семён: Не поэтизируйте. Обиженные на голову!

Анна: Ну это как вам будет угодно. А вот только я себя больной нисколько не чувствую. Может быть, я чего-то не помню, но ведь это не болезнь?

Генрих: Вообще-то в медицине есть понятие склероза.

Семён: Так ведь это у стариков.

Генрих: Необязательно. У стариков – старческий склероз.

Семён: А у младенцев – младенческий?

Анна: Друзья мои, я понимаю, на что вы намекаете. Но послушайте. В отличие от этой девушки, я помню всю свою жизнь до того, как я попала в этот дом. И в той жизни этой молодой особы нет. И это я вам говорю со всей серьёзностью и пониманием сложившейся ситуации. Возможно, черты моего лица каким-то образом могут напоминать девушке её мать, которая куда-то пропала, и о которой родственникам ничего не было известно. Это всего лишь моё предположение. Такой гипотезы отрицать нельзя. И теперь девушка вместе со своим отцом пытаются убедить скорее не меня, а самих себя в том, что я чудесным образом найденная их родная жена и мама.

Семён: Это слишком романтично, чтобы поверить.

Генрих: Да, всё же латиноамериканским сериалам место по ту сторону плоскости экрана телевизора.

Анна: Генрих Модеувкович, сколько я вас просила изъясняться проще.

Генрих: Выражаясь проще, – я согласен с Семёном.

Анна: Скажите лучше, мои реалистичные друзья, готовы ли вы после сегодняшнего обеда продолжить наши застольные состязания?

Семён: Вы, Анна, прекрасно знаете, что я всегда рад, то есть готов в любое время сразиться с вами хоть в застольной, хоть в настольной игре.

Генрих: Прошу заметить, что я так же поддерживаю увлечение в послеобеденных ристалищах.

Семён: Это вы за себя говорите, у меня с желудком всё в порядке.

Анна: Проще, Генрих Модеувкович.

Генрих: Баталиях… Ну хорошо, сражениях.

Семён: Это точно, своей игрой я всех сразить готов.

Генрих: Как говорят в Одессе: «Это ещё мы будем посмотреть!».

Анна: (Глядя на часы). А сейчас, я думаю, нам самое время отправиться на обед. Здоровой мозговой деятельности организма необходим питательный рацион со строгим соблюдением режима.

Генрих: То есть – своевременное питание.

Анна: Совершенно верно. Прошу всех в столовую.

Семён: Ну, хоть голодный я хитрее, подкрепиться не мешает.

(Уходят).