Читать книгу Заметки однаго почтоваго ямщика. …Или как я работал водителем-курьером на Почте - Арсений Белль - Страница 16

Мороз и солнце, день чудесный. Весна на носу, дождь только что закончился, выглянуло солнце, через тулуп греет душу простаго ямщика, летящего на перекладных сквозь метель и жуткую стужу. Минус сорок пять за бортом показывает датчик наружной температуры, шутка ли?

Да, я не говорил? Меня повысили. Теперь я не случайный турист, а самый настоящий абориген. Перешел из коммерческих курьеров в штат. Катаюсь теперь на служебной машине, да не на одной: какую выдадут на станции, с такой и пойдешь по дистанции.

Поэзия.

Мимо летят поля, свистит ветер в ушах, чуть всхрапывая, урчит мотор казенного скакуна именитых вольфсбургских кровей. Лошадка, с божьей помощью, разменяла первую сотню тысяч непростых русских верст. Не работает пятая, не все фары светят, бачок омывайки лопнул (дождь воспринимается как благословение небес, в прямом смысле этого слова). Вообще не запирается одна из дверей кузова. Судьба милует пока – цыгане не интересуются гужевой казенкой, а не то бы уже пострадал, как материально ответственное лицо. Отчаянно гремя всеми костями и косточками, рабочая лошадка перемещается в бескрайнем расейском пространстве. Ну, глючащий датчик наружной температуры это так, для прикола вспомнил.

Устала коняга, тебе бы отдохнуть..

(через пару-тройку дней: отказывает вся электроника, скорбящие слесари откатывают безмолвный остов к забору)

Сменная лошадь, того же конезаводчика, о чудо! – имеет в наличии все передачи. Зато не открывается пассажирская дверь, и от удивления размерами кочек, постоянно выпадает из креплений под фарами передняя челюсть, та, что в виде бампера. Это последствия былой фронтальной контузии, следы которой отчетливо просматриваются на решетке радиатора. Впрочем, если осторожно – на скорость не влияет. А также отсутствует часть оплетки рулевого колеса, тусклый алюминиевый обод которого торчит старым пиратским ребром корабля-призрака..

Зато норов у новой скотинки довольно своенравный: один раз не привязал к столбу, так тихой сапой откатилась с уклона горбатого парковочного кармана чуть не до половины полосы. Прям так, с поднятым ручником и откатилась. Хорошо – промзона, тупик, машин почти нет. Но зато все фары светят, и омывайка в порядке. И верст почти на десятину меньше отмотала – бодрей прежней бежит. Все же, сказывается родословная. А вот на тпрруу отзывается похуже. Ну, тут у меня претензий нет, наши дороги кому хошь характер испортят.

Вот давеча, вообще приключилось. Паркуюсь в конце одной хитрой улочки, во вверенном мне пригородом районе. Начало этой улочки лежит как бы в самом районе, но прерывается стройкой: чтобы заехать в конец, надо выехать обратно в город, изрядно поддать стременами, и километров через дцать, совершенно с другой стороны света заехать в тупиковый аппендикс. Не то, чтобы я жаловался – в дорожной структуре нашего уездного города N-ска это вполне частый случай. Да и не лес глухой, волки не воют. Людишки кой-какие живут, опять же. А вот они, кстати, и воют: дорога одна, узкая, парковок не хватает, повсюду стройплощадки и сопутствующие фуры и самосвалы.

На проезжей части не встать. Суббота, все возможные и невозможные места заняты отдыхающими конягами. Но удача сопутствует нашему брату – кто-то только что отъехал. Протискиваюсь между чужих лошадок мордой к газону, в общий ряд. Асфальт есть только на дороге, парковочное место начинается с глубокой ямы, и заканчивается глубокой ямой и покосившимся бордюрным камнем после неё. Коняга скрипит и кряхтит, залезая в неладное прокрустово стойло. Встали вроде, щелкнув челюстью о неприветливый бордюр.