Читать книгу Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник) - Артем Рыбаков - Страница 7

Бленхейм, Вудсток, Оксфордшир. Соединенное Королевство. 16.08.1941. 9.43

– Доброе утро, Джеймс! – сидящий за столом молодой офицер, от которого за милю несло Крайстчерч-колледжем{22}, приветливо улыбнулся вошедшему в комнату молодому, еще и тридцати не исполнилось, человеку с всклокоченными волосами и серым от постоянного недосыпа и отсутствия свежего воздуха лицом. – Что за спешка? Ваш топот я услышал, еще когда вы неслись по лужайке.

– Это из Блетчли! Срочно! – борясь с одышкой, ответил гость. – «Си»{23} должен знать эту новость немедленно!

– Сэр Стюарт просто умирает от нетерпения… – саркастически заметил сидевший за столом. – Чай пить не может, ожидая, что же такое ему принес в клювике Джимми Прайд из Пятого барака{24}!

– Артур, еще немного, и я расскажу всем, что в написании твоего имени допущена серьезная ошибка и тебя следует называть не «Лестерский» а «из Лестера»{25}! – Как однокашник секретаря, Джеймс мог позволить себе некоторые вольности. – Злой джентльмен из комнаты «Кролика Питера»{26} показательно накажет тебя, я обещаю!

– Не раскрывай мои фамильные секреты, Джеймс! Умоляю! – И, сделав знак приятелю помолчать, Артур поднял трубку телефонного аппарата: – Сэр! К вам вестник из Парка! Нет, сэр, не знаю! Из Пятого! Да, срочно! – Он положил трубку. – Прошу вас, мистер Прайд! – От былой веселости не осталось и следа.

…Сэр Стюарт Грэм Мэнзис, полковник, рыцарь-командор ордена Бани{27}, и прочая, прочая, пребывал, несмотря на стоявшую за окном чудесную погоду, в мрачной задумчивости. Буквально вчера за ужином премьер-министр задал ему крайне неудобный вопрос, ответить на который директору Секретной службы Его Величества сразу не удалось. Сэр Уинстон поинтересовался, не выпуская изо рта очередной сигары, когда же наконец специалисты из Блетчли начнут снабжать правительство и Форин-офис{28} по-настоящему ценными данными, а не обрывками переговоров капитанов немецких патрульных катеров?

Командор ответил с прямотой старого солдата, не зря получившего в свое время военный Крест{29} на полях Великой войны:

– Сэр Уинстон, не стоит забывать, что именно благодаря этим ребятам удалось поймать «Бисмарка»! А количество «немецких дойных коров»{30} удалось сократить с восьми до одной всего за три недели!

– Стюарт, – ответил Черчилль, – я это помню, но не зря же вы в прошлом месяце разорили военное министерство на шестьсот фунтов{31}, дабы наградить своих «умников»? Британский народ хочет большего!

– Да, Уинстон, но деньги-то распорядились выделить вы!

В ответ премьер-министр рассмеялся и перевел разговор на другую тему.

Но полковник отлично понимал, что премьер ничего не забывает.

– Как дела в Блетчли? – поинтересовался полковник у как раз вошедшего в комнату посланца, чье лицо было ему безусловно знакомо, но чьего имени «Си» не помнил. – Как поживают «крабы» и «лобстеры»{32}?

– Все прекрасно, сэр! – бодро отрапортовал дешифровальщик. – Улов отличный!

«И все же интересно, с чем примчался этот «гонец из Парка»?» Взяв со стола изящный ножик, Мэнзис взрезал запечатанный сразу тремя сургучными печатями конверт, вытащил сложенный вдвое лист плохой серой бумаги. А кто еще даст другую этим умникам, которые расходуют ее просто в невероятных количествах в стране, задыхающейся в кольце подводной блокады?

Развернул и, путаясь в обрывках не расшифрованных до конца, а потому вставленных в текст непереведенными, корявых аббревиатур, до которых «гунны» большие любители, прочитал послание.

– Вы свободны! – стараясь, чтобы дрожание голоса не выдало волнение, скомандовал сэр Стюарт гонцу.

Последнее, что услышал Джимми, закрывая за собой дверь начальственного кабинета, было: «Сэр Уинстон, возможно, вам будет приятно узнать, что русские убили Гиммлера…»

* * *

Москва, ул. Дзержинского, 5-й этаж. 16 августа 1941 года. 11.32

– Товарищ старший майор, разрешите? – Несмотря на многолетнюю дружбу, Эйтингон всегда соблюдал протокол.

– Да, заходи. – Павел оторвался от папки со списками кандидатов в диверсионные группы.

Вслед за майором в кабинет вошел невысокий худощавый мужчина. Узкое изможденное лицо, на котором выделялся большой крючковатый нос. Высокий лоб, переходящий в залысину. Глубоко посаженные внимательно-настороженные глаза.

– Яков! – Судоплатов встал из-за стола и вышел навстречу старшему товарищу и, чего уж там скрывать, наставнику! Ведь именно в Особой группе при наркоме внутренних дел, начальником которой и был вошедший, произошло его становление как разведчика.

– Здравствуй, Павел! – хриплым, чуть срывающимся голосом ответил Серебрянский.

Павел порывисто обнял его, потом отстранился и, словно стесняясь прорвавшихся эмоций, сухим официальным тоном предложил:

– Проходите, располагайтесь, Яков Исаакович.

Вопреки ожиданиям Павла, гость сел не на один из стульев, стоявших у стола для совещаний, а устроился в глубоком кожаном кресле, стоявшем у окна, из которого открывался отличный вид на утреннюю Москву. «Ну да, седьмой этаж, к тому же на холме!» Павел и сам иногда позволял себе выкурить папиросу, любуясь панорамой столицы.

– Ну, товарищи начальники, рассказывайте, зачем я вам понадобился?

– Видишь ли, Яков Исаакович… – Судоплатов поставил стул напротив кресла и сделал знак Эйтингону присоединиться. – Есть у нас одна группа. Хорошая группа, лукавить не буду, а если соотнести достигнутые ими результаты ко времени работы – так и вообще одна из лучших. Но кто они, мы до сих пор понять не можем.

– Как так? – На подвижном лице гостя отразилось удивление.

– А вот так! Либо они даже от нас конспирируются, либо чужаки…

– Либо не пойми кто! – подхватил Серебрянский{33}. – И вы, друзья мои, решили, что это может быть кто-то из известных мне людей, так? Из стариков, так сказать?

– Совершенно верно.

– А с чего такие идеи у вас появились, могу полюбопытствовать?

– Возраст фигурантов, стиль… – начал перечислять Эйтингон.

– От них что-нибудь есть? Как говорится, собственноручное?

– Да. – Павел поднялся, вернулся к своему рабочему столу и, отперев верхний ящик, достал довольно толстую папку. – Здесь почти все, что у нас есть на настоящий момент… – Он протянул документы Серебрянскому.

– Богато! – заменив «г» на «х», сымитировал южнорусский говор «заслуженный террорист». – Пару часов меня не беспокоить. И распорядись, Паша, чтобы чаю принесли.

* * *

Полтора часа все занимались своими делами: Судоплатов с Эйтингоном негромко переговаривались, обсуждая текущие дела, а Серебрянский шелестел бумагами в кресле, изредка хмыкая и делая какие-то пометки в принесенном ему блокноте. Наконец он отложил письменные принадлежности, допил залпом остывший чай и громко объявил:

– Все! Давайте сюда, соколы мои! – Дождавшись, пока начальники подойдут и рассядутся вокруг, он продолжил: – Что я вам могу сказать? Серьезные люди, уж поверьте моему слову! Работают, как в аптеке!

– Из чего такие выводы сделал, Яша?

– Ой, Наум! – всплеснул руками Серебрянский. – Если ты не веришь человеку, чьего папу звали так же, как твоего, поверь хотя бы моему опыту. Я, в отличие от тебя, академий не кончал, но неужели вы не обратили внимание хотя бы на то, к а к они свои отчеты пишут?

– Подробно пишут, а что? – Павел недовольно нахмурился, пытаясь вспомнить, что не так с отчетами «Странников».

– Не подробно, а точно! Что совершенно разные вещи, если вы понимаете, о чем я толкую?

– Понимаем, но ты лучше поясни, Яша, – попросил Эйтингон.

– Наум, ты помнишь, как пишут наши отчеты? Все равно кто – чекисты, военные или из парторганов: «рассеяно до батальона пехоты», «уничтожено около роты фашистов», ну и так далее… Редко-редко, когда цифры точные увидишь… Верно?

– Да.

– У этих же ребяток другой коленкор – все тютелька в тютельку. Там-то, тогда-то… Офицеров столько-то, унтеров… солдат… И отдельная графа – «Предположительно»! А почему так, знаете?

– Расскажи, Яков Исаакович, будь так любезен! – Судоплатов иначе как по имени-отчеству к Серебрянскому никогда не обращался. Шестнадцать лет разницы – это вам не шутка!

– У нас ведь отчеты, и доклады в том числе, и для наград пишут. Сами понимаете, «до батальона» – это и рота, и взвод могут быть? Но ориентироваться «наверху» будут на батальон, потому как удобно. А этим, такое ощущение, на награды положить большой и необрезанный. Что честно, но в то же время странно… Словно мнение ваше, граждане начальники, колышет их в самую последнюю очередь.

– Что ж тут странного, Яков? – Эйтингон широко улыбнулся. – Тонкий ход. Цифры говорят сами за себя!

– Как скажешь, Наум. Мне ли с тобой спорить? – Серебрянский посмотрел на Павла: – Сменщик, не сложно тебе карту принести, а то давно я в родных краях не был, многие детали забывать стал.

«Как же, забыл ты! Скорее всего, показать хочешь, что, несмотря на возраст, нам, молодым, фору еще дать можешь, Яков Исаакович», – подумал Судоплатов, но за картой все-таки сходил. Правда, поскольку разворачивать большую, состоящую из шестнадцати листов, «склейку» на коленях было неудобно, он к окну возвращаться не стал, а позвал остальных к столу.

«Еще раз на память пожалуется – внушение сделаю, чтоб не прибеднялся почем зря!» – пришло в голову Павлу, когда он наблюдал, как Серебрянский точными движениями карандаша отмечал на карте места диверсий, проведенных «Странниками».

– Вот, друзья мои, полюбуйтесь на работу настоящих профессионалов! Все четко и, я бы даже сказал, красиво! Здесь, – острие карандаша уперлось в точку чуть севернее Заславля, – они не только провели диверсию, но и проверили реакцию немцев на нее. И заодно заранее заблокировали один из объездных путей. После чего за пару дней переместились на полсотни километров, что само по себе хорошо, и одним ударом перекрыли важную магистраль. Очень красиво, честное слово. Непонятно только, как им удается так быстро менять место дислокации? Хотя как вариант можно предположить, что на проверочную диверсию они могли и отдельный наряд выделить, а сами все время ближе к чащобам сидели.

Затем ребятки вернулись назад, оставив немцев с носом. – Карандаш заскользил в сторону огромного лесного массива северо-западнее столицы Белоруссии. – А зачем, спросите вы? А вот за этим! – На стол легла толстая пачка листов из папки. – Им просто нужно было безопасное место, чтобы передать все эти сведения нам после того, как они вышли на контакт и получили связь! Наум, скажи мне, информация интерес представляла?

– Да. Что ни строчка – то находка. О многом ни мы, ни армейцы даже представления не имели. И последующие донесения – тоже. Кое-что знали от «Отто», но это было первое подтверждение.

– А когда они про немецкую «безпеку» стали сообщать? До вот этого большого сообщения или после?

– После.

– Вот! То есть когда они спецкоманду вырезали. И, стало быть, пленными разжились, которые доступ к подобной информации имели. Возможно, тогда же они и немецкие коды могли получить. Если коротко – то хорошая умная группа эти ваши «Странники». А вот кто они, я сказать не могу, уж простите.

– А если это немцы что-то вроде «Треста»{34} с нами крутят? Рейли-то{35} купился тогда, да и не только он, – спросил Эйтингон.

– А какой им смысл с нами в такие игры сейчас играть? Я, конечно, не очень следил за положением на фронтах, – намекнул на свое заключение Яков Исаакович, – но общее представление о ситуации имею. И если в диверсии я в такой обстановке поверить еще могу, то в операцию по дезинформации – нет. Кому она сейчас в Абвере нужна-то? Немец прет так, что наши и на явное изменение обстановки реагировать, как я понимаю, не всегда успевают. И агентуру, при таких темпах продвижения, имеет смысл забрасывать в Москву или на Урал.

Павел бросил быстрый взгляд на своего зама и, заметив, что тот кивнул, выложил перед старым разведчиком еще одно донесение:

– А на это что скажешь, Яков Исаакович?

Серебрянский схватил листок, пробежал текст глазами…

– Чтоб я так жил, Паша! Если они действительно сделали это, то ты будешь последним шлемазлом, если их не вытянешь к себе в отдел! Я бы обязательно вытащил! Наум, не делай глаза, что ты другого мнения!

– Нет, это ты, Яша, прекрати изображать старого гешефтмахера из местечка! – взорвался Эйтингон. – О том, что они нам нужны, мы и без твоих советов знаем! Или ты нас за последних поцев держишь? Паша, не суйся! – остановил он попытавшегося вмешаться Судоплатова. – Яша, мы вместе с тобой сколько лет? Двадцать? Так чего ж ты нам тут крутишь? Или Паша тебя зазря из могилы вытягивал?

Серебрянский в ответ на эту злую отповедь нахохлился в кресле, скрестив руки на груди, но ничего не отвечал, только переводил взгляд с одного на другого.

– Наум Исаакович, погоди, не горячись, – остановил Эйтингона начальник Особой группы. – Яков Исаакович, анализ твой хорош, но пойми – нам в первую голову нужно понять, кто эти люди.

– Кто-кто, да кто угодно! – огрызнулся Серебрянский. – Что, у нас через спецшколы народу мало прошло? А вы тоже хороши – по дерьму просите определить, кто насрал!

– Прости нас, Яков Исаакович. – Судоплатов вернулся к столу и достал из ящика еще одну папку.

– Нет уж, Паша, давай лучше вслух. – Яков заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. – И ты, Наум, не халтурь! Раз меня на беседу с того света вытащили, значит, сами недопетриваете.

– Стоп, Яков Исаакович! – перебил его старший майор. – Чтобы все точки над i расставить, скажу сразу, что тебя мы не на один разговор вытащили. А для работы в отделе. И нарком добро дал.

– Хорошо, Павел, я понял. Давай работать. Только учти – тех, кто выпускался после того, как меня… меня посадили, я могу и не знать.

– Я это понимаю, Яков Исаакович.

– Возраст?

– По имеющимся у нас данным, старшему в группе около пятидесяти, младшему – около тридцати, может, чуть меньше.

– Пятьдесят? – переспросил Серебрянский. – Хм, мой, стал быть, ровесник. Кто он у них?

– Оперработник. Почти все контакты с нашими сотрудниками именно он и вел.

Бывший начальник Особой группы внезапно встал с кресла, выдернул папку с документами из рук Судоплатова и сел назад.

– Там есть указания, что он, возможно, еврей, – добавил начальник нынешний.

– Паша, ты уж меня прости, но это ни хрена не значит. Я еврей, Наум… и еще человек сто обрезанных в этом домишке, – Яков сделал широкий жест рукой, – я тебе сразу могу назвать! Так что это – не более чем деталь, причем в нашем случае крайне малосущественная. Хотя… – Серебрянский на мгновение задумался. – Одно можно точно в этом случае сказать – этот опер точно не кадровый сотрудник гестапо!

– А что? Яша в данном случае прав, – поддержал старшего товарища Эйтингон. – Я лично ни об одном еврее-гестаповце не слышал. СД тоже отпадает – они организация партийная и все расовые законы обязаны соблюдать.

– Есть основания полагать, что один из группы в Китае «работал», – кивнув, вбросил «следующий шар» Судоплатов.

– Который? – спросил Серебрянский.

– Окунев. Боевик.

Яков открыл папку и забормотал, читая вслух:

– Тридцать – тридцать пять. Волосы темно-русые… Рост выше среднего… Малозаметный московский говор… Английский, немецкий, испанский, предположительно – китайский… Музыкант? Пишет стихи… – Он закрыл папку и уставился в потолок, вспоминая. – Нет, не помню такого. Он молодой тогда должен был быть… Но очень похож на нашего кадра. Или из ИККИ{36}. Как они, кстати, на контакт вышли?

– Через одного из людей Мирры{37}.

– Херово! Мирры больше нет, а они вообще могут по нашему учету не проходить. Кто контакт?

– Неущенко, он же Барцев. Псевдо – Бертольд.

– Его не Филип зовут?

– Именно так.

– Знаю его. С двадцать шестого, если мне память не изменяет, по программе перехода на нелегалку проходил. Его Смольский знать должен.

– Смольский? – Судоплатов попытался вспомнить, кто это, но безуспешно.

– Вайпшас{38}, – подсказал Эйтингон.

– Ага, он, – подтвердил Яков. – Из западнобелорусских партизан. Люди Мирры.

– То есть и фигуранты из той же шайки могут быть?

– Вполне. – Серебрянский потеребил кончик носа. – Паша, вопрос тебе задать можно?

– Валяй, Яков Исаакович, задавай.

– Ты мне скажи, зачем было все на корню сводить? Ну сняли, ну посадили… Стрелять-то, млять, зачем?! Что, работников хороших до хрена? Или архив полон?

– Яша, – Эйтингон подошел к старому соратнику и положил руку ему на плечо, – я бы на твоем месте эти вопросы не Павлу задавал… Или не задавал вообще… Давай лучше дальше работать.

Серебрянский дернул плечом, сбрасывая руку, – Судоплатову даже показалось, что он сейчас взорвется и пошлет их по известному адресу, но бывший старший майор только тяжело вздохнул и, помолчав немного, сказал:

– Кто у них командир?

* * *

Ходатайство НКВД СССР о возвращении{39}

Серебрянскому Я.И. орденов Ленина

и Красного Знамени.

Дело № 15902

1. Возвратить СЕРЕБРЯНСКОМУ Якову Исааковичу ордена Ленина и Красного Знамени с орденскими документами.

2. Ввиду того, что принадлежащие Серебрянскому Я.И. орден Ленина за № 3363 и ордена Красного Знамени за № 20171 сданы в переплавку на Монетный Двор, разрешить Отделу по учету и регистрации награжденных взамен их выдать Серебрянскому ордена из фонда очередного вручения.

3. Выдать Серебрянскому Я.И. орденские документы; книжку денежных купонов – с I. VIII. 1941.

Секретарь Президиума

Верховного Совета СССР А. Горкин