Читать книгу Особняк на Рейне - Березовская Светлана - Страница 8

Неопределенность. Это слово с каждым днем все больше пугало Герберта. Мучительное ожидание чего-то лишало его сна, ворошило мысли в его голове. После объявления в розыск Альбена, Герберт официально стал лидером партии «Объединение», и его жизнь усложнилась в разы. Он крутился, как белка в колесе, пытаясь идти в ногу со временем. Герберт был вымотан, истощен, как физически, так и морально.

И каждый день он находился в состоянии беспокойства. Существовало то, что мешало ему смотреть на жизнь проще. Люди вокруг него стали как-то странно коситься в его сторону, и Мюллера это очень беспокоило. Партия начала разваливаться, и некоторые ее члены покидали «Объединение». Рейтинг партии подозрительно сползал вниз. Некоторые аналитики утверждали, что партии осталось жить не так много.

Каждый день Герберт рассуждал о возможных причинах подобной резкой перемены в отношениях. Обычно жители старались поддерживать «Объединение», а теперь они, почему-то, отворачивались от них. Мюллер недоумевал, почему это происходит.

Как-то раз, увлеченный своими мыслями, он наткнулся в коридоре на своего секретаря, Пауля, который, как правило, всегда был в курсе происходящего.

– Послушайте, Пауль, у вас есть свободная минутка для разговора? – вежливо осведомился Герберт.

Тот кивнул. Мюллер отвел Пауля в сторону и задал вопрос, мучивший его:

– Скажите, Пауль, что происходит в обществе? Почему «Объединение» такими темпами разваливается?

– Мне кажется, или этот вопрос нужно задавать вам? – переспросил Пауль.

Герберт попытался переформулировать свой вопрос:

– Я имею в виду, не могли ли повлиять на такой ход событий какие-то перемены в обществе? Сейчас большое влияние на людей имеют СМИ, так что…

Пауль закивал, после чего достал газету и протянул ее Герберту со словами:

– Я не знаю, могло ли это за собой повлечь, но, похоже, Альбен и вы – самые обсуждаемые и скандальные фигуры последних недель. Я не видел еще такого числа статей о политических деятелях, а вам удалось приковать к себе внимание.

Удивленный Мюллер принял из рук коллеги газету, и буквально с первых же секунд она повергла его в шок. На первой полосе красовался коллаж: фотография самого Герберта, выступающего с трибуны, на фоне плаката о розыске фон Дитриха, а чуть ниже была помещена статья с кричащим заголовком: «Герберт Мюллер: подкаблучник или подельник?» Даже беглого прочтения статьи хватило, чтобы Герберт впал в шоковое состояние. Он безмолвно открывал и закрывал рот, как рыба, не в состоянии сказать ни единого слова, насколько он был поражен содержанием. А статья заявляла о том, что Герберт и сам может быть каким-то образом причастен к «Сопротивлению», возможно, поэтому-то он так ревностно и защищал Альбена. Но ведь это полнейшая бессмыслица! Герберт был и ошеломлен, и возмущен одновременно.

– Осмелюсь предположить, что наш рейтинг именно поэтому так стремительно ползет вниз: кому нужна партия, которая не оправдала доверие народа и чьи лидеры оказались, якобы, членами радикальной фракции? – предположил Пауль.

– Но… это же совершеннейшая чушь! – наконец, воскликнул Герберт. – Это дискредитация, ложь чистейшая!

– Мы тоже верим в вашу непричастность, – заверил начальника Пауль, – однако то, во что верим мы, не всегда совпадает с тем, во что верят люди.

Означало ли это то, что люди верят в абсурдные предположения, высказанные в статье? Скорее всего да, и об этом свидетельствовала обстановка вокруг партии.

Герберт опустил руки, но взгляд его оставался таким же ошеломленным. Он не верил своим глазам. Его пытаются обвинить в причастности к «Сопротивлению». Специальный отдел, не иначе: они все-таки решили вывести Герберта из игры.

– В любом случае, нельзя пока что делать никаких выводов, – продолжал рассуждать вслух Пауль. Не исключено, что он обращался к Мюллеру. – Надо понаблюдать за сложившейся обстановкой.

– Вы предлагаете ждать, пока нас разорвут на части? – подал голос Герберт.

– Ну, ждать до последнего нельзя, но еще хотя бы пару дней нужно понаблюдать, и только потом что-то предпринимать, – ответил тот.

Герберт кивнул в знак согласия и, поблагодарив Пауля за представленную информацию, побрел к себе в кабинет.

Закрыв за собой дверь на замок, Герберт смог дать волю своим эмоциям. Он небрежно бросил газету на стол и, рухнув в кресло, накрыл голову руками. Герберт был ошарашен, но вместе с этим, разгневан и взбешен. Сначала они опорочили честное имя Альбена, объявили его в федеральный розыск, а теперь они пытаются приписать туда и Герберта! Неслыханно! Конечно, это была только одна статья в газете, но, похоже, все вокруг поверили этому. И Мюллер сомневался, единичная ли это статья. Поэтому он решил поискать в сети подобные. Чем дольше он искал, тем больше удивлялся. Какие только версии ни предполагали журналисты в погоне за сенсацией! И каждая эта версия оставляла свой отпечаток на чистой репутации Герберта. Теперь ему стало понятно, почему партия теряет голоса и своих сторонников: как сказал Пауль, никому не нужны начальники, которые каким-то образом оказались членами подпольной фракции.

После беглого прочтения всех предложенных статей, у Герберта попросту сдали нервы. Он уткнулся лбом в стол и тихо захныкал. Чем же, все-таки, кому-то сверху помешало «Объединение»? У Герберта были свои версии, которые он, при желании, высказал бы, не находись сам Мюллер под колпаком. Конечно, правящая партия имела с «Объединением» свои счеты, но не до такой же степени, чтобы дискредитировать оппонентов! А еще говорят, что политики не пользуются услугами желтой прессы… Конечно, ведь они облекают ложь в оболочку правды и скармливают ее официальным изданиям. Так самая редкостная чушь становится гипотезой, которую каждый развивает в свою сторону. Видимо, именно таким образом и поступили в этом случае. Но, вот вопрос, кто? Не исключено, что и Специальный отдел приложил сюда руку. Альбена объявил в розыск сам канцлер Адольф Кёниг, значит, не исключено, что и он в этом замешан… В таком случае, образовывается целая спланированная сеть по устранению конкурентов в лице «Объединения». Но с какой целью? «Объединение» было, наверное, единственной партией, четко видящей проблемы общества и пытающейся как-то их устранить. «Объединение» является немаловажным кирпичиком в этой системе, и, если убрать его, отточенная годами система зашатается и, вполне вероятно, рухнет. Вот тогда в бой явно вступит «Сопротивление», и тогда всем точно не поздоровится.

Герберту сейчас очень не хватало Альбена. Тот бы уже наверняка спас все положение или хотя бы не паниковал и не впадал в отчаянье. Но, к несчастью, Альбена сейчас здесь не было. Даже если бы и был, он мало что успел бы предпринять: его бы мигом заковали в наручники и отправили под замок. Поэтому Герберту оставалось решать все дела самому. Он решил последовать совету Пауля и переждать немного, как дальше карты лягут.

Кое-как отмучившись до конца рабочего дня, Герберт почти первым покинул офис и поплелся к себе домой. Если в первые минуты он чувствовал зашкаливающий гнев, то теперь это чувство сменилось унынием и осознанием собственной беспомощности и безысходности. Что он может предпринять? Да ничего, в общем-то, разве что… Герберту пришла в голову одна идея, однако он не мог просто так взять и заявить о таком: требовалось согласие остального политсовета партии. Если ситуация станет хуже, у «Объединения» не будет другого выбора.

И ситуация действительно стала хуже. За последующие два дня все аналитические политические передачи успели рассказать по нескольку раз, что «Объединение» не просуществует дольше. Рейтинг партии за эти дни упал до невиданного доселе уровня. Многие политики покинули партию, объяснив это тем, что подробности из тайной жизни ее лидеров заставили их пересмотреть свое отношение к идеям партии и путям достижения целей. «Объединение» в считанные дни потеряло все то, что Альбен годами собирал воедино. И тогда Герберт твердо решил: дольше ждать нельзя. Сейчас или никогда. У него был свой план, который он обсудил со своими оставшимися немногочисленными коллегами.

– У нас кризис, – с этой ноты начал Герберт свое собрание. – Партия теряет голоса, участников… Все, что еще не потеряла!

Для присутствующих, среди которых был и Пауль, это, видимо, не оказалось неожиданностью. Все они устремили свои удрученные взоры на Герберта.

– У вас есть предложения по поводу возможностей разрешения кризиса? – спросил один из них.

Мюллер вздохнул.

– Есть, – произнес он. – Я все тщательно проверил, и это наш единственный выход. «Объединение» потеряло всякую свою силу. Мы больше не та партия, которая была при Альбене, и уже никакими средствами мы не сможем восстановить былое доверие граждан. Единственное, что нам остается – это…

После обсуждения предложение Герберта Мюллера было принято и одобрено. Осталось только привести его в действие. Была назначена конференция, на которую, несомненно, были приглашены журналисты множества телеканалов. Герберт должен был выступить с заявлением, которое, возможно, изменило бы ход истории. Герберт, привыкший постоянно ходить в тени Альбена, редко появлялся на публике в силу своих личностных качеств, поэтому для него это был, в своем роде, стресс, вкупе с тем, что он должен был произнести. Также на конференцию были приглашены все оставшиеся немногочисленные члены партии.

Наконец, все собрались. Журналисты начали прямую трансляцию: они не могли пропустить такое событие, которое обещало быть необычным хотя бы потому, что Герберт решил сам выступить.

Под редкие аплодисменты Мюллер встал за трибуну и, откашлявшись, начал свою речь.

– Господа, я полагаю, вы уже наслышаны об обстановке, сложившейся вокруг партии, – произнес он. – Многие печатные и интернет-издания выдвигают гипотезу о том, что, якобы, лидеры «Объединения» принадлежат к радикальной подпольной фракции «Сопротивление».

Повисла небольшая пауза.

– Вопреки, я полагаю, ожиданиям, я не стану высказывать что-то по этому поводу, – голос Герберта звучал хоть и твердо, но было видно: он очень устал и вымотан. – В свое оправдание могу сказать одно: я честный гражданин Германии. «Объединение» старалось не допускать каких-либо противоправных действий в адрес существующей власти. Мне прекрасно известно о том, что у правящей партии с «Объединением» были свои счеты, однако я сомневаюсь, что они опустились бы до такой низости: дискредитировать оппонентов таким жестким способом.

На самом деле, Герберт рассматривал этот вариант как вполне возможный. Если уж Канцлер начал эту охоту на Альбена, значит, у него есть на это свои какие-то причины.

– «Объединение» лишилось своих избирателей, – продолжал Герберт. – Рейтинг партии, как вам всем уже известно, упал до минимального уровня. Боюсь, что от «Объединения» в таких условиях совершенно нет толку. Мы уже ничего не решаем. Поэтому, посоветовавшись с политсоветом, мы приняли решение.

Взгляд Мюллера стал каким-то странно серьезным.

– Как полноправный лидер, я во всеуслышание заявляю: политическая партия «Объединение» официально выходит из состава правительства Германии и считается распущенной.

Повисло напряженное молчание. Участники «Объединения» грустно опустили головы. Журналисты переглянулись: видимо, никто не ожидал такой реакции со стороны партии.

– «Объединение» уже ничего не решает, – повторил Герберт. – За последствия мы ответственности не несем. Если наше правительство желает вести такую игру, пусть ведет.

Сказав это, Мюллер приподнял руки, как бы сдаваясь, и закончил свою речь пафосной фразой:

– А мы умываем руки.

Зал погрузился в тишину. Этот беззвучный вакуум резал слух. Под гробовое молчание Герберт сошел с трибуны и покинул конференцию. На лице, теперь уже, бывшего лидера «Объединения» застыло отстраненно-опечаленное выражение. Вот так, одним легким движением он разрушил то, что было построено за годы. У Герберта не было иного выхода. Партия, рано или поздно, развалилась бы, так что он просто ускорил этот процесс.

Герберт направился в свой бывший кабинет: собрать все свои документы, которые он там хранил. Мюллер собрал в портфель все свои бумаги и, надев пальто, окинул взглядом кабинет. Сюда он больше не вернется. Завтра все формальности будут улажены, и «Объединение» официально перестанет существовать. Так странно было ощущать себя простым человеком, а не важным деятелем. Хотя и Герберта Мюллера, и Альбена фон Дитриха, и, скорее всего, все «Объединение» люди еще долго будут вспоминать. Будут врать и перевирать друг друга, гадая о том, что же послужило причиной такого резкого отказа от полномочий. Так уж устроены люди.

Мюллеру каким-то образом удалось покинуть здание, не попадаясь на глаза прессе. На выходе его ждал личный транспорт, на котором некогда ездил Альбен.

– Куда едем, сэр? – осведомился водитель.

Герберт назвал адрес, и машина тронулась.

– Я вам больше не «сэр», – неожиданно заявил Герберт.

В зеркале он видел, как брови водителя удивленно изогнулись.

– Почему это?

– Завтра «Объединение» перестанет существовать, – пояснил Мюллер. – Точнее, оно уже не существует, но завтра будут улажены все формальности.

Водитель хмыкнул:

– Как вы лихо сдались! Да, видимо, без фон Дитриха все идет наперекосяк. Что, кстати, с ним стало?

Герберт понуро опустил голову. Его самого мучил этот вопрос. Ему хотелось бы верить, что он все еще жив. Такой человек, как Альбен, не сдался бы без боя. В отличие от Герберта…

– Если бы я сам знал, – протянул он.

Мюллер тоскливо взирал на улицы. Ему предстояло привыкнуть к простой жизни, в которой не нужно постоянно отвечать на звонки, писать речи и вставать в семь утра. В этом были свои плюсы: после долгих лет напряженной работы он, наконец-то, сможет отдохнуть в тишине и спокойствии. За то время, пока он работал, он успел собрать себе достаточный капитал, чтобы жить и не быть обремененным работой. Пора привыкать к обычной жизни.

Наконец, Герберт оказался у себя дома. Двухкомнатная квартира на верхнем этаже высотки на набережной канала Райхпичуфер встретила своего владельца лучами заходящего солнца. Герберт вдохнул полной грудью такой привычный для него аромат кофе и овсяного печенья. Если бы у него была жена, он бы крикнул ей: «Я дома!», если бы у него была собака, она бы встречала его радостным лаем, а кот стал бы тереться о брючины. Но у Герберта не было ни первого, ни второго, ни третьего. Зато он точно знал, что дома его ждет диван, на котором он так любил проводить часы своей жизни с книгой в руках. Сняв верхнюю одежду и скинув ботинки, Герберт прошел в гостиную и повалился на тот самый мягкий родной диван, прогнувшийся под его весом. Мюллер закрыл глаза. Почему-то в этот момент он почувствовал такое умиротворение и безмятежность, какой не было раньше. Конечно, где-то на задворках его сознания все еще оставалось навязчивое чувство настороженности и ощущение безнадежности, но здесь и сейчас он чувствовал себя… счастливым? Вряд ли именно это слово описывает его состояние, но Герберт готов был провести в таком положении хоть весь оставшийся день, просто валяясь на диване.

Мюллер настрочил Альбену электронное письмо, в котором рассказывал обо всем произошедшем за эти три дня. «Объединение» развалилось и было распущено. Годы трудов пропали почти что даром, оставив после себя лишь напоминание. Герберт не знал, но мог предположить, что теперь будет. Смена политической ситуации в стране обеспечена.

Но он долго не мог заснуть ночью. Правильно ли он поступил, что распустил «Объединение»? Правильно ли отреагировал на изменение ситуации? А если нет? Все равно уже ничего нельзя изменить.

Чего-то явно не хватало в штабе русского отдела, а именно молодого человека, который носился туда-сюда по коридорам целый день или же просиживал часами перед экраном в компании чашки кофе. Первые два дня на это никто не обращал внимания, однако на третий день его отсутствие стало более заметным. Иван Перов пропал, и никто не знал, где он и что с ним. Сашу это настораживало. Она не знала, где искать ее старшего брата, поэтому она решила обратиться за помощью к тому, кто, возможно, мог бы пролить свет на его загадочное исчезновение.

– Катя, ты не знаешь, куда мог деться Иван? – спросила Саша у секретарши брата.

Та с задумчивым видом накручивала прядь черных волос на палец.

– Я не знаю, – наконец, ответила она. – Когда бы я ни приходила в штаб, он постоянно сидел за компьютером и увлеченно что-то искал. Потом носился с документами куда-то…

Даже Екатерина знала, к несчастью, не больше, чем Саша, однако упомянула в разговоре одну важную деталь:

– Но я слышала обрывок разговора: Иван покидал штаб в сопровождении около десяти солдат «Сопротивления».

Александра задумалась. Иван берет с собой маленький отряд и куда-то уходит? Сердце Саши заколотилось: неужели он отправился на какое-то задание, не предупредив никого? Девушке очень не хотелось, чтобы с ее обожаемым старшим братом что-то случилось. Но где ей теперь его искать?

– Ты точно не знаешь, куда они направились? – с надеждой переспросила Саша, но Катя только пожала плечами. – Я действительно не знаю. Но Иван постоянно сидел за своим компьютером в штабе, и, быть может, нам удастся что-нибудь узнать?

Александра усмехнулась.

– Просмотр истории посещения сайтов в браузере не поможет, – с грустной улыбкой произнесла она.

– Нет же, мы можем покопаться в реестрах, или как это называется, я не знаю, – предложила Катя. – У нас в отделе есть один хороший хакер. Могу попросить его помочь нам.

У Саши появилась искорка надежды. Значит, еще не все потеряно. Хакеры русского отдела входят в тройку лучших хакеров «Сопротивления», так что их услуги действительно могли бы быть полезны.

Примерно через час в штаб явилась Екатерина в сопровождении молодого человека приятной наружности. Его находящиеся в полном беспорядке черные волосы, небрежно выправленная из брюк красная клетчатая рубашка и помятые брюки говорили о том, что его недавно подняли с постели, и сонное лицо его подтверждало это.

– Александра, знакомьтесь, это Дмитрий Берёзкин, – представила коллегу девушка.

– Здравствуйте, – поздоровался Дмитрий. Сонливость мигом пропала.

– Я вкратце обрисовала ему нашу ситуацию, так что можно сразу приступать к делу, – добавила Катя.

Саша поздоровалась с хакером и указала ему на компьютер Ивана.

– Говорят, он постоянно что-то искал в последние дни. Быть может, вы сможете… – начала Саша.

– История посещений для продвинутых, – пробормотал Дмитрий. Его пальцы с невероятной скоростью стучали по клавиатуре, будто он сидел за роялем. Саша удивлялась тому, как быстро он взломал пароль Ивана, стал открывать и закрывать окна одно за другим, какие-то таблицы, графики и схемы стали появляться на экране. Как он это делал, было известно только самому Дмитрию.

– Я же говорила, он специалист в этом деле, – напомнила Катя.

Тут Дмитрий прошипел что-то себе под нос и откинулся на спинку кресла с недовольным видом.

– Что такое? – девушки обступили его.

– Почему он так долго загружается? – спросил тот. – Я нашел кое-что интересное, осталось это проверить. Программа какая-то. Шеф, видимо, удалил ее, но хвосты в реестре остались. Думаю, я смогу ее восстановить хоть частично. Но на это нужно время, которого у нас, к несчастью, нет.

Саша и Катя переглянулись.

– Как вы собираетесь восстановить программу по обрывкам? – спросила Александра, с удивлением глядя на Дмитрия. Она была незнакома с технологиями современных хакеров, поэтому многие их действия Саше казались просто невозможными.

– У нас есть свои приемы для этого, – ответил Берёзкин. – Конечно, я не гарантирую, что все встанет, как и было, но хоть что-то будет. Тем более что удалена она была криво и впопыхах. Значит, Иван очень торопился и не желал, чтобы это что-то оставалось на его компьютере.

– Слушай, а может, не надо было эту программу восстанавливать? Мало ли что там может быть? Может это вирус? – резко запротестовала Катя.

Дмитрий бросил на нее взгляд и ухмыльнулся.

– Не паникуй. Что бы там ни было, я все равно никому не скажу, – хакер выдал такую двусмысленную фразу. Однако тут же его приподнятое настроение сменилось раздражением. Он принялся разговаривать непосредственно с компьютером. – Почему же ты так медленно загружаешься? Мне нужна это программа, слышишь меня там! Сейчас, а не через полгода!

– Он всегда разговаривает с техникой? – тихо спросила Саша у Кати. Та кивнула. Дмитрий Берёзкин слыл весьма неординарной личностью, буквально помешанной на своей работе и компьютерах. Вдобавок к этому, в его речи часто можно было встретить сленговые выражения и даже, в самых крайних случаях, нецензурную брань.

Когда Дмитрий начал ругаться вслух на надоедливую технику, Катя подошла к нему ближе.

– Ну, что ты, подожди, не все же компьютеры загружаются со скоростью света! – она стала успокаивать коллегу. – Давай я тебе пока чайку налью?

Но хакер от чая наотрез отказался. Прошло около получаса, когда, наконец, компьютер показал, что программа готова к запуску. Увидев поблескивающий индикатор, Дмитрий довольно потер ладони и склонился к экрану.

– Так, сейчас посмотрим, что у нас здесь… – пробормотал он. Однако когда программа загрузилась, Берёзкин сначала несколько секунд непонимающе смотрел в монитор, после чего откинулся на спинку кресла с удивленным видом.

– Так… Неожиданно, – протянул он.

– Что такое? – спросила обеспокоенная Саша, подходя к столу.

– Наш шеф, как я погляжу, амбициозный, – произнес Дмитрий, так же глядя на экран. – Сразу замахнулся, ни больше ни меньше, на архивы Службы Безопасности!

Вот что Иван так старательно пытался скрыть. Все эти дни он старательно искал подход к секретным архивам и, похоже, нашел его, поскольку Берёзкин погрузился с головой в работу: он что-то нашел, что могло бы помочь распутать все это.

– Вы сможете взломать? – с надеждой спросила Саша.

Ответ последовал не сразу. Хакер сначала оценивал собственные возможности, после чего произнес:

– Я сделаю все, что в моих силах, но на это потребуется время, и время приличное.

Александра грустно вздохнула. Иван пропал, а она никак не может ему помочь. Саша даже не знала, где ее брат, жив ли он вообще? Если он взял с собой солдат, значит, он настроен весьма серьезно. Служба Безопасности. Вряд ли Иван отправился на разведку. Александра не могла поверить, что Иван решил организовать вылазку в штаб Службы Безопасности. Это было опасное задание, тем более что штаб слишком хорошо охраняется, чтобы просто так туда попасть.

Дмитрий продолжал работать, выуживая любую информацию из имеющегося набора беспорядочных данных. Александра же не находила себе места. Почти каждый день она проводила в обществе Хенселя, поскольку находиться одна наедине со своими мыслями она не желала. Саша рассказала Лебниру о том, что произошло. Хенсель был дружен с Иваном, и исчезновение Перова насторожило и его. Казалось, и он на мгновение показался обеспокоенным. Однако он быстро пришел в себя. Он окутывал всех вокруг успокаивающей аурой. Находясь рядом с ним, Саша чувствовала себя намного лучше, нежели в одиночестве.

Но что это за странное чувство? Саша часто ловила себя на мысли, что с появлением Хенселя в ее жизнь ворвалось что-то новое, совершенно необычное. Какой-то странное теплое чувство, когда один-единственный человек готов заменить тебе весь мир… Был бы Иван, она обязательно спросила бы у него. Однако она имела неосторожность спросить это у Хенселя. Тот ответил, что испытывает то ж самое. Быть может, сердце Александры действительно нашло того единственного, которого ей так не хватало? Девушка была уверена: это так. Возвращение Ивана сделало бы ее самой счастливой девушкой на всем свете.

«Объединение» больше не существует. Эта мысль била Альбена в висок долгие часы после известия о том, что партия официально выходит из состава правительства и считается распущенной. Исчезновение Альбена сыграло только на руку политическим противникам «Объединения». Вся та система, что была выстроена, рухнула. Вслед за ней, вполне вероятно, рухнет и все общество, чего Альбен, конечно же, не хотел.

Фон Дитрих был, можно сказать, разгневан и опечален такими выпадами в сторону Герберта. Будь он в Германии, он бы в тот же момент вступился за него, как Мюллер защищал Альбена. Однако Альбен был только наблюдателем, а теперь он вообще перестал быть кем-то. Беглый лидер развалившейся политической партии, информатор подпольного объединения. Теперь он мог полностью сосредоточиться на своей этой работе, которая усложнялась в разы. Фон Дитрих лишился многих своих связей и рычагов давления. Теперь к нему можно было обращаться «информатор фон Дитрих». Хотя бы теперь Альбен мог не лгать своему окружению.