Читать книгу На острие меча - Богдан Сушинский - Страница 3

Кардинал Мазарини [1] стоял у горящего камина и всматривался в багряно-лиловое пламя с такой презрительной ненавистью, словно перед ним был костер, на который наконец-то удалось возвести последнего еретика, оказавшегося, по странной случайности, лично его, первого министра Франции, злейшим врагом. Он стоял, низко наклонившись над огнем, однако отблески пламени уже не могли изменить пергаментно-серого цвета его лица, как, впрочем, никогда не отражались на нем ни чувства самого этого человека, ни пламя тех страстей, которые постоянно бушевали вокруг королевского дворца в смутные времена несовершеннолетия короля Людовика XIV; ни мрачные тени пересудов, сплетен и заговоров.

Наоборот, казалось, что само пламя камина постепенно угасает сейчас под его леденящим взором, как угасли под ним помыслы многих, оказавшихся лицом к лицу с кардиналом, нечестивцев. Что это на отблески огня накладывается его невозмутимый, обласканный папскими благословениями профиль любимца-кардинала, как накладывался он в эти годы на всю жизнь, все бытие Франции, на саму ее историю.

Одетый по-дорожному – в высоких черных ботфортах и черном, плотно облегающем камзоле, охваченном инкрустированным узорами из черненого серебра поясом, – этот слегка располневший человек больше был похож на стареющего гвардейского офицера, нежели на благочестивого служителя церкви.

Правда, в последние годы он куда преданнее служил мирским помыслам королевы, чем Богу. А молитвам явно предпочитал государственные хлопоты. Именно с ними первый министр Франции кардинал Мазарини и предстал сегодня утром перед королевой. Гонец Анны Австрийской перехватил его во время немного затянувшейся верховой прогулки по окрестностям Парижа и передал просьбу королевы срочно прибыть в ее загородную резиденцию.

Причина столь неожиданного вызова стала ясна сразу же, как только Мазарини увидел в приемной королевы генерала де Колена.

«Опять этот обозный воячишка, – мысленно возмутился кардинал, смерив генерала, занимающегося от имени главнокомандующего поставками действующей армии, насмешливо-убийственным взглядом. – Сразил бы его кто-нибудь на дуэли, что ли! Сколько истинных воинов погибло в этих дурацких схватках только в этом году!».

Судя по всему, генерал уже успел побывать на аудиенции у королевы, поскольку Анна Австрийская никогда не позволяла себе томить в приемной представителей ставки главнокомандующего, подчеркивая тем самым, что решающаяся на полях сражений судьба Франции так же близка и понятна ей, как и генералам. И вот теперь он нервно прохаживался в приемной, ожидая появления первого министра, а значит – сколько-нибудь вразумительного ответа, который должны были сочинить для главнокомандующего королева и кардинал. Их-то Колен и вызывал – уже в который раз! – на свою фуражирскую дуэль.

– Похоже, воинская удача окончательно отвернулась от нашего обласканного ранней славой Бурбона-Македонского, – Мазарини произнес это со скорбью в голосе, как произносят слова искреннего сочувствия родственникам безвременно почившего. – А, как вы считаете, наш доблестный генерал?

– Что поделаешь, испанцы скоро высадят свои десанты по всему северному побережью Франции, ваша светлость, – растерянно пролепетал бледный генерал, не решаясь вдаваться в рассуждения относительно звезды полководца.

Де Колен предпочитал придерживаться того мнения, что, после впечатляющей победы над испанцами, которую двадцатидвухлетний принц Конде Луи де Бурбон герцог Энгиемский преподнес недавно королеве в битве под Рокруа, он продолжает оставаться самым талантливым полководцем сегодняшней, не столь уж и богатой на громкие имена, Франции.

– И высадят. Почему бы им не высадить, если оно беззащитно?

– Они обстреливают приморские позиции наших войск из корабельных орудий, высаживают десанты вместе с артиллерией, не только укрепляя свои плацдармы под Дюнкерком, но и расширяя их, – не уловил раздраженной иронии кардинала увлекшийся докладом генерал. – Именно оттуда, из-под Дюнкерка, они стремятся выйти в тыл наших войск и продвинуться далеко на юг.

– И выйдут, – охотно пожал плечами кардинал. – Почему бы им не выйти, если для этого не понадобится ничего, кроме желания? А если уж выйдут, то и продвинутся. Далеко, на самый крайний юг. Почему бы не продвинуться? Тут мы вполне верим вам.

– Видите ли, тактика, которую они применяют…

И генерал вдруг принялся обрисовывать ситуацию с такими профессиональными подробностями, словно предстал перед военным советом накануне решающей битвы. Осекся он лишь тогда, когда наткнулся на умилительную улыбку кардинала. Тот смотрел на генерала со столь подобострастным видом, будто, изумленный докладом, тотчас же хотел наградить высшим орденом Франции. Именем королевы, разумеется.

– Вы поражаете мое сугубо гражданское воображение, генерал, – все тем же скорбным голосом, мгновенно погасив улыбку, изрек Джулио-Раймондо Мазарини. – Выслушав ваши соображения, королева будет растрогана.

– Она уже выслушала их, – вежливо сообщил генерал и вдруг, почувствовав себя виноватым в том, что поспешил изложить свои тревоги королеве, не дождавшись появления первого министра, извиняющимся тоном добавил: – Понимаю, но… Время не ждет. Мне было приказано, во что бы то ни стало добиться аудиенции королевы.

– Единственный приказ, который генералы принца де Конде еще хоть как-то исполняют: пробиться к королеве! Приемную королевы они все же научились штурмовать. Извините, генерал Колен, но… Впрочем, вас это вообще не касается. Это я так, в порядке общих рассуждений…

– Но если бы я не пробился к ее величеству…

– Да не в этом дело, генерал, – сухо и почти раздраженно объяснил ему наконец Мазарини. – Совершенно не в этом.

– У нас уже давно не хватает войск! – вдруг возмутился де Колен. – Сейчас на вооружении у наших врагов испанцев новейшие английские ружья. Там заряды с пистонами. Они значительно скорострельнее наших. В то время как у принца де Конде не хватает солдат, не хватает артиллерии; у него вечные проблемы с фуражом, продовольствием для солдат и выплатой им жалованья. Шпаг – и тех не хватает. Трофейными сражаемся.

– Вам не кажется странным, господин генерал, что у испанцев, которым буквально каждую пулю приходится привозить за сотни миль, морем, ежечасно рискуя при этом столкнуться с нашими кораблями, абсолютно всего хватает? Нет, действительно, вас это никогда не интриговало? Так вот, лично мне, господа генералы, – обратился он во множественном числе, подчеркивая, что адресует эти слова не только де Колену, – это кажется в высшей степени странным. О чем и придется откровенно сказать ее величеству.

– Но вы не совсем правильно воспринимаете все то, что происходит сейчас на севере Франции, – пытался хоть как-то оправдать генералитет всей действующей армии де Колен.

Однако Мазарини не пожелал бы выслушивать его даже в том случае, если бы не появился секретарь Анны Австрийской и не объявил, что ее величество готова принять их обоих.

Впрочем, королеве он тоже ничего не говорил. Обесславливать генералов и самого принца де Конде? Перед кем, в чьих глазах? В глазах женщины, у которой само упоминание о молодом главнокомандующем порождает всплеск надежды и обаяния?

Конечно, то, что юный король все еще оставался не у дел, развязывало Мазарини руки при решении многих государственных дел. С Анной Австрийской ему нетрудно было уладить любой вопрос. Или, в крайнем случае, просто-напросто проигнорировать ее мнение, как это все чаще делает обласканный королевой главнокомандующий. Но все же случалось, что и он, «железный кардинал», вдруг явственно ощущал ностальгию по сильной руке, без которой, окруженная врагами, раздираемая религиозными и придворными распрями, Франция переставала быть той Францией, каковой ей завещано быть от Бога.

Слишком юный и словно бы не спешащий расставаться со своей непорочной придворной юностью, король-наследник пока что бессилен и безвластен, да к тому же вечно поглощен баталиями своих оловянных солдатиков. А он, Мазарини, всемогущий кардинал Мазарини, – всего лишь первый министр. Которому ни сейчас, ни когда бы то ни было в будущем так и не занять полупустующий трон. Никогда! Кардиналу вполне хватало реализма осознавать это, хотя и не хватало мужества смириться с подобным положением вещей.

Однако это уже его собственные проблемы. А тут еще этот, ни на одной из парижских дуэлей все еще не убитый, обозно-фуражирный генерал де Колен…