Читать книгу Владимир Мономах - Борис Васильев - Страница 6

На третий день Владимир снова выехал на охоту. Не потому, что так уж стосковался по ней, а чтобы проверить себя. Проверить: остался в его душе хотя бы клочок страха после встречи с барсом или нет уж там никакого страха, а есть только не очень-то веселое торжество? И, вероятно поэтому, никому не сказал и опять выехал в степь один, без Свирида. Отец был занят важными переговорами и никак ему воспрепятствовать не мог.

Владимир Мономах ехал неторопливо, полной грудью вдыхая густо настоянный на тысячах трав степной воздух. Было раннее утро, равнина и сам воздух еще не прогрелись, запахи еще не очерствели и щедро одаривали степь полным набором тончайших ароматов бескрайнего простора.

Княжич приглядывался к дичи, которой в Дикой Степи было великое множество. Торпаны, олени и косули, лани, сони и дрофы вышли подкормиться утренней сладкой травой, а хищники еще пребывали в заманчивой утренней дреме. Хорошо выезженный жеребец чутко слушался шенкелей, почему княжич и бросил поводья, освободив обе руки, чтобы сподручнее было стрелять из лука, если появится достойная цель. Впрочем, о цели он сейчас почти не думал. Он любовался огромной степью, с наслаждением вдыхая ее ароматы…

Вдруг жеребец шарахнулся в сторону, да так резко, что княжичу пришлось уцепиться за переднюю луку богато изукрашенного седла.

– Ты что?..

Глянул вперед и оторопел.

Справа от него человек стоит. Невеликого роста: трава ему чуть выше подпояски бедной оборванной одежки.

– Ты кто такой? – Владимир спросил. Растерянно как-то спросил. Не по-княжески. От неожиданности, что ли.

Парнишка упал на колени: из травы торчала одна его голова.

– Великий боярин, не вели казнить, вели слово вымолвить!..

Странно все это было.

И сам сказал странно:

– Вымолви.

– От отца бежал, великий боярин, – парнишка горестно вздохнул и опустил голову. – Он зазнобу мою единственную хотел половцам продать. Палкой меня ударил, только я палку ту вырвал и сам ударил его. По обычаю мне смерть грозила, и я бежал. Не вели казнить, вели миловать.

– Милую, – усмехнулся Владимир. – Бежал, а зазнобу оставил?

– Я к братьям ее бросился, привел их, а зазнобу свистом вызвал и им передал.

– Как же ты в степи кормился?

– Лук сделал да стрелы. Без промаха научился бить. Голод – не тетка.

– А от зверей как спасся?

– А со мною друг верный, беглый закуп, – заулыбался парнишка. – Бросился было на нас лютый зверь, так Ратибор руками его порвал. И мы его с голодухи съели.

– Ну?.. – усомнился княжич. – Каков же он сам, друг твой?

– Так вот он, – сказал парнишка. – Покажись великому боярину, Ратибор.

С шумом великим раздалась трава, и перед княжичем Владимиром возник детина никак не меньше двух сажен с добрым гаком.

– Вот это да… – озадаченно протянул Владимир. – Тут не вам, тут мне чуру просить надобно.

– Мы тебе роту на верность принесем, – успокоил паренек. – Принесем, Ратибор?

– Принесем, Добрынька, – пророкотал детина. – На всю жизнь, как славяне приносят…

«Вот!.. – вдруг мелькнуло в голове Владимира. – Вот и помощь мне в правом деле…»

– Так для роты оружие к ногам положить требуется, – усмехнулся княжич. – А вы что положите?

– Головы свои положим!..

Хором крикнули.

– Нет, так роту не приносят. Вы сначала оружие заслужите.

– Как это? – рокотнул громоподобным басом Ратибор.

– Коль поможете деда моего двоюродного, князя Судислава, из поруба вытащить, полным оружием награжу. И брони дам, и меч, и шлем, и кольчугу, и нож засапожный. Вот тогда оружие к ногам, и роту – мне. Как полагается по правилам.

– Веди, великий боярин! – вразнобой гаркнули новые помощники. Но разнобой их был дружным.

– Тогда – к Киеву. За мной.

Поскакал к воротам не оглядываясь. Знал, что Добрынька бежит рядом, ухватившись за стремя, а позади, гулко топая, поспешает Ратибор.

– Князь Судислав мешал в усобицах княжеских, – объяснял Владимир по дороге. – Он всегда за справедливость и правду горой стоял. Вот бояре его в поруб и сунули, и великий князь Всеволод, отец мой, крест целовал, что не выпустит его. А я креста не целовал, на мне греха нет и не будет. И деда я освобожу.

– Это при свете-то солнечном? – недоверчиво спросил Добрынька.

– В стольном Киеве ночи дождемся, я охрану уговорю. Когда они отвернутся – за мной. Только поначалу свяжу вас для вида.

– Это зачем же? – насторожился Добрынька. – Не-ет, не надо нас связывать.

– Чтобы стражники у ворот не пострадали. Скажут своему воеводе, что я пленных в Киев провел на боярский суд.

– Вяжи, – буркнул Ратибор.

Княжич осторожно снял с передней луки седла аркан, ловко крутанул над головой, и петля легла на плечи богатыря.

– Возьмешь Добрыньку за шиворот и поведешь перед собой…

– Я не…

Ратибор молча схватил Добрыньку за шиворот и даже встряхнул его.

– Куда велишь, великий боярин?

– Держи пока. Мне надо сначала с охранниками потолковать.

Охранники оказались знакомыми. Так как княжич уже не раз выезжал на охоту, к его выездам привыкли. Владимир что-то сказал им, охранники засмеялись и отвернулись.

Владимир махнул рукой:

– Быстро!

Так втроем они проскользнули в город, свернули в глухой переулок и спрятались за полуразрушенными старыми сараями.

– Ждать здесь.

– Боязно, – вздохнул Добрынька.

– И ни звука…

Примолкли…

Вскоре пастух громко защелкал кнутом, подгоняя коров, которые паслись на выгонах за городскими стенами. Послышался дробный перестук копыт, мычание стада.

– А если коровы в эти сараи пойдут? – спросил Добрынька.

– Они по избам разойдутся, – тихо сказал Владимир. – Приучены.

Коровы и впрямь поспешили по домам, пастух тоже ушел, и все замерло.

– Сидеть здесь будем до сумерек.

– Так это ж… – начал было Добрынька.

– И не разговаривать.

Не разговаривать Добрыньке было трудно. Однако рта он больше не раскрывал – только вздыхал от души. А Ратибор стойко помалкивал.

Сумерки опустились быстро, и Владимир вздохнул с облегчением. В такое время киевляне из домов не выходили, на улицах лишь изредка появлялась ночная стража.

– Пора, – сказал княжич. – Если повстречаемся со стражей, молчите. Я с ними разговаривать буду.

– Как повелишь, великий боярин.

– За мной. И без шума.

Темнело. На улицах никого не было, да и сами стражи куда-то подевались. Притих стольный град Киев.

– Долго еще нам с боязнью идти? – спросил нетерпеливый Добрынька.

– Поруб в переулке за Десятинной церковью. Недалеко осталось.

Вот и Десятинная церковь, заложенная еще великой княгиней Ольгой и достроенная великим князем Владимиром. Свернули в переулок и остановились перед срубом без окон.

– Неужто и вовсе не кормят узника? – ужаснулся Добрынька.

– Кормят, – вздохнул Владимир. – Два раза в день кормят. Утром и вечером. На срубе крыши нет, через верх забрасывают.

– И князя Судислава тоже через верх забросили? – спросил Ратибор.

– Князя ввели через дверь, а потом ее дубовыми досками заделали. Сумеешь проломить, Ратибор? Очень на тебя рассчитываю.

– Проломлю. – Ратибор кивнул.

– А если охрана на шум прибежит? – насторожился Добрынька. – Ратибор без шума ничего делать не умеет. Так что…

– Поруб никто не охраняет, но ты все же присмотри.

– Присмотрю.

И Добрынька, вздохнув, нехотя отошел на порученный пост.

– Ломай, Ратибор.

Богатырь отступил от двери шага на три, а потом с разбега ударил ее плечом. Дверь треснула пополам, и Ратибор тут же выломал остатки.

– Что еще делать повелишь?

Владимир молча отстранил его, громко крикнул в сумрак:

– Ты свободен, князь Судислав!

В разломанном дверном проеме появилась фигура высокого худого старца.

– Здрав буди, князь Судислав!

И Добрынька с Ратибором подхватили:

– Здрав буди!..

Княжич снял с себя меч с перевязью, поцеловал лезвие и протянул старцу:

– Прими мой дар, князь Судислав. – Владимир помог старику надеть перевязь меча через плечо. – Где спрятаться думаешь?

– У супруги своей, которая давно уж вдовушкой себя считает.

– Да, князь, – вздохнул Владимир.

– За кого мне Господа молить?

– За Мономаха, князь.

– Ты будешь самым знаменитым князем на Руси, Владимир Мономах, – громким ясным голосом возвестил старец. – Слава великому князю!

– Слава! Слава! Слава! – поддержали славословие Ратибор и Добрынька.

Князь Судислав уже скрылся в густых сумерках, а Владимир все еще глядел ему вслед. Потом вздохнул почему-то невесело и сказал:

– Пошли оружие добывать.

– Грабить, что ли? – растерянно спросил Добрынька. – Так оружного не ограбишь…

– Мы грабить не будем, – усмехнулся Мономах. – Мы попросим, может, дадут.

Они подошли к противоположному от парадного входу в Большой великокняжеский дворец. Княжич подозвал какого-то гридня.

– Мне принесешь меч, а моим друзьям – полное дружинное снаряжение.

– Я с ним пойду, – пророкотал Ратибор. – Я к мечу не приучен, мне дубина нужна. Да и никакая кольчуга на меня не налезет.

– Это уж верно, – усмехнулся Добрынька. – Я тоже кольчугу примерить хочу.

Они ушли. Гридин проводил их и вернулся, неся меч Владимиру Мономаху.

– Примерь по деснице, княже, – сказал он, протянув оружие.

Владимир прикинул по руке меч.

– Подходит.

А сам подумал, что желание матушки он сегодня исполнил. И на душе стало тепло.