Читать книгу Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра - Джеймс Клавелл - Страница 3

7:15

– Похоже, дождь и не думает заканчиваться, Алексей, – сказал Данросс, глядя на мокрые скаковые дорожки и хмурое, затянутое тучами небо.

– Согласен, тайбань. Если и завтра будет дождь, даже не весь день, то ход в субботу будет скверный.

– Жак? Ты что думаешь?

– Согласен, – откликнулся де Вилль. – То, что дождь пошел, слава богу, но merde, будет очень жаль, если скачки отменят.

Данросс кивнул.

Они стояли на травяном газоне около круга почета на ипподроме Хэппи-Вэлли, все трое в плащах и шляпах. У Данросса через все лицо тянулась широкая ссадина с синяками, но взгляд был тверд и ясен. Спокойный и уверенный, он наблюдал за нависшими облаками и дождем, который по-прежнему лил, хотя не так сильно, как ночью. Вокруг паддока и на трибунах в такой же задумчивости стояли другие тренеры, владельцы и просто любопытствующие. Среди нескольких лошадей, выведенных на разминку, были Ноубл Стар, Буканир, Баттерскотч Лэсс, с которой работал жокей конюшни, и Пайлот Фиш Горнта. Всех вели осторожно на очень коротких поводьях: и на дорожке, и на подходе к ней было очень скользко. Лишь Пайлот Фиш пританцовывал: дождь ему нравился.

– Сегодня утром в прогнозе погоды сказали, что штормовой фронт идет огромный. – Вокруг карих глаз Травкина лежали темные круги, он пристально смотрел на Данросса. – Даже если завтра дождь перестанет, ход в субботу все равно будет мягкий.

– А от этого шансы Ноубл Стар выше или ниже, Алексей? – спросил Жак.

– На все воля Божья, Жак. Она никогда не бежала на мокром грунте.

Травкину было трудно сосредоточиться. Вчера вечером раздался телефонный звонок – тот же тип из КГБ. Он грубо прервал расспросы о причинах своего внезапного исчезновения. «Вам не положено спрашивать, князь Курганский. Лишь расскажите все, что знаете о Данроссе. Сейчас же. Все. Его привычки, слухи о нем, все».

Травкину пришлось подчиниться. Он понимал, что повязан по рукам и ногам, что кагэбэшник, должно быть, записывает разговор на пленку, чтобы проверить, насколько его рассказ соответствует истине. Мельчайшее отклонение от правды может стать гибельным для его жены, или сына, невестки, внуков – если они вообще существуют.

«Существуют ли они?» – задавался он мучительным вопросом.

– Что с тобой, Алексей?

– Ничего, тайбань, – ответил Травкин, чувствуя себя так, словно вымарался в грязи. – Размышляю над тем, что вам пришлось испытать вчера вечером. – Новости о пожаре заполнили все диапазоны вещания. И все сообщения затмил душераздирающий рассказ Венеры Пань, свидетельницы произошедшего. – Другим ужасно не повезло, верно?

– Да. – Пока в погибших числилось пятнадцать человек, сгоревших и утонувших, в том числе двое детей. – Не один день пройдет, пока выяснится, сколько погибло на самом деле.

– Ужас, – вздохнул Жак. – Когда я услышал об этом… Если бы Сюзанна была здесь, мы тоже бы попались. Она… Странно, как иногда складывается жизнь.

– Какая-то огненная западня, черт побери! Со мной первый раз такое, – признался Данросс. – Все ужинали там не один десяток раз… Я встречаюсь сегодня утром с губернатором по поводу всех этих плавучих ресторанов.

– Но у вас-то все в порядке, у вас лично? – спросил Травкин.

– О да. Никаких проблем. – Данросс мрачно улыбнулся. – Если мы все не подхватим круп[4] после купания в этой выгребной яме.

Когда «Плывущий дракон» неожиданно перевернулся, Данросс, Горнт и Питер Марлоу были в воде прямо под ним. Из мегафона на полицейском катере прозвучало отчаянное предупреждение, и все трое рванулись прочь. Данросс плавал хорошо, и они с Горнтом успели покинуть опасную зону, но поднявшейся волной их отбросило назад. Уходя под воду, Данросс увидел, что в воронку затянуло наполовину заполненную людьми шлюпку, что она перевернулась и Марлоу в беде.

Он позволил бурлящему потоку отнести себя, пока шлюпка не легла на борт, и нырнул за Марлоу. Данросс нащупал пальцами его рубашку и уцепился за нее. Какое-то мгновение их обоих кружило, затянуло еще на несколько фатомов[5] вниз и ударило о палубу. От этого удара Данросс чуть не потерял сознание, но продолжал держать Марлоу и, когда тянуть вниз стало меньше, заработал ногами и всплыл. Их головы показались на поверхности вместе.

Марлоу выдохнул слова благодарности и рванулся к Флер, которая вместе с другими цеплялась за борт опрокинувшейся шлюпки. Вокруг царил хаос, люди хватали воздух ртом, тонули, их спасали матросы и те, кто посильнее. Данросс заметил, как за кем-то нырнула Кейси. Горнта нигде не было. Всплыл Бартлетт, держа Кристиана Токса, и метнулся за спасательным кругом. Убедившись, что Токс надежно держится за круг, он прокричал Данроссу: «Думаю, Горнта затянуло вниз, еще там была какая-то женщина…» – и тут же нырнул снова.

Данросс огляделся. «Плывущий дракон» уже почти лег на борт. Он ощутил подводный взрыв, вода вокруг на какое-то время забурлила. Показалась Кейси, чтобы набрать в легкие воздуха, и снова ушла под воду. Данросс тоже нырнул. Почти ничего было не разобрать, но он прошел на ощупь всю верхнюю палубу опрокинувшейся шлюпки, которая теперь стояла в воде почти вертикально. Поискал вокруг, оставаясь под водой, сколько мог, потом осторожно всплыл, потому что вокруг по-прежнему барахталось множество людей. Токса тошнило морской водой, он давился, но не выпускал спасательный круг. Данросс подплыл к нему и стал буксировать к какому-то матросу, зная, что Токс не умеет плавать.

– Держись, Кристиан… Уже все нормально.

Токс отчаянно пытался что-то сказать между позывами рвоты.

– Моя… моя жена… она внизу… внизу там… внизу…

К ним подплыл матрос.

– Я держу его, сэр. Вы в порядке?

– Да… да… Он говорит, его жену засосало.

– Господи! Я никого не видел… Сейчас позову на помощь! – Матрос повернулся в сторону полицейского катера и стал кричать.

Несколько его товарищей тут же бросились в воду и начали поиск. Данросс поискал Горнта, но не увидел. Подплыла задыхающаяся Кейси и уцепилась за борт шлюпки, чтобы перевести дух.

– Как вы, ничего?

– Да… да… Слава богу, с вами все хорошо… – говорила она, задыхаясь. Грудь ее тяжело вздымалась. – Там внизу какая-то женщина, думаю, китаянка. Я видела, как ее засосало.

– Горнта не видели?

– Нет… Может, он… – Она показала в сторону катера.

Там люди забирались по трапу, другие сбились в кучу на палубе. На мгновение из воды показался Бартлетт и погрузился снова. Кейси сделала еще один глубокий вдох и скользнула в воду. Данросс нырнул вслед за ней, держась чуть правее.

Втроем они продолжали поиски до тех пор, пока все остальные не оказались в безопасности на катере или сампанах. Женщину так и не нашли.

Когда Данросс добрался домой, Пенелопа крепко спала, но тут же проснулась.

– Иэн?

– Да. Спи, спи, дорогая.

– Все прошло хорошо? – сонно спросила она.

– Да. Спи, спи.

А час назад сегодня ему удалось уйти из Большого Дома, не разбудив ее.

– Ты слышал, что Горнт выплыл, Алексей? – спросил он.

– Да-да, слышал, тайбань. На все воля Божья.

– То есть?

– После вчерашнего, на фондовой бирже, было бы очень кстати, если бы он не выплыл.

Ухмыльнувшись, Данросс потянулся, чтобы ослабить боль в спине.

– Ага, но тогда бы я очень расстроился, на самом деле расстроился, потому что это лишило бы меня удовольствия уничтожить «Ротвелл-Горнт» самому, а?

– Поразительно, что не погибло больше народу, – заметил де Вилль, помолчав.

Они понаблюдали за прошедшим мимо рысью Пайлот Фишем: жеребец смотрелся весьма неплохо. Де Вилль окинул взглядом ипподром.

– Правда, что Бартлетт спас жизнь жене Питера Марлоу? – спросил Травкин.

– Да. Он прыгнул вместе с ней. И Линк, и Кейси поработали здорово. Просто великолепно.

– Прошу прощения, тайбань. Там Джейсон Пламм, – Жак кивнул в сторону трибун. – Мы с ним играем в бридж сегодня вечером.

– До встречи на «молитве», Жак, – улыбнулся ему Данросс, и де Вилль отошел. Он вздохнул, переживая за друга. – Я поехал в офис, Алексей. Позвони мне в шесть.

– Тайбань…

– Что?

Травкин колебался. А потом взял и рубанул:

– Хочу лишь, чтобы вы знали: я… я преклоняюсь перед вами.

Данросса смутило это неожиданное изъявление чувств и исходившая от Травкина неприкрытая, необъяснимая грусть.

– Спасибо, – тепло произнес он, похлопав тренера по спине. Так по-дружески он еще никогда к нему не прикасался. – Ты и сам человек неплохой.

Травкин провожал его глазами, грудь распирало от боли, и к капелькам дождя добавились слезы стыда. Он вытер лицо тыльной стороной руки и снова стал наблюдать за Ноубл Стар, пытаясь сосредоточиться.

Заметив кого-то боковым зрением, он повернулся в ту сторону и вздрогнул. В углу трибун он увидел того самого человека из КГБ, к которому как раз подходил другой. Этот другой, уже в летах, был хорошо известный в Гонконге игрок на скачках. Травкин стал вспоминать, как его зовут. «Клинкер. Точно. Клинкер!»

Какое-то мгновение тренер безучастно смотрел на них. На трибуне сразу за кагэбэшником сидел Джейсон Пламм. Травкин видел, как Пламм встал, чтобы помахать в ответ Жаку де Виллю, и спустился по ступенькам навстречу ему. Как раз в этот момент кагэбэшник взглянул в сторону Травкина, и тот из осторожности отвернулся, решив впредь действовать осмотрительнее. Кагэбэшник поднес к глазам бинокль, и Травкин не знал, заметили его или нет. При мысли, что мощный бинокль наведен на него, по коже поползли мурашки. «А что, если этот мерзавец умеет читать по губам? – в ужасе думал Травкин. – Господи Иисусе и Матерь Божья, слава Богу, я не выложил тайбаню всей правды».

На сердце было тошно, он чувствовал себя разбитым. На востоке сверкнула молния. От дождя на бетоне и открытых нижних трибунах уже образовались лужи. Травкин старался успокоить себя и беспомощно озирался, не зная, что делать: так хотелось выяснить, кто же все-таки этот человек из КГБ. Рассеянно глядя на Пайлот Фиша, он обратил внимание, что жеребец заканчивает проездку в отличной форме. За ним Ричард Кван о чем-то оживленно говорил с группой китайцев, незнакомых Травкину. У перил, опираясь на них, стояли Линбар Струан с Эндрю Гэвалланом, американец Роузмонт и еще кто-то из консульства, кого тренер знал только в лицо. Не обращая внимания на дождь, все наблюдали за лошадьми. Около раздевалок под навесом Дональд Мак-Брайд о чем-то беседовал с другими распорядителями, среди которых были сэр Шитэ Чжун, Пагмайр и Роджер Кросс. Травкин увидел, как Мак-Брайд бросил взгляд на Данросса и, помахав ему рукой, пригласил присоединиться к ним. Неподалеку от распорядителей Роджера Кросса поджидал Брайан Квок. Травкин знал обоих, но не подозревал, что они из Эс-ай.

Ноги сами понесли тренера к ним. Во рту появился противный привкус желчи. Но Травкин подавил желание броситься к ним и рассказать все как есть. Вместо этого он подозвал своего главного мафу.

– Давай всю нашу конюшню домой. Всех. Проследи, чтобы обсохли до кормежки.

– Есть, сэр.

Расстроенный Травкин поплелся в раздевалку. Уголком глаза он заметил направленный на него бинокль кагэбэшника. Струйки дождя затекали под воротник и смешивались с выступившим от страха потом.

– Ах, Иэн, мы тут вот думаем, если завтра будет дождь, лучше отменить соревнования. Скажем, завтра в шесть вечера, – сказал Мак-Брайд. – Ты не возражаешь?

– Вообще-то нет. Предлагаю вынести окончательное решение в субботу в десять утра.

– А это не слишком поздно, старина? – спросил Пагмайр.

– Нет, если распорядители предупредят радио и телевидение. Это еще больше подогреет интерес. Особенно если вы сообщите об этом сегодня.

– Неплохо придумано, – оценил Кросс.

– Тогда с этим решено, – подытожил Данросс. – Есть еще вопросы?

– Как ты считаешь… ведь речь идет о чести ипподрома, – проговорил Мак-Брайд. – Мы не хотим терять репутацию.

– Абсолютно согласен, Дональд. Окончательное решение вынесем в субботу в десять. Все «за»? – Никто не возражал. – Прекрасно! Больше ничего? Прошу прощения, но у меня через полчаса встреча.

– О, тайбань, я так сожалею о вчерашнем… Это ужасно, – обратился к нему Шитэ: ему было явно не по себе.

– Да, Шити, на совете у губернатора в полдень нам нужно предложить ввести новые, очень строгие правила пожарной безопасности для Абердина.

– Согласен, – поддержал Кросс. – Просто чудо, что не погибло больше людей.

– Ты хочешь сказать, старина, что рестораны будут закрыты? – разволновался Пагмайр. Его компания вложила средства в два таких заведения. – Это нанесет огромный урон туризму. Дополнительные выходы там не устроить… Нужно все делать заново!

Данросс снова глянул на Шитэ:

– Почему бы губернатору не распорядиться, чтобы все кухни немедленно перевели на баржи, которые можно пришвартовать к ресторану? Может, предложишь ему? Пусть даст указание поставить рядом пожарные машины, пока будут производить изменения. Расходы незначительные, управлять нетрудно, а с угрозой пожара будет покончено раз и навсегда.

Все уставились на него. Шитэ расплылся в улыбке:

– Иэн, ты гений!

– Нет. Я лишь жалею, что мы не подумали об этом раньше. Мне это никогда и в голову не приходило. Так ужасно получилось с Зепом… и с женой Кристиана, верно? Ее тело еще не нашли?

– Думаю, что нет.

– Одному Богу известно, сколько еще там погибло. Членам парламента удалось выбраться, Паг?

– Да, старина. Всем, кроме сэра Чарльза Пенниворта. Бедняга, падая, расшиб голову о сампан.

Данросс расстроился.

– Мне он так понравился! Вот не повезло, черт возьми!

– Одно время рядом со мной было еще двое. Этот радикал, ублюдок чертов, как бишь его? Грей, ах да, Грей, точно. И другой, еще один болван-социалист, Бродхерст. Оба вели себя довольно прилично, как мне кажется.

– Я слышал, Паг, твой Суперфудз тоже выбрался. Он на берегу не первым оказался, этот «Называйте меня Чак»?

– Честно говоря, не знаю, – смущенно пожал плечами Пагмайр. – Потом просиял: – Я… э-э… я слышал, Кейси и Бартлетт проявили себя очень хорошо, а? Может, им медаль нужно дать?

– Хочешь выступить с таким предложением? – Данросс торопился уйти. – Если больше ничего нет…

– На твоем месте, Иэн, я бы сделал укол. В этой бухте заразы… Могут обнаружиться бактерии, которых еще не открыли.

Все засмеялись вместе с ним.

– Вообще-то, я сделал даже лучше. Едва мы выбрались из воды, я схватил в охапку Линка Бартлетта и Кейси, и мы понеслись к доктору Тули. – Данросс еле заметно улыбнулся. – Когда мы сказали, что купались в Абердинской бухте, его чуть удар не хватил. Он сказал: «Выпейте это!» Мы, болваны чертовы, выпили и не успели понять, что произошло, как нас стало просто выворачивать наружу. Если бы у меня оставались силы, я бы ему вмазал, но мы все уже стояли на четвереньках и пытались добраться до туалета, не зная, с какого конца начать. Потом Кейси принялась хохотать в перерывах между позывами рвоты, и мы все катались от смеха на этом чертовом полу! – Сделав вид, что опечален, он добавил: – Затем, не успели мы понять, в чем дело, старина Костоправ принялся уже горстями запихивать нам в горло таблетки, а Бартлетт умолял: «Ради Христа, док, вы еще свечу вставьте, и тогда у вас в ней точно дырка будет!»

Все снова рассмеялись.

– А это правда насчет Кейси? Что она разделась и прыгнула, как олимпийская чемпионка? – поинтересовался Пагмайр.

– Больше того! Абсолютно голая, старина, – непринужденно преувеличил Данросс. – Просто Венера Милосская! Такого, наверное, я не видел никогда.

У всех от изумления глаза на лоб полезли.

– Да-да.

– Боже, но плавать в Абердинской бухте! В этой выгребной яме! – У Мак-Брайда высоко взлетели брови. – Если вы все выживете, это будет просто чудо!

– Как считает доктор Тули, нам как минимум обеспечен гастроэнтерит, дизентерия или чума. – Данросс закатил глаза. – Что ж, ничто не вечно под луной. Еще вопросы?

– Тайбань, – обратился к нему Шитэ, – я… надеюсь, ты не против, но я… я хотел бы основать фонд поддержки семей погибших.

– Прекрасная идея! Скаковой клуб тоже должен внести свою лепту. Дональд, не мог бы ты обговорить это сегодня с остальными распорядителями и получить их одобрение? Как насчет ста тысяч?

– Не многовато ли будет? – усомнился Пагмайр.

Подбородок Данросса упрямо выдвинулся вперед.

– Нет. Пусть будет сто пятьдесят тысяч. Такую же сумму внесет Благородный Дом.

Пагмайр вспыхнул. Никто не произнес ни слова.

– Объявляется перерыв? Прекрасно. До свидания. – Данросс вежливо приподнял шляпу и пошел прочь.

– Прошу прощения, я на минуту. – Кросс дал знак Брайану Квоку следовать за ним. – Иэн!

– Да, Роджер?

Подойдя к Данроссу, Кросс негромко произнес:

– Иэн, мы получили подтверждение: Синдерс прилетает завтра рейсом «Бритиш оверсиз». Если ты не против, мы поедем прямо из аэропорта в банк.

– Губернатор тоже будет?

– Я попрошу его об этом. Мы должны быть там около шести.

– Если самолет не опоздает, – улыбнулся Данросс.

– Ты уже получил официальное сообщение, что с «Восточного облака» снят арест?

– Да, спасибо. Вчера был телекс из Дели. Я распорядился, чтобы судно немедленно возвращалось сюда, и с приливом оно уже вышло в море. Брайан, помнишь, ты хотел поспорить – насчет Кейси? Насчет ее титек: пятьдесят долларов против медяка, что в Гонконге лучше нет?

Брайан Квок покраснел под мрачным взглядом Кросса.

– Э-э… да, а что?

– Не знаю, как насчет того, что лучше, чем у нее, нет, но тебе, как и Парису, пришлось бы немало поломать голову, если бы их выставили на конкурс!

– Значит, это правда, что она была в чем мать родила?

– Она была как спешащая на выручку леди Годива[6]. – Данросс мило кивнул обоим и со словами «до завтра» пошел дальше.

Они смотрели ему вслед. У выхода ждал агент Эс-ай, чтобы следовать за ним.

– Что-то он задумал, – произнес Кросс.

– Согласен, сэр.

Кросс оторвал взгляд от Данросса и посмотрел на Брайана Квока.

– У вас есть обыкновение спорить насчет женских молочных желез?

– Нет, сэр, виноват, сэр.

– Хорошо. К счастью, женщины не единственный источник красоты, верно?

– Да, сэр.

– Еще есть охотничьи собаки, живопись, музыка, даже охота. А?

– Да, сэр.

– Пожалуйста, подождите здесь. – И Кросс снова отошел к распорядителям.

Брайан Квок вздохнул. Ему все надоело, и он устал. Команда ныряльщиков встретила его в Абердине, и хотя он почти тут же выяснил, что Данросс жив и уже уехал домой, пришлось проторчать у бухты почти всю ночь, чтобы помочь организовать поиск тел. Занятие это было отвратительное. Потом, когда он собрался было ехать домой, позвонил Кросс и предложил прибыть на рассвете в Хэппи-Вэлли, поэтому ложиться спать уже не имело смысла. Вместо этого он поехал в ресторан «Пара» и, хмурый, сидел там в обществе членов триад и Одноногого Ко.

Теперь он смотрел вслед Данроссу. «Что у него на уме?» Он задавался этим вопросом и мучился острым чувством зависти. «Чего бы я не сделал с его властью и его деньгами!»

Он увидел, что Данросс свернул к ближайшей трибуне, а потом заметил Адрион, сидевшую рядом с Мартином Хэпли. Оба смотрели на лошадей и не обращали внимания на Данросса. «Цзю ни ло мо, – удивился Квок, – вот уж не ожидал увидеть их вместе. Господи, какая красотка! Слава богу, я не ее отец. Я бы с ума сошел».

Кросс и все остальные тоже с удивлением поглядывали на Адрион и Мартина Хэпли.

– Какого дьявола нужно этому ублюдку от дочки тайбаня? – недовольным голосом проговорил Пагмайр.

– Ничего хорошего, это точно, – откликнулся кто-то.

– От этого болвана чертова одни неприятности! – пробормотал Пагмайр, и остальные согласно закивали. – Не могу понять, почему Токс не уволит его!

– Токс – социалист, черт возьми, вот почему! Его тоже следовало бы прокатить.

– Ох, да будет тебе, Паг! Токс – парень нормальный, как и некоторые социалисты, – заметил Шитэ. – Но Хэпли ему точно надо уволить. Всем нам от этого станет только легче!

Каждому из присутствующих порядком досталось от Хэпли. Несколько недель назад он разразился серией язвительных статей о кое-каких коммерческих сделках внутри огромного конгломерата компаний Шитэ, дав понять, что тот с помощью разного рода сомнительных пожертвований умасливал высокопоставленных чиновников из правительства Гонконга.

– Согласен, – подхватил Пагмайр, тоже ненавидевший Хэпли.

Хэпли обнародовал тайные подробности грядущего слияния компании Пагмайра с «Суперфудз». Поработал он над этим материалом, как всегда, основательно, поэтому ни у кого не осталось и капли сомнения: Пагмайр получит от сделки гораздо больше, чем акционеры «Дженерал сторз», с которыми никто и не думал советоваться относительно условий слияния.

– Ублюдок чертов! Хотел бы я знать, откуда у него вся эта информация.

– Любопытно, почему Хэпли с ней? – Кросс наблюдал за губами парочки, ожидая, когда кто-нибудь из них заговорит. – Единственная крупная компания, под которую он еще не копал, это «Струанз».

– Ты считаешь, что настала очередь «Струанз» и Хэпли «раскручивает» Адрион? – спросил кто-то. – Это будет что-то!

Они с волнением следили, как Данросс зашел на трибуны. Двое молодых людей так и не замечали его.

– Может, он отделает Хэпли, как того, другого ублюдка, – обрадовался Пагмайр.

– А? Кого это? – спросил Шитэ. – Кто это был?

– О, я думал, вы знаете. Года два назад один из менеджеров низшего звена в «Вик», только что приехавший из Англии, начал ухлестывать за Адрион. Ей было шестнадцать, а может, семнадцать, а ему двадцать два. Здоровенный такой лоб, выше Иэна, а звали его Байрон. Он возомнил себя неистовым лордом Байроном и развернул целую кампанию. Сбил бедную девчонку с толку. Иэн сделал ему последнее предупреждение. Этот подонок продолжал звонить. Тогда Иэн пригласил его в свой спортзал в Шек-О, надел перчатки – он знал, что этот тип мнит себя боксером, – и отмолотил его. – Остальные рассмеялись. – Через неделю банк отослал молодчика назад.

– Ты что, сам видел? – спросил Шитэ.

– Конечно нет. Они, слава богу, были одни, но этот болван проклятый потом выглядел действительно не лучшим образом. Я бы не хотел очутиться один на один с тайбанем – особенно когда он не в духе.

Шитэ снова посмотрел на Данросса.

– Может, он задаст и этому мелкому подлецу, – мечтательно произнес он.

Они стали наблюдать. С надеждой. Кросс отошел с Брайаном Квоком поближе к трибунам.

Данросс уже неспешно и легко взбегал по ступенькам и остановился перед молодыми людьми.

– Привет, дорогая, раненько ты встала.

– О, привет, пап, – испуганно проговорила Адрион. – Я не ви… Что у тебя с лицом?

– Въехал сзади в автобус. Доброе утро, Хэпли.

– Доброе утро, сэр. – Хэпли вскочил было и снова сел.

– В автобус? – повторила она, а потом вдруг обрадовалась: – Ты разбил «ягуар»? О, тебе выписали штраф? – Ей в этом году штраф выписывали уже трижды.

– Нет. Ты так рано встала, да? – повторил он, садясь рядом с ней.

– Вообще-то, мы припозднились. Не спали всю ночь.

– Вот как? – Он хотел тут же задать ей полсотни вопросов, но вместо этого лишь произнес: – Ты, должно быть, устала.

– Нет. Я совсем не устала.

– А что за повод? Что-нибудь празднуете?

– Нет. Вообще-то, все дело в бедняге Мартине. – Она ласково положила руку на плечо молодого человека.

Данроссу пришлось сделать над собой усилие, чтобы улыбаться так же ласково. Он переключил внимание на молодого канадца.

– Так в чем проблема?

Хэпли помолчал, а потом рассказал, что произошло в газете, когда позвонила госпожа издательша и Кристиан Токс, главный редактор, отменил серию его статей о слухах.

– Этот ублюдок продал нас. Он позволил издателю осуществлять цензуру наших материалов. Я знаю, что прав. Знаю!

– Откуда вы это знаете? – спросил Данросс, а про себя подумал: «Какой же ты бесчувственный мелкий ублюдок!»

– Извините, но я не могу раскрывать свои источники.

– Он действительно не может, папа. Это нарушение свободы слова, – встала на защиту приятеля Адрион.

Руки Хэпли были сжаты в кулаки, потом он рассеянно положил одну на колено Адрион. Она прикрыла его руку ладонью.

– «Хо-Пак» копают могилу за здорово живешь.

– Почему?

– Не знаю. Но Гор… За рейдом стоят тайбани, и это никак не вяжется.

– За рейдом стоит Горнт? – Для Данросса это было что-то новое, он нахмурился.

– Я не сказал «Горнт», сэр. Нет, я этого не говорил.

– Он не говорил, папа, – вмешалась Адрион. – Что Мартину делать? Уходить или просто поступиться своей гордостью и…

– Я просто не могу, Адрион, – перебил ее Мартин Хэпли.

– Пусть отец скажет, он знает.

Ее прелестные глаза обратились на Данросса, и эта детская вера взволновала его, как никогда раньше.

– Значит, первое: вы немедленно возвращаетесь. Кристиану нужна всяческая помощь. Второе…

– Помощь?

– Вы разве не слышали про его жену?

– А что с ней?

– Вы что, не знаете, что она погибла?

Оба непонимающе уставились на него.

Он кратко рассказал им про Абердин. Оба были потрясены.

– Господи, мы… мы не слушали радио, ничего… Лишь танцевали и разговаривали… – запинаясь, проговорил Хэпли. Он вскочил, собравшись уйти, но остановился. – Я… лучше я сейчас же пойду. Господи!

Адрион тоже вскочила:

– Я тебя подброшу.

– Хэпли, попросите, пожалуйста, Кристиана дать жирным шрифтом, что те, кто оказался в воде или просто окунулся, должны немедленно показаться врачу – это очень важно.

– Понял!

Адрион забеспокоилась:

– Пап, а ты был у доктора Ту…

– О да, – сказал Данросс. – Меня всего вычистили и вывернули. Давайте езжайте!

– А что было второе, тайбань? – спросил Хэпли.

– Второе, вам не следует забывать, что газета принадлежит тому, на чьи деньги она издается, а стало быть, он волен делать, что ему угодно. Но издателей иногда удается убедить. Например, небезынтересно, кто предложил владельцу или владелице позвонить Кристиану и почему он или она согласились это сделать… Если вы уверены, что пишете правду.

Хэпли вдруг просиял.

– Пошли, милая, – выпалил он, прокричал «спасибо», и они убежали, держась за руки.

Данросс еще какое-то время сидел на трибуне. Потом глубоко вздохнул, встал и пошел прочь.

Под навесом у раздевалок жокеев стоял Роджер Кросс вместе с Брайаном Квоком и читал разговор тайбаня по губам. Потом проводил Данросса взглядом, убедившись, что за ним следует агент Эс-ай.

– Не стоит больше терять здесь время, Брайан. Пойдемте. – Он направился к выходу в дальний конец ипподрома. – Интересно, удалось ли Роберту что-нибудь выяснить в Шатине?

– Этих проклятых Вервольфов ждет сегодня настоящий праздник, – проворчал Брайан Квок. – Весь Гонконг будет напуган до смерти. Могу поспорить, мы… – Он вдруг осекся. – Сэр! Взгляните! – Он кивнул в сторону трибун, заметив среди разбросанных тут и там групп людей, наблюдавших под дождем за разминкой, Суслева и Клинкера. – Вот уж никогда бы не подумал, что он так рано встает!

Кросс прищурился:

– Да. Это интересно. Да. – Он подумал, а потом, внимательно следя за губами русского и его приятеля-кокни, изменил направление. – Раз уж этот тип почтил нас своим посещением, мы тоже могли бы побеседовать с ним. Ага… нас заметили. Клинкер, тот уж действительно нас не жалует. – И он неторопливо направился к трибунам.

Здоровяк-русский изобразил на лице улыбку, вытащил плоскую флягу и сделал из нее глоток. Потом предложил Клинкеру.

– Нет, спасибо, кореш. Я только что пивом пробавлялся. – Холодные глаза Клинкера встречали приближающихся полицейских. – Ну и вонища здесь стоит, верно? – нарочито громко произнес он.

– Доброе утро, Клинкер, – сдержанно поздоровался Кросс. Потом улыбнулся Суслеву. – Доброе утро, капитан. Скверный денек, а?

– Мы еще живы-здоровы, товарищ, живем, так что разве может день быть скверным, а? – Суслев был весь добродушие, он по-прежнему изображал рубаху-парня. – В субботу будут скачки, суперинтендент?

– Возможно. Окончательное решение будет принято в субботу утром. Вы долго еще простоите в порту?

– Недолго, суперинтендент. Ремонт руля идет медленно.

– Надеюсь, не слишком медленно. Мы все начинаем сильно нервничать, если важных гостей нашей гавани обслуживают спустя рукава. Я поговорю с капитаном порта, – решительно заявил Кросс.

– Благодарю вас, это… это весьма любезно с вашей стороны. Ваш департамент и так проявил большую заботу… – Подумав, Суслев повернулся к Клинкеру. – Дружище, можно тебя попросить?

– С удовольствием, – буркнул Клинкер. – Эти легавые мне на нервы действуют. – Брайан Квок посмотрел на него. Клинкер ответил вызывающим взглядом. – Я буду в машине. – И он поплелся прочь.

Голос Суслева стал жестче:

– Ваш департамент проявил большую заботу, прислав тело нашего несчастного товарища Воранского. Вы нашли тех, кто убил его?

– К сожалению, нет. Это могли быть наемные убийцы – из любой части света. Конечно, не проскользни он тайно на берег, до сих пор был бы полезен как оперативник вам в… где бы он ни служил.

– Он был простой моряк и хороший человек. Я считал, что в Гонконге безопасно.

– Вы передали фотографии убийц и информацию об их телефонном звонке своему начальству в КГБ?

– Я не из КГБ, плевать мне на КГБ! Да, информация передана… моему начальству, – раздраженно буркнул Суслев. – Ради бога, суперинтендент, вы же знаете, как это делается. Но Воранский был прекрасный человек, и его убийцы должны быть пойманы.

– Мы найдем их, и довольно скоро, – непринужденно проговорил Кросс. – А вы знали, что в действительности Воранский – майор Юрий Бакян из шестого отдела Первого управления КГБ?

По лицу Суслева было видно, что он потрясен.

– Он был… для меня он был просто приятель. Ходил с нами в рейс время от времени.

– Кто этим занимается, капитан? – спросил Кросс.

Суслев взглянул на Брайана Квока, который смотрел на него в упор с нескрываемым отвращением.

– Почему такая злость? Что я вам сделал?

– А почему Российская империя так жадна, особенно до китайской земли?

– Политика! – недовольно произнес Суслев, а потом добавил, обращаясь к Кроссу: – Я в политику не вмешиваюсь.

– Вы, ублюдки, постоянно вмешиваетесь! Какое у вас звание в КГБ?

– Нет у меня никакого звания.

– Жаль, что вы отказываетесь сотрудничать. Это было бы очень кстати, – заметил Кросс. – Кто составляет ваши экипажи, капитан Суслев?

Тот глянул на него:

– Может, поговорим наедине, а?

– Конечно, – согласился Кросс. – Подождите здесь, Брайан.

Суслев повернулся к Брайану Квоку спиной, спустился к выходу с трибун и выбрался на газон. Кросс последовал за ним.

– Как думаешь, какие шансы у Ноубл Стар? – весело спросил Суслев.

– Хорошие. Но она никогда не бежала по мокрому грунту.

– А у Пайлот Фиша?

– Посмотри на него – сам видишь. Ему нравится сырость. Фаворитом будет он. Планируешь быть здесь в субботу?

Суслев облокотился на ограждение. И улыбнулся:

– Почему бы и нет?

– Действительно, почему бы и нет? – негромко рассмеялся Кросс. Он был уверен, что сейчас они совсем одни. – Ты хороший актер, Грегор, очень хороший.

– Ты тоже, приятель.

– Ты здорово рискуешь, так ведь? – Теперь Кросс еле шевелил губами.

– Да, но ведь вся жизнь – риск. Я получил команду от Центра взять все на себя, пока не прибудет замена Воранскому. В этом рейсе нужно осуществить слишком много важных контактов и принять решений. И не самое последнее из них – по «Севрину». В любом случае, как ты знаешь, так хотел «Артур».

– Иногда я задумываюсь, насколько продуманны его решения.

– Он мудр. – Суслев улыбнулся, и морщинки вокруг глаз собрались сеточкой. – О да. Очень мудр. Рад увидеться с тобой. Центр очень и очень доволен твоей работой за год. Мне нужно много о чем тебе рассказать.

– Кто тот ублюдок, что рассказал АМГ о «Севрине»?

– Не знаю. Какой-то перебежчик. Как только мы узнаем, кто он, ему конец.

– Кто-то выдал группу моих людей в КНР. Должно быть, произошла утечка из той папки АМГ. Ты читал мою копию. Кто еще читал ее у вас на судне? Кто-то внедрился здесь в вашу сеть!

Суслев побледнел.

– Я немедленно начну проверку. Может, утечка произошла в Лондоне или Вашингтоне.

– Сомневаюсь. Прошло слишком мало времени. Думаю, это исходит отсюда. А тут еще Воранский. К вам кто-то внедрился.

– Если КНР… да, это мы сделаем. Но кто? Могу поклясться жизнью, на судне шпиона нет.

Кросс был так же мрачен.

– Всегда найдется человек, которого можно завербовать.

– У тебя есть план отхода?

– Даже несколько.

– У меня приказ оказывать тебе всевозможную помощь. Хочешь койку на «Иванове»?

Кросс задумался.

– Подожду, пока не прочитаю папки АМГ. Было бы жаль после такого долгого времени…

– Согласен.

– Тебе легко соглашаться. Если тебя схватят, то лишь депортируют и вежливо попросят: «Пожалуйста, больше не возвращайтесь». А меня? Не хотелось бы попасться живым.

– Конечно. – Суслев закурил. – Тебя не поймают, Роджер. Ты человек слишком ловкий. У тебя есть что-нибудь для меня?

– Посмотри вон туда. Высокий мужчина у ограждения.

Суслев как бы случайно поднес к глазам бинокль. На какое-то время он сосредоточился на указанном человеке, а потом стал смотреть в сторону.

– Это Стэнли Роузмонт из ЦРУ. Ты знаешь, что они следят за тобой?

– О да. При желании я всегда могу оторваться.

– Рядом с ним Эд Лэнган из ФБР. А тот, что с бородкой, – Мисхауэр из американской флотской разведки.

– Мисхауэр? Знакомое имя. У тебя есть дела на них?

– Еще нет, но у них в консульстве есть один извращенец, который мило проводит время с сыном известного здесь китайского адвоката. К тому времени, когда ты отправишься в следующий рейс, он будет счастлив выполнить любое твое желание.

Суслев мрачно улыбнулся:

– Хорошо. – Он снова, как бы между прочим, глянул на Роузмонта и остальных, закрепляя в памяти их лица. – А какая у него должность?

– Заместитель директора здешней группы. В ЦРУ пятнадцать лет. УСС[7] и так далее. У них здесь больше дюжины компаний для прикрытия и конспиративные квартиры по всему Гонконгу. Я послал список на микрофотопленке в 32.

– Хорошо. Центр хочет, чтобы за всеми действиями ЦРУ велось усиленное наблюдение.

– Нет проблем. Они беспечны, финансирование у них огромное и продолжает расти.

– Вьетнам?

– Конечно Вьетнам.

Суслев фыркнул:

– Эти простофили не понимают, во что их втянули. Они по-прежнему считают, что смогут вести войну в джунглях, применяя тактику войны в Корее или Второй мировой.

– Глупцы, но далеко не все. Роузмонт работает неплохо, весьма неплохо. Кстати, им известно о военно-воздушной базе в Имане.

Суслев негромко выругался и оперся на руку, небрежно поднеся ее ко рту, чтобы нельзя было читать у него по губам.

– …об Имане и почти все про Петропавловск, про новую базу подводных лодок в Корсакове на Сахалине…

Суслев снова выругался.

– Как им это удается?

– Предатели. – Кросс улыбнулся тонкой улыбочкой.

– Почему ты стал двойным агентом, Роджер?

– А почему ты спрашиваешь меня об этом каждый раз, как мы встречаемся?

Суслев вздохнул. У него был конкретный приказ не проверять Кросса и оказывать ему всю возможную помощь. Даже ему, куратору разведывательной деятельности КГБ на всем Дальнем Востоке, лишь в прошлом году открыли, кто такой Кросс. В КГБ сведениям о Кроссе был присвоен самый высокий уровень секретности, ему придавали такое же значение, как Филби. Но даже Филби не знал, что последние семь лет Кросс работает на КГБ.

– Я спрашиваю, потому что мне любопытно, – пояснил он.

– А разве у тебя нет приказа не любопытствовать, товарищ?

Суслев засмеялся:

– Все время от времени нарушают приказы, верно? Центру настолько понравилось твое последнее донесение, что меня просили передать: пятнадцатого числа следующего месяца на твой счет в швейцарском банке будет переведено пятьдесят тысяч долларов в качестве дополнительной премии.

– Прекрасно. Спасибо. Но это не премия, это оплата полученной ценной информации.

– Что известно Эс-ай о находящейся здесь с визитом парламентской делегации?

Кросс изложил то, что рассказывал губернатору.

– А почему ты спрашиваешь?

– Обычная проверка. Трое из них в потенциале будут иметь большое влияние: Гутри, Бродхерст и Грей. – Суслев предложил сигарету. – Мы пытаемся залучить Грея и Бродхерста в наш Всемирный совет мира[8]. Их антикитайские настроения нам на руку. Роджер, установи, пожалуйста, наблюдение за Гутри. Может, у него есть какие-нибудь скверные привычки. Если его скомпрометировать, скажем щелкнуть с девочкой из Ваньчая, это могло бы пригодиться впоследствии, а?

Кросс кивнул:

– Я посмотрю, что можно сделать.

– Вы найдете мерзавца, который убил Воранского?

– Рано или поздно найдем. – Кросс не сводил с него глаз. – Он, вероятно, какое-то время уже был на заметке. И это плохой знак для всех нас.

– Люди гоминьдана? Или бандиты Мао?

– Не знаю. – Кросс язвительно усмехнулся. – Все китайцы не очень жалуют Россию.

– Их вожди предали дело коммунизма. Нам нужно уничтожить их, прежде чем они слишком окрепнут.

– Это политика такая?

– Со времен Чингисхана, – усмехнулся Суслев. – Но теперь… теперь нам придется быть чуть терпеливее. Тебе-то не нужно. – Он быстро махнул большим пальцем в сторону Брайана Квока. – Может, дискредитировать этого ублюдка? Мне он совсем не по душе.

– Молодой Брайан – хороший работник. Мне нужны хорошие люди. Передай в Центр, что завтра из Лондона прибывает Синдерс из Эм-ай-6, которому будут вручены бумаги АМГ. И Эм-ай-6, и ЦРУ подозревают, что АМГ убит. Так оно и есть?

– Не знаю. Его давно надо было убрать, еще много лет назад. Как ты получишь копию?

– Понятия не имею. Я абсолютно уверен, что Синдерс разрешит мне прочитать бумаги до своего отъезда.

– А если не разрешит?

Кросс пожал плечами:

– Нам нужно взглянуть на них, так или иначе.

– Данросс?

– Только в крайнем случае. Он слишком ценен на своем месте, и я предпочел бы, чтобы он оставался у меня на виду. Как насчет Травкина?

– Твоя информация оказалась бесценной. Все проверено. – Суслев рассказал ему главное о встрече с Травкиным и добавил: – Теперь он наш верный пес навсегда. Сделает все, что мы захотим. Все. Думаю, и Данросса убьет, если понадобится.

– Хорошо. Сколько из того, что ты ему рассказал, правда?

– Немного, – улыбнулся Суслев.

– Его жена жива?

– О да, товарищ, она жива.

– Но она не на собственной даче?

– Сейчас да.

– А раньше?

Суслев пожал плечами:

– Я сказал, что мне велено.

Кросс закурил.

– Что тебе известно про Иран?

Суслев снова бросил на него острый взгляд:

– Очень много. Это одна из восьми оставшихся у нас великих целей, и там сейчас проводится крупная операция.

– На советско-иранской границе высадилась Девяносто вторая аэромобильная дивизия США!

Суслев уставился на него, разинув рот:

– Что?!

Кросс передал ему рассказ Роузмонта об операции «Учебный заход». Когда он упомянул, что американские подразделения оснащены ядерным оружием, Суслев сделался белым как мел.

– Матерь Божья! Эти проклятые Богом американцы в один прекрасный день совершат ошибку, и нам тогда уже не выпутаться! Надо же быть такими ослами, чтобы разворачивать подобное оружие.

– Вы можете выступить против них?

– Конечно нет, пока, – раздраженно ответил Суслев. – Суть нашей стратегии в том, чтобы не вступать в непосредственный конфликт с Америкой, пока она не будет полностью изолирована и пока не исчезнут все сомнения в окончательной победе. Сейчас прямой конфликт был бы самоубийством. Мне нужно срочно связаться с Центром.

– Доведи до их сведения, что американцы считают это лишь учебным заходом. Убеди Центр, что нужно убрать ваши войска и спустить все на тормозах. Сделать это нужно сразу, или могут быть неприятности. Не устраивайте американским войскам провокаций. Через несколько дней американцы уйдут оттуда. Не допускайте утечки информации о вторжении вашим внутренним шпионам в Вашингтоне. Пусть она сначала поступит от ваших людей в ЦРУ.

– Девяносто вторая действительно там? Это кажется невероятным.

– Вы лучше бы оснащали свои войска для переброски по воздуху, чтобы они стали более мобильными, чтобы возросла их огневая мощь.

Суслев крякнул.

– На решение этой проблемы направлена энергия и возможности трехсот миллионов русских людей, товарищ. Дайте нам двадцать лет… еще всего лишь двадцать лет.

– И что тогда?

– В восьмидесятых годах мы будем править миром.

– К тому времени давно уже никого не останется в живых.

– Ты-то останешься. Будешь править любой областью или страной, какой захочешь. Англией, например.

– Извините, но там ужасная погода. Кроме одного-двух дней в году, когда это самое прекрасное место на земле.

– Эх, видел бы ты мой дом в Грузии и окрестности Тифлиса. – Глаза Суслева засверкали. – Райский уголок.

Пока они говорили, Кросс постоянно оглядывался по сторонам. Он знал, что подслушать их нельзя. Полусонный Брайан Квок сидел, ожидая его, на трибуне. Роузмонт и остальные исподтишка бросали на главу Эс-ай изучающие взгляды. Вдалеке, у круга почета, Жак де Вилль спокойно прогуливался с Джейсоном Пламмом.

– Ты уже разговаривал с Джейсоном?

– Конечно, когда мы с ним были на трибуне.

– Хорошо.

– Что он сказал про де Вилля?

– Он также сомневается, что Жака когда-нибудь выберут тайбанем. После вчерашней встречи я тоже так считаю: очевидно, что де Вилль слишком слаб или у него уже нет той уверенности. – Потом Суслев добавил: – Так часто происходит с агентами, когда они глубоко законспирированы и не предпринимают активных действий, а только ждут. Это труднее всего.

– Да.

– Человек он неплохой, но, боюсь, не выполнит своего предназначения.

– Что ты планируешь в отношении его?

– Еще не решил.

– Превратить его из «внутреннего шпиона» в «шпиона обреченного»?

– Если только возникнет угроза тебе или остальным в «Севрине». – Для тех, кто наблюдал за ними, Суслев поднес к губам флягу и предложил Кроссу, который отрицательно покачал головой. Оба знали, что во фляжке простая вода. Суслев понизил голос. – Я вот что думаю. Мы активизируем деятельность в Канаде. Понятно, что французское сепаратистское движение там – замечательная возможность для нас. Если Квебек отколется от Канады, на всем североамериканском континенте сложится совершенно новая расстановка сил. Я подумал, что будет отлично, если де Вилль возглавит отделение «Струанз» в Канаде. А?

– Очень хорошо, – улыбнулся Кросс. – Очень, очень хорошо. Мне Жак тоже нравится. Жалко было бы терять его просто так. Да, это был бы весьма умный ход.

– Больше того, Роджер. У него еще со времен послевоенной жизни в Париже есть влиятельные друзья среди канадских французов. Все они открыто выражают сепаратистские настроения, все примыкают к левому крылу. Кое-кто из их числа уже становится заметной политической силой в масштабах страны.

– Ему придется отказаться от глубокой конспирации?

– Нет. Жак сможет дать новый толчок делу сепаратизма, не подвергая себя опасности. Как глава важного филиала «Струанз»… и если один из его закадычных друзей станет министром иностранных дел или премьер-министром, а?

– А это возможно?

– Возможно.

Кросс присвистнул:

– Если Канада отойдет от США, это будет переворот из переворотов.

– Да.

Помолчав, Кросс сказал:

– Жил-был когда-то китайский мудрец. Приятель попросил его благословить новорожденного сына. Благословение было следующим: «Давайте помолимся за то, чтобы он жил в интересные времена»[9]. Так вот, Григорий Петрович Суслев, чье настоящее имя – Петр Олегович Мзытрык, мы-то уж точно живем в интересные времена. Не правда ли?

Суслев в изумлении уставился на него.

– Кто тебе сказал, как меня зовут?

– Твое начальство. – Кросс внимательно следил за ним. Взгляд его вдруг стал безжалостным. – Ты знаешь, кто я, я знаю, кто ты. Это только справедливо, так ведь?

– Да… конечно. Я… – Суслев делано засмеялся. – Я так долго не пользовался этим именем, что… что почти забыл его. – Он снова встретил жесткий взгляд, пытаясь вернуть себе контроль за ситуацией. – В чем дело? С чего ты стал такой раздражительный, а?

– Из-за АМГ. Считаю, сейчас нам пора заканчивать встречу. Легенда: я пытался завербовать тебя, ты отказался. Встретимся завтра в семь. – Это был код квартиры в Монкоке рядом с тем местом, где жила Джинни Фу. – Поздно. В одиннадцать.

– Лучше в десять.

Кросс осторожно указал в сторону Роузмонта и остальных:

– Прежде чем мы расстанемся, мне нужно от тебя что-нибудь для них.

– Хорошо. Завтра у меня бу…

– Нет, сейчас. – Кросс заговорил жестче. – Что-нибудь необычное – если я не смогу просмотреть копию Синдерса, мне придется торговаться с ними!

– Источник сведений не должен быть разглашен никому. Повторяю: никому.

– Хорошо.

– И никогда.

– Никогда.

Суслев подумал, взвешивая все возможности.

– Сегодня вечером одному из наших агентов передадут некий совершенно секретный материал с авианосца. А?

Лицо англичанина просияло.

– Замечательно! Именно поэтому ты и пришел?

– Это одна из причин.

– Когда и где будет происходить передача?

Суслев сказал, а потом добавил:

– Но мне по-прежнему нужны все копии.

– Конечно. Хорошо, это как раз то, что надо. Роузмонт действительно будет моим должником. Твой агент уже давно в составе экипажа?

– Два года. По крайней мере, столько прошло со времени вербовки.

– И от него поступают хорошие сведения?

– Все, что поступает с этой шлюхи[10], имеет ценность.

– А сколько вы ему платите?

– За это? Две тысячи долларов. Он берет немного. Много мы никому из агентов не платим, кроме тебя.

Кросс улыбнулся так же невесело:

– Ах, но я же лучший из всех, кто у вас есть в Азии. Я полсотни раз подтвердил это. До последнего времени я работал на вас практически даром, старина.

– Расходы на тебя, старик, у нас самые высокие! Мы каждый год платим за все военные планы НАТО, коды и все остальное меньше восьми тысяч долларов.

– Эти ублюдки-непрофессионалы только губят наш бизнес. Это ведь бизнес, верно?

– Для нас нет.

– Ерунда! У вас, кагэбэшников, вознаграждение более чем приличное. Дачи, местечки в Тифлисе, спецмагазины, где вы отовариваетесь. Любовницы. Но я должен отметить, что выжимать деньги из вашей компании год от года становится все труднее. Я рассчитываю на довольно серьезную прибавку за «Учебный заход» и за дело АМГ, когда оно будет закончено.

– Поговори с ними напрямую. Я деньгами не распоряжаюсь.

– Вранье.

Суслев засмеялся:

– Хорошо – и безопасно – иметь дело с профессионалами. Прозит! – Он поднял флягу и осушил ее.

– Прошу уйти и сделать вид, что ты рассержен, – внезапно сказал Кросс. – Я чувствую на себе бинокль!

Суслев тут же начал осыпать его проклятиями по-русски, негромко, но от души, потом потряс кулаком у лица полицейского и ушел.

Кросс смотрел ему вслед.

На Шатинь-роуд Армстронг смотрел, как полицейские в дождевиках снова заворачивают тело Джона Чэня в одеяло, а потом несут через толпу зевак к ожидающей карете «скорой помощи». Вокруг эксперты-криминалисты искали отпечатки пальцев и другие улики. Дождь усилился, и везде была непролазная грязь.

– Ничего не разберешь, сэр, – мрачно доложил сержант Ли. – Следы есть, но они могут принадлежать кому угодно.

Армстронг кивнул и вытер носовым платком лицо. За поставленными вокруг на скорую руку заграждениями толпилось немало любопытных. Проезжавшие мимо по узкой дороге машины задерживались, образовалась чуть ли не пробка, и все раздраженно сигналили.

– Пусть прочешут местность в радиусе ста ярдов. Пошлите людей в ближайшую деревню, может, там что-то видели.

Он оставил Ли и подошел к полицейской машине. Сев в нее, прикрыл дверь и взял в руки микрофон:

– Это Армстронг. Прошу соединить со старшим инспектором Дональдом Смитом в Восточном Абердине. – И стал ждать. Настроение было отвратительное.

Водитель, молодой и подтянутый малый, ничуть не промок.

– Чудесный дождик, не правда ли, сэр?

Армстронг мрачно взглянул на побледневшего молодого человека.

– Курите?

– Да, сэр. – Вынув пачку, он предложил ее Армстронгу.

Тот взял сигареты.

– Почему бы вам не присоединиться к остальным? Им пригодится помощь такого милого смышленого парня, как вы. Поищите какие-нибудь улики. А?

– Есть, сэр. – Молодой человек пулей вылетел на дождь.

Армстронг аккуратно вынул сигарету из пачки. Посмотрел на нее. Угрюмо засунул обратно и положил пачку в боковой карман. Сгорбившись на сиденье, он пробормотал:

– Ети все сигареты, этот дождь, этого хитроумного болвана, а больше всего – этих Вервольфов, так их раз этак!

Через некоторое время из интеркома донеслось потрескивание и голос:

– Старший инспектор Дональд Смит.

– Доброе утро. Я на выезде в Шатине, – начал Армстронг. Он рассказал, что произошло. – Прочесываем местность, но под этим дождем я не рассчитываю что-нибудь найти. Когда газеты узнают о трупе и записке, мы погибли. Думаю, лучше взять эту старую ама прямо сейчас. Это единственная ниточка. Твои ребята еще следят за ней?

– О да.

– Прекрасно. Подождите меня, и пойдем. Я хочу обыскать место, где она живет. Держи наряд наготове.

– А ты скоро?

– Мне добираться часа два. Дорога до самого парома забита.

– Здесь такая же история. По всему Абердину. Но не только из-за дождя, старина. Около тысячи любителей чужого горя собрались поглазеть на то, что осталось от ресторана, а кроме того, толпа уже собралась у «Хо-Пак», «Виктории» – едва ли не у каждого банка поблизости. И я слышал, что около пятисот человек осаждают «Вик» в Сентрал.

– Господи! У меня там все жалкие сбережения, накопленные за целую жизнь.

– Говорил я тебе вчера: снимай деньги со счетов, старик! – До Армстронга донесся смех Змеи. – И кстати, если есть лишние деньги, играй на понижение акций «Струанз» – я слышал, Благородный Дом скоро рухнет.