Читать книгу Любовный поединок - Джиллиан Стоун - Страница 4

– Дорогой, прости, но ты потрясающе красив, – бормотал Финн, разглядывая переливавшийся на свету алмаз булавки для галстука.

Дверь с легким шумом открылась, возвещая о том, что в кабинет вошел дворецкий.

– Бутс, – обратился к нему Финн, – взгляните-ка вот на эту булавку. Чистейший алмаз старой европейской огранки!

– Держу пари, в камне больше десяти карат, – промолвил дворецкий, поправляя пенсне на переносице.

– Двенадцать с половиной, – уточнил Финн. – На солнечным свету у камня лазурный оттенок, а при искусственном свете он отливает фиолетовым.

Камень был оправлен в филигранное золото.

– Это, без сомнения, «Голубой Тавернье»[1], – продолжал Финн. – Посмотрите, как он мастерски обработан, хотя и использован для украшения такой вульгарной вещицы, как булавка для галстука.

По взмаху ресниц дворецкого было видно, что тот по достоинству оценил красоту камня.

– Я понял, что вы хотите сказать, сэр. Вы считаете, что этот камень был, возможно, оправлен здесь, на Британских островах, и предназначался в дар русскому князю.

Финн фыркнул.

– Русский князь, пожалуй, использовал бы эту безделушку только для одной цели – чтобы ковырять ею в зубах.

Дворецкий прищурился, и уголки его губ дрогнули в характерной кривой ухмылке. Финн всегда называл своего верного слугу по фамилии – Бутс и вряд ли смог бы вспомнить его имя.

Последние несколько лет Финн и Бутс были неразлучны и научились понимать друг друга без слов. Финн высоко ценил эту способность слуги. Бутс умел быть красноречивым и выражал многое одним взглядом или легким кивком головы. Он был услужлив и забавлял Финна своими манерами.

– Харди приехал? – спросил Финн.

Бутс закатил глаза, а затем отвел взгляд влево.

– Он одевается?

Дворецкий кашлянул, а затем произнес:

– Думаю, да.

Они опаздывали на бал к Бофорам. Финеас положил булавку в маленький футляр и встал из-за письменного стола.

– Галстук аккуратно завязан? – спросил он дворецкого.

Внимательно взглянув на шею своего господина, Бутс не сумел скрыть самодовольства.

– Он выглядит так, будто я его только что вам повязал, сэр.

Финн направился в комнату Харди, в которой тот хранил свои вещи, но редко оставался на ночь. Перед его мысленным взором снова возник образ Катрионы де Довиа Уиллоуби, и его сердце пустилось вскачь. Все те сильные чувства, которые он испытал к ней год назад, вновь нахлынули на него.

Кейт явно знала о его причастности к гибели ее брата, но вслух не называла его убийцей. И это радовало Финна, хотя, возможно, в душе Кейт затаила злобу на него. Его мучил один и тот же вопрос: играла ли Кейт там, в Испании, изображая влюбленность, или действительно испытывала к нему искренние чувства?

Мысль о том, что Кейт была агентом, подосланным к нему, чтобы отвлечь его от задания, от выслеживания «Тигров», вызывала у него досаду и одновременно возбуждала.

Прислонившись к косяку в проеме открытой двери, ведущей в комнату брата, и глядя, как тот одевается, Финн напомнил себе, что порядочные юные леди не знакомятся на улицах с иностранцами и не прыгают к ним в постель.

Тем не менее Финн готов был поклясться, что Кейт оказалась девственницей. Он не понимал, что пленило его в ней, что очаровало? Финн был темпераментным мужчиной, охочим до любовных утех, но умел держать себя в руках. Однако к этой девушке его влекло с неудержимой силой.

Его миссия закончилась в тот момент, когда сарай, в котором скрывались испанские бунтовщики, подвергся ружейному обстрелу и взлетел на воздух. Тем не менее он вернулся к Кейт, это было необычно для него. И опасно. Глава анархистов, родной брат Кейт, убит. А он, Финеас Ганн, британский агент, отправляет ей пылкое послание. Правда, она не пришла на назначенную им встречу в кафе «Альмираль». Ни в тот вечер, ни в следующий. Финн ждал ее несколько дней подряд.

– Ну, ты готов? – спросил он брата.

Харди повернулся и смерил его взглядом с головы до ног.

– Думаю, сегодня мы сразим наповал всех светских дам, братец.

Финн усмехнулся.

– Это в присутствии леди Гвендолин Леннокс и ее назойливого муженька? Мне кажется, это скорее тебя сразят наповал.

Финн посторонился, пропуская в комнату Бутса, который проинспектировал узел галстука Харди и поморщился, демонстрируя свое неодобрение. Дворецкий достал из гардероба другой галстук, и Харди покорно поднял подбородок.

– Руфус никогда не вызовет меня на дуэль, а если и сделает это, то я подстрелю его, но не стану убивать.

Пренебрежительное отношение брата к своей жизни, собственности, репутации часто выводило Финна из себя. Но сегодня он сумел справиться с досадой и только хмуро усмехнулся. Он знал, что когда-нибудь с Харди случится беда, – или его убьют, или он окажется в тюрьме за убийство.

Поездка в экипаже по фешенебельному району Мейфэр, к счастью, длилась недолго. Но и за столь короткое время Финну опостылела болтовня брата, расхваливавшего на все лады прелести Гвен. Харди влекла опасность, он был авантюристом по натуре. Конспирация, тайные встречи, занятия любовью в местах, в которых любовников могли разоблачить, – все это увлекало его. Харди привык рисковать собой и другими, поэтому карьера агента была для него лучшим выбором. При всех различиях Финн и Харди были, так сказать, сделаны из одного теста – оба они обожали скачки и темпераментных женщин.

Так почему же Финна постоянно влекло к одной и той же женщине – к Кейт? При одной мысли о ней в нем вспыхивал огонь желания. Если он и сегодня не избавится от этого влечения, то завтра ему придется дольше обычного заниматься фехтованием, чтобы снять сексуальное напряжение.

Финн и Харди вышли из экипажа и направились к дому Бофоров, скорее похожему на дворец. В вестибюле, сняв верхнюю одежду и перчатки, они передали их лакеям.

Все это время Финн продолжал думать о Кейт. В Барселоне она отвлекала его от дел. Если это и входило в ее планы, как подозревал Финн, то она прекрасно справилась с заданием. Внезапное появление Кейт в Лондоне тоже казалось Финну подозрительным. Возможно, он был дичью, на которую она охотилась.

Его сердце затрепетало.

Харди несколько отстал от брата, увлекшись разговором со знакомыми. Он нагнал Финна у подножия парадной мраморной лестницы.

– Ты выезжаешь в свет второй вечер подряд. Это рекорд для тебя, Финн.

– Я решил измениться, – ответил Финн и добавил с усмешкой. – Если хочешь, я стану твоим секундантом в дуэли с графом Ленноксом.

Харди фыркнул.

Когда они с братом переступили порог зала, Финн увидел, что взоры всех присутствующих обратились к ним. Вскоре их окружила толпа юных леди, одетых в платья пастельных тонов с облегающими стан корсетами и пышными юбками. Нельзя сказать, что это было неприятно братьям. Впрочем, Финн старался не проявлять повышенные знаки внимания ни к одной из дам. Когда он выезжал в свет вместе с братом, то предпочитал оставаться в его тени, передоверяя ему роль светского льва. Харди пользовался этим и флиртовал напропалую.

И тут Финн увидел ту даму, с которой давно хотел встретиться.

– Финеас Ганн, какой сюрприз!

– Добрый вечер, Анатолия. – Ганн поклонился. – Простите, что не наведывался к вам в приемные дни. Это все из-за него.

Герцогиня Бофор повернулась к Харди, приподняв брови. Однако когда Харди поцеловал ей руку, ее взгляд потеплел.

– Какой обольстительный негодник, он заслужил свою репутацию, – промолвила она, подмигнув Финну.

На губах Финна заиграла улыбка.

– Есть в нем некая чертовщинка. Во всяком случае, так говорит наша матушка.

– Финеас, вы ужасный человек! – раздался рядом визгливый женский голос.

– Ах, это вы, Мюриел!

– Если бы я знала, что вы приедете на бал к Бофорам, то надела бы новое голубое платье от мадам Мато, – сказала Мюриел и, подойдя к Финну и хозяйке дома, поздоровалась с последней. – Рада видеть вас, Анатолия.

– Вы прекрасно выглядите и в этом наряде цвета… – Финн замялся.

– Абрикоса, – подсказала ему Мюриел и, фыркнув, заговорила с герцогиней. – Согласитесь, джентльмен должен сообщать о своих выездах в свет леди, за которой он ухаживает.

Мюриел энергично обмахивалась веером, поглядывая на Финна, который отошел к брату.

– Я непременно буду сообщать об этом той, за кем действительно стану ухаживать, – шепнул Финн на ухо Харди.

По озорным искоркам в глазах Харди Мюриел догадалась, о чем идет речь, и покраснела от досады.

Было время, когда Финн находил очаровательной оттопыренную нижнюю губку Мюриел Вилье-Толбот. Он уже начал ухаживать за ней, но слава Богу, быстро остыл. К несчастью, бедная девушка не поняла этого. Прошлой весной на званом ужине она едва не спровоцировала скандал, пытаясь уединиться с Финном на галерее и пообщаться с ним в интимной обстановке. То, что он пресек ее попытки затащить его в укромный уголок, до глубины души возмутило Мюриел.

Между тем в обществе стали ходить слухи об их романе, они витали, как опавшие осенние листья на ветру. Мюриел, похоже, питала надежды, что Финеас Ганн женится на ней, как только излечится от своего недуга.

– Честно говоря, Финн, я не знала, что состояние вашего здоровья позволит вам приехать на бал, – нахмурившись, сказала Мюриел.

– Дело в том, что я приехал сюда по делу, – понизив голос, сообщил Финн.

Мюриел удивленно посмотрела на него.

– По делу?

Мимо них за спиной Финна проплыла молодая леди в светло-сливовом платье.

– О, моя новая подруга! – воскликнула Мюриел и, остановив девушку, темноволосую красавицу, привлекла ее к себе. – Познакомьтесь, Финеас, это Катриона де Довиа Уиллоуби. Она – прима балетной труппы театра «Гранд Опера». Она – наша соотечественница, наполовину англичанка. Я правильно говорю, Катриона?

Финну вдруг стало жарко и душно. Он почувствовал, что задыхается. Тем не менее он сумел взять себя в руки и отвесил поклон.

– Вот мы и встретились вновь, мисс… де Довиа. Или вы предпочитаете, чтобы вас называли мисс Уиллоуби?

– Так вы знакомы? – спросила, смутившись, Мюриел.

Финн усмехнулся.

– Вчера вечером Зено Кеннеди пригласил меня в «Альгамбру», – сказал Финн и, увидев, что Мюриел снова нахмурилась, добавил: – Я был там по делу.

Слушавшая их разговор герцогиня засмеялась.

– Похоже, мужчины находят дела везде, куда только ни поедут.

Мюриел повернулась к Анатолии.

– Вы видите, как запросто я общаюсь с танцовщицами? А Финн утверждает, что я высокомерна и надменна. – Она ударила Финна в грудь сложенным веером. – Не отрицайте, ведь вы так и говорили. Я хочу вам доказать, что умею быть такой же простой и веселой, как… – Мюриел запнулась и быстро повернулась к Кейт. – О Боже, что я говорю! Не подумайте, что я плохого мнения о вас, я вовсе не хотела назвать вас вульгарной…

Мюриел совсем запуталась.

Финн громко кашлянул. Кейт подавила улыбку. Сравнение двух девушек было не в пользу Мюриел. Рядом с высокой стройной Кейт Мюриел казалась приземистой.

– Пригласи Мюриел танцевать, – шепнул Финн на ухо брату.

– А чем ты собираешься расплатиться со мной за эту услугу? – шутливо спросил Харди.

Однако Финн был не расположен шутить.

– Ты прекрасно знаешь, что тебе для приличия нужно сначала потанцевать с какой-нибудь юной леди, а уж потом приглашать на танец Гвен. Не можешь же ты провести с ней все время!

Харди изобразил на лице улыбку и обратился к Мюриел.

– Я уже говорил, что вы просто восхитительны в этом воздушном платье… персикового цвета, кажется?

– Абрикосового, – с досадой промолвила Мюриел.

Однако Харди это не смутило. Он свято верил, что ни одна женщина не способна устоять перед ним.

– Он вам к лицу. У вас еще не все танцы расписаны? Надеюсь, для меня найдется местечко в вашей бальной карточке?

– Вы же понимаете, поскольку Финн здесь…

– О, я уверен, что он не станет возражать. – Харди взял Мюриел под руку. – Потанцуем?

Финн проводил брата и Мюриел взглядом, а потом переключил все свое внимание на Кейт.

– Вы великолепны в этом строгом вечернем костюме, мистер Ганн, – с улыбкой сказала она. – Только прошу вас, не ищите в моем комплименте двойного смысла. Это всего лишь…

– Всего лишь комплимент, – закончил Финн, улыбнувшись. – А как вы отреагировали бы, если бы я сказал, что никогда не видел более восхитительной женщины, чем вы в этом бледно-сливовом платье?

– Я… я бы изменила тему разговора, – промолвила Кейт, и ее густые темные ресницы дрогнули, а в глазах цвета индиго полыхнул огонь.

Финн вспомнил, какой страстью горели ее глаза в Барселоне, когда они занимались любовью.

Финн сдержанно кашлянул.

– Могу предположить, что бальная карточка прима-балерины уже заполнена?

– Для вальсов у меня еще нет партнеров. – Изумительные глаза Кейт искрились смехом. – Вы не из тех мужчин, которых интересуют другие танцы.

– Вот вы где, дорогая! – воскликнул запыхавшийся Сесил Кавендиш, барон Бёрли, подходя к ним. – Надеюсь, я появился вовремя?

Он окинул подозрительным взглядом Финна.

– Вы хотите вырвать меня из объятий мистера Ганна?

Финн усмехнулся.

– Все вальсы уже расписаны в карточке мисс Уиллоуби, – заявил он.

– И против них стоит мое имя, – парировал Сесил, подавая Кейт руку. – Пойдемте, дорогая.

Свет полдюжины висевших в зале люстр вдруг показался Финну нестерпимым. Он сунул палец за тугой накрахмаленный воротничок, который сильно сдавливал горло, и двинулся в ту сторону зала, где было менее светло. Финн наконец-то вспомнил, зачем приехал сегодня на бал. Он собирался взглянуть на драгоценности аристократов. Непременными атрибутами светского общества являются драгоценности и золотистое шампанское.

Переводя взгляд с одного декольте на другое, Финн вскоре убедился, что ему хорошо знакомы ювелирные украшения присутствовавших на балу дам. В продаже некоторых он участвовал как посредник, а другие держал в руках, проводя экспертизу и устанавливая их стоимость. Финн прогуливался по залу, держась подальше от Сесила и Кейт. Он видел Харди и Мюриел, танцевавших новый квикстеп, – быстрый танец, состоявший из прискоков и пробежек. Финна восхищала способность брата выглядеть привлекательным, даже выделывая смешные нелепые па.

Леди Леннокс тоже наблюдала за Харди, стоя в окружении подруг. Одетая в полупрозрачное воздушное платье, Гвен выглядела восхитительно. Взгляд Финна приковал к себе овальной формы алмаз, висевший у нее на шее, над глубоким вырезом. Алмаз находился в окружении своих более мелких собратьев и ниток жемчуга.

У Финна перехватило дыхание. Ожерелье являлось настоящим шедевром ювелирного искусства, а главное, он видел его впервые. Финну необходимо было взглянуть на него с более близкого расстояния.

Музыка закончилась на бравурной ноте, и Финн стал пробираться сквозь толпу к Мюриел и Харди.

Запыхавшаяся Мюриел обмахивалась веером.

– После такой сумасшедшей польки мне нужно освежиться. Прошу прощения, джентльмены.

Финн ткнул локтем брата в бок.

– Я получил большое удовольствие, – сказал Харди. – Мюриел – просто огонь. Надо еще раз пригласить ее на танец.

Финн смотрел вслед Мюриел, пока она не растворилась в толпе дам, похожей на ворох пастельных тонов шифона и кружев.

– А как пальцы на ногах? Не пострадали?

– Нужно быть великодушным к молодым леди, – со стоическим видом заявил Харди.

Финн взял его под руку.

– Мне надо взглянуть на ту побрякушку, которая висит на шее леди Леннокс, – сказал он, понизив голос, – а потом потанцевать с мисс Кейт Уиллоуби. – Финн усмехнулся. – Ты, судя по всему, в свою очередь, не прочь потанцевать с Гвен.

Лицо Харди просияло.

– Отлично, поменяемся партнершами во время танца. Где мисс Уиллоуби?

– Ее стережет барон Бёрли. Ко мне он настроен враждебно, а ты, я уверен, сможешь вырвать Кейт из его рук.

– Бёрли помолвлен?

– Сесил клянется, что он и Дафна такие же жених и невеста, как я и Мюриел.

– Интересно, а что думает по этому поводу сама Дафна?

– Она всегда нравилась тебе.

Харди передернул плечами.

– Неправда.

Оркестр заиграл вальс, и Финн взглянул на леди Леннокс. Она поймала на себе его взгляд и кивнула. Финн подошел к ней и пригласил на танец.

– «Факелы созданы, чтобы гореть, драгоценности – чтоб их носить», – процитировал Финн, не сводя глаз с ожерелья Гвен.

Она подняла тонкую бровь.

– Вы думаете, у Шекспира вызывали восхищение драгоценности, а не те, кто их носит?

– Не знаю, как Шекспир, но лично я не смог бы ответить на этот вопрос. Если я признаюсь, что меня восхищает ваша грудь, то со мной может расправиться или ваш муж, или мой брат. А откуда у вас это ожерелье?

Леди Леннокс усмехнулась.

– Сегодня вечером, когда я собиралась на бал, в мой будуар вошел граф и надел мне на шею это ожерелье, – промолвила она, и ее взгляд затуманила грусть, – как знак…

– Как знак того, что вы принадлежите ему? Расскажите поподробнее историю этого украшения, мадам.

Они разговаривали, кружась в вальсе в центре зала.

Гвен негромко хмыкнула.

– Он купил это ожерелье у ювелира, который заявил, что оно взято из сундука, набитого драгоценностями. Это приданое какой-то принцессы.

– Прусской?

– Наверное. – Гвен взглянула на Финна. – Я ненавижу это ожерелье.

Ее серебристые глаза с зеленоватым оттенком потемнели, и она надула розовые губки. Финн понимал, чем именно привлекала Харди эта белокурая красавица с бледным лицом. Гвен Леннокс была похожа на белую лилию.

Финн нашел глазами Харди, который танцевал с Кейт. Несколько шагов, и они окажутся рядом.

– Подчиняйтесь мне, я буду вести вас в танце, леди Леннокс, – сказал Финн и, поравнявшись с братом и его партнершей, поднял руку Гвен над ее головой, закружил на месте, а затем передал руку дамы Харди.

Харди сделал то же самое, и они обменялись партнершами. Кейт оказалась в объятиях Финна. Братья выполнили этот маневр так удачно, как будто долго репетировали. Харди умчался с Гвен в вихре танца.

– Ну и хитрецы вы с братом, – промолвила Кейт, довольная тем обстоятельством, что оказалась в паре с Финном.

Душа Финна наполнилась радостью. Кейт танцевала легко и непринужденно. Финн замедлил темп движений, и она тут же подстроилась под него.

Он примирительно улыбнулся.

– Я доставил вам неприятности вчера вечером. Может быть, начнем все с чистого листа?